6 мая 2002 года, понедельник

                Первой половине сопутствовало малоприятное ощущение 'пустоты в голове', преобладание поиска слов при разговорах. Насчёт Светланова я молвил лишь, что совпадение грустного события с лекцией не случайно, и молвил зря, так как это было уже и так ясно. Вышла банальность, остался осадок сделанного промаха.
                Впечатление от 14-й Шостаковича: ужасные. Немыслимо, как этот великий психолог измучил и истерзал себя вплоть до тяжкой физической болезни. У меня не было отвращения к этой музыке, зато присутствовало соболезнование, сочувствие и сопереживание: бедный человек, он гн;тся под игом прекрасной своей памяти. И ещё, всё это кошмарное казалось лишним: этим темам - смерти, войны, одиночества - посвящено море его музыки до 14-й. И он вновь терзает своё сердце.
                Во второй половине, кроме измотанности (зря ходил во 2-ю ДМШ) и созерцания пустого ящика не было ничего. Порадовала только хорошая запись увертюры '1812 год', но дирижёр был мне антипатичен - манерен, 'рубатен', развязен.
                Солнце и норд - худое сочетание. Нет стремления - ни к дождю, ни к грозе, ни к жаре. Когда не понимаю, не люблю, устаю.
                Настаёт нелюбимый тяжкий вторник.
                Курсовая пошла хорошо. Теперь вычищать, печатать и оформлять.