23 августа 2002 года, пятница

               Эти полуночники (я) никак спать не хотят. Режим опять съехал на три часа, как в 99-м в Крошнозеро.
               Опять бродил по городу и опять зря. Свернул как-то случайно к очередному магазину - встретил сокурсницу, ныне администратора офиса ОРНИ Гобозашвили. Думал, всё, пропал я, наверняка слов не найти - но в общем ничего, без волнений, а значит, без ненужной забывчивости. Ничего себе - мог и не сворачивать, будто кто-то заставил, и удачно.
                Циклон отходит - место заморозкам при низких плюсовых. Эта холодная ясная солнечность очень сродни 5-й сонате Прокофьева, интерес к которой превысил для меня интерес ко 2-й и 8-й сонатам. Необычно задумана 1 часть. Созерцание 'пейзажа' в главной партии, 'разговор в избе' - без вникания в слова - побочная уже сумрачнее, тревожнее, и сам рассказ - заключительная и разработка. Этот рассказ - совсем не о травке и солнышке. Здесь тяжёлые, отчётливые предчувствия трёх сонат: 6, 7, 8-й, где 'цветы топчут сапогами' (1939-45). В 'чуткую' настороженность переносит нас связующая. Здесь нет столкновений, ведь драма-трагедия разокеанится в трёх следующих полотнах. Точно также 10-я Шостаковича готовит 11-ю, и в этом её весомость.

                Вечер был худой, я срывался - и не жалел, в свете тех дел, которые со мной сотворили изысканные 'повара', к несчастью, отчего-то пропавшие, немые. Ничего не понимаю. Это надо же, больше полугода жду, жду, жду, а всё края нет. А уже пора поздравлять с 3-м сентября.