Фрагменты душ

1

Мне нужно было дойти до этого. Докатиться до ручки. Пробить лицом дно. Низко пасть. В хищную пасть заглянуть, так кокетливо, с моноклем, с любопытством вербовщика секты. Давай разложим мои карты и будем мечтать о будущем у самовара с баранками. Хохотать и давиться, хохотать и давиться, не обращая внимания на злую кошку на кушетке. Она такая старая и злая, что ее давно пора удавить. В редкие моменты тишины мы смотрим на часы, словно вот-вот всё изменится, в дом войдет оперная дива и воскликнет: "Боже храни царя!" А мы как грохнемся со стульев, облитые дешевой заваркой, но не подавимся, ведь воистину, мы радеем за царизм, в ногах валяемся,  бьем челом...

А ты свой нумерок в бане потеряла и бежала по лужам с тазом на голове, а ведь таз то казённый, да и не голову крыть надо было! Дура дурой, зато в почёте,  с грамотой от мэра, не на выселках, но в хрущевке, с люстрой из Гуся Хрустального. Не прынцесса - королевна!

2

Директриса местной сельской школы Инесса Чебурнадьевна Сараева любила носить синее платье, а с ним съемное белое кружево в зоне ворота и рукавов, потому что в детстве папа ей говорил, что она играет на рояле “ну прямо как Моцарт”! Ее учили быть хитрой и изворотливой, приговаривая: “Душа твоя не стоит и копейки, если ты голодная! Даже Моцарт умер в нищете…” Нарциссическая травма. Чудовище в белом кружеве терроризирует сельских учителей под “Маленькую ночную серенаду”...

А другая -  молодая мать, ставшая такой удобной для всех, с младенцем в коляске в тесном городском автобусе. Тучный мужик давит пузом на колыбельку и ворчит: “Нарожали! И так тесно”. А молодуха молчит, не плакаться же всему автобусу, что муж денег на такси не дает, чтоб ребенка в поликлинику отвезти. “На автобусе сгоняете, не помрете! Наши люди в булошную на такси не ездят!” Только б на остановке при выходе не резкий спуск был, придется просить мужчин рядом помочь с коляской. Устала. Устала видеть во взглядах презрение: “Демографию повысили? Материнский капитал получили?”, “Ноги умела раздвигать, а коляску не могёшь выкатить?”, “Пусть муж тебе и катит!”.

Тем временем Инессочка Чебурнадьевна пьей кофий и трещит по телефону с Сенькой Пчёлиным с площади Пешкова, у него школа поменьше, зато в центре. Надо иметь стратегически важные связи в других районах. Ну и не грех пожаловаться на тунеядцев-предметников, на отсутствие психологов, на убогих родителей. “Нарожать нарожала, а моськи у всех троих чумазые! У нас вода че ли в колодце в соседней деревне? Пришла за справкой. Небось пособие будет просить. Милостыню, ха! Только кружево чернилами замарала. Тьфу!”

В поликлинике очередь часа на четыре растянулась. Дети орут, а мамаши со стеклянными глазами сидят, изучая трещины в стенах. Если представить, что жизнь течет, что минуты ценны, то можно и умом тронуться, ведь надо это всё прожить, осознать временные утраты. Не дай бог на власть начнешь роптать! На систему! Сожгут на костре. К стене на расстрел отведут! Врагами народа прозовут. Посидим, ничего страшного…
Медсестра выпинывает из под двери пирамидку из пластиковых колец, седьмая смена без выходных, запах хлорки в ноздрях, на халате, под ногтями. Желтый тусклый свет советских гнилых ламп, потолок в пятнах. Жужжание радиатора в павильоне аптеки у входа. Кашель, сопли, слезы вокруг. “Я это сама выбрала?”

...

02-06112023