Золотое обручальное кольцо на отрезанном пальце

      Я договорился встретиться с женой в новом кафе «Полное собрание сочинений». Кафе открылось на месте бывшего джаз-ресторана «Аurea mediocritas». 
      Жена у меня тоже бывшая. Ее зовут Мирта, она - родом из Риги. Мы в разводе и ей нужно, чтобы я подписал разрешение на ее поездку за границу в Париж с нашей 14-летней дочерью. «Ты же, надеюсь, не возражаешь?» – почему-то ехидно спросила она по телефону. «Нет, конечно», - спокойно ответил я как пограничник, не реагирующий на провокации соседнего государства.
      Дочь мою зовут Меридиана. Это была моя идея. Может быть, не самая удачная, но мне нравились имена Мэри и Диана, и я решил их совместить. Кроме того, раздражали бесконечные Алены, Вики, Софии и прочие банальные бренды. Жена предлагала назвать Арина, но я не хотел, чтобы ребенок всю жизнь выслушивал идиотские шутки про няню и Пушкина. Сам звал дочь Динка, Динна, Диннуша.
      Отношения между бывшими бывают разными. У нас с женой они были нейтральными – ненависти не было, но и чмок-чмок при встречах не предусматривался. Дочь свою я  люблю, в детстве мы были с ней друзьями, но в последнее время она стала чуть холоднее – я это связываю с пубертатом и не вижу в этом ничего страшного. Встречаемся мы  раз в месяц, созваниваемся раз в неделю. Динна хочет сделать себе татуировку, причем, на мой взгляд, дурацкую. Я толерантно молчу, изображая современного папашу, надеясь, что дочь перебесится (наивный).
        Два года мы с женой в разводе, уже подуспокоились и остыли, и по крайней мере внешне стали напоминать опытных дипломатов на переговорах. Я опоздал на две минуты. Мирта, у которой рост 175 см, стояла раздвинув ноги, как Эйфелева башня. Мы поднялись по ступенькам; к ручке двери был привязан большой синий шарик. Он испуганно дергался от прикосновения, скулил и боялся, что хозяин бросил его навсегда.
        Кафе располагалось напротив 2-этажного здания травмпункта. За спиной у бариста висел плакат: «Заходите к нам. Лучше кофе и чипс, чем переломы и гипс». Кто бы спорил. Бариста был высоким, широкоплечим; переносицы у него не было вообще – нос и лоб составляли единое неделимое целое. Мы прошли и сели за столик. Посетителей было мало, недалеко от нас сидела девушка с миниатюрной собачкой на руках. На собачке был небольшой, как наперсток, намордник.
      Мирта посмотрела в их сторону.
     - Когда мне было 5 лет, я не дружила ни с кем из детей. Я выходила гулять во двор, где меня всегда ждал большой лохматый пес – Джек. Мы играли с ним вдвоем. Я рассказывала ему истории. В нужных местах Джек заливисто смеялся. Иногда внимательно слушал меня, смешно повернув голову набок. Мы понимали друг друга с полуслова. Частенько он лежал на траве с грустными глазами и таким философским выражением морды, что Бердяев бы позавидовал. Я всегда выносила ему одну сосиску, больше не могла. Джек привык и не обижался. Умирать он ушел за гаражи, чтобы я не видела. Я потом похоронила его. С тех пор я хочу собаку – и не решаюсь завести ее…

         Я принес меню.
        - Что будешь пить-есть? – спросил я.
        - Фрукты. Скажи - не надо их разрезать.
         Я сказал. Себе выбрал кофе-макиато и мини-пирожное. Официант принес фрукты, поставил на стол. В центр тарелки положили такую сексуальную грушу, что лежащий рядом банан зашевелился.
          - Мы познакомились с тобой в январе, ели мороженое с кусочками кураги. Как сейчас помню. На улице было минус 25, - она покрутила яблоко. -  Ты тогда еще шутил, что хочешь запатентовать галстук с подогревом.
          - Да, дошутился… Нельзя знакомиться в январе или в феврале – холодно очень. Не о том думаешь. И девушка закутана вся, только нос торчит. А на женский нос ориентироваться – маловато будет.
        - Останешься с носом?
        -  Ну, с носом останешься в любом случае. Знакомиться нужно летом. Желательно на пляже.
        - Да? Но это если ты Аполлон Бельведерский. С кубиками на животе.
       Она посмотрела на мое пирожное и облизнулась.
        - В детстве родители покупали конфеты и запирали их в шкаф от меня на ключ, - она взяла три черешенки в руку. – Я рыдала. Не потому, что так уж сильно хотела сладкого: я могла в любое время взять ложкой мед, который всегда стоял на столе. Просто мне казалось это несправедливо: красавицы–конфетки сделаны для того, чтобы, шурша серебристыми блестками, быть с наслаждением съеденными. Они не должны лежать сваленными друг на друга в темноте! А сейчас – ешь, сколько хочешь, но нельзя: фигура, калории, угроза какого-нибудь диабета…
       - Воспоминание из детства -  это мешанина из правды, вымысла и того, что хотелось бы.  -  Я поставил чашку с кофе на стол. - И эта смесь еще и приправлена жалостью к самому себе, потому что ничего уже не изменишь. Поэтому, когда тебе рассказывают: «Я помню -  мне было 3 года, отец хохотал и подбрасывал меня к потолку» – не верь. Выяснится, что папаша регулярно избивал беременную мать и бросил ее на 7-ом месяце без гроша в кармане. Но ведь других детей целовали в попку, и тебе тоже хочется быть желанным. Но твоя 18-летняя мать пыталась избавится от тебя всеми возможными способами, а когда не получилось – родила. И вот эта печать никому не нужного ребенка – она с тобой на всю жизнь. Ты всегда лишний, последний в очереди, нелюбимый, и в твоих услугах никто не нуждается. И возвращаясь мысленно в детство, ты пытаешься реанимировать обычное человеческое тепло, уют, тихую любовь и уверенность, что тебя не предадут, не бросят поздно вечером одного на автобусной остановке – маленького, растерянного, ничего не понимающего, прижимающего к груди любимую мягкую игрушку. Ты все время слышишь жуткое ржание деревянной лошади по ночам. Без легенды о своем ярком детстве ты задыхаешься во взрослой жизни как человек, которого закапывают живьем.
        - Ну не у всех же так… Что-то ты не в духе. Когда ты злишься, у тебя подергиваются уши, как у бегемота. На работе проблемы?
        - Да.
        - Убей всех своих начальников.
        - У меня нет начальников.
        - По-прежнему пишешь сценарии, пьесы?
        - Угу.
        - Сценарии берут, пьесы ставят?
        - Да.
        - Так в чем проблема?
        -  Берут один сценарий из пяти написанных, а пьесы ставят одну из семи, предложенных мною. Этого – крайне мало.
        - Ты выбрал высококонкурентное дело.
        - Я выбрал то, что мне нравится.
        - Тогда терпи и не ной. Именами пессимистов не называют города и улицы.
        - Ну, спасибо за поддержку. Ты стабильна, как похоронный бизнес.
        - Иногда люди становятся гениями от полной безысходности. Помни об этом.
        - Безысходности у меня хватает. Но что-то она не конвертируется в гениальность.
        - В жизни каждый может отыграться. Даже со счета 0:5. Ты замечал: лето. Полдень. Но солнце светит не всем. Только каждому второму. Только тем, кто улыбается. Кто доволен жизнью. Хмурым всегда моросит дождь, видимый и невидимый.
       - Знаешь, для чего пишутся рассказы, пьесы?
       - Чтобы их читали?
       - Ты - умница. Но - не только. Также для того, чтобы другие люди, прочитав, писали свои рассказы, свои истории, делились своими впечатлениями. Эта линия не прерывается. Поэтому литература вечна.
      - Чтобы хорошо писать, нужно много читать, - Мирта надкусила персик. - Тогда сюжет придет к тебе даже после прочтения инструкции к пылесосу.
       - В тебе умер преподаватель Литературного института.
       - Жизнь – это авиабилет с открытой датой. Можно вообще не взлететь. Кто-то всю жизнь трясется в дребезжащем «кукурузнике». А кто-то комфортно летит в бизнес-классе с Вдовой Клико разлива 1811г. Правда, для всех в конце прозвучит фраза - «Наш полет окончен. Спасибо за внимание».
       Я доел свое пирожное и вытер губы большой, как банное полотенце, салфеткой.
       - У меня есть гениальная театральная идея.
       - О, Боже. Пресвятая Дева Мария… Какая у тебя гениальная идея?
       - Нужно установить на кладбище кресла в несколько рядов. И показывать там спектакли. Зрители будут напряженно смотреть и активно размышлять. Равнодушных не будет. Философская составляющая любого спектакля взметнется вверх. После представления уходить зрители будут тихо. Разговаривать будут шепотом. Ругаться дома не будут месяц. Детей будут гладить по голове. Муж вдруг сам позвонит теще и станет забирать ребенка из садика. Жена перестанет жалеть себя и вспоминать всех своих женихов. Места в трамвае будут уступать бабушкам, женщинам, мужчинам – всем. Взлетят продажи Библии. Вырастет число путешественников. В антракте не будет коньяка с бутербродами. В антракте будет ездить мерзко скрипящий катафалк на глазах у притихших зрителей. Люди станут лучше.
         - Люди станут лучше… Ты хочешь улучшить человеческую породу. Действительно, оригинально. И это ты вроде трезвый еще…
         - Стопочке коньяка я предпочитаю стопку книг.
         -  Похвально, похвально, mon cher. Это я на французском, чтоб ты знал… Готовлюсь к поездке.
         -  Я в курсе. Я прямо слышу у тебя рarler parisien – парижский акцент…
         - Не издевайся, злыдень. Я только учу язык. Ладно, давай от мертвых - к живым. С Борей Ирокезовым встречаешься? С твоим университетским другом, у которого некрасивая жена.
       - Редко видимся. Он развелся. Некрасивые жены похожи на подержанные машины: на них ездят, но мечтают поменять.
       - Он поменял?
       - Нет. Ходит, присматривается. Говорит, что сначала нужно совершить падение в пропасть безнравственности с красивой женщиной, у которой хорошая фигура. И чтоб никакого ботокса, силикона, филлеров и татуировок. Чтоб она была естественной, как науки, которые он когда-то изучал.
       - Встретишь – пожелай ему от меня успехов в этом нелегком деле. Только пусть помнит – пробитому автомобильному колесу всегда приходится соблюдать ограничение скорости. С возрастом у мужчин подмигивание девушкам напоминает тик эпилептика.
      Я заказал себе еще одну чашку макиато.
      - А как поживает твоя подруга, ярая феминистка-мужененавистница? Агата, по-моему, ее зовут? – я бросил кусочек сахара в кофе.
      - Хорошо поживает. Недавно вот переспала с каким-то африканским аспирантом из университета Патриса Лумумбы. Говорит - его член похож на обуглившуюся головешку. Рассказывала: он как-то вкрадчиво засунул член в меня, словно опасаясь апартеида…
      - Какая-то она не совсем ортодоксальная феминистка.
      - Они все такие. На словах. А как только подвернется случай – переобуваются, вернее – раздеваются прямо в воздухе. Она мечтает о спонтанном сексе в грузовом лифте с молодым кардиологом…
      - Это логично. Если что – он давление померяет заодно. И талончик не надо брать в регистратуре.

        Мирта распаковала банан.
       - Хочу сделать к поездке во Францию новую прическу. Подстричься покороче. Что скажешь?
       - Раньше была такая профессия – парикмахер-хирург. Видно, считали – все равно, что отрезать…
       - Не увиливай от ответа.
       - Тебе будет хорошо. Я верю в успех хорошей женской прически. Кроме того, в Париже любая помада смотрится ярче, резче, сексуальней. И еще – почитай перед поездкой Хэмингуэя, Ивана Бунина и Франсуазу Саган. Хотя бы их. Париж у них разный, получишь стереоэффект, сравнишь потом со своими впечатлениями. Будет любопытно.
       - Спасибо. Почитаю. А ты будь, Алекс, всегда конгруэнтным, аутентичным и релевантным. А то твоя идея о спектаклях на погостах меня немножко пугает. Не грусти. Помни, что ни Толстой, ни Горький, ни Чехов не получили Нобеля, но это же ничего не значит, правда?
        - Правда. Это единственное, что роднит меня с ними.

       Я поднялся пешком к себе на 6-ой этаж. Лифт у нас в доме работает почему-то в режиме вахтовиков: три дня возит, два дня отдыхает. На этаже молодая уборщица модельной внешности энергично мыла полы. Швабра с ямайскими дредами на конце взлетала и ловко ныряла в ведро; девушка громко разговаривала по телефону, прижимая смартфон ухом к плечу, так как руки были заняты. Потом, когда-нибудь, после дефиле в Академии моды Валентино Гаравани в Риме, она расскажет журналистам, что до карьеры модели ей приходилось мыть полы в подъезде.
        Я смогу это подтвердить под присягой. Такие рассказы дарят надежду миллионам уборщиц в мире. И официанткам.
       На кухне у меня было распахнуто окно. Открытая книга лежала на подоконнике. Страницы переговаривались друг с другом, легкий ветер помогал им общаться. Страницы соприкасались, отталкивались, соединялись вновь, шуршали и хихикали.
       Я закрыл окно. Свежий воздух развернулся и ушел. Книга замолчала. Я включил чайник.
       Дверной звонок прохрипел четыре раза. Так всегда звонит мой сосед по лестничной площадке -Терентий Сёмга. Я поплелся открывать. Терентий был одет, как гондольер в Венеции: черные брюки и синее поло с белыми  полосками.
       - О белла чао! Bona venia vestra, –  обогнув меня, Сёмга прошел в комнату и уселся в кресло.
       - Как твои успехи в боевой и религиозной подготовке? – дежурно поинтересовался Тереня. – Все пишешь пьесы?
       - Да. Да. Да.
       - А ты знаешь, как переводится с сербского «театр»?
       - Не знаю.
       - Позориште. Но это так, к слову. Не в обиду тебе будь сказано…
       - Я не серб.
      Сёмга широко улыбнулся.
       Я принес из кухни две кружки чая и конфеты. Тереня вытянул, как верблюд, свои толстые губы и стал дуть на чай. Лоб его разрезали две глубокие горизонтальные морщины, похожие на узкоколейку.
      - Просто иногда мне бывает неловко за актеров на сцене, когда они играют какую-нибудь чушь, кривляются, как дети алкоголиков на утреннике. Хороших спектаклей очень мало. Пьес талантливых еще меньше. Я надеюсь на тебя, Алекс. Вот смотри. Слово «опера» - итальянское, означает «дело», «работа». Оперетта – уменьшительное от слова «опера». То есть что получается, что оперетта -  это делишки? работенка? Так что ли?
      -  Не думаю.
      -  Я читаю сейчас переписку Ленина с дочерью французского оперного певца Теодора д’Эрбенвилля, - Терентий отхлебнул чай. – Слезы наворачиваются. Только Крупскую жалко. Дочь французского певца – это Инесса Арманд.
        Я никогда не видел его пьяным, но он каждый день пребывал в состоянии глубочайшего похмелья. Эту загадку я никак не мог разгадать. Мы помолчали.
        - Как дела у тебя, Терий?
        - Да так… около… -  он задумался.
        Терентий развелся три года назад. Про развод говорил: «С летящей в тебя пулей невозможно договориться». Про жену: «Она была красивая, но мечтала стать еще красивее». Жена Сёмги фантастически готовила овощное рагу. Очень гордилась этим.  Правда, в процессе приготовления постепенно всё съедала сама, подчистую, настолько это было вкусно. Теря  так ни разу и не попробовал широко разрекламированный продукт. Через полгода после развода супруга позвонила Сёмге и торжественно-злорадно сообщила, что вышла замуж. «Он работает водителем. На эякуляторе», - гордо сообщила бывшая.
       Чтобы Терентий не впал в депрессию после развода, на работе ему подарили британского короткошерстного голубого кота. У котов бывают клички – Кнопка, Царапка, Муся, Рыся, Пушок. Сёмга считал это в корне неверным. Он считал, что у кота должны быть имя и фамилия. Своего красавца он назвал Алексей Безвертушкин. Сделал ему самодельный паспорт, вклеил туда фото мурлыки. Кот все время обнюхивал фотографию и осторожно царапал её. По вечерам Терентий разговаривал с мохнатым, обсуждая сложные экзистенциальные вопросы: для чего стоит жить дальше? Кот мурлыкал как психотерапевт. Бутылку водки или коньяк Сёмга всегда тщательно прятал – очень боялся, что кот сопьется в его отсутствие и поговорить будет не с кем. Каждое утро целовал кота в нос и шел на работу.
       Работал он осветителем в оперном театре. У осветителей была изысканная, щегольская форма. Устроившись, Семга пришел на склад получить ее. На складе сидел мерзкий старик с бакенбардами; он был похож на графа Уварова, автора реакционной триады «Православие, самодержавие, народность».
       - Размер обуви? - проскрипел экземпляр из 19 века.
       - 45-ый. Но у меня подъем высокий, поэтому лучше 46.
       Старик уставился на Терентия.
       - Издеваетесь?
       - Почему?
       - У меня 40,41,42 и 43 размеры. У вас что, в роду кенгуру были?
       Сёмга обиделся.
       - Почему кенгуру? У меня прадед был известным ветеринаром в городе. Лечил кроликов, ежей, мадагаскарскую руконожку....
       Старик посмотрел в окно.
       - У меня нет таких нечеловеческих размеров.
       - И что делать? – тихим голосом поинтересовался будущий осветитель.
       - Не знаю. Подгибайте пальцы, поработайте с пяткой… Стремитесь приблизиться к 43-му.
         Пришлось Терентию выходить в своих остроносых туфлях малинового цвета. Смотрелся он в них как начинающий клоун.

         Через несколько месяцев работы Сёмга заявил мне, что стал разбираться в балете, «как Сережа Дягилев».


       Год назад Терентий страстно захотел узнать, что его ждет в будущем. Места себе не находил. На работе ему посоветовали экстрасенса. Он зашел на сайт. Прочитал: «Услуги: сильный приворот, отворот, поворот – и наоборот. Обряд на скорое замужество. Любовь без брака (для мужчин). Бизнес. Напрасные хлопоты. Ревность. А также – как пойдет». Прочитал отзывы. Они были однотипные – «Все, что нагадала – сбылось».
       Поднялся на третий этаж хрущевки, позвонил. Открыла женщина.
      - Анна-Мария-Валера, - представилась она. На удивленный взгляд Сёмги заметила. – В честь погибшего мужа.
       Ей было лет 40, на голове - волосы шишкой, влажные глаза, греческий нос. Шею обвивал, как хмель, большой зеленый платок.
      Сразу с порога громко ошарашила Сёмгу интимным вопросом:
      - Как кончаете? Нормально?!
      - Отлично, - соврал Терентий. Он уже знал, что гадалки сразу пытаются вышибить клиента из зоны комфорта, только не понимал – зачем.
       Гадала на обычных картах. Тщательно тасовала их; вытащив одну карту, долго смотрела на нее, опять тасовала. Терентий начал кемарить. Наконец, гадалка разложила все карты на столе и уставилась на них.
      - Та-ак, - сказала громко Анна-Мария. Семга вздрогнул и внимательно вылупился на пасьянс.
      - Возвращается ретроградный Меркурий, - Анна-Валера пристально посмотрела на Сёмгу. Терентий уверенно кивнул головой. – 5 и 20 числа каждого месяца тебя будут крепко любить. В последний день квартала возможно зачатие. Тебе будут предлагать грандиозные проекты, но все за твой счет. Избегай по возможности Бутырскую тюрьму. – Терентий заерзал на стуле. – Тебя ждет успех, но где-то там, за горизонтом. Следи за здоровьем. На седьмой день запоя сделай пробежку, но без фанатизма. В конце года задумайся о нормальной женщине. Не растворяйся в толпе, не выходи из комнаты, не совершай ошибку. Секс в сексе – не главное, главное – интеллектуальная беседа после него. Поговори с девушкой о творчестве Джованни Батиста Перголези или об идее и действии зукры в суфизме. – Терентий облизал губы. – Никогда ни с кем не советуйся, бери всю ответственность на себя – и разгребать все потом будешь сам по полной программе. У тебя будет много детей. Некоторые даже будут твои. Не ссорься с губернатором и продавщицей лотерейных билетов – у них плохая карма. Без конца покупай недвижимость, где только можешь – Монако, Тамбов, не важно. Организуй рок-группу, соверши успешное мировое турне. Свяжи себе свитер. Еще раз ознакомься с биографией своей прабабушки – тайной сотрудницы НКВД.
       Сёмга заплатил за прием 50.000 рублей. После этого у него пропало желание заглядывать в свое будущее. «Будь как будет», - здраво, хоть и несколько запоздало решил он.
      У Терентия был голубой Мерседес W124 1986г. в отличном состоянии. Сёмга сдувал с него пылинки и всем рассказывал, что у него блатной номер – 753: 7 – это месяц его рождения, 5 раз он неудачно поступал в Ленинградский ветеринарный институт и 3 раза прыгал с парашюта. Однажды он напился, поймал на окраине города двух гусей, затолкал их в машину и возил птиц по городу, рассказывая им о достопримечательностях. Притихшие гуси ошалело смотрели в окно. Через два часа, протрезвев, Терентий высадил птиц там, где подобрал. Гуси долго глядели вслед отъезжающему экскурсоводу.

       - …как дела, спрашиваешь? – через паузу переспросил Теша. – На днях простыл сильно. Температура была 102 градуса. По Фаренгейту, разумеется… Всю ночь мне снилось, что я дирижирую Лондонским симфоническим оркестром. У Яна Флеминга, который писал про Бонда, есть детская книга - «Волшебный автомобиль Чих-Чих-Бум-Бум». Вот я такой был.
      - Как ты сейчас?
      - Сейчас получше. Сейчас - получше. Выпил стакан горячего молока, потом – мед, потом стакан водки, потом - чеснок. Именно в таком порядке. Болезнь, огрызаясь, отступает… Знаешь, главное ощущение от жизни – все у меня могло бы быть по-другому. Но все развилки я прохожу не в ту сторону. Мимо. Все, понимаешь. Интуиция отсутствует. Нелепости множатся. Удивление нарастает. Раздражение раздражает. Руки опускаются. Я даже хотел как-то гроб себе заказать на Озоне. Потому что там примерка разрешается… А жить надо так, чтобы твоим именем назвали самую быструю лошадь на ипподроме. Я смотрюсь в зеркало -  я там другой какой-то, до неузнаваемости! Когда меня рожали, меня не спрашивали, в каком году я хотел бы родиться. Я считаю это неправильным. Человек сам должен выбирать, в каком году он должен появиться на свет.
       - Женись, что ли...
       - Однажды мой знакомый Витя Рубанок сидел с женой дома. Жена донимала его, нудела, высказывая претензии по четвертому кругу. Позвонили в дверь. На пороге стояла девушка. Она, идя в гости, ошиблась домом. Квартира такая же - 52, но дом - соседний. Витя вышел на лестничную площадку показать дом, который ей нужен. Больше жена его не видела. У женщины короткий век фертильности. Поэтому она торопится, суетится и, как следствие, часто ошибается. Берет то, что попалось и предложило ей замуж. А не то, что ей хотелось бы. А потом, когда ребенок подрастет, она начинает мелко гадить и мстить ничего не подозревающему мужчине. Мужик ворочается по ночам: для развода всего этого мало, но жизнь превращается в ад, в какое-то мерзкое тряпье. Ни туда, ни сюда. И свои 25-30 лет уже не вернешь.
       - Витя же твой вернул…
       - Не всем хорошенькие девушки звонят в дверь.
 
       Мы еще посидели немного, и Терентий собрался уходить. На пороге он улыбнулся:
       - Знаешь, детство разбрасывает игрушки. Старость собирает их обратно в корзинку. Собрала. Как будто ничего и не было в середине. Как говорил мой дед, всю жизнь гнавший самогон: «Да, жизнь – не сахар» …
      Мы пожали друг другу руки.
      - Пойду поваляюсь на диване. - Он заунывно процитировал Ходасевича:

      Лежу, ленивая амеба,
      гляжу, прищуря левый глаз,
      в эмалированное небо,
      как в опрокинувшийся таз.

      Я закрыл дверь. Прошел на кухню и встал у окна.
      За окном шел дождь. Капли толпились на карнизе, их становилось все больше и больше. Некоторые из них повисали, еле держась, опасаясь сорваться. И все-таки несколько десятков капель срывались. Оставшиеся собратья с грустным видом смотрели вниз. А те, кто упали, превращались в лужицы на асфальте и успокаивались, успокаивались. Когда ниже уже невозможно упасть, перестаешь нервничать.

      Через две недели, по приезду, Динна позвонила. Мы разговаривали больше часа.
       - Пап, в Париже есть ж/д вокзал, называется вокзал Аустерлиц. Мы сели в вагон, и я увидела на перроне Наполеона. Лицо в саже, мундир разорван от картечи. Я закричала и показала на него пальцем маме. Мама прилипла к окну, но ничего не увидела. Потом повернулась ко мне и съязвила: «Как сказал бы людоед – ты сегодня не в своей тарелке». Я обиделась на нее и молчала всю дорогу. А потом мы прочитали в «Фигаро», что там проходили съемки исторического фильма. Когда я закончу школу, я устроюсь в коллектив кривоногих женщин. Я хочу поднять свою самооценку!
       - Динна, запомни, я тебя очень люблю и буду любить всегда, потому что ты фантастически красивая и современная девушка. Я буду любить тебя даже когда ты станешь сухонькой старушкой в блеклых татуировках. Я буду бегать с тобой полумарафон!
       - Ты же не любишь бегать…
       -  Хорошо, я буду ехать на велосипеде за тобой.
       - Ты же не любишь ездить на велосипеде…
       - Приделаю к велосипеду моторчик, черт побери! Что ты ко мне прицепилась?!
       - Я тебя тоже люблю. Знаешь, что меня сейчас больше всего интересует?
       - Что?
       - Как, интересно, солнце принимает душ? А? Ну, не может же солнце вообще не мыться?