Вперёд, на Запад, глава 42

Глава 42
Три встречи, встреча первая


626 год, конец лета. Предгорья Туркестанского хребта, город Буджират, столица согдийского княжества Уструшаны, современный поселок Шахристан.

Третий день пошёл после посещения монастыря Жёлтого цветка, и путники уже снова шагали через горы, перевал за перевалом. Здесь складчатость хребтов шла постепенно повышающимися рядами, цепь за цепью тянулись хребты с востока на запад. Сейчас они двигались по территории Уструшаны, известной в Срединном Государстве, как страна Цао. Господствующей религией здесь был зороастризм, основной доход шёл от торговли между Китаем и Персией, а вот за контроль над этой местностью боролись власти тюркского каганата и набирающий силу Самарканд.

– Что скажешь о Буджистане? – спросил Ша Сэн весело шагающего Сунь Укуна.
– Странный город, – отвечал Великий Мудрец, – архитектура напоминает Рим. Сам город состоит из трёх частей: внутренний замок, или кухендиз – там дворец местного африна. Потом идёт шахристан – внутренний город, с мощной стеной и воротами. За ним располагается рабад – пригород, тоже защищённый стеной, но не такой мощной.
Есть водопровод и канализация, подземные каналы с питьевой водой, колодцы и бассейны.

– А ещё там есть несколько храмов Огня, – поддержал разговор Чжу Бацзе, – и никаких буддийских монастырей.

Белый Конь фыркнул, и издал короткое ржание.

– Да, знаю, – отозвался Великий Мудрец, – за хребтом и рекой Зерафшан располагаются земли древнего правителя Ашоки, Бактрия, где сейчас как раз расцвет буддизма. Наставник, не посетить ли нам грандиозные статуи Будды, пока их не разрушили фанатики?

Сюаньцзан с достоинством ехал на Белом Коне, перебирая чётки, и не проявлял интереса к разговору.

– Да кто их разрушит! – рассмеялся Ша Сэн, – они огромны, как каменные горы. К тому же, там огромное количество ревностных буддистов, они физически неспособны на разрушение сакральных символов.

С гор дул прохладный ветерок, идти было легко, и путники с удовольствием вели ничего не обязывающий разговор.

Великий мудрец, равный Небу, огляделся, и неожиданно сменил тему разговора:
– Ясная Луна, подойди поближе!

К нему быстрой походкой приблизилась девочка с длинным мечом за спиной, и парой кривых клинков на поясе. Её поклажа висела на одном из верблюдов, которые шли за Ша Сэном.

– Что за ситуация? – деловито спросила она на хорошем северном диалекте китайского.
(«Имеется ситуация» по-китайски также означает «что-то случилось»).

– Есть ситуация, – отозвался Великий Мудрец, но что она означает, я пока не знаю. Наставник, небольшой привал!

Отряд остановился, верблюды тут же легли на землю, Ша Сэн улёгся, опираясь на одного из верблюдов, а Чжу Бацзе принялся шарить по хурджинам в поисках орешков.

Сунь Укун помог спешиться Сюаньцзану, и разместил его в тени лёгкого навеса из двух шестов и куска плотной ткани.

– Малышка, я займусь пока чаем, а ты скажи, не разучилась ещё гадать по триграммам?

Вместо ответа Ясная Луна метнулась к своему грузу, и вытащила на свет связку монет для гадания, тубус с гадательными палочками, и связку стеблей тысячелистника.

– Какое гадание устроить? – спросила она.

– Три направления, – ответил Сунь Укун, – Юг, Восток, и Запад. Я пока приготовлю чай.

Он наломал веток саксаула, порылся в мешке с чаем:

– Удивительно, Наставник! Раньше я мог легко отличить Сишань Байлу от Сяньжэнь Чжан, а сейчас они стали совсем одинаковыми! – он протянул Танскому Монаху два брикета, одинакового темного цвета.
– Амидафо! – произнёс Сюаньцзан, – чай промок, когда мы пересекали Песчаную реку, высох, когда мы шли через пустыню, замёрз на перевалах Алайской долины, и согрелся в Фергане. Теперь его качества изменились, и он уже не является прежним.

– Не так ли меняется и человек, прошедший через суровые испытания, – произнёс Ша Сэн, вглядываясь в лёгкие облачка, скользящие по высокому небу.

Сунь Укун покачал головой, отломил кусок от начатого брикета, и углубился в таинство приготовления напитка.

– Что это он? – спросил Ша Сэн у Чжу Бацзе, – почему не отвечает?
– Он хочет сказать, что для великих духов это пустой разговор, – ответил Чжу Бацзе, – он овладел таинством волшебных превращений, и, разумеется, может меняться. А вот обычные люди, наоборот – очень мало подвержены изменениям.
– Ты хочешь сказать, что поведение людей подчиняется столь глубоким закономерностям, что даже проповеди великих подвижников не могут их изменить?

– Лучше спросить об этом у нашего наставника, – откликнулся Чжу Бацзе, – но ручаюсь, что он тебе не ответит.

– Это почему же он мне не ответит, – начал горячиться Ша Сэн, – это же его долг – изменять людей.

Над местом привала повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием маленького костра, и гулом согревающегося чайника.

– Никакой наставник не изменит природу человека, – произнёс Сюаньцзан, – миссия проповедника – способствовать открытию истиной природы алмаза, а не изменять глину.

Чайник закипел, Великий Мудрец заварил чай, который когда-то был не то Белыми росами с Западной Горы, не то Ладонями Святого, но теперь давал яркий красный настой, имел насыщенный вкус, но довольно скромный аромат.
– Зелёный чай стал красным, – возвестил Великий Мудрец, – однако, можно сказать, что это проявилась его истинная природа!

Некоторое время все, кроме Ясной Луны, наслаждались чаем. Наконец, и девочка закончила свои расчеты, тоже протянула чашку Великому Мудрецу.
– Что говорят триграммы? – спросил Великий Мудрец, наливая чай.
Девчонка выпила две чашки, затем отложила в сторону пиалу, вынула клочок бумаги, и стала растирать тушь.
– Можно обойтись без создания документов? – поинтересовался Великий Мудрец.
– Не выйдет, – отрезала Мин Юэ, – вот, уже почти написала.
– На Западе гексаграмма Начальная Трудность! – провозгласил Ша Сэн, заглянув в бумажку.
– И что плохого для нас в этой ситуации? – спросил Чжу Бацзе.
– Мы негодный материал для вербовки, а правитель Буджистана действует не силой или убеждением, но наймом или подкупом. Делегация буддистов не сможет договориться с правителем зороастрийцев, мы просто потеряем здесь время.
– Так, а что у нас на Юге? – поинтересовался Ша Сэн.
– Стиснутые зубы! – ответила Мин Юэ, – правитель могуч и обладает авторитетом, но лишён ресурсов. А мы ему ресурс не прибавим. Он будет нас использовать по полной, но толку будет мало. Отказаться мы также не сможем, так как правитель Бактрии является ревностным буддистом.

Что ждало путешественников на Западе, они обсудить не успели, так как на дороге, где они уже недавно прошли, поднялся столб пыли, и скоро к ним подъехал всадник на верблюде, ещё два верблюда шли за первым, соединённые обшей веревкой.

– Далеко путь держите, почтенный? – поинтересовался Великий Мудрец.
– В Самарканд, бегу от этих ничтожеств, – воскликнул незнакомец, принимая из рук Великого Мудреца чашку красного чая.

– Кто же обидел тебя, незнакомец? – поинтересовался Ша Сэн.
– Местные продавцы живого товара. Я позволил себе поссориться с работорговцами, позвольте, я расскажу вам свою историю.

Незнакомец присел на подстилку возле костра, и присоединился к чаепитию. Оказалось, что его зовут Зульфакар, по названию ущелья между долинами Средней Азии и Ираном. Он с юности водил караваны между Персией и Итилем, доходил до Кашгара, несколько раз был в Куябе.
В этом году он неплохо заработал, и решил пожить несколько недель в Уструшане, а осенью собирался подрядиться вести караван в Бухару.
– Я сделал замечание, что торговцы рабами портят мальчиков, которые попали им в продажу, и на меня накинулись сразу несколько местных купцов со вздорными обвинениями. Я вспылил, и ударил кулаком одного почтенного купца. Кто знал, что этот седобородый великан, с виду крепкий, как горный кедр, окажется внутри трухлявым, как перезрелая тыква. Его голова не выдержала удара моего кулака, и он скончался прямо напротив своих рабов, на базаре, при стечении огромного количества народа.
Мне удалось сбежать, но за мной наверняка сейчас гонится половина его родственников и деловых партнёров, отомстить мне для них есть дело престижа.
Не знаю, уважаемые, позволите ли вы мне продолжить путь, или захватите, как убийцу?

Все посмотрели на Сюаньцзана, который перебирал пальцами чётки, и бормотал слова молитвы.

Ясная Луна усмехнулась, и указала пальцем на Чжу Бацзе:
– Вор и убийца на службе императора.

Чжу Бацзе поднял глаза к Небу, и грустно вздохнул.

– Убийца и людоед, – указала она пальцем на Ша Сэна.

Тот отряхнул рот, пригладил бороду, и сделал значительное лицо.

– Этот иногда убивает просто ради развлечения, – она указала пальцем на Великого Мудреца.

Белый Конь обиженно заржал.

– Убивал раньше, какая разница, – огрызнулась Мин Юэ.

Великий Мудрец, равный Небу, усмехнулся.

Конь фыркнул три раза.

– Не отравительница, а работала составительницей ядов, – гневно возразила Мин Юэ, – и вообще, я просто исследовательница, и немножко технолог, как другие применяют мои составы, я ответственности не несу.

– Амидафо, – произнесли четверо мужчин одновременно.

Зульфакар дрогнувшей рукой поставил чашку:
– Вообще-то, мне пора ехать, я как раз собирался в Самарканд...

– Да уж поторопись! – хохотнул Ша Сэн, а то вон на севере снова поднимается пыль!

Зульфакар вскочил, отвесил каждому, кроме Белого Коня, поясной поклон, вскочил на верблюда, и продолжил быстрое движение по дороге, извивающейся между холмами.

Конь фыркнул два раза, и путешественники начали собираться – привал следовало заканчивать.

Толпа всадников на верблюдах и прекрасных тонконогих скакунах окружила небольшой отряд.
От толпы разнообразно одетых и вооруженных людей отделился молодой человек приятной наружности, и направился к путешественникам. Навстречу молодому человеку вышел Ша Сэн:
– Уважаемые явились с какими намерениями?
– Мы преследуем убийцу и извращенца, он засматривался на наших мальчиков! – с негодованием произнёс молодой человек.
Ша Сэн поспешно отступил на шаг.
Молодой человек воспринял это, как проявление слабости, и продвинулся вперёд.

– Ни шага вперёд, у нас тут для вас мальчиков нет, – рявкнул Ша Сэн, вскидывая лопату, – размозжу дурную голову, а вторая не отрастёт!
Молодой человек попятился, пытаясь нашарить на поясе саблю, запутался в полах халата, и упал. К нему тут же кинулись несколько седобородых старцев крепкого телосложения, и весьма упитанных.

– Дружище, ты не умеешь вести переговоры, – произнёс Сунь Укун, оттесняя Ша Сэна назад.

Он подождал, пока юношу поставят на ноги, и отряхнут, обратился к седобородым:
– Уважаемые ищут нашего друга Зульфакара? Но он уже на пути в Самарканд, за один день вам его не догнать, не лучше ли вернуться обратно?

– Наш обычай велит нам побить камнями обидчика, – воскликнул один из седобородых.

– Вот не знал я, что у извращенцев такие обычаи, – громко произнёс Ша Сэн, – знал я, что они падки до мальчиков, ревнивы, и злопамятны. Но, чтобы нормальных людей камнями побивать – о таком не слышал.

– Этот человек мог спрятаться здесь! – воскликнул один из стариков, схватив за плечо Ясную Луну, – а ты, мальчик, как тут оказался?

Он не успел договорить до конца, как один из клинков Мин Юэ оказался у его горла, а второй проткнул его штаны в том месте, которое первым протирается при ношении.

– Тебе язык отрезать, или как? – спросила Мин Юэ.

– «Как» лучше оставить, язык режь, – с огорчением произнёс Чжу Бацзе, разоружая двоих стариков, и бросая их сабли Великому Мудрецу, равному Небу. Затем он отобрал оружие у надменного юноши, и у того старика, которого зафиксировала Ясная Луна.

Остальные преследователи слезли с коней, и полукругом стали подходить к путешественникам.

– Кто вы? – спросил их человек в ярком халате, похожий на преуспевающего купца.

– Странники, питаемся подаянием, – привычно ответил Сунь Укун, – провожаем этого добродетельного монаха в его путешествии.

Видя, как легко эти странники справились с наиболее рьяными, остальные не спешили подходить ближе, но глаза пучили, и дышали учащённо.

– Вас пятеро? – спросил один из часто дышащих.

Конь всхрапнул, и ударил копытом.

– С малышкой шестеро, – кивнул на Ясную Луну Великий Мудрец.

– А кто ещё ехал с вами сегодня? – спросили из толпы.

– Не буду скрывать, уважаемые, – произнёс Сунь Укун, был с нами сегодня ещё один попутчик. Он сказал, что не выносит солнечный свет, и при каждом удобном случае прячется в тень. Не могу понять, где он сейчас тень нашел, но как вы появились, он тут же спрятался.

– Как выглядел этот ваш попутчик? – спросил молодой человек.

Сунь Укун подошёл к Ясной Луне, отвёл её руки от старика, подтолкнул назад, и ответил молодому человеку:
– Он был высоким, плотным, нас удивило, что его кожа абсолютно чёрного цвета.

Конь поднял голову, и издал короткое ржание.
– И с головой его не всё было в порядке, – подсказала Ясная Луна, – он постоянно чалму поправлял.
– И халат его сзади топорщился, – вставил Ша Сэн.
– Только имени своего он не сказал, – огорчённо произнёс Чжу Бацзе.
– Как вы появились, так он сразу и спрятался, – кивнул головою Ша Сэн.

– Знаем мы его имя! – закричал один из старцев, – злой Дэв это был, враг человеческий!
– Иблис, шайтан! – завизжали вокруг.
– Ну не мог же он спрятаться в тени! – с ленцой произнёс Великий Мудрец.
– Вот тень! – закричал один из старцев, указывая на чахлые кусты саксаула.

В куст полетел град камней. Белый Конь сделал шаг вперёд. Верблюды молча поднялись, и пошли следом.
Ясная Луна засунула свои клинки в ножны, поправила висящий за спиной меч.

Отряд снова был в пути.

За спинами путешественников слышался треск, грохот камней, раздавались крики: «Тень!», «Ифрит!», «Джинн!», и снова трещали кусты и летели камни.

Постепенно они удалились, крики начали потихоньку стихать, только туча пыли на горизонте показывала, что по пустынным холмам до сих пор бегают люди.

– Зороастрийцы, – сплюнул Ша Сэн.
– Думаешь, если их сделать буддистами, они будут вести себя иначе? – спросила Мин Юэ с вызовом.
– Даосизм их тоже не исправит, – проворчал Ша Сэн, они всё равно будут бегать с камнями по пустыне, и побивать невидимых дэвов и иблисов. А ты что думаешь, Великий Мудрец?
Сунь Укун пожал плечами:
– Всё мираж. Они видят мираж с иблисом, мы видим мираж с этими мирянами.
Возможно, это вообще – персонажи без игроков, если вы понимаете, о чём я говорю.

Белый Конь пронзительно заржал.