Дафни Бреттон

ДО безапелляционного ухода Дафни Бреттон из колледжа она
не знала и не любила своего отца настолько хорошо, чтобы различать
его по прозвищу. Но в тот знаменательный день, о котором идет речь,
когда она столкнулась с проблематичным присутствием незнакомого
родителя в незнакомой комнате в незнакомом городе, она швырнула свою
печальную новость через его заваленный книгами стол, название
сорвалось с ее застывших губ, как будто это была единственная плавная
фраза в мире с деревянным горлом.

"Старина! - воскликнула она. - меня исключили из колледжа!"

Из-под неуместной копны белоснежных волос ее юный
отец поднял свое необычайно юное лицо с оскалом, похожим на
рычание испуганного животного.

"Почему?-- Почему Дафна! - выдохнул он. "_ Что?_" [2]

С ее маленькой рукой в перчатке отчаянно шарить в большом muffly
воротник ее пальто девушка повторила свои слова.

"Я ... меня должны были отчислить из колледжа!", - сказала она.

"Да, но Дафна!-- Зачем?" - потребовал ответа ее отец. Его собственное лицо
внезапно стало таким же белым, как у нее, губы такими же застывшими. "Зачем?" он настаивал.

Дважды молодой девушки губы открывались и закрывались, в полнейшей агонии
inarticulation. Затем довольно резко светловолосая головка поднялась, плечи
расправились, и все стройное, дрожащее маленькое тело приготовилось
встретить традиционный удар традиционного Мстителя.

"За... за то, что мальчик был в моей комнате ... ночью", - сказала девушка.

Перед немым, жалким страданием в юных голубых глазах, которые так
тяжело поднялись на него, подвижный рот отца внезапно озарила усмешка, похожая на нарисованную ухмылку на лице больного клоуна
.

"О, я надеюсь, он был хорошим мальчиком!" - сказал он довольно резко. "Блондин или
брюнет?"

"Почему...почему... отец!" - запинаясь, пробормотала [3] девочка. "Я... я думал, ты
... убьешь меня!"

"Убьешь тебя?" - пробормотал ее отец. Более существенно, что в данный момент его
, казалось, беспокоила опрокинутая бутылка с чернилами, которые расплескивались
это зловещее пятно на его утренней работе. "Убить тебя?" повторил он
неопределенно. По ту сторону высокого барьера из книг и каталогов
он вдруг резко вытянул шею.

"А у тебя тоже сломано плечо?" спросил он очень мягко.

"Мое плечо?" девочка задрожала.

"Оно так обвисает", - пробормотал ее отец.

"Это мой чемодан", - сказала девочка. "Мой тяжелый чемодан".

"Почему бы тебе не опустить это?" - спросил мужчина.

На искаженном лице молодой девушки вспыхнула дюжина новых страданий
жарко.

"Я не... просто знала... захочешь ли ты, чтобы я это положила", - сказала она.

"Ты вернулся домой, не так ли?" спросил мужчина. "Дом
должен быть там, где твой отец, не так ли?"

"Его никогда не было", - просто ответила девушка. [4]

Как звон мечей глаза мужчины ударил по девушке
а девочка через человека. Ироничная усмешка все еще была
криво изогнута в уголке рта мужчины, но под
насмешливо прищуренными веками
внезапно заблестели слезы.

"О, отец", - воскликнула девушка. "Они назвали меня дурным словом!
Они..." С жестом крайнего замешательства и отчаяния она сказала:
сделала один шаг к нему. "О, отец", - выдохнула она. "Что
такого есть в мальчиках, что делает их такими порочными?" И
упала ничком в глубоком обмороке к его ногам.

Когда темнота вновь превратился в белизну она оказалась
безвольно лежа в большой Оксфорд кресло перед камином с
шиферной собака нюхает, а вопросительно на нее
кончики пальцев и странный человек, которого она называется "отец"
небрежно опершись локтем о каминную доску, пока он
стоял, глядя на нее сверху вниз сквозь густую, сладкую, туманную пелену
сигаретного дыма.

"Ч-как зовут голубую собаку?" - спросила она немного неопределенно.

"Ползучая Мышь", - сказал мужчина. [5]

"Я... я рада, что у нас есть собака", - прошептала она.

"Значит, теперь все в порядке?" - улыбнулся мужчина. Улыбка была
теперь вся в его глазах и, откровенно говоря, все еще механической - слабая вспышка
веселья сквозь насмешливую гримасу боли.

- Да, все в порядке... сейчас, - сказала девушка, - если, конечно...
Слабо подавшись вперед, она вцепилась в переднюю часть кресла
нащупала прохладные, скрипучие соломенные подлокотники и выпрямилась
внезапно став очень жесткой и напряженной. "Ты даже не собираешься спросить
я, - она запнулась, - что мальчик делал в моей комнате ... ночью?

"О, конечно, я всего лишь человек", - признался ее отец. Очень
говоря неторопливо, он остановился, чтобы прикурить новую сигарету, и
постоял мгновение, выпуская бесчисленные кольца дыма в
пространство. "Только почему-то... это вопрос, - улыбнулся он, - который я бы
предпочел услышать непосредственно от самого мальчика!"

"От самого мальчика?" - запинаясь, пробормотала девушка. Со своими стройными,
обутыми в шелк ногами, короткой юбкой по случаю дня, простой блузкой,
взъерошенными волосами она выглядела для всего мира как [6] маленькая
ребенок просто вскакивает, чтобы поиграть. "Почему... почему он сейчас здесь!" - сказала она.

"Сейчас здесь?" - воскликнул ее отец. "Где?"

"Внизу", - ответила девочка. "Мы поступили вместе".

"Поступили вместе?" спросил ее отец. "Из колледжа,
ты имеешь в виду? Два дня и ночь?"

"Да", - сказала девушка.

С ярко освещала его дыхание, которое могло означать все, что угодно
мужчина вдруг шагнул вперед.

Возвышаясь в своем маленьком высота девушка стойко выдержала до
встретиться с ним.

"Почему ты ни на мгновение не подумал, что... что это было весело,
не так ли?" - спросила она бледно. "Ты ни на мгновение не подумал
единственный маленький момент, когда я хотела, чтобы он пришел, а ты? Или
что в этом
приходе было что-то особенно забавное для него?" Все белее и белее поднималось маленькое личико. "Это было всего лишь
он сказал, что я не могу прийти одна, чтобы... столкнуться с тем, с чем придется
столкнуться. И если бы он пришел первым, он сказал, что это было бы похоже на
рассказывание историй обо мне, а не о себе. Так что..." [7]

"Иди и приведи его!" - довольно резко сказал ее отец.

С беспрекословным послушанием девочка направилась к двери.
Пройдя половину ковра, она остановилась и резко обернулась.

"Он скажет, что это все его вина", - сказала она. "Но это было не так! Я...я
вроде как подзадоривал его сделать это!"

"Минутку!" - окликнул ее отец. "Когда ты вернешься с
ним ..."

"Я должна вернуться с ним?" - запротестовала девушка.

"Когда ты вернешься с ним, - повторил ее отец, - если я попрошу
его сесть, ты можешь немедленно покинуть комнату - немедленно, ты
понимаешь? Но если я не должна просить его сесть ...

"Тогда я должна остаться и ... довести дело до конца?" девушка вздрогнула.

"Тогда ты должна остаться и довести дело до конца", - сказал ее отец.

С негромким стуком дверь между ними закрылась.

Когда она снова открылась, мужчина все еще стоял у камина
выпуская в пространство серый дым. С непринужденностью, которая отдавала смаком [8]
почти наигранностью, он остановился, чтобы прикурить еще одну сигарету
прежде чем искоса взглянуть на неуверенные шаги
на пороге.

"Что ж, входите!" - приказал он.

Без дальнейших разговоров двое молодых людей предстали перед ним.

За пять минут ее отсутствия молодая девушка, казалось,
помолодел, меньше, гораздо более даже, чем ее
отец помнил ее. Но почти любая девушка бы посмотрел
излишне хрупким, возможно, перед отменно красив и вообще
рослый молодой спортсмен, который маячил так что наверняка рядом с ней.

Как будто его дочь внезапно перестала существовать.
взгляд отца резко сузился, остановившись на опрятной юной фигуре мальчика.
нетерпеливые, встревоженные глаза. Чувствительные ноздри. мрачная решимость.
юный рот, и в этом взгляде был вздох, который мог означать что угодно
сорвавшийся с его собственных губ.

"Ты... ты симпатичный парень!" - сказал он. "Но я думаю, что мог бы
победить тебя в теннисе!"

"Сэр?" - запинаясь, спросил мальчик.

Вопросительно, но не без злобы мужчина [9] снова уставился на меня. "Я не
думаю, что случайно слышал ваше имя", - подтвердил он с некоторой
резкостью.

"Уилтонер", - сказал мальчик. "Ричард Уилтонер".

"Садись, Ричард", - сказал мужчина.

Словно загнанное в угол замученное существо, мальчик резко повернулся к
окну и снова к двери.

"Нет, благодарю вас, сэр!" - запротестовал он. "Я просто не мог сесть
!" Он беспокойно подошел к книжному шкафу и резко обернулся
чтобы окинуть нетерпеливым взглядом
задержавшуюся девушку. "Может быть, я больше никогда не сяду!" - сказал он.

"И не есть?" - протянул мужчина постарше. "И не...спать?"

"И не есть, и не спать!" - сказал мальчик.

"Да, именно так", - прошептала девочка. "Именно так
он ехал в поезде - должно быть, это были мили и мили - от
паровоза до последнего вагона - я имею в виду все время - ночь и
день-ходит взад и вперед -взад и вперед!"

"Маленькая дурочка!" - сказал ее отец.

"Кто?.. Я?" - ахнула девочка. На [10] секундное замешательство она
перевела взгляд с лица мужчины на лицо мальчика. "О-о!" - воскликнула она в
внезапном озарении. "Ты попросил его сесть, не так ли?"
И выбежал из комнаты.

С дрожью облегчения мальчик повернулся ребром затем встретиться
человек. Недоуменно нахмуренные линии вокруг рта мужчины все еще
сохраняли слабую иронию, но лицо мальчика при полном
освещении выглядело странно суровым.

"Ну, парень", - очень тихо сказал мужчина. "Что у тебя есть?
расскажи мне об этом?"

"Да в том-то и дело!" - воскликнул мальчик. "Что тут сказать
кроме того, что я был бездумным хамом,..."

"Насколько... бездумным?" сказал мужчина.

"И что ваша дочь ни в чем не виновата!" - настаивал
мальчик. "Ни в малейшей степени! И что касается остального..." - выкрикнул он
в отчаянии. "Что я должен сказать? Что я должен сказать?
Ради Бога, что ты хочешь, чтобы я сказал? О, Конечно, я
читаю нити:" он покраснел. "Французские романы и все такое
но когда дело доходит до тебя самого и ... и девушки
ты знаешь... Почему ... что со всеми происходит?" [11] - требовательно спросил он
яростно. "Человек не гнилой только потому, что он гнилой!
И дело даже не в том, что я хотел быть гнилым, но не был им!
Я никогда не думал о том, чтобы быть гнилым!" Все жарче и жарче становился красный цвет
стыд разгорался на его лице. "Это мерзкий, грязный, порочный мир!"
он бушевал. "Почему вы подумали, что мисс Мерриуэйн говорит такое ..."

"Мисс кто?" - спросил мужчина постарше.

"Мисс Мерриуэйн", - сказал мальчик. "Клаудия Мерривейн -
президент колледжа, вы знаете".

"Нет, я не знал", - сказал мужчина.

"Она исчадие ада!" - сказал мальчик. "Совершенно безжалостный ..."
В лихорадочных попытках вернуть себе самообладание он оборвал фразу на
две части и начал переставлять комнату. "В тот вечер в
колледже были танцы", - наконец продолжил он с разумным
спокойствием.

"Я не особо увлекаюсь такого рода вещами. Я живу не в
город, видите ли, но за много миль от него. Я всего лишь "фермер ",
знаете, - признался он со своим первым слабым подобием улыбки.
"У нас с братом есть небольшое ранчо неподалеку. Мы очень стараемся
быть "научными фермерами ". Это чертовски [12] сложная работа!
И всякий раз, когда наступает ночь, когда у меня достаточно бодрости духа, чтобы не заснуть
Я лучше как-нибудь покатаюсь верхом, чем буду суетиться с людьми.
Иногда я катаюсь всю ночь! У меня есть лошадь по кличке Брейнсторм!
И он каким-то чертом!" В преображающая сияние на краткий миг он был
все молодые Бога, независимо, вызывающе. Затем, как будто с
спазм боли, его юный рот сжался в единственную решительную
линию. С видом человека, внезапно почувствовавшего сильную усталость, он прекратил свои
беспокойные расхаживания и отступил в угол, поддерживающий
книжный шкаф.

"Но в тот конкретный вечер, о котором я тебе рассказывал", - грустно продолжил он
, - "У меня было какое-то чувство, что я бы
хотел пойти на танцы. Знаешь, это не всегда легко ", - признался он
с неожиданной непосредственностью. "После долгого рабочего дня
я имею в виду, со сломанной спиной и вывихнутыми руками, чтобы
прийти и собрать свою собственную горячую ванну и принадлежности для бритья
и твой собственный ужин, и вечерний костюм, который ты даже не видела
шесть месяцев. И я забыл об ужине, - он слабо улыбнулся. "У нас
сейчас в доме нет ни одной женщины. Но когда ты попадаешь на
танцы, ты не [13] возражаешь!" он на мгновение оживился. "Это так
ярко и сладко пахнет! Так много огней и красок! И так много
забавных платьев! И музыка, конечно, хулиганская! А потом вдруг
в какой-то дурацкий час, например, в одиннадцать часов, все выключается
и тебе нужно идти домой! Почему ты только что пришел! Я имею в виду, только что вошел
в свой ритм! Только что познакомился с девушками, с которыми хотел познакомиться!
Только начал смеяться! Только начал дурачиться! В этом проблема с
вечеринками в колледже, - он нахмурился. "Они такие чертовски институциональные! Никаких
зависаний после ужина на кухне и помощи в укладке
дома спать, никаких милых веселых слоняний по парадным ступенькам
смотреть на луну - не смешная, ухабистая прогулка домой по вспаханному
полю с девушкой в туфлях на высоком каблуке и кружевной накидке на
голове! Просто _zip!_ Вот так! "Одиннадцать часов! Все _ выходите!_"
Все это веселье и красота, и все остальное погасло, как прокисшая свеча
только потому, что какая-то пожилая дама захотела лечь спать! Это слишком... это
слишком резко!" - сказал мальчик.

"Так ты почувствовал?" - подтолкнул мужчина.

"Почувствовал?" - воскликнул мальчик. "Почему в пять [14] минут одиннадцать я чувствовал, что
так _fit_ я мог бы запустить девять миль, чтобы помочь потушить пожар. Но
в одиннадцать лет я был так зол, что пробежал бы двадцать, только чтобы стартовать одному!

"Так что же ты сделал?" - спросил мужчина.

"Я поклялся, что не пойду домой, - покраснел мальчик, - по крайней мере, до тех пор, пока
Я чего-нибудь не поем! Вы знаете, что колледж корма, а
стоит цент салат и сок одного взломщика? Код
дочь рассмеялась. Она думала, что это смешно. - Ах, какая жалость,'
она сказала: "Что ты не можешь взять холодную жареную курицу, которая готовится
в моей комнате!" "А где твоя комната?" Я спросил. Я тоже смеялся.
- О, сразу за углом, в соседнем здании, - сказала она.
"Пройди со мной, и если никого нет поблизости, я сбегаю
наверх и сброшу это тебе!" Это было дальше, чем я
думал ", - сказал мальчик. "И очень мило. Всего на две минуты
через кампус, но звезды, знаете ли, и хруст снега,
и забавные толстые формы инструментов оркестра, бегущих
к своему поезду. И, Господи, как же я был голоден! Но когда мы добрались до
в общежитии было слишком много людей вокруг, казалось, тоже
много света, слишком много проходя, [15] ни одна тень в
видимо весь мир, что был достаточно большим, чтобы бросить жареная курица
В-давайте уж скрывать свои неповоротливые формы. "Я просто не смею!"
сказала ваша дочь. Кто-то наверняка увидел бы меня, Матрона, или
Проктор или ночной сторож или какой-то орган!' И все
внезапно," покраснел мальчик, "это казалось абсолютно идиотские
это должна быть девушка, которая никогда не сделают ничего плохого в ее жизни
в месте, где она не могла даже представить еду голодающим
подружиться, или закончить танец, или сделать любую другую приличную нормальную вещь
просто потому, что у какой-то капризной старой дамы были другие идеи. "Ну,
нет такой старой дамы, которая владела бы мной!" - сказал я. Поэтому, если ты боишься идти
курицу я приеду и заберу все сам!' - Да ... я могу ... увидеть тебя!'
засмеялась дочь. Говоря это, она стояла на ступеньке
и на ней было что-то очень красное и какое-то хитрое с капюшоном
весь черный мех обрамлял ее лицо, и когда она подняла подбородок, чтобы
казалось, что даже ее волосы смеются над тобой. "Ну что ж,,
Я иду!" Я рассмеялся в ответ. "Черт возьми!" - сказала она. Через час
Я был там! О, конечно, я знаю, что мне не следовало этого делать!"
признал мальчик. "Но душой клянусь, я ничего не думал
об этом, кроме того, что это накладывало что-то на некоторых из этих
старых дам! Вся эта суета по поводу того, что это комната для девочек, никогда
мне и в голову не приходила, говорю вам! У меня всегда было такое
ужасно много кузин, кувыркающихся вокруг. И все это было так чертовски просто
после захода луны! Такая изящная пожарная лестница и
самый крепкий сорт старой глицинии и..."

"Она... она ждала вас?" - спросил мужчина.

"Нет, в этом-то и была проблема", - покраснел мальчик. "Может быть, сначала
она немного сомневалась, хватит ли у меня смелости ... Я не
знаю. Но к тому времени, как я добрался туда, она уже отправилась спать. Была
в халате, я имею в виду, с распущенными волосами. Босые ноги, знаете ли,
и все такое прочее. И когда я открыл окно и
проскользнул через край, она начала кричать. Сразу поняла, кто я такой
и все такое - но крик начался раньше. И
Я, конечно, знал, что так не пойдет, поэтому я подскочил и подхватил ее
на руки, чтобы попытаться заглушить это. И тут дверь открылась - и
вошла сама президент Мерривейн [17]. Я не знаю, что она
делала там, в том общежитии, в такое позднее время. Возможно,
это был просто несчастный случай, или кто-то подслушал нас
час назад мы дурачились на крыльце - я не знаю. Это
просто случилось - вот и все ", - сказал мальчик. "И, конечно, произошла
ужасная сцена. Я имею в виду, говорилось то, чего я не должен был
предполагать, что женщина может сказать молодой девушке. И прибежали два или
три преподавателя или проктора. И, конечно, позже было
собрание преподавателей. И кто-то проболтался
горничная и горничная проболтались кому-то еще. И
Это попало в руки репортера и...

"И это попало в руки репортера?" - спросил мужчина.

"Да", - вздрогнул мальчик.

"Картинки?" - спросил мужчина.

"Да", - сказал мальчик.

"Довольно ужасные?" - спросил мужчина.

"Очень ужасно", - сказал мальчик.

На мгновение показалось, что в комнате вообще не слышно звуков
кроме звука пламени, высасывающего березовый сок из
очага. [18]

Затем мужчина резко перевел взгляд с березового полена на
дрожащее лицо мальчика.

"Ну что, хорош был жареный цыпленок?" он спросил.

- С...ир? - заикаясь, пробормотал мальчик.

"И что же?.." - подсказал мужчина.

С губ мальчика сорвался долгий прерывистый вздох. "Итак,"
сказал мальчик, "я разрушил жизнь вашей дочери".

"И что вы предлагаете с этим делать?" - спросил мужчина.

Быстро расправив плечи, мальчик выпрямил свое прекрасное
молодое тело во весь рост.

"Я предлагаю сделать все, что вы от меня хотите", - сказал он.

"Например, что?" - спросил мужчина.

"Например, что угодно!" - ответил мальчик. Почти незаметно его
дыхание участилось. "Почему, когда я только что пришла сюда, - крикнул он, - я
пришли, конечно же, ожидая, чтобы быть штурмовали на то, чтобы быть проклят, чтобы быть
оскорбленный, когда меня называют лжецом, когда мне снова запихивают в глотку все, что я сказал или
сделал! Но ты?----Все, что ты сделал, это
просто выслушал меня! И поверьте мне! И смейтесь! Это как будто
Я причинил тебе такую боль, что ты жалел меня больше всего на свете [19] - и
перепробовал все известные тебе способы, чтобы удержать меня от безумия!
Это как будто... - Судя по внезапному легкому опусканию его плеч,
он снова собрался с духом, скрестив руки на груди и сделав жест окончательности. "Я
говорю вам, что хочу делать все, что вы от меня хотите", - повторил он
довольно просто.

"Вы говорили с кем-нибудь ... об этом?" - спросил мужчина.

"Только с моим братом", - ответил мальчик.

"И что он сказал?" - спросил мужчина.

"Это брат, который ведет ферму вместе со мной", - объяснил мальчик.
"Он калека и время от времени немного нервничает, но он
читает ужасно много книг. Я имею в виду не только сельскохозяйственные книги - не
только научные книги, но и всевозможные..."

"Этим вы хотите сказать, - перебил мужчина,
- что мнение вашего брата, даже несмотря на нервозность, можно
считать довольно утонченным?"

"О, да", - сказал мальчик. "И мы очень тщательно изучили все это.
Я имею в виду весь скандал и дурную славу исключения, а также
испуг и унижение, и глупые тупоголовые матери
которые больше не позволят своим [20] дочерям дружить с твоей дочерью,
и старые кошки, которые всю свою жизнь будут подставлять ножки под ****у
преследуя ее шепотом и намеками. Конечно, это счет,
который я никогда не смогу оплатить. В этом-то и подлость! Но то, что
у меня есть, я, конечно, должен отдать на это! Это не только мое
мнение, ты понимаешь?" он спросил немного резко. "Но это
мнение и моего брата тоже! И это мнение принадлежит не только моему брату! Это
_mine_!"

"И это мнение ...?" - подсказал мужчина.

"Я хотел бы попросить вашу дочь выйти за меня замуж!" - сказал юноша.

"Я признаю, что это мнение ... классическое", - протянул мужчина.
"Может... может, нам посоветоваться с леди?"

"Да", - сказал мальчик.

"Предположим, ты подойдешь к двери и позовешь ее", - предложил отец.

Мгновение спустя мальчик был на пороге. Только с
нерешительностью недоумения он посмотрел сначала направо, а
затем налево.

- Мисс Бреттон! - позвал он.

- Даже "Дафна"? - вставил мужчина. [21]

С неопределенным жестом удивления мальчик вернулся в комнату.

"Почему... почему я даже ни разу не видел вашей дочери, - сказал он, - до тех пор, пока
вечер танцев!"

"Что?" - воскликнул мужчина.

Прежде чем вопросительное восклицание успело быть услышано
На сцене появилась сама Дафна.

"Да, мистер Уилтонер? она запнулась.

"Мистер Уилтонер, - довольно резко сказал ее отец, - только что сделал
вам предложение руки и сердца".

- Что? - ахнула девушка.

"Мистер Уилтонер, я бы сказал, - протянул ее отец, - только что оказал
себе честь попросить вашей руки".

"Что?" - повторила девушка, и ее голос был похож на сдавленный крик.

"И, насколько я понимаю, он довольно беден, - сказал ее отец, - со всеми его
собственный путь к успеху в мире - и к тому же брат-калека.
И тому, кто женится на нем сейчас, придется чертовски нелегко
изо всех сил стараться помочь ему вести его ферму. Приходится
таскать дрова, я имею в виду, и воду, и помогать пахать, и помогать [22] скрести траву
и помогать убивать свиней - и спорить с братом-калекой
и..."

- Что? - ахнула девушка.

"О, конечно, я признаю, что это очень старомодно", - пробормотал ее
отец, - "очень донкихотски ... очень абсурдно ... и в целом то, что сделал бы любой
порядочный парень при данных обстоятельствах. И вы, конечно же,
откажете ему к полному удовлетворению вашего собственного тщательного
современное чувство рыцарства и самоуважения, тем не менее..."
Из-за полунасмешливой насмешки в глазах пожилого мужчины внезапный взгляд
тоска, похожая на ласку, пробежала по чувствительному лицу мальчика и
великолепной юной фигуре. "Тем не менее, - переадресовал он свою дочь
почти резко, - я молю Бога, чтобы ты была старомодной
настолько, чтобы упасть в обморок ему на шею и принять его!"

"Почему... почему, отец!" - заикаясь, пробормотала девушка. "Я помолвлена с...с
профессором английского языка в колледже!"

Над слабым огоньком новой сигареты ироничная
улыбка мужчины внезапно снова появилась в проницательно прищуренных глазах.

""Есть"? Или "были"? спросил он. "Ты имеешь в виду "Пока"? "Все еще?" [23]

"О, конечно, я знаю, что сейчас я ни за кого не могу выйти замуж", - задрожала
девушка. "Все кончено ... все разбито. Это только
это... это..."

Рукой, которая только что отбросила наполовину сгоревшую спичку, ее
отец немного резко протянул руку, чтобы сжать пальцы мальчика.

"Ты слышишь, Ричард?" он спросил. "Твое предложение, похоже,
отклонено! Так что инцидент закрыт, мой мальчик - с честью для всех
и "злого умысла нет!" Полностью закрыт!" он заклинал с
определенной окончательностью. "А маленькая леди..." - он поклонился своему
дочь: "я больше не страдаю - боюсь - и никогда не буду, я надеюсь, пока
ее жизнь остается в моей власти". Из кармана он выхватил
карта вдруг, настрочил на него, и протянул его мальчику.
"Я поеду на юг до завтра", - он улыбнулся. "Дафни и я.
Уезжать, я полагаю, довольно надолго. Насчет января пришли мне
строчку! О твоей собственной удаче, знаешь, о твоей ферме и
обо всем! Это очень интересно!" Слегка изогнув брови
он повернулся, чтобы посмотреть на поспешное расставание между мальчиком и девочкой
тонкая дрожащая рука безвольно потянулась к рукопожатию
это мучило [24], как пытка, голубые глаза все еще были озадачены
недоумение тяжело сменилось черными глазами так же быстро, как обнаженный
нерв. "До свидания!" - довольно резко сказал мужчина.

"До свидания", - задохнулась девушка.

"До свидания!" - рявкнул мальчик.

Затем мужчина и его дочь снова остались одни.

"Дальше по коридору есть ванная комната!" - сказал мужчина. "А моя собственная
комната сразу за ней. Прими ванну! Вздремни. Взять-то!
Мне нужно написать письмо и не хочет ни один вокруг!"

Было совершенно очевидно также, что он не хотел, чтобы какие-то вещи вокруг,
либо. В тот момент, когда дочь покинула его, он повернулся с
один стремительный жест и обвел всех книг и документов от
его рабочий стол. Это может быть tantrumous порыв ребенка,
или бессознательное стремление духа к беспрепятственной локоть
номер.

Конечно, не было ни ребячества, ни одухотворенности в
простой деловой бумаге и четком, резком почерке, которые соответствовали
композиции письма. Почти захватывающая дух непосредственность
также казалась явно [25] стимулирующим фактором в выполнении задачи. Как
либо быстро, как рукой мог дотянуться до ручки и ручки может достигать чернил и чернил
может составить бумаги снова писатель поехал к нему Марк.

Мисс Клаудии Мерривейн,

Президенту колледжа (говорилось в письме).

Так это ты, дорогая Клити Мерривейн, так безапелляционно
таким образом, стала вершителем судеб моей семьи?

Боже всемогущий! Как летит время! Ты, достаточно взрослая, чтобы поступить в колледж.
И я, достаточно взрослая, чтобы мою дочь исключили из того же колледжа! Почему
ты это сделала, Клити? Не учиться в колледже, я имею в виду, но исключить мою
дочь? На самом деле она кажется мне довольно милым маленьким ребенком.
И теперь, я полагаю, под гогот и комментарии всех заинтересованных сторон она
предстает перед миром "разрушенной". Однако, когда все сказано и
готово, Клити Мерривейн, кто совершил "разрушение"? Не маленькая
девочка, конечно. Особенно не тот великолепный мальчик! Кто
тогда еще, кроме тебя? Лично мне кажется,
почему-то в данный момент, что ты напортачил со своим колледжем так же сильно, как я напортачил со своей дочерью.
[26] примерно так же сильно, как я напортачил со своей дочерью. Мое единственное
мыслимое оправдание в том, что я был проклятым невеждой! А
твое?

Вот что у меня прекрасный, откровенный, чистый, озорной маленькой девочке, которая не
знаю мужчину от женщины, и вы изменили ее на съежившись,
пытали, и совсем растерявшийся молодой recreant, кто никогда не,
возможно, пока длится время, мы когда-нибудь сможем отличить святого
от дьявола, или жаворонка от похоти, или президента колледжа от
любого другого клеветника на молодость и невинность. И все же вас считают
чем-то вроде специалиста по девушкам, я полагаю. Так же, как
и то, что вы сами когда-то были девушкой.

Как вам вообще удалось это сделать, я спрашиваю? Как вообще в мире
вам довелось это делать?

"Для дисциплины", - конечно же, мгновенно подтвердите вы. "Это
Необходимый, хотя и решительный пример для всех молодых людей, находящихся под вашей
опекой. Молодежь, являющаяся, " как вы, несомненно, подчеркнете",
период становления характера". Это конечно, Клития! В
каталог простейшие сад вам скажет то же самое. Молодые вещи
растет на утреннем солнце! Это [27] фраза - везде. Но
никогда не забывай, Клити, что они так же легко погибают на
том же самом солнце! И если ты испортил мою маленькую девочку
вместо того, чтобы "вырастить" ее, я нелегко прощу тебя.

"Что?" Я слышу, как ты требуешь в лихорадочной праведности. "Могу ли я
хоть на минуту заявить, что моя маленькая дочь совершила
Приличный, а не неприличный поступок?" (О, Клити, разве ты не
уже усвоил, что молодежь почти никогда не бывает правильной, но, о, так
редко бывает порочной?) Совершенно откровенно признавая перед всем миром
что моя дочь совершила очень серьезное Нарушение приличий, я должен
все же утверждать, что она ни в коем случае не совершала Порочных Поступков!
И даже Всемогущий Бог, этот проницательнейший из Бухгалтеров, взимает
такую небольшую плату за нарушения правил приличия. Именно эти чудовищные накладные расходы
расходы посредников вроде вас подрывают репутацию молодежи
ресурсы так что.

Увы, я далек от того, чтобы отрицать, что, несомненно, в мире существует
чудовищное количество зла. Но я все больше и больше настаиваю
поражен необычайно малым количеством этого, которое
тлеет в телах молодых людей по сравнению с чрезмерной
долей этого [28], которая так откровенно пылает в умах пожилых людей
! В таком случае в момент, например, это вся ваша мораль
помещений, которые не так! Дело не только в том, что мальчик не
у причинить ей боль, если бы мог. Но что он не смог бы причинить ей боль, если бы
захотел! Оба одинаково "чисты сердцем"! Оба одинаково резвятся
озорно переживая минутное импульсивное приключение! Боже мой! Мне бы
не хотелось быть первой злой мыслью, которая когда-либо приходила в голову
подростку!

Но хватит! Что вам, возможно, нужно в вашем колледже, так это немного
поменьше французского и немного больше биологии! Совсем немного больше милосердия
конечно! Это расставление стальных ловушек для порока и поимки
Невинность вместо этого становится слишком распространенным явлением
человеческий опыт. И некоторые из нас, кто наблюдал за корчами
случайно попавшего в тюрьму домашнего питомца, уже давно
решили, что даже шалун не совсем заслуживает стальной ловушки!

Но все это, Клития, не будучи ни здесь, ни там, я сейчас вернусь
до реального момента моего письма, который бы попросить вас об одолжении.

Моя маленькая дочь очень больна, Клития, больных психически, я
значит--секс-страшно, социально [29] и эмоционально дезорганизованы.
В конкретной поездке, которую я планирую на зиму, в
более или менее примитивные и беззаконные дикие земли дальнего Юга
Я надеюсь, что она найдет множество возможностей, чтобы
восстановить свое мужество, исходя только из неотъемлемых принципов
Правильного и Неправильного. Но эта надежда рухнет к тому времени, когда наступит Северное
лето ----?

У тебя нет воспоминаний, Клити, о другой комнате в колледже? И
еще одна неосторожность? Которая начинается трезво с самого достойного
желание обменяться записными книжками по философии закончилось - если мне не изменяет память
- определенным количеством поцелуев. И все же, Клити, согласишься ли ты
хоть на одно мгновение, что твои мысли в ту
ночь были на йоту менее чистыми, чем у моей дочери? То, что в том эпизоде
было четверо "неподходящих" подростков, а не двое
как сейчас, на мой взгляд, не сильно опровергает сходство. Ни
случайность, по которой один мальчик только что перемахнул через
подоконник, а вы - в другую комнату, когда обрушился этот удар!
Ты помнишь, что было сказано тогда, Клити Мерривейн?
К своей соседке по комнате, я имею в виду? Бедная [30] маленькая испуганная крошка!
Ей было семнадцать, не так ли? И перерезала себе горло на рассвете, вместо того чтобы
встретить то, что должно было быть встречено? Хорошенькое маленькое белое горлышко тоже было таким
насколько я помню. С довольно нежным и ритмичным
маленьким контральто, которое пело бы колыбельные еще через
четыре или пять лет. А мальчик? Мальчик, которого поймали,
Я имею в виду? Совсем не плохой человек! Скорее намеревался сделать из себя
что-то довольно приличное - до тех пор! Но после
кроваво-красных вещей, которые наговорили ему отец и мать девочки? Он
некоторые люди говорили, что после этого он немного "спятил"! Во всяком случае, немного необузданный
! Ему, должно быть, было восемнадцать или девятнадцать? О, боги,
какая потеря! Все дети! И заставить их так страдать! Всего лишь благодаря
толщине двери ты избежала этого, Клити! Всего лишь благодаря
взмаху юбки! Кроме этого ----?

Что ж, это моя услуга, Клити. Если к лету моя маленькая девочка будет
все еще шататься под нервным и моральным бременем ощущения
себя единственным "неподходящим" человеком в мире, я попрошу
вашего разрешения рассказать ей о приведенном здесь инциденте, заверив
вы, конечно, со всей справедливостью и порядочностью - насколько я могу судить [31]
молодой персонаж-что она никогда не скажет о вас, как вы
рассказал о ней!

В остальном, если бы я написал по-garrulously я прошу вас
простите. Этот поворот стрелок часов назад - более медленная работа
, чем перевод их вперед.

Ради старых добрых времен, поверьте хотя бы мне

Искренне ваш,

ДЖЕФФРИ БРЕТТОН.

Со вздохом облегчения он встал из-за стола, закурил еще одну
сигарету и направился по коридору, а крадущийся за ним Мышонок, голубая
гончая.

Когда он переступал порог своей комнаты и случайно взглянул
подойдя к кровати, он издал вздох чисто оптического изумления.
Вся завернутая в бледно-голубое пуховое одеяло, его прелестная маленькая
дочь уютно устроилась среди его белоснежных подушек. По
колени бесчисленные листы бумаги дрогнули. Закрыть на нее
локтем выбрасывали коробку карандашей лежало бросил бы горсть
Джека-соломинки. И огромные голубые глаза, которые смотрели на него
из облака ярко-золотых волос, снова наполнились
ужасом и слезами. [32]

"Я... я пишу Джону", - сказала она.

"Джон?" спросила своего отца.

"Почему... да... профессор английского ... в колледже... Не так ли
помнишь? - запинаясь, спросила девушка. "Разве... разве ты не хочешь знать
о Джоне?"

"Нет, не знаю!" - сказал мужчина. "В
"Джоне" нет ничего важного, чего у "Джона" не было бы шанса показать себя - в
этой непосредственной ситуации".

"Разве это ... разве это не ... ад?" девушка задрожала.

"Нет-нет", - сказал ее отец. "Я не должен считать это просто Адом.
Но я признаю, что это что-то проблемка для человека-Джонс
положение. Он одним из курса факультета?"

- Да, - сказала девушка.

"И был на собрании преподавателей - предположительно, когда..."

"Да", - сказала девушка.

"Было твое обручальное--объявил?" - спросил Совсем ее отец
резко. "Известно, я имею в виду, среди девочек?"

"Не-не-точно", - сказала девушка.

"М-м-м", - сказал ее отец. Оторвав свой безмолвный взгляд от стены
он немного остро взглянул вниз на бледное личико перед
ним. "От него что-нибудь слышно?" спросил он.

"Нет, еще нет", - ответила девушка. "Почему он не знает, где я?
Никто не знает, где я, говорю вам! Я просто сбежала, говорю я
тебе! Я даже не стала ждать, пока соберутся вещи! Я-я----Но, конечно, я_
услышу! " - страстно заявила она. "Я сделаю! Я _will_! Это не
что я рассчитываю ... выйти за него замуж сейчас, - жалобно объяснила она.
"Никто, конечно ... не захотел бы жениться на мне сейчас. Дело только в том, что ..."

Прежде чем внезапный прилив краски к ее лицу залил ее лицо, ее отец слегка испуганно ахнул.
"Пусть тебя повесят, если ты некрасивая!" - сказал он.

"Шокирующе красивая!" - сказал он. "Потрясающе красивая!" С
почти веселым интересом его взгляд скользнул по изящному маленькому
личику и фигурке, до кончиков ушей закутанным в большое
голубое пуховое одеяло на белоснежных подушках. "Действительно, когда я пришел в
вот только сейчас", - он засмеялся, "я думал, что журнал-чехол пришел к
жизнь в моей постели!" Смех все еще был у него на губах, и все озорство
внезапно исчезло из его глаз. "Ты слышал, что я только что сказал насчет
завтрашней поездки на Юг?" - Спросил он немного резко. "Извините, если
это кажется безапелляционным. Но мои планы были составлены уже некоторое время назад. Я
намеревался взять с собой только ... Ползучего Мышонка ".

"Ползучего мышонка?" спросила девушка.

"О, конечно, в стране есть дюжина других собак, из которых я
мог бы выбирать", - размышлял ее отец, несколько нахмурившись
. "Но когда дело доходит до путешествий и содержания
будь в курсе событий, Creep-Mouse alone сочетает в себе основные
характеристики неустрашимого нрава - складные ножки. "

"О, конечно, я не могу говорить слишком положительно о моем
неустрашимом характере", - собралась с духом девушка с едва заметной
возможной улыбкой, "но я, конечно, постараюсь понять намек насчет
складные ножки..."

"Намек?" отрезал ее отец. "О, это не так уж и адаптивность
бизнес я думал о том, как это было с собакой!"
Жестом, почти смущенным, он внезапно наклонился и провел пальцами по плюшевому уху
собаки. "О, черт возьми, все это,
Дафна!" - резюмировал он довольно резко: "ты и я с легкостью могу не
как же оперы [35] или же закуску-но мне бы не хотелось,
кого-то, кому не нравится, те же собаки".

"Я ...обожаю...Ползучую Мышь!" - сказала Дафни.

"Правда?" переспросил ее отец.

"Правда!" - подмигнула Дафни.

"О, тогда все в порядке", - сказал ее отец, - "Я думаю, мы понимаем
друг друга!"

"Прекрасно", - кивнула Дафна.

"На все времена", - сказал ее отец.

"Все время", - согласилась Дафна.

С часами в руке, и его темные глаза сузились в некоторые
невысказанные мысли, он высунул его последней устное замечание к ней.

"Тогда возьми все дубль нет! - сказал он, - и шума и
купить новую одежду! В целом, я полагаю, вам очень повезло,
что у вас не было времени собрать какие-либо вещи из колледжа
потому что вам, конечно же, ничего не понадобится - в учебном заведении, куда мы направляемся
! Это не тот Юг, о котором ты когда-либо слышал
на который мы направляемся, ты понимаешь?" он объяснил с
едва заметным оттенком раздражения в голосе. "Никаких пальм
Пляжей! Никаких розовых ленточек! Никакого тенниса! Никаких бархатных полей для гольфа
! Никаких воздушных-сказочных-вещей! Но Юг ниже Юга!
[36] Юг - сплошная жара, ослепительный свет, пот и джунгли цвета смоляной зелени!
Тропики и слизь! Грубо! Жестко! Иногда довольно противно.
Неистово красиво - почти всегда! И мы отправляемся на
охоту!" - добавил он с определенной решимостью. "И ловить рыбу! И
изучать цитрусовые, когда больше нечего делать! А вы
может быть просто так хорошо знаете его сейчас, позже", - резюмировал он со всеми
его старый беззаботностью. "Я... я ... тоже собираюсь найти себе жену, если
это в человеческих силах".

"... Жену?" - ахнула девушка. "О, этот... этот вечный брак
бизнес!", она вздрогнула. "Если все это так ужасно, о мужи, меня
имею в виду, почему женщины сохранить брак? В чем праведность
это? Какая порядочность? О чем это все?"

"Не забывайте, что я одна из этих ужасных мужчин,'" улыбнулся ей
отец.

- Да... я... знаю, - задрожала девушка.

"Но..." - Как бабочка, выскальзывающая из своего кокона, одно
кружевно-белое плечо выскользнуло из-под голубого пухового одеяла. "А как же
моя собственная мать?" спросила она.

"Твоя мать умерла пятнадцать лет назад", - сказал мужчина. [37]

- Да, но отец, - настаивала девушка.

Скрестив руки на груди, мужчина стоял, наблюдая, как ее яркий молодой цвет
растет - и снова убывает.

"Если есть что-то, о чем ты хочешь спросить, - предположил он, - может быть,
тебе лучше спросить это сейчас - и покончить с этим".

"О, я не хотела быть любопытной", - запинаясь, пробормотала девушка. "Дело
только в том, что... что слуги и родственники так много болтают ... а я знаю так
мало. Вы... вы с мамой не жили вместе, не так ли?
спросила она довольно резко.

"Нет", - ответил мужчина.

"Вы... вы имеете в виду, что были проблемы?" покраснела девушка.

"Были... какие-то неприятности", - сказал мужчина.

"Вы хотите сказать, что она вам ... не нравилась?" - допытывался беспощадный
тихий голос.

"Нет... она ... мне ... не...понравилась", - сказал мужчина без тени
выражения.

Закутавшись в голубое одеяло, девочка спрыгнула на пол
и быстро подбежала к нему.

"О, отец!" - воскликнула она. "Что же мне делать, если я тебе
не нравлюсь?"

"Но ты мне нравишься!" - улыбнулся ее отец. Застенчивый, как мальчик, он протянул руку
и коснулся ее солнечных волос. "Только одно условие!" он собрался с духом
[38] с внезапной и неподдельной суровостью. "Когда вы только что ворвались в мой
кабинет, вы назвали меня "Старина-папаша"! До этого момента я
считал себя ...каким-то... молодым...самцом. Больше никогда - до тех пор, пока
живи - предупреждаю тебя - когда-нибудь называй меня как-нибудь, кроме Старого папаши!
Будь я проклят, если это не отрезвляет!" [39]

II

Сцена, которую Дафна оставила позади на две тысячи миль или
больше, хотя, конечно, более академичная, была тем не менее не менее трогательной
для того, кто был больше всего обеспокоен.

Отклоненный более или менее эрудированной лекцией-долг перед городом
по крайней мере, на расстоянии сплетен, ни малейшего слуха о каком-либо колледже
какой бы хаос ни достиг ушей Джона Бернарда, до
вечером после танцев, когда только переступил истертый
порог своего прекрасного, строгого кабинета, пронзительный суровый
телефонный звонок опустил занавес над тем, что
было самым изысканно совершенным эпизодом даже в его привередливой
жизни.

Но даже тогда ни один шепот не подготовил его к тому, из-за чего поднялась тревога
. Бедный Джон Бернард!

Чему бы еще академическая подготовка ни научила студента, она
определенно никогда не учила преподавателя, что делать
когда его срочно вызывают в офис президента [40] для консультации
с различными другими преподавателями по поводу того, что было
объявлено "самым вопиющим нарушением моральных, а также
академических стандартов", он считает этот случай чрезвычайно
хрупкая девушка-студент поймал развлекать мужчину в своей
номер поздно ночью,--и сама девушка-его невеста!

О том, что о помолвке в тот момент знал только он сам и
девушка подарила Джону Бернарду последний долгий вздох, он чувствовал, что
ему стоит когда-нибудь снова рисовать.

Все еще немного раскрасневшийся, немного продуваемый ветром, после быстрого бега по студенческому городку
холодный ноябрьский кампус, он как раз снимал пальто
в дверях кабинета президента, когда прозвучало имя "Дафна
Бреттон" первым ударил по его пораженным чувствам. Наполовину сдерживаемый
неуклюжую калошу, наполовину прихваченную оторванной подкладкой рукава, он сунул
в зал заседаний в одиночестве.

"Что?" - потребовал он ответа.

"Боюсь, это ударит по Бернарду довольно сильно", - прошептал
Историк женщине-биологу. "Она настоящая его звезда
Я полагаю, ученица английского. Написал один [41] небольшой лирический куплет
говорят, что он уже написан, и это действительно довольно примечательно. Конечно, очень
молодой, очень простодушный, но удивительно знающий ".

"Может быть, теперь мы сможем догадаться, откуда у нее это "знание"",
пробормотал новый преподаватель Библии позади нее.белые кольца.

"Что?" - снова потребовал ответа Джон Бернард. Зимний ветер
казалось, странно стих с одной щеки, но все еще оставлял кровянистые выделения
на другой. "Что?" - недоуменно настаивал он,
все еще пытаясь стянуть галоши.

"Да это же девушка Бреттон!" - раздался резкий голос откуда-то с
темного места в углу.

"Эта хорошенькая бреттонская девочка", - пожалел он более мягким тоном.

"Да... я... я... знаю, кого вы имеете в виду", - запинаясь, пробормотал Бернард. "Но... но..."

"Я всегда думаю, яблони-цветет-то образом" признался
старый профессор математики немного исподтишка.

"Яблоневый цвет?" пробормотал бедный Бернард.

"Такой розово-белый, свежий и... и [42] ароматный. Пон
душа моя, когда она приходит в мой класс и занимает первое место, это
заставляет меня чувствовать себя немного странно. Это как снова быть мальчиком! Молодая
трава, майское утро и ветер в яблоневом саду!
Аромат? Да, это оно!"

"Да, именно вопиющая суть этого дела делает
скандал таким масштабным!" - вмешался остро звучащий
женский голос президента.

Мгновенно все взгляды, кроме Бернарда, обратились к неоспоримому
доминированию пепельно-блондинистой личности президента.

Один Бурнард, худощавый, проницательный, напряженный, на краю
группы, с пятью поколениями самообладания и сдержанности, маскирующих
нарастающий ужас в его сознании, стоял, тупо уставившись с одного
лицом к лицу с другим из его более примитивных соратников.

"Я... протестую!" - сказал он.

"Протестую?" вопросительно прозвучал спокойный голос президента.
"Протестую против чего?" Изящным, хотя и несколько заученным жестом, выражающим
терпение, мисс Клаудия Мерривейн отложила карандаш для записей
и, прищурившись, посмотрела своими холодными серыми глазами в глаза своего младшего [43]
профессора. - Мне кажется, вы немного опоздали, мистер
Бернард, - обратилась она к нему безукоризненно вежливо, - но
общие обстоятельства дела вы выяснили вполне
достаточно, я думаю, даже в этот последний краткий момент или около того?
Конечно, в таком... таком печальном случае, - она покраснела, - нам не будет
необходимости восстанавливать детали во всей их
полноте? За те полчаса, что мы обсуждали этот
вопрос. Это ведь полчаса, не так ли?" она резко повернулась и
спросила у своей ближайшей соседки.

"Целых полчаса!" - злорадствовала ближайшая соседка.

"Мисс Бреттон, конечно, придется покинуть колледж", - продолжила она.
президент лаконично. "Безусловно, - положительный высылке, на
конечно, единственный путь для нас!"

"Я протестую!", сказал Джон Burnarde.

Из какого-то полутемного угла прямо перед ним
на лице преподавателя французского языка
вспыхнула явно континентальная улыбка. Рядом у его локтя фраза "хитрой румяному
распутница" - прошипел явно из одной сплетни в другую. Кровь
растущие в уши! Его сердце колотилось, как [44] двигатель!
Шок, замешательство, сама тошнота хаотично пронеслись через
все его чувства! Но ни любовь, ни верность, ни честь девушки, ни
мужское достоинство, казалось ему в тот момент, чтобы быть по существу
обслуживается покрывая сенсационности с сенсации. Искушенный
поскольку он обладал всеми тончайшими знаниями, которые могли предложить книга или жизнь,
ничего на свете не боялся, кроме вульгарности рекламы, стеснялся
ничего на свете, кроме своего огромного, взрослого желания этого
маленькая, юная, изысканная девочка, никакая сила в мире не смогла бы
заставить его тогда и там принять самую приятную новость, которую он когда-либо
знал, или, казалось бы, когда-либо должен был узнать, и проглотить ее
как будто так много керосина для разжигания пламени и без того довольно вредного
достаточно. Все еще отчаянно пытаясь выиграть время, все еще парируя удар
ради просветления, он продолжал безучастно смотреть на свое похожее на маску лицо
в сторону своих товарищей.

"Я протестую!" - настойчиво повторил он. "Здесь какая-то ошибка... какое-то
недоразумение! Даже за те два коротких месяца, что мисс Бреттон
была с нами, она, конечно... Конечно..." Голосом таким же тихим,
как у монахини, но особенно выразительным [45] он
внезапно сосредоточился на президенте. "Обвинение абсурдно", - сказал он
. "Это возмутительно! Кто-то, конечно, солгал! И солгал
очень плохо".

С плохо скрываемым жестом раздражения президент
выпрямилась на своем стуле и сердито посмотрела на своего самого молодого профессора.

"А я-единственный человек, кто мог бы соврал,'" она подтвердила с
некоторую надменность. На ее холодном лице с резкими чертами медленно проступал горячий
румянец, который то спадал, то снова появлялся на губах, которые слегка поджимались
по краям ее слов. "Если вы настаиваете на том, чтобы знать каждую
деталь, мистер Бернард, - сказала она, - то это я сама открыла
Мисс Бреттон! И она была босая, в то время-и в ее
ночная рубашка-и, сложив самым решительным образом, в объятия юноши."

"Что?" - воскликнул Бурнард. Казалось, само его сердце готово было вырваться
на свободу при этом слове, но сжатые губы превратили агонию в
простую гримасу изумления. "Что?" Затем так же
неожиданно для него самого, как и для любого другого, удивительный
смешок проскользнул там, где не могла пройти даже агония. О
ты, бог риторики! Ты, тонкость [46] сатиры! Психология
Кульминации! Был ли это тот момент, когда Магистр искусств должен бросить собакам
свой самый нежный кусочек? "Обручение"? Красный, как кровь,
белый, как лилия, это слово вспыхнуло в его пораженных чувствах!
"Обручение?" О вы, боги всего сущего! Обручение было таким новым, таким
застенчивым, таким священным, таким благоговейным, что он еще даже не настолько
испугал прохладные, непробужденные кончики пальцев маленькой девочки
трепет его губ взрослого мужчины! Обручения, так застенчива, так
прелесть, он еще не так сильно, как общий секрет с
его очаровательны, патриций мать! Сейчас его озвучить? Объяви
сейчас? Милосердный Боже! Осталось ли что-нибудь провозглашать? Да,
именно в этом и заключался вопрос! Осталось ли что-нибудь
провозглашать? Даже ради верности, даже в защиту Возлюбленного, который
решили так ярко раскрашенная--в другом месте, было бы значительно увеличить, с
вещество, такое нежное, как у девушки честь кричать теперь?
"Я также утверждал, her_--_once_?" Резко его тонкие, четко очерченные губы
открылись и снова закрылись. "Я... я протестую!" - пробормотал он. Смутно, в
хаотичном размытии он ощутил беспокойный обмен взглядами, мягкое,
шевеление одежды [47] и движение занятых людей, которым не терпелось поскорее уйти.
Аккуратно и лаконично за счет размытия вырезать президента
постоянные цели.

"Высылка, конечно", - сказал президент, "должны всегда казаться
радикальная мера. Но в безопасности и защите больше
число отдыхающих сейчас, как всегда, больше милосердия. Эта бреттонская девушка,
Я понимаю, вырос с практически домашней обстановке,
будучи перенесенными из одного интерната в другой с тех пор, как
ее самого раннего детства, и очень понимая, видимо, немного о
ее людей, чем даже мне удалось почерпнуть. Обстоятельства
конечно, очень печальны, очень прискорбны, но наш долг на данный момент
конечно, касается результатов, а не причин. Оглядываясь
сейчас назад, на ее первое появление среди нас два месяца назад, я понимаю
что в ней всегда было что-то смутно
тревожащая, смутно напоминающая о беззаконии. Ее глаза,
возможно, ее волосы, какая-то странная манера поведения. Конечно, "
президент оживился: "Я бы не выполнял свой долг перед
сотнями невинных молодых девушек, вверенных моей заботе, если бы..." [48]

Как будто вся жизнь вернулась к простой погоне за шляпами,
пальто и галошами, Собрание преподавателей снова растворилось в индивидуальных
интересах и как таковое рассеялось по мрачному коридору
и вниз по скрипучей лестнице.

На лестнице было по-зимнему холодно.

Слегка шаркая ногами в галошах, он дергал воротник пальто
лишь немного сильнее сжав горло, Джон Бернард почувствовал себя
внезапно очень старым. "Старым? Милосердные небеса!" он поморщился. Ему было
всего тридцать пять! Неужели Возраст пришел к человеку за то
время, которое потребовалось ему, чтобы подняться и спуститься по одной и той же серой, скрипучей,
знакомой лестнице? "Яблоневый цвет" неужели старая математика
Профессор сказал, что она похожа? Но Бог знал, что дело было не только в
ее маленьком личике цвета яблони, но и в ее маленьком уме
а также в ее маленьком радостном сердечке! Такая свежая, такая новая, такая
девственно-сладкая! По какой роковой случайности, по каким неисчислимым
обстоятельствам она попала в _ это_?"

Лишенный страсти, лишенный даже протеста, фактически лишенный
всех человеческих эмоций, кроме своего достоинства и своей боли, он вслепую протолкался
своим [49] путем сквозь бесконечные тяжелые двери и
вышел в зимнюю ночь.

Затем совершенно внезапно, лишенный всех эмоций, кроме боли, он
развернулся на месте, снова поднялся по лестнице, снова вошел в
вошел в кабинет президента и, хлопнув за ним дверью, бросил
даже свое достоинство на алтарь своей любви.

"Мисс Мерривейн!" - сказал он. "То, что вы предлагаете
сделать ... не может быть сделано! Я помолвлен с мисс Бреттон!"

Только на одно мгновение все знания, манеры, самообладание, которые
Джон Бернард родился с пренебрежением ко всем знаниям,
манерам, самообладанию, над которыми Клодия Мерривейн работала сорок лет
, чтобы приобрести их.

Затем внезапно вернулся к тому же акценту, с которым
Мать Клавдия Merriwayne был еще упрек Клаудия Merriwayne по
отец, несомненно, в чуть подальше на север Канзас домой,
Президент колледжа открылись ее тонкие губы чтобы говорить.

"Дело ... уже сделано, мистер Бернард", - сказала она. "Мисс
Бреттон уехала из города час назад - и, как мне
сказали, со своим любовником!" [50]

"С ней... что?" - воскликнул Джон Бернард.

"С ее "любовником", - холодно повторил президент.

"Неудачное слово", - нахмурился Бернард.

"Таков этот эпизод", - сказал президент.

У Джона Бернарда перехватило дыхание.
он подошел к краю стола.

"Вы понимаете, что я собираюсь жениться на мисс Бреттон?"
подтвердил он с некоторой резкостью.

"Не в моем колледже!" - сказал президент. "Ни в каком другом
колледже, если я хотя бы отдаленно оцениваю
профессиональные или социальные требования ситуации".
Решительно, но ни в коем случае не экстравагантно, она отвезла ее
то есть домой. "Ты мечтаешь хоть на мгновение, мистер
Бернард, - уточнила она, - что любой уважаемый колледж в стране
принял бы или сохранил на своем факультете, - многозначительно добавила она,
- мужчину, жена которого по соображениям моральной ущербности не была
считается надежным партнером для...

- Вы хотите сказать... - перебил Джон Барнард. [51]

"Все, что я говорю," согласился президент, "и все
что я подразумеваю".

"Это ваш ультиматум?" спросил Джон Бернард.

"Это мой ультиматум!" - сказал президент.

Слегка поджав губы, Джон
Бернард начал натягивать перчатки.

"К счастью, - сказал он, - в
мире есть и другие профессии, помимо преподавания английского языка".

"Очень к счастью", - согласилась президент. Одна сторона ее
рта едва заметно приподнялась в знак уступки. "И все же, каким-то образом, мистер
Burnarde," торопливо добавила она, "я, кажется, не представляю тебя
- как автомобиль торговец, например. И при этом не представляйте себе
что ваша хрупкая, милая мать очень легко отказывается от своих
пожизненных амбиций относительно вашего деканства, которые до сих пор, из
конечно, отнюдь не казалось невероятным плодом вашего
уважаемые услугах у нас. Ваша мать, - задумчиво произнес
Президент, - несомненно, пошла ради вас на некоторые жертвы - в свое
время?" [52]

"Большинство матерей так поступали!" - огрызнулся Джон Бернард.

Резко отреагировав на его тон, президент внезапно наклонился вперед
.

"Вы не единственный мужчина, - воскликнула она, - которого пренебрегли
и предали из-за Легкомыслия! В следующий раз, когда ты выберешь..." Ее щеки
залились румянцем. "В следующий раз, когда ты выберешь, возможно, ты выберешь
более мудро, более сообразно своему возрасту и достижениям!
Это безумное увлечение, несомненно, всего лишь минутное настроение, то...
Восстановив самообладание почти так же быстро, как и потеряла
она с типичной для нее величественностью откинулась на спинку своего похожего на трон
кресла эпохи Якова. "Конечно, мистер Бернард, - спросила она со всей
искренностью, - вы должны признать, что... что предупреждение, которое я
дала вам, по крайней мере ... разумно?"

"Абсолютно разумно!" - сказал Джон Бернард. "И абсолютно
отвратительно!" И, повернувшись на каблуках, он гордо вышел из комнаты.

Но теперь даже зимняя ночь не могла охладить его щеки, как и холод.
огромная куча непрочитанных тем и криминалистических материалов, которые он обнаружил ожидающими
в его комнате, отвлекают его измученный разум на одну-единственную секунду
от проблем [53] любовника к проблемам профессора.
Где-то действительно, рассуждал он, среди этого белого всполоха бумаг
его, несомненно, ждал новый укол боли, знакомый
почерк, странно острый, какой-то маленький, совершенно новый бутон
идея, отважно пробивающаяся вверх сквозь слежавшийся дерн
академической традиции к солнцу признанного успеха,
возможно, чисто прозаический риторический вопрос, взволновавший до глубины души
допросный знак от милой новой тайны, скрытой за его
формальностью!

Поддавшись непреодолимому порыву, он внезапно начал рыться
в темах. Да, здесь был почерк! Дрожащими пальцами
он развернул страницу. Датировано предыдущей ночью
эта ужасная вещь наверняка произошла, каким-то образом - где-то на
этой самой странице ужасная вещь должна быть опровергнута!

"Уважаемый г-н Burnarde", побежал маленькую записку, приколотую к странице.
"Уважаемый г-н Burnarde" (Ох, вкусные камуфляж
формальность). Пожалуйста, я умоляю вас, не сердитесь на меня за то, что
На этой неделе я не буду публиковать тему в прозе! Почему-то я просто не могу!
В эти дни я весь в стихах! Что вы думаете [54] об этой?
Конечно, в нем еще уйма строк, но эта
будет повторяющимся рефреном:

 Тот, кто создал Голод, Любовь и море,
 Создал три прилива, которые должны быть!

"О, конечно, я знаю, вы скажете, что слово "получил" не
особенно поэтично и все такое. Но это просто должно быть
"получил", разве вы не понимаете? Почему ..."

Прямо посреди незаконченного предложения он скомкал
страницу, которую держал в руке. Милосердные небеса, если она была невиновна, почему
разве она не написала ему? Или даже если бы она сожалела - только? Или даже
если бы ... Если бы у людей были какие-то объяснения, они обычно давали
их вам, не так ли? "Подарили" их тебе? _Принудили_ их к
вернее, к тебе, не так ли? Честно _швырнули_ их в тебя? Это
ставка на любовь? Да, конечно! Общественное положение! Профессиональная
репутация! Даже сердце его матери! _ Из-за любви_? Да, это было
оно! Но предположим, что объект такой любви-довольно красовались
сама же не являясь ни любить, ни милый? Вновь взбешенный
тщетностью всего этого, он плюхнулся за свой стол и [55] начал
написать письмо - и разорвал это письмо! И начал другое, и
разорвал это! И начал другое! Милосердные небеса! он страдал.
У него парализовало руку? Его мозг разрушился? Неужели во всем мире не осталось живых
слов, кроме тех, что переполняли
все остальные здравые мысли в его голове?

 "Тот, кто создал голод, любовь и море,
 Сделал три приливы, которые должны быть!"

3 глава

Взятые в целом, пробег, несомненно, является в самой ничтожной форме выделения, что может произойти между двумя людьми.
Если бы только Судьба отказалась от своей озорной привычки всегда и навеки
привнося в mileage такие совершенно неожиданные вещи! Даже
Хотя судьба в тот момент еще не совсем определилась
возможно, именно так она и намеревалась поступить с маленькой Дафни Бреттон!

При наличии хорошей еды, храброго сердца и любого разумного количества
развлечений большинство молодых людей перерастают свои грехи и даже свои
ошибки почти так же быстро, как они перерастают свою одежду. Но
перерасти наказание - это совсем другое дело! Люди, которые
назначают наказания, должны подумать об этом!

Дафни Бреттон и ее отцу пришлось много думать об этом.
Дафна особенно! Совершенно не пострадала, и на ее ошибку, но довольно
сильно подкосил ее наказание мира выглядело очень темно Дафне.
Будучи всего восемнадцатилетней и до сих пор не выработавшей никакой особой
собственной философии относительно наилучшего способа встретить жизненные
неизбежные бедствия, возможно, было довольно удачно в
нынешней чрезвычайной ситуации, что у нее была, по крайней мере, философия ее отца
чтобы отступить. Философия ее отец был так удивительно
просто.

"Неважно, что происходит", - сказал ее отец: "никогда не носи переживаю
шляпа!"

- Что в переводе, - озадачилась Дафна, - означает...

Как Любитель, готовый поделиться срезанными цветами своего
ума, но совершенно отчетливо выступающий против расставания с корнями
любой из своих идей, ее отец парировал вопрос.

"Что было истолковано", - повторил он немного натянуто, "средства
'_Never носить беспокоит ищет hat_!'"

Конечно, есть развитые ничего не беспокоит, глядя о Дафне
Бреттон-Флорида-идет шляпа! И о ее костюме тоже! И о ее
туфлях! И о ее шелковых чулках! Ее шляпка была хрустящей, с расклеше