86. Завещание Бабы Любы

Муратов Витольд. Впервые опубликовано 07.11.2023    10:48

   Однажды Барака Обаму, бывшего два срока Президентом США,  спросили о том, какое свойство нации он считает типичным для страны, в которой он является Президентом. И он ответил : любопытство.
 
    Любопытство –это чувство, хотя и мотивированное  ожиданием достижения определённой цели , но ценимое именно за свою эмоциональную сущность.

  Нельзя отрицать, что  практически во всех достижениях и, не боясь этого слова-подвигах человечества, именно любопытство,точнее его вид -любознательность,   играло не малую роль. Например в качестве стимула Великих географических открытий.

В конце концов ведь именно европейцы приплыли в Америку, а не инки приплыли в Европу, хотя достигнутые ими успехи  ,например,  в области хирургии до сих пор не объяснимы современной наукой Запада.

Мой дед Сергей Владимирович Муратов любил вспоминать своего приятеля по гимназии, который имел обычай   выходить во двор с крикетным молотком в руках. (крикет в те годы был чрезвычайно популярен в городском обществе). Там он, втянув голову в плечи,  бросал молоток вертикально вверх и явно получал наслаждение от неизвестности  и непредсказуемости последствий.

В те же годы в русском офицерстве ( социальном   слое, в значительной степени тогда   стимулированном стараниями военного министра Ванновского , озабоченного проникновением в среду  офицерства мелкобуржуазной идеологи разночинства.  И для возрождения культа чести разрешившего дуэли, которые в некоторых случаях были признаны обязательными )  Но который практическим был уничтожен в годы Красного Террора.
Тпрактиковалась «Русская рулетка».

Тогда  офицер , считавший себя попавшим в щекотливое положение, обматывал голову полотенцем, вынимал из барабана револьвера все патроны кроме последнего и, вслепую прокрутив барабан револьвера,  приставлял его к виску…
 
Конечно, непосредственной причиной этой трагедии был проигрыш.... Но тогда зачем вообще  надо было садиться за карты?

И здесь опять , хотим ли мы это признать, или нет, снова наблюдается то же самое любопытство.

Да и все успехи современной науки суть , если задуматься, следствие любопытства в его широком смысле.

    И вот на этом фоне вполне можно понять мою бабушку-Любовь Леонидовну любимым и часто повторяемым выражением которой была фраза: «Как интересно жить !»

Так уж получилось, что я появился в семье первым из поколения, следующим за поколением моих родителей. И потому стал неожиданным наследником  их взгляда на жизнь и её цели  , не отдавая  себе в этом отчёта.
 
ИВ апреле  я   получил от Бабы Любы письмо следующего содержания:

«Мой милый, родной мне внученька! Получила твое хорошее письмо и благодарю за него, за хороший, теплый его тон. Я начинаю думать, что настало время, когда мы можем общаться друг с другом как двое друзей, несмотря на различие в возрасте. Это общение согреет мое сердце-уж очень долго оно оставалось одиноким.

На твои вопросы отвечу в конце послания, а пока мне хочется продолжить разговор того вечера, когда вы оба внимательно рассматривали и просили объяснений и легенд от фамильных фотографий из дубового ящика.

Нижеследующее является завершением нашей беседы, а вычитала я его у французской писательницы Жорж Санд и согласна с ней:
« Мертвых судят по оставшимся в живых. Сохраняя картинную галерею своих предков, вы сохраняете возможность восстановить свою генеалогию. История каждой семьи есть часть истории развития человечества.

Тот человек, который знает историю жизни своих предков и который с самого детства черпает при исследовании их последовательных существований ряд примеров для применения или отказа от них, этот в своей жизни является человеком, более полно и деятельно ее воспринимающим, чем тот, который связан с прошлым лишь двумя или тремя бледными  и миало уловимыми   образами.

Ребенок, который воспринимает понятия о добре и зле по книге, написанной тою кровью, которая течет в его жилах, и по чертам изображенных лиц, которые отображают его собственные черты, как  в зеркале и в которых он находит самого себя, должен вырасти величавым человеком. Вот где истинный принцип наследственности, объединяющий поколения одни за другим.

Жаль, что история развития человеческих родов не существует в своей полноте. Они довольствуются лишь несколькими именами, спасенными от забвения под названием «знаменитые», позабывая, что в некоторые эпохи целые нации стали выдающимися под влиянием идей и деяний.

Забвение должно бы являться наказанием, которым стоило бы карать только людей испорченных. А люди, все люди благородны. Мысли высокого значения, переходя из поколения в поколение, этим связывая, их друг с другом, стоит считать равноценными делам лиц со скромными добродетелями, хотя эти последние и не вызвали сами по себе выдающихся последствий.

Если я еще «ничто» сам по себе, то я стану еще меньше, если не буду чувствовать ответственности перед своим уважаемым прошлым.

 Твой отец, несомненно, сказал тебе, что именно из его крови перешло в твою: это то, что ты происходишь из породы людей выдающихся.

Если ты даже не сможешь оживить блеск их достоинств, то должен будешь отказаться от вкусов и наклонностей к действиям, которые на них набросить тень. При отсутствии личной гениальности должно быть в наличии уважение  к традициям семьи как оправдание своей индивидуальности.

 Не будучи в состоянии возвыситься лично, ты должен исправить брешь, которую может сделать твоя маловыразительная личность твоим предкам, отдавая им хотя бы этим дань своего уважения!»

Вот на чем основаны наши желания, мечты о вас и вот почему ты беспокоишься о Юрке. Простым сменным инженером быть тебе нельзя т.к. фамилия не позволяет. Надо быть ученым с именем... Ну, вот, мой дорогой, наши ожидания. И ты их оправдаешь, ибо иначе не сможешь“.

Это письмо было написано бабушкой в ответ на мое послание, где я в порыве самокритики  изложил ей свою весьма негативную оценку  самого себя. Это я сделал по причине своего анормального взгляда на жизнь,  сформированного книгами и первоначальным воспитательным импульсом, полученным от Бабы Мани (маминой матери Марии Густавовны Кебке).

В своих беседах со мной мама постоянно выражала даже не беспокойство, а настоящий страх перед моим будущим, поскольку ее пугало, как она не переставала говорить, мое слишком сложное отношение к жизни.  «Как  ты  будешь  жить?» - это было лейтмотивом ее бесед.

Но все ее слова падали на неблагодарную почву и потому были тщетны. Ведь основы моего миропонимания были заложены в первые годы моей жизни Бабой Маней .

Именно от ее наставлений и полученных от неё и ее супруга – моего деда Феликса Карловича немецких генов,  возникло у меня  представление о жизни как о невероятно сложном хитросплетении событий, причины и следствия которых постоянно меняются местами, правда и ложь, долг и право, эмоции и трезвый расчет относительны и потому неразличимы.
 
И мама  оказалась права, поскольку  в прожитой жизни я очень во многом себя обделял  из страха перед  несуществующими препятствиями.

В моем двухлетнем возрасте, после ареста деда Сергея Владимировича и дяди Рамерия,  родители приняли решение бежать в Свердловск, где к тому времени обосновались сосланные  дед и бабушка – баба Люба.

В это время мое воспитание и взяла на себя другая бабушка – Мария Густавовна
Кебке. Она была типичной петербургской немкой, пунктуальной и имевшей золотые руки, не боявшиеся никакой работы.
 
В глубине души она считала брак мамы с моим отцом мезальянсом, что было видно по ее отношению к нему, а также редких конфликтов, свидетелем которых мне приходилось быть.
Это была несчастная женщина, которую оставил муж, затем последовала смерть старшей дочери и, наконец, сына, который был для начала арестован и сослан, а затем расстрелян (о чем из всей семьи узнал лишь я в годы Ельцинской оттепели).
 
Вдобавок ко всем своим несчастьям она была еще и глуха. Имевшийся у нее слуховой аппарат, насколько я помню, никогда не работал. И следствием всех этих горестей стал ее нелегкий характер, отягченный мнительностью и обидчивостью.
Насколько я сейчас  понимаю, ее тяготила вынужденная невозможность самой зарабатывать деньги,  и это еще более  омрачало ее существование.

С мамой баба Маня (так ее звали в семье) говорила только по-немецки, даже на улице во время войны и при посторонних, что по тем временам было просто опасно, тем более, что говорила она очень громко, поскольку  плохо слышала и потому часто обижалась на мнимые обиды.

Уже в преклонном возрасте она демонстративно пошла работать в мастерскую по изготовлению лыжных палок, чтобы иметь возможность самостоятельно зарабатывать деньги.

В воспитании внуков она следовала правилам, известным ей со времени ее обучения в одном из женских пансионов.  Достаточно сказать, что слово дурак было для нее ужасным ругательством, а об участии в драке она думала, как о неслыханном преступлении.

Таким образом, она привила мне совершенно неадекватную современной жизни систему ценностей, соответствующую представлениям барчука времен  начала 19 века. И я в течение всей своей жизни старался вылезти из этой скорлупы с переменным успехом.       

Неотъемлемой частью моего мировоззрения стало чувство вины за совершенные или лишь предполагаемые поступки, которые изначально представлялись мне  неправильными, неприличными, не соответствующими поставленной цели и т.п.
 
А отсюда произошло постоянное ожидание не свершившейся, но, как казалось, неизбежной неудачи, так часто мешавшей совершить тот или иной решительный поступок.

В биологии это называется импринтинг, когда в первые годы своей жизни детеныш бессознательно оказывается под влиянием взрослых особей, которое на всю жизнь определяет основные черты его личности.

Правда, в противоположность этим чертам характера, я в школьные годы взял себе в качестве образца для подражания Жюльена Сореля из «Красного и черного» Стендаля, обладавшего диаметрально противоположными качествами.

В том числе ослиным упрямством  ради достижения цели любой ценой.  Вот так и прожил жизнь в колебании между двумя крайними типами поведения. В этом отношении  очень симпатичен был мне Мартин Иден.
 
Упертость этих персонажей помогла мне в школьные годы, например, преодолеть приступы головной боли, которой я страдал при работе над уроками. Однажды  я, назло себе, корпел над учебниками, несмотря на то, что голова разламывалась. И тут произошло неожиданное – боль прошла, и с тех пор я не испытывал вообще никогда в дальнейшей жизни этого неприятного ощущения.

Ну,а мама моя, прожившая всего лишь соок шесть лет, как мне кажется не только подарила мне жизнь.Но и счастье в ней и немало её собственных лет.