Нематоморфизм - визитная карточка жизни

Приближается 100-летний юбилей исследований абиогенеза, начало которым было положено публикацией А.И. Опарина (1924) "Происхождение жизни". К этому знаменательному событию я подготовил несколько статей, в которых изложены мои собственные взгляды на проблему жизни в современном естествознании. Начинаю выкладывать их тексты для ознакомления заинтересованных читателей.
*****

К 100-летию исследования абиогенеза
 
Отыщи всему начало, и ты многое поймешь.
К. Прутков

Исторически вышло так, что научная мысль, в своем стремлении раскрыть  сущность жизни,  сосредоточилась главным образом на функциональных аспектах этого природного феномена, а с некоторых пор - и на возможности его описания мерой абстрактной сложности. Безотносительно уже к какому-либо конкретному материальному субстрату. Развитию именно такой, отвлеченной и умозрительной тенденции в значительной мере способствовали математики (А.Н. Колмогоров, А.А. Ляпунов), кибернетики (Н. Винер, А.А. Берг) и астрофизики (Ф. Дайсон, Ф. Хойл).

«Жизнь есть скорее процесс, чем структура», - утверждал создатель общей теории систем Л. Берталанфи. «Химическим аспектам возникновения жизни я придаю большее значение, нежели физической форме», - подчеркивал в своих трудах выдающийся физик-кристаллограф Дж. Бернал. «Сущность жизни связана с организацией, а не с субстанцией», - вторил им позднее Ф. Дайсон. Этот могучий лейтмотив, заданный в свое время столь крупными научными авторитетами, настойчиво повторяется и ныне во многих публикациях, как научного, так и особенно философского характера.
Примечательно, что и геохимик В.И Вернадский, вводя в научное обращение понятие «живое вещество», абстрагировался от его формы, принимая во внимание только массу, а также энергетическую и функциональную (в данном случае геохимическую) активность на Земле.
 
В общем, налицо односторонний подход к пониманию природы живой материи, который исподволь сложился в естествознании.
 
Но давайте отойдем от этих стереотипов относительно понимания жизни и посмотрим внимательнее на столь многосложный предмет иначе, под другим углом зрения. Разумеется, с самых общих, принципиальных позиций, но опираясь при этом, все-таки, на строгие научные факты. По традиции, идущей от физика Э. Шрёдингера, вновь зададимся вопросом: «Что же такое жизнь?». Но теперь уже с иных позиций: а именно, с точки зрения структуры, «субстанции» и «физической формы».
 
Задача эта непростая. Но ее решение облегчается тем, что ответ на поставленный вопрос, оказывается, долго искать не надо. Он лежит на самой поверхности хорошо известных, твердо выверенных и не вызывающих сомнения научных фактов. Другое дело, что сами по себе эти факты, будучи разрозненными в различных (нередко очень  отдаленных областях знания ) никогда еще не складывались в общую картину и потому оставались в целом непонятыми и до конца необъяснимыми.

Выйдя на эффективное решение той или иной «технической» задачи, природа, как известно, закрепляет его и в дальнейшем не ограничивается использованием только в одном направлении. Примеров тому немало. Но все они, по  масштабам и значимости для судеб жизни, в самом фундаментальном смысле, не идут ни в какое сравнение с элементарной линейной (одномерной) структурой, имя которой - нить.
 
Нить предельно проста. Но в становлении и построении жизни именно эта гениальная простота последовательно решила сложные, разнообразные и совершенно необходимые для нее  задачи. Нить оказалась настолько востребована и незаменима, что в живой плоти мы не находим в структурном отношении ничего, кроме различного рода нитей - от тканевых волокон до внутриклеточных полимерных молекул (белковых, нуклеотидных, углеводных). Все живое из нити и от нити. Все живое шито нитью. Все живое есть связка, клубок нитей.
 
Это удивительное качество жизни наилучшим образом и выражает поставленный в заголовок статьи термин нематоморфизм (по-гречески, nema – нить) как всеобъемлющее нитеформие, нитеобразие, нитеподобие. Одномерный (линейный) нематоморфизм был, по существу, противопоставлен вселенской эволюцией господствующему в минеральных телах трехмерному кристаллизму.  Результатом чего и явилась в процессе саморганизации качественно новая и самая высшая форма движения материи - жизнь.
 
Рассмотрим последовательно наиболее важные и принципиальные для жизни «технические решения», опосредованные так или иначе нематоморфизмом. Тогда и увидим, насколько справедливы наши утверждения.
 
1. НИТЬ - НОСИТЕЛЬ ГЕНЕТИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ
 
В разные времена, по разному поводу, осознанно и бессознательно, а порой и независимо друг от друга люди создавали для своих нужд различные технические решения, которые настойчиво повторяли в той или иной форме запись, хранение и воспроизведение всякого рода кодированной информации на линейной основе. Причем, этот процесс шел во времени с нарастанием и расширением функции.
 
Сначала для памяти наносили по дереву или камню выстроенные в ряд зарубки, завязывали на нити различные узелки, нанизывали на нее те или иные предметы, имевшие условно-смысловое значение. Позднее появились литерное письмо (а, вслед за ним, стало быть, и многоязычная литература), числовые ряды, нотная строка, грампластинка, телеграфный текст, кинолента, магнитная дорожка, кардио-, энцефало-, аудио- и тому подобные технограммы, компьютерные диски...
 
Очевидно, только на линии достигается последовательное выстраивание, перестановка и комбинирование элементов множества. Только так осуществляется их полная иерархизация (упорядочение): каждое звено в цепи занимает единственное, строго определенное и только ему принадлежащее место - после чего-то, перед чем-то. Линейная выстроенность смыслонесущей конструкции ориентирует на восприятие ее содержания как единого целого, отсекая всевозможные ответвления, которые в него бы не вписывались. Вся внутренняя организация линейной строки текста направлена на то, чтобы предполагаемый читатель однозначно и как можно скорее воспринял структуру и логическую схему передаваемого содержания. Наконец, и это крайне важно, линейный порядок наиболее доступен не только для считывания, но и для воспроизведения кодированной информации.
 
И вот ведь что в этой связи примечательно. Много раньше человеческого разума (в самом начале биологической эволюции) на линейный путь записи, хранения и воспроизведения кодированной информации вышла премудрая природа. Именно таким образом, подобно линейной строке текста, записанного отдельными литерами, осуществлено ею на молекулярном уровне описание живого организма, включая человека, во всех  подробностях, включая его потенциальные возможности, специфические особенности и наклонности. Ведь всякий биологический вид есть, по существу, литературное (от лат. littera - буква) произведение природы, созданное ею по определенным «грамматическим правилам» и выпущенное в свет задолго до того, как у людей появилась письменность, а тем более была сдана в типографский набор первая рукопись.
 
И тут надо сказать нечто важное в контексте происхождения жизни. Именно появление в природе линейных органических полимеров ознаменовало революционный, качественно новый скачок в сторону химической эволюции Вселенной. Поскольку открылись небывалые  возможности для конструирования первой строки информационного текста, набранного несколькими молекулярными буквами, различное сочетание и расположение  которых на линии способно в принципе кодировать информацию и, следовательно, придавать ей те или иные смыслы.
 
В природе возник новый и совершенно особенный прецедент: была запущена в ход первая строка литерного текста, набранная различными по своей форме молекулярными буквами. И, стало быть, в принципе открылась потенциальная возможность созидания (путем комбинаторики на линии мономеров-букв) определенных «слов», а затем «фраз» и других смыслонесущих конструкций, закрепляемых в процессе естественного отбора.
 
А, поскольку информационная составляющая имеет для жизни первостепенное значение, нематоморфизм стал, без всякого сомнения, пусковым механизмом созидания жизни, ее первоосновой и ее первоисточником. В начале жизни, выходит, и в самом деле было «слово», если иметь в виду линейно организованный ген. Иначе говоря, известный каверзный вопрос, «что было в начале: яйцо или курица?», получает в этом свете вполне определенный ответ: в начале, все-таки, было яйцо (то есть, надо понимать, первозданный ген).
 
Особую эволюционную перспективу в плане конструирования наиболее значимых для грядущей жизни нитей приобрели два класса мономерных соединений – нуклеотиды и аминокислоты. Они породили соответственно полинуклеотиды и полипептиды.
 
При этом полинуклеотидная нить, в силу ее особых природных качеств, захватила системообразующую инициативу, подчинив всё задаче собственного существования и размножения. У нее оказался данный  от природы весьма стабильный и некапризный (в химическом отношении) характер, простое и предельно четкое пространственное строение: жесткий фосфатно-углеводный остов (рибоза у РНК и дезоксирибоза у ДНК), на который нанизаны собственно кодирующие элементы - азотистые основания. Она метаболически достаточно инертна, что очень важно для длительного и надежного сохранения сложившейся на определенном (порой весьма длительном) отрезке времени последовательности нуклеотидов, а значит, и закодированной в них информации. В то же время высокая способность к самоинструктированию (путем узнавания комплементарных звеньев) объективно предрасположило полинуклеотидную нить к точному самокопированию (матричному воспроизведению) как исходного, так и измененного (мутированного) состояния, разумеется, при наличии необходимых для этого строительных материалов.
 
Кроме того, внешние поверхности нуклеотидов оказались способными к попарной пространственной взаимодополняемости (взаимному соответствию по принципу «ключ-замок») за счет образования в строго определенных местах вторичных водородных связей и взаимного притяжения спаренных оснований (по схеме а - т(у), г - ц), надежно противостоящих тепловому разрыву. Эта тенденция, известная теперь под названием «комплементарность», получила мощное и далеко идущее развитие. Она и привела, в конце концов, к двойной спирали ДНК со всеми вытекающими отсюда грандиозными последствиями для будущей жизни.
 
Кстати, ДНК визуально представляет собой тонкую, очень длинную в масштабах микромира, но в то же время достаточно жесткую нить, которую можно инструментально потрогать, измерить, разделить на части, смотать в клубок, сфотографировать и т. д.

Записанный на этой нити нуклеотидный код приобрел (если только были другие возможные претенденты на эту роль) монопольное значение в природе вследствие своего превосходящего совершенства, а полинуклеотидная макромолекула стала в итоге универсальным и единственным на Земле носителем генетической памяти (от прокариот и вирусов до человека).
 
На этом фоне, надо полагать, еще в предбиологической молекулярной системе прочно утвердилась обратная нашему стереотипному представлению  иерархия и субординация. Низшее (оно же самое стабильное и детерминированное) звено стало оказывать направляющее влияние на свойства и функции высшего. Иначе говоря, установилась жёсткая и обязательная к исполнению вертикаль власти, идущая, однако, снизу вверх, а не сверху вниз. Установилась диктатура генома. Биологические процессы стали инициироваться и проистекать от изначальной (имманентной), объективно обусловленной способности генетической нити осуществлять конвариантную (по терминологии  Н.В. Тимофеева-Ресовского) редупликацию.
 
Линейная последовательность нуклеотидов стала определять как функции, так и структуры жизни. Случайные (и неслучайные), вертикальные и горизонтальные изменения в нуклеотидном тексте (мутации) стали порождать (через систему молекулярно-биологических и биохимических механизмов) адекватные им новые биологические формы, закрепляемые естественным отбором уже целенаправленно, в соответствии с внешними требованиями. Сначала (исторически) на уровне одноклеточного существа, а  позднее - и многоклеточного.
 
Именно в это русло (в эти «узкие врата») была втиснута с самого начала биологическая эволюция. Именно в этом ключе земная жизнь, меняясь с течением времени, по сути дела, только в лицах, неуклонно гнёт свою линию от возникновения первой прокариотной клетки до сегодняшнего дня.
 
В эволюции материи возник тем самым беспрецедентный случай, суть которого в принципе, в самых общих чертах впервые увидел и предсказал выдающийся физик-теоретик Э. Шредингер в своей знаменитой книге What Is Life? (1944). «Регулярное течение событий в природе никогда ранее не было следствием какой-либо одной упорядоченной, приведенной в систему группы атомов. И физическим носителем этой группы атомов является  некий «апериодический кристалл». Позднее это предсказание было блестяще подтверждено в результате открытия структуры ДНК, а затем и расшифровки генетического кода.
 
Теперь же мы определенно знаем, что именно конкретная линейная структура привела в движение закономерные и динамические процессы, которые оказались в тесной связи не только между собой, но и с экологическими факторами внешней среды как источником материально-энергетических ресурсов, необходимых для протекания и воспроизведения этих процессов. Апериодическая полинуклеотидная нить в полном смысле стала в природе неким мощным системообразующим фактором, приведшим в конечном итоге не только к созданию на Земле биосферы, но и появлению в ней мыслящего человека.

К настоящему времени феномен жизни получил много научных определений и дефиниций. В свете сказанного можно добавить к ним и самую короткую формулировку. Жизнь (если иметь в виду ее единственное, достоверно известное нам состояние) есть природная самоорганизующаяся  система, в основу которой положена линейная строка генетического текста, или, попросту говоря, генетическая нить. В этом контексте извечный (и порой даже мучительный)  вопрос о смысле жизни получает простой и весьма прозаический (с беспристрастных и объективных естественнонаучных позиций) ответ: смысл жизни состоит в жизни генетического смысла.
 
2. НИТЬ В КЛУБКЕ: ПРИНЦИПИАЛЬНО НОВАЯ ХИМИЯ
 
В  становлении жизни отнюдь не пассивная и далеко не второстепенная роль выпала на долю полипептидной нити. Однако её  значение проявилось  в другой ипостаси.
 
Полимерная нить вообще способна, как мы хорошо знаем, сматываться (при определенных воздействиях) в клубок. Не стали исключением в этом отношении и выстроенные из аминокислотных остатков длинные и гибкие полипептидные нити. Только они приобрели способность самопроизвольно сворачиваться (конформировать) в неповторимые по своей замысловатости трехмерные белковые конструкции. А именно - в компактные сферические или эллипсоидные структуры - глобулы (от лат. globulus - шарик).  Но не как попало сворачиваться, а в  соответствии с той информацией, которая была предварительно закодирована в первичной (опять-таки линейной) последовательности аминокислот. В этом качестве у белков возникают неожиданно новые и очень значимые для жизни функциональные свойства.
 
Химические свойства традиционных органических молекул (жиров, углеводов и тех же нуклеиновых кислот) воспроизводят свойства входящих в их состав мономеров и, следовательно, могут быть описаны предсказуемым набором реакций, соответствующих классической теории А.М. Бутлерова. Биохимику достаточно изобразить на плоскости цепочку уравнений - и смысл стоящих за ними событий будет понятен. С глобулярными белками этот номер не проходит! Здесь на сцену выступает качественно новый фактор - пространственная структура. Функциональное (химическое) поведение изначально одномерной полипептидной системы коренным образом меняется, всецело переходя в зависимость от её конечной трехмерной структурной организации. Ничего подобного природа ранее не знала. Эта очередная ее (революционная) находка в контексте нематоморфизма повлекла за собой беспрецедентный, потрясающий своей внезапной неожиданностью качественный скачок.
               
Глобулярные белки - это по сути дела уже автоматически управляемые программные системы, первые нанороботы, созданные по природной технологии. Им суждено было составить в процессе эволюционного становления жизни гигантскую, практически неограниченную функциональную ёмкость, включая: узнавание, катализ, регулирование, транспорт, структуризацию, иммунозащиту и многое-многое другое. Сама генетическая нить с ее молекулярным информационным текстом оказалась (к её же благу) под непрестанной и неусыпной опекой различных белковых ферментов.

Эта тенденция зашла так далеко, что сложилась совершенно парадоксальная ситуация: геном в живой клеточной системе не имеет возможности существовать и функционировать без протеома, тогда как сам этот протеом определяется той информацией, которая заключена в геноме. Как же такое стало возможным?
 
Дело в том, что в процессе эволюции определились с течением времени два «языка». С одной стороны, - умомянутый выше четырехбуквенный нуклеотидный. А с другой, - двадцатибуквенный аминокислотный, включающий  20 важнейших для жизни аминокислот. Организованные на линейной основе, эти химически разные языки каким-то образом не только нашли, но и сумели понять друг друга.
 
Это понимание открыло перспективу для своеобразной транслитерации - передачи текста, написанного с помощью одного алфавита, средствами другого, то есть возможности перекодирования линейной последовательности нуклеотидов в линейную же последовательность аминокислот. Двадцатибуквенный аминокислотный язык вошёл в смысловое понимание с четырехбуквенным нуклеотидным, вступил с ним в кодовые отношения. Последовательность аминокислот в полипептидах стала опосредованно соответствовать последовательности нуклеотидов. Или, говоря математическим языком, произошло отображение одного множества в другое. Тем самым возникла универсальная биолингвистика.
 
Симбиотически дополнив друг друга и утратив уже способность существовать и функционировать отдельно, эти две линейно организованные макромолекулярные системы в итоге поделили между собой потоки информации (полинуклеотиды), а также вещества и энергии (полипептиды), которые в своем неразрывном единстве и составили фундаментальную основу принципиально нового вида материи.
 
На этой основе и сложилась жизнь, ставшая по сути дела формой существования белково-нуклеиновых систем (а не только «белковых тел», как полагал Ф. Энгельс).
 
Все процессы молекулярного метаболизма, вся его непостижимо сложная машинерия стали неутомимо осуществляться, так или иначе (напрямую или опосредованно), на белково-нуклеиновой линии.
 
3. НЕМАТОМОРФИЗМ И СТЕРЕОХИМИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН ЖИЗНИ
 
И тут мы вплотную подошли к вопросу первостепенной важности для понимания природы живой материи, происхождения и сущности жизни. Можно даже сказать, - для самого решения проблемы жизни в современном естествознании.
 
Ведь жизнь на Земле (даже при всех благоприятных для нее материальных, энергетических, информационных и других предпосылках) могла бы и не состояться. На ее пути изначально  стояло очень грозное, казалось бы, даже  непреодолимое  препятствие стереохимического порядка, значение которого, как это ни странно, традиционно упускается из виду в  понимании и объяснении феномена жизни.
 
Суть в том, что на ранней Земле (в предбиологический период) безраздельно господствовали органические рацематы - равновеликая (эквимолярная) смесь правых и левых стереоизомеров, в которой те и другие содержатся поровну. Изомеры в чистом виде (как «левые», так и «правые»), термодинамически гораздо менее устойчивы, чем их относительно равная смесь. Отсюда каждый изомер имеет склонность к самопроизвольному превращению наполовину в свою стереохимическую противоположность. И, стало быть, составленная любым из них молекулярная совокупность с течением времени неизбежно переходит в энергетически более выгодную форму - равновесный рацемат.
 
Короче, жизнь исторически возникала на симметричном молекулярном фоне. Но эта симметрия была нарушена, причем раз и навсегда. Открывая дорогу к жизни, эволюция  решительно отвергла рацематы. Жизнь пошла наперекор сложившемуся в неживой природе порядку. Она не потерпела равноправия левых и правых. Жизнь стала распознавать, принимать и воспроизводить в своем непрерывном метаболизме только D-сахара и только L-аминокислоты. Соответственно белковые молекулы, составленные из линейной последовательности различных аминокислот, закручены только влево, а двойная спираль молекулы ДНК (как имеющей углеводный остов)  - только вправо.
 
Ни один из фундаментальных законов физики не запрещает симметрию оптических изомеров. Но нет жизни без оптической асимметрии, как и нет в природе асимметричного состояния органического вещества в каких-либо ощутимых масштабах без жизни. Особая мета стоит на всем живом. Один-единственный признак - избирательное отношение к оптическим антиподам - проводит резкую грань между живой и неживой материей. И на то должна быть веская, продиктованная крайней биологической необходимостью причина. Иначе говоря, наряду с вопросом «как это могло случиться, почему?» (на котором традиционно, со времен Л. Пастера, было сосредоточено внимание научной мысли), мы обязаны поставить теперь вопрос «для чего?».
 
Но, как это ни удивительно, такой совершенно естественный и логичный вопрос никогда еще в науке не возникал. Стереохимический феномен жизни с самого начала был расценен в ученом мире главным образом как некая данность, некая причуда природы, не имеющая особого биологического смысла.
 
И действительно, правые и левые антиподы, образующие рацемат, носят одно и то же химическое название, они построены из одних и тех же атомов, с одной и той же последовательностью. Имеют одинаковые химические свойства, одинаковые физические константы (температура плавления и кипения, плотность, растворимость, показатель преломления и др.). Возможно, это обстоятельство и направило научную мысль по ошибочному пути. Сложилось представление о произвольном и совершенно случайном предпочтении D-изомеров сахаров и L-аминокислот, которое возникло на самых ранних этапах предбиологической эволюции.
 
«Пока нет убедительных доказательств того, что молекулы, подобные белкам, не могли бы быть построены из равного числа правых и левых молекул аминокислот», - писал в своё время большой авторитет в области химии Лайнус Полинг. И далее он же: «На Земле могли бы жить организмы, построенные из D-аминокислот, так же как и организмы, построенные из L-аминокислот».
 
В свою очередь, выдающийся физик Ричард Фейнман  заметил как-то: «На 99,9 процента природе все равно, что левое, что правое. И вдруг одно едва приметное явленьице выходит из ряда вон и оказывается совершенно однобоким. Ни один человек пока еще не имеет ни малейшего представления о том, как объяснить эту загадку».
 
Как это «все равно»? И как это «едва приметное явленьице»? Жизнь на молекулярном уровне линейно зависима как в структурном, так и в функциональном отношении. Многообразные процессы, которые осуществляются в живой клетке (прежде всего репликация, транскрипция и трансляция) и неизбежно сводятся к строительно-монтажным работам на линии (очень точным, выверенным, строка в строку), естественно, требуют определенной, строго фиксированной пространственно-геометрической унификации и стандартизации исходных строительных элементов.
 
Понятно, что столь сложные и к тому же очень динамичные микропроцессы, где первостепенное значение имеет фактор узнавания, затрудняются или же вовсе становятся невозможными, если, например, одна часть молекул какой-либо белковой аминокислоты «левша», а другая - «правша».
 
Кто сможет без напряжения и раздражения читать большое литературное произведение, напечатанное пусть даже хорошо известными, но перевернутыми вверх ногами буквами пополам с нормально ориентированными? Кто возьмется оценить его  достоинства?! Тем более для прочтения и точного воспроизведения линейного генетического текста, безусловно, куда более содержательного и сложного, требуется строгая геометрическая упорядоченность в пространстве его элементарных составляющих. Особенно если учесть еще «редактирование и «корректирование», а также обогащение этого текста семантикой.
 
Если же текст набран вперемешку левыми и правыми буквами, то считывающие молекулярные механизмы, узнающие литеры по их форме и пространственному положению, будут вынуждены то и дело выяснять, «левая - правая, где сторона?». Неизбежно структурное усложнение этих механизмов либо двукратное их увеличение в числе (отдельно для левых и отдельно для правых антиподов). А это уже явное расточительство, на которое природа никак не могла пойти в процессе самоорганизации. Кроме того, не следует забывать, что сам по себе рацемат есть уже особое химическое соединение, которое сильно отличается по своим свойствам от каждого из входящих в его состав компонентов.
 
В общем, рацематы - это тупик для химической эволюции в сторону жизни. Грядущей жизни в самом её начале во Вселенной реально угрожала рацемическая симметрия.
 
Отсюда со всей определенностью следует, что оптическая асимметрия имеет фундаментальный биологический смысл. И разрушение симметрии на молекулярном уровне вовсе не случайно. Оно  необходимо продиктовано центральной идеей жизни, то есть, линейной доминантой, которая изначально была положена природой в основу созидания и конструирования живой материи. Жизнь критически зависит от асимметрии, остро нуждается в ней. Есть асимметрия – есть и жизнь, нет асимметрии - нет и жизни.
 
Нарушение оптической симметрии стало необходимой предпосылкой для возникновения жизни на фоне безжизненной природы. Отсюда само происхождение жизни мы просто обязаны рассматривать в единой связке с разрушением рацематов и возникновением оптической асимметрии. Жизнь возникла именно благодаря молекулярной асимметрии. Жизнь в полной мере есть порождение асимметрии, её счастливое производное. Без нарушения оптической симметрии космическая эволюция материи не пошла бы в сторону жизни.
 
Теперь относительно второй части приведенной цитаты: «Ни один человек пока еще не имеет ни малейшего представления о том, как объяснить эту загадку». Да, тут Ричард Фейнман прав. Именно так и было до самого последнего времени. Но теперь, опираясь на объективно существующую в природе реальность - биологический нематоморфизм, мы имеем  надежный и верный ключ к разрешению главной загадки жизни, что кладет конец вопиющему заблуждению в естественнонаучном знании.
 
4. СОЮЗ ВОДЫ И НИТИ - ВНУТРЕННЯЯ СРЕДА ЖИЗНИ
 
Говорят, В.И. Вернадскому очень нравился афоризм известного физиолога и философа Э. Дюбуа-Реймона: «жизнь есть одушевленная вода». В самом деле, высшие формы жизни содержат воду в количестве 80 - 85% от общей массы, низшие - 95 -98% и даже более, причем основная ее часть не связана с живым веществом химически. Нет на Земле горной породы, которая обладала бы такой влагоемкостью. И можно ли тогда живое вещество называть живым, если оно состоит главным образом из воды?
 
О значении воды для жизни сказано много и, казалось бы, мы знаем об этом всё. И, тем не менее, когда говорим: «без воды нет жизни», «вода - универсальный биологический растворитель», «внутренняя среда жизни» и т.п., понимаем ли, о какой именно воде идет речь?
 
Известны три агрегатных состояния вещества, и это в полной мере относится к воде, - твердое, жидкое и газообразное (плазма в контексте жизни не в счет). Так вот ни то, ни другое, ни третье не могут претендовать на внутреннюю среду жизни, они абсолютно неприемлемы для нее. Твердое - ввиду того, что его атомы слишком жестко связаны друг с другом и недалеко колеблются около своего центра. Жидкая, а тем более, газообразная фазы, напротив, слишком неустойчивы относительно тепловых флуктуаций. В них происходит беспорядочное движение атомов, что исключает саму возможность существования и стабильного функционирования сложных молекулярно-биологических систем.
 
Живое вещество по определению не может быть как жестким, так и свободно текучим, оно должно быть в меру подвижным и лабильным. И, следовательно, только  относительно вязкое состояние воды, к которому применимо понятие «консистенция», пригодно для жизни. Но как же достигается это совершенно необходимое для жизни качество?
 
На удивление очень просто и технически на редкость эффективно - с помощью полимерных микронитей. Эти нити настолько тонки, что отношение длины к поперечным размерам идет у них на сотни тысяч и даже на миллионы, и в силу таких пограничных между макро- и микромиром размеров они находятся еще во власти законов классической физики, но в то же время способны порождать квантовые эффекты. Оказавшись в водной среде даже в ничтожно малом количестве (сотые доли процента от ее массы), полимерные микронити соединяются друг с другом и переплетаются во всех направлениях, собираясь в очень густую трехмерную сеть-паутину. Жидкая вода при этом удивительным образом преображается. Застряв в ячейках сети, она теряет присущую ей подвижность, лишается текучести и приобретает вдруг (в положительном интервале температур) непривычные для жидкости свойства твердого тела: жесткость, упругость, пластичность, способность сохранять заданную ей форму и т.д.
 
Иными словами, вода переходит в совершенно иное, по сути дела четвертое агрегатное состояние, среднее между жидким и твердым. Она приобретает благоприятную для жизни консистенцию!
 
Именно в таком качестве существует ныне цитозоль (он же клеточный матрикс, или гиалоплазма, или внутренняя среда жизни) - основная по массе и объему часть каждой живой клетки. При специальных методах исследования цитозоль (его нетрудно выделить в чистом виде путем последовательного центрифугирования гомогенатов клеток) выглядит как густая трехмерная сеть, которая составлена из тонких (2 - 3 нм) фибрилл, беспорядочно пересекающих цитоплазму в различных направлениях и охватывающих все внутренние образования: микротрубочки, различного рода нитевидные структуры, мембранизированные органеллы и цитоплазматическую мембрану. Ячейки сети заполнены иммобилизованной водой, в местах пересечения ее нитей сосредоточены группы рибосом.
 
Однако в лабораторной практике, посвященной изучению внутриклеточных биохимических процессов, оперируют, как правило, водными растворами реагентов по традиции, унаследованной от общей химии. Здесь бытуют такие понятия, как концентрация, растворимость, pH и тому подобные параметры, выработанные в свое время применительно к водным растворам. Клеточный транспорт по-прежнему рассматривается как процесс переноса комплекса молекул через водную среду. Но такой воды, которая присутствует в пробирке (где господствуют законы диффузии и беспорядочного теплового движения молекул, где все тяжелое самопроизвольно оседает, а легкое всплывает на поверхность и т.д.) в живой клетке на самом деле нет.
 
Текстурально (лат. texo – тку. сплетаю) иммобилизованная внутриклеточная среда по своим физическим свойствам радикально отличается от водных растворов молекулярных соединений, о которых написаны все учебники по биохимии. В ней значительно нарушено соотношение сил в сравнении с тем, что наблюдается в пробирке. В частности, гравитация мало ощутима (и это очень важно для жизни, в противном случае внутриклеточные структуры неизбежно и постоянно осаждались бы из раствора, что накладывало бы существенные и трудно преодолимые ограничения на возможность ее существования и эволюции).
 
А не происходит это потому, что все внутриклеточные элементы, субъединицы и агрегаты (даже те их них, которые традиционно считаются водорастворимыми) не плавают свободно в жидкости, как это имеет место в экспериментальных водных растворах полимеров, а преимущественно закреплены на нитях цитоскелета (они буквально застряли в его сетях). Что не может не сказаться самым существенным образом не только на их подвижности и положении в пространстве, но и на самих реакционных способностях.
 
Более того, структурные соединения в клетке не диффундируют свободно к пункту назначения, а принудительно (на поводке, на привязи) доставляются точно по адресу (в нужное время и в нужное место). Транспортировку осуществляют специальные моторные белки, например, миозины и кинезины. Используя энергию АТФ, они передвигаются вместе с прикрепленным к ним грузом по транспортным нитям: актиновым филаментам и микротрубочкам соответственно. И такие канатные дороги пронизывают вдоль и поперек всю клетку.
 
Наконец, следует учитывать и то важное обстоятельство, что в цитоплазме очень мало повторностей биологических молекул определенного вида, тогда как все выводы классической химии приобретают смысл и вероятностное значение только на фоне больших чисел.
 
А коли так, реальная химия клетки весьма далека от той, что излагается в университетских курсах. Это нечто принципиально иное. Это во многом еще не понятая нами химия текстурально иммобилизованных макромолекулярных соединений, несомненно, представляющая одно из специфических (атрибутивных), но не получивших соответствующего их значимости научного понимания, качеств жизни.
 
Не будем, однако, углубляться в дальнейшие подробности. В контексте рассматриваемой проблемы важно понять следующее: цитозоль являет нам архаический образ преджизни, то физическое состояние, которому суждено было стать изначальной внутренней средой жизни. В далеком геологическом прошлом союз воды и нити открыл на Земле новые возможности для дальнейшей самоорганизации материи, он создал определенные и совершенно необходимые предпосылки к предстоящей биологической эволюции.
 
Во-первых, осуществилось столь необходимое для грядущей жизни фазовое обособление, индивидуализация и мембранизация материальной предбиологической системы (будь то коацерваты А.И. Опарина или протеидные микросферы Сиднея Фокса) от окружающей среды (обитающая в воде амеба-протей почти на100% состоит из воды, но это уже не вода, а «элементарная ячейка жизни»). Во-вторых, наметилось становление упомянутой внутренней среды. В-третьих, появились присущие жизни зачатки метаболизма и гомеостаза (особенно если в роли нитей выступают полипептидные молекулы). В общем, сложились предпосылки для образования первичной «сомы» (если следовать в расширительном значении несколько забытой терминологии А. Вейсмана). Это, конечно, еще не жизнь и даже не преджизнь. Но это уже благоприятная предбиологическая почва, на которую могли бы упасть некие семена (некая первичная «зародышевая плазма»), чтобы дать жизнь.
 
В то же время мы приходим на основании изложенного к еще одному парадоксальному заключению общебиологического порядка: физико-механическая идея, заключенная в банальной паутине, имеет фундаментальное значение для жизни, включая и само ее происхождение. Живое вещество биосферы, которое совершенно не мыслится без движения, способно существовать и реализовать себя только в тесных, сильно сковывающих его объятиях паутины.
 
Биологическая свобода (если иметь в виду весь комплекс функциональных процессов внутриклеточного метаболизма) может осуществляться только в рамках определенной (текстурально обусловленной и регламентированной) несвободы, динамика - в рамках статики, то есть, нематостатики. Жизнь есть свобода в объятиях паутины!
 
5. УНИВЕРСАЛЬНЫЙ БИОЛОГИЧЕСКИЙ КОНСТРУКТОР
 
Слово «материя» в переводе с латинского буквально означает вещь, вещество (то есть нечто такое, что можно ощутить, потрогать, измерить). В философском смысле – это объективная реальность, отображаемая нашим сознанием. В естественнонаучном понимании – вещественная основа, которая образует физические тела, и которая имеет, стало быть, определенное строение. Но есть и другой, техно-текстильный оттенок этого слова, когда оно подразумевает какую-то связанную из нитей ткань. Это может быть обыкновенная хлопковая материя, но может быть и шёлковая, льняная, шерстяная, синтетическая…
 
Так вот, живая материя, помимо того, что о ней уже много сказано в научных и философских категориях и терминах, есть, прежде всего, материя именно в этом, текстильном смысле. Дело в том, что всякая биологическая плоть сконструирована, как и текстильная ткань, из нитей (главным образом белковых и целлюлозных) и, следовательно, она имеет матерчатую структуру. Живая материя в физико-механическом отношении есть по существу не что иное, как биологический текстиль.
 
В поисках специфических (или, как еще говорят, атрибутивных) признаков жизни, которые можно было бы противопоставить неживой природе, остался совершенно без внимания реальный, в принципе весьма простой и к тому же вполне доступный для наблюдения факт. От механического удара твердый и очень крепкий камень дробится на части, а какая-нибудь мягкая и  с виду податливая биологическая плоть в этой ситуации, напротив, сохраняет свою целостность, лишь по месту приложения силы могут возникать (как это хорошо знакомо каждому из нас с раннего детства) некоторые локальные дефекты. Налицо диаметрально противоположное отношение к прочности как способности сопротивляться разрушению под действием внешних нагрузок (ими обычно являются растяжение, сжатие, изгиб).
 
Все биологические тела от мала до велика построены, в отличие от широко распространенных в природе кристаллических минералов, из линейно (одномерно) организованных элементарных единиц материи, длина которых многократно превышает поперечные размеры, а именно - из полимерных нитей (например, коллагеновых или целлюлозных). Будучи достаточно длинной, тонкой, эластичной, полимерная нить способна, изгибаясь, повторять и описывать любые геометрические формы и очертания. Она чрезвычайно предрасположена к прочному сцеплению и переплетению с себе подобными, что открывает путь к безграничному пространственному формообразованию.
 
В общем, из нити можно сделать (то есть связать) всё. И природа не преминула воспользоваться для построения жизни этим элементарно простым и в то же время всемогущим  конструктором. Она не прошла мимо такой на редкость счастливой возможности. Нематоморфизм и текстуральность приобрели в построении биологических систем, если говорить языком физики, не только ближний, но и дальний порядок.
 
Подлинное царство (микрокосм) нитей открывает, прежде всего, содержимое всякой живой клетки, которое ассоциируется нами (вслед за Ж. Бюффоном и В.И. Вернадским) с так называемым живым веществом. Внутриклеточные нити (система цтоскелета, микрофибриллы и микрофиламенты, тончайшая кисея гиалоплазмы) причудливо преплетаются между собой, соединяются и разъединяются в определенном, сложно организованном порядке, образуя в совокупности многоликую и многомерную, непостижимо запутанную сеть.
 
Построенные в таком ключе элементарные ячейки жизни соединяются между собой в «государство клеток» (как сказал бы Р. Вирхов) нитями внеклеточного матрикса, образуя ткани. А те в свою очередь интегрируются аналогичным образом в органы и системы органов, так что в итоге получается связанный из нитей целый организм.
 
Текстуральный принцип структурной организации живого имеет глубокий физико-механический смысл. Выполненная из нитей конструкция внутренне противоречива, в ней органически сочетаются противоположные начала - дискретность (отдельных нитей) и непрерывность (системы в целом). При ударе по упомянутому минеральному кристаллическому монолиту механическое напряжение концентрируется в месте образования первичной трещины, которая мгновенно разрастаясь и ветвясь, приводит его к разрушению.
 
В отличие от этого, переплетенные между собой полимерные нити, интегрирующие биологическую плоть в единое целое, способствуют рассасыванию напряжения (возникающего по месту приложения силы) и перераспределению нагрузки на соседние элементы. Так что дефект, приведший к разрыву отдельных нитей, не приобретает угрожающих размеров. Он тотчас угасает и локализуется по месту первичного образования. Каждая нить (и даже ее отдельный, зажатый между двумя точками участок) будучи частью единой связной системы, в то же время сохраняет свою физическую индивидуальность и, следовательно, ее разрыв отнюдь не влечет за собой разрушения всей конструкции. Сплетенный из нитей трос гораздо прочнее эквивалентного ему по массе монолитного стержня (к тому же он обладает высокой и легко обратимой гибкостью в силу некоторого скольжения друг относительно друга составляющих его элементов).
 
Вот почему, соударяясь с твердыми телами и друг с другом, падая и ушибаясь, вступая в физическое единоборство, преодолевая сопротивление воздушных и водных потоков, меняя в зависимости от обстоятельств внешние очертания, живые существа (исторически поначалу, представленные единственной клеткой) не распадаются на части. В противном случае жизнь уже по этой только причине (сугубо механического, структурного свойства) была бы в земных условиях абсолютно невозможна. И, следовательно, мы имеем все основания отнести нематоморфизм и текстуральность, эти фундаментальные принципы биологической архитектоники, к числу атрибутивных в понимании сущности жизни.
 
Их происхождение вполне объяснимо. Будучи порождением линейного порядка, белково-нуклеиновая функциональная система неуклонно поддерживает и бесконечно воспроизводит его в себе. В процессе репликации, транскрипции и трансляции на линейно организованной матричной основе нить порождает и множит нить. Сходящие с матриц элементарные фибриллы собираются в нити более высокого ранга (аналогично тому, как в текстильном производстве из коротких и сравнительно тонких волокон формируется пряжа). На их основе в конечном итоге и создаются (кристаллизуются) различного размера белковые структурные нити.
 
Наряду с ними вторично, но уже на ранних этапах существования биосферы приобрёл грандиозное по масштабам своего выражения биосинтез (опять-таки линейных) полисахаридов, которые получили главным образом строительное назначение. У растений - это целлюлоза (в общей массе органических соединений биосферы она заняла с течением времени первое место), а в мире гетеротрофных организмов (членистоногие, грибы и др.) - целлюлозоподобный хитин).
 
Жизнь – это бесконечный и непрерывный процесс прядения и вязания, короче – нематогенез. Всякая живая система, даже самая малая, стала по сути дела грандиозной текстильной фабрикой, а её продукция – единственным и универсальным строительным материалом самой живой субстанции. И только потому мы не замечаем визуально этого непреложного и бесспорного факта в своей обыденной жизни и не придаем ему значения, что биологические нити либо слишком тонки, либо к тому же еще и плотно упакованы.
 
Если бы удалось разобрать до конца какое-нибудь существо (или хотя бы его часть) на структурные составляющие (подобно тому, как мы это делаем порой, распуская связанный из пряжи свитер), то от него, естественно, не осталось бы ничего, кроме различного рода нитей. При внимательном анализе разобранного материала мы бы увидели, во-первых, что нити эти главным образом двух типов - белковые и углеводные. Во-вторых, нити различаются по толщине. В-третьих, они устроены иерархически, по матрёшечному (фрактальному) принципу: нити большего диаметра последовательно расщепляются продольно на нити меньшего диаметра вплоть до линейных макромолекул, с которых начиналось их формирование. Наконец, в-четвёртых, все мономеры, образующие нити, только левые (в случае белковых нитей) и только правые (в случае углеводных).
 
Проще всего осуществить разборку на составные линейные элементы, конечно, вирусов, субмикроскопическое тело которых состоит всего лишь из двух видов нитей. Находящаяся в центре полинуклеотидная нить (ДНК или РНК, одноцепочечная или двухцепочечная) заключена в полипептидную оболочку-капсид. И, следовательно, вся задача по разборке сводится к тому, чтобы распустить на составляющие нити именно этот капсид, последовательно извлекая белковые субъединицы и разматывая их.
 
Что же касается субвирусных частиц, так называемых вироидов, то с ними и вовсе не требуется никакой разборки, поскольку они лишены капсида и представлены только однонитиевой РНК (возможно, в некоторых случаях и ДНК), которая способна автономно реплицироваться в инфицированных хозяйских клетках. Как видим, при всей своей морфологической простоте и функциональной специфике, вирусы несут в себе все признаки биологической архитектоники, присущие одноклеточным и многоклеточным организмам, то есть живой материи вообще.
 
Объясняя, как устроен организм на уровне элементарной ячейки жизни, знаменитая клеточная теория (сформулированная ещё в первой половине девятнадцатого столетия), не дает представления о структурной организации собственно живого вещества, живой материи как таковой, и ныне уже не может считаться достаточной в контексте теории жизни. В основе жизни, включая и тот ее случай, когда целый организм представлен всего лишь одной клеткой, лежат иные принципы -   более глубокого, архитектонического (греч. tektonike - строительное искусство, archi – старший, главный, первоначальный) порядка. Это нематоморфизм и порождённая им текстуральность - конструирование (вязание) живой материи из нитей. Этим фундаментальным принципам подвластны даже такие мельчайшие, субмикроскопические существа, как вирусы, которые, будучи живыми организмами, никак не вписываются в классическую клеточную теорию в силу своей морфо-функциональной специфики

6. БИОТЕКСТИЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ

Простой и очень эффективный принцип конструирования из нитей, изначально возникнувший в живой природе, получил далеко идущее (осознанное и бессознательное) отражение в человеческой деятельности.

Текстильное производство, включая все его исходные, промежуточные и конечные продукты, есть не что иное, как следование изначально существующим в живой природе «техническим решениям». И нет такого типа рукотворной текстильной конструкции, который нельзя найти в биосистемах, будь то материалы тканые и трикотажные (геометрически регулярное переплетение), нетканые и войлочные (нерегулярное переплетение) или композитные (нити   погружены в какую-либо матричную основу). К примеру, наружный покров кальмара состоит из множества слоев ажурной ткани, плотно прилегающих друг к другу. Каждый слой выполнен из нитей, которые регулярно пересекаются между собой, как основа и уток, если придерживаться текстильной терминологии.

Но явное предпочтение живая природа отдает все-таки нетканым конструкциям (соединительные ткани и кожа (млекопитающих) и композитам (хрящевая и костная ткани животных, а также клеточные стенки растений, в которых армирующий компонент - микрофибриллы целлюлозы, погруженные в матрикс из гемицеллюлоз, лигнина и пектиновых веществ.

Биотекстильная технология начинается с линейной полимеризации
низкомолекулярных соединений (аминокислот, моноуглеводов). Из
мономеров образуются первичные (элементарные) нити, из них - протофибриллы, затем микрофибриллы, фибриллы и, наконец, готовые нити необходимой длины и толщины. Все эти процессы имеют место и в промышленном производстве волокон на основе синтетических полимеров (полиамиды, полиэфиры, полипропилен,
полиакрилонитрил и другие).

Знаменитый русский биолог Н.В.Тимофеев-Ресовский справедливо называл живую клетку «фабрикой макромолекул». На основании выше изложенных фактов, мы теперь вправе назвать клетку еще и текстильной фабрикой.

Конечно, есть и различия между био- и технотекстилем. В текстильном деле получение и переработка нитей, как правило, отделены от построения из них тех или иных конструкций. В живых системах эти два процесса неразрывно связаны: биотекстильные конструкции образуются главным образом по месту и по мере образования нитей. Кроме того, в промышленном производстве нужную форму нити
получают физическими, точнее, механическими методами. Такими как кручение, вытяжка, текстурирование, штапелирование, прядение. Для живой природы эти методы не характерны. Зато формование волокон путем продавливания полимерной массы через тонкие отверстия природа изобрела первой. Именно таким образом пауки продуцируют паутину.

Главная «производственная тайна» природного текстиля - технологические операции на молекулярном уровне. Живая клетка использует для созидания волокон тончайшие биохимические процессы: матричное воспроизведение линейных структур -
репликацию ДНК, синтез РНК и белков, образование двумерных и трехмерных конструкций из одномерных нитей.

Биологическое «микровязание» - процесс поистине удивительный.
Человеку, чтобы связать носок или шапочку, необходима, во-первых, пряжа, во-вторых, план изделия (в памяти, на странице женского журнала или на диске компьютера, управляющего
вязальной машиной). А у белков сведения о том, какую форму должна
принять нить, заключены в самой нити, точнее, в последовательности аминокислотных остатков. Одна нить сама собой сворачивается в петли и образует округлое тельце – активный фермент или транспортный белок, а другая, тоже самопроизвольно, завивается в длинную аккуратную спираль.

Как из молекул делается волокно? Самое простое решение - собрать
линейные молекулы в пучок, так же как из коротких льняных или шерстяных волоконец прядется нить. Например, кератины, белки шерсти и перьев - длинные спиралевидные молекулы, соединенные между собой поперечными ковалентными связями. Чем больше этих связей, тем жестче получается волокно. Кератины шелка и
паутины не спирализованы, а вытянуты, расположены не пучком, а рядом, образуя плоский «лист», и соединены нековалентными поперечными связями. Почти так же, как кератин шерсти, «спряден» уже упомянутый белок соединительной ткани — коллаген (хотя коллагеновые спирали не совсем такие, как кератиновые, и волокно
скручивается по-другому). А целлюлоза, основное структурное
вещество растений, - это длинные молекулы полисахарида (полимера, состоящего из остатков глюкозы), расположенные параллельно и связанные водородными связями.

Природа использует и альтернативный вариант молекулярного
конструирования волокон, который может показаться фантастичным любому технологу. Суть в том, что нити актина и микротрубочки состоят не из фибриллярных (скрученных параллельных волокон), а из глобулярных белков - шариков, соединенных в цепочку нековалентными связями. Вот «технология», не имеющая аналогов в текстильной промышленности! Она позволяет легко и быстро изменять длину нити, разбирая ее на мономеры и собирая снова. За счет этого происходят многие клеточные и внутриклеточные движения.

Есть в клетке и другие разновидности нитей и волокон - перечислять
их все слишком долго. Молекулярный биолог Кристиан Рене Де Дюв в своей книге «Путешествие в мир живой клетки»«образно сравнил содержимое клетки с переплетенными лианами  тропическими джунглями. Которые в одних местах являют непроходимые заросли, тогда как в других – тонкую филигранную вязь. Причем весь этот удивительный микрокосм находится в постоянном  (по виду абсолютно хаотическом) движении. И как тогда можно воображаемому путешественнику не заблудиться в нем и не запутаться!

 
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
 
В понимании природы и сущности жизни научная мысль традиционно сосредоточилась на  ее функциональных особенностях. Значение материальной структуры жизни долгое время оставалась при этом недооценено.
 
Но жизнь, в самом принципиальном и фундаментальном отношении, есть не только процесс (даже если иметь в виду всю ее непостижимо сложные и динамичные внутренние процессы на молекулярно-энергетическом уровне), но еще (даже, прежде всего) структура. Ибо структура в созидании жизни  исторически шла, как мы видели, впереди. Структура эта – нить.
 
Именно линейный (одномерный) нематоморфизм, эволюционно возникший на фоне господствующего в природе трехмерного кристаллизма и противопоставленный ему (как не имеющему  перспективы в смысле эволюции в строну жизни), открыл дорогу к жизни и стал в дальнейшем ее неразлучным спутником и непреложным атрибутом. Нематоморфизм явился первопричиной и первоосновой жизни, а также формой и способом ее существования. В этом противопоставлении  одномерности к трехмерности, можно сказать,  и состоял главный «замысел» эволюции в сторону жизни. Все остальное, включая ее многосложную машинерию, – детали.
 
Нематоморфизм позволил решить  (прямо или опосредованно) все принципиальные и жизненно необходимые задачи жизни, включая:
 
1. Запись, хранение и воспроизведение генетической информации.
2. Создание принципиально новой (глобулярно-белковой) химии жизни.
3. Разрушение оптической симметрии на молекулярном уровне.
4. Созидание внутренней среды жизни.
5. Построение универсальной архитектоники жизни.
 
В целом все это вместе взятое складывается в линейную доктрину жизни.
 
Заодно следует отметить, что на определенных этапах эволюции биосферы нематоморфизм выходит на экологический уровень и становится фактором межвидовых отношений, включая конкуренцию, хищничество, паразитизм и симбиоз. А с проникновением в поверхностный слой континентальной коры выветривания и переплетением его биогенными нитями, становится еще и  средообразующим фактором поверхностно-планетарного масштаба.
 
Экологические аспекты нематоморфизма не только очень значимы для биосферы, но и не лишены практического смысла. Однако они выходят за рамки избранной темы и потому заслуживают специального рассмотрения.
 
И последнее. Когда говорят о предсказательной силе теории (как ее способности не только правдоподобно объяснять наблюдаемые явления, но и формулировать положения относительно ещё неисследованных явлений без обращения к эмпирическим свидетельствам), чаще всего подразумевают теоретическую физику. Но в данном случае такой способностью обладает и линейная доктрина жизни. Ее предсказание можно сформулировать следующим образом: внеземная жизнь (если только она существует где-либо в нашей Вселенной) информационно, морфологически и функционально организована на принципах линейного нематоморфизма и связанной с ним стереохимической асимметрии.