Тёщин хвост

Ноябрьским коротким днём менял Михалыч колёса своего внедорожного «Соболя» с летних на зимние, шипованные, пригодные для любого бездорожья в нашей деревенской глубинке. Менял сам, не доверяя шиномонтажникам и слесарям.

Всё для этого у Михалыча имеется: домкраты, ключи, рычаги, упоры и... неудержимая сила.

Снял старые, навесил новые, наживил, прикрутил, стал затягивать, чпок и шпильку оторвал. Одну. Это не смертельно, Михалыч и с двумя шпильками ездил, но не любил он непорядка в автомобиле, всё должно быть на месте навешано, прикручено и приварено.

Надо починить!

Но по-новой колесо снимать, тёща не дала.

Тёща! Бабушка, конечно, но одетая в модные, молодёжные вещи внучки, смотрелась очень даже ничего на фоне одноклассниц с палочками, и в платочках.

Приткнулась, как ласковый котенок, помурлыкала, в больницу попросилась.
Вытирая руки ветошью, Михалыч спросил:
- А чего сразу не на кладбище?
- На кладбище теперь только весной.
- Могу до больницы и не довезти, зовите такси, мама…

Тёща повернулась к Ольге Петровне:
- Дочка! Это что он сейчас сказал? Что за намёки такие? Мне в больницу надо! Скажи ему!

Петровна рукой махнула, вздохнула и ушла к сараю.

Тёща ластилась к Михалычу, как собака, только хвостом не виляла, крутилась, в глаза заглядывала:
- Поехали, да?

- Мать! Видишь отверстие в диске?

- Где? Вот это? И чё?

- Ничё! Шпильку я оторвал, нельзя ехать! Колесо переднее, отвалится. Аккурат вместо больницы на кладбище сыграем!

- Да, ладно! Из-за этой-то шпильки? Да ты ехать не хочешь! Мужик, тоже мне, женщину до больницы довезти не можешь! Не хочешь, так и скажи! Шпильки, гайки, всё отговорки! Вези! Кому говорят! Или не мужик?

Тут как говорится: или хрен пополам, или звезда вдребезги!

- Садись! Едем!

- Ой, я только губки подкрашу и сумку возьму! – И побежала к дому.

- В морге тебе подкрасят, – Михалыч кряхтя уселся за руль. Завёл, прикинул туда-сюда, за сотню километров, однако. Ладно. Доедем, как нибудь, и хуже бывало.

Медленная, размеренная езда действует успокаивающе, тёща заснула сразу и храпела до больницы, как будто ночь не спала.

Михалыч, напротив, волнуясь за колесо, сердцем ощущал каждую ямочку, каждую выемку, неровности, повороты и торможения.

В больнице тёща порхнула ласточкой до нужного кабинета. А там очередь! Даже глазом не повела, всех по росту построила, доказав, что она тут главная, и ворвалась в кабинет.
Михалыч с сумкой и курткой тёщи присел на стул. А хотелось выйти, проверить гайки.

Открылась дверь, юная медсестра спросила документы тёщи, Михалыч отдал, краем глаза увидел, как тёщу в прибор запихнули, только пятки торчат. Улыбнулся: «Держитесь мама», – и закрыл дверь.

Через полчаса вышла задумчивая тёща, в руках бумажки, фотки, сумка. С ходу стала жаловаться:
- Почку у меня не нашли. Может высохла, может отпала.

У Михалыча сердце сжалось: «Вот это поворот... Не зря ехали!»
Подставил руку, подхватил бедную женщину за локоточек. А тёща продолжала:
- Две нашли, а третей нет! Второй год ищут, найти не могут!

Михалыч поперхнулся!

- Мама! У людей по две почки!

- А у меня три было. Мне давно сказали.

- Ага! И сердца два, и лёгких полтонны!

- Я столько не вешу!

- Мама, и с двумя почками люди живут, и всё нормально!

- Но я должна же знать, куда она делась, может за кишкой спряталась, а может отсохла. Вот, смотри!

И протянула Михалычу бумаги.

Бегло глянув на буквы, Михалыч отметил выводы:
Норма! В пределах нормы! Всё хорошо!
И тут глаза зацепились за одно слово! И он улыбнувшись, сказал:
- Хрен с ней, с почкой, мама! Вот! У вас хвост нашли!

Вся очередь: посетители, ожидающие, больные, как по команде, глянули туда, где по правилам у тёщи должен был быть хвост. Песец такой же хвост имеет!

Крутанувшись волчком, прижала тёща пятую точку к стенке:
- Вы куда смотрите, придурки!?

- На хвост!

Михалыч:
- Там ещё и головка есть!

Очередь легла! Тёща чуть в окно не шагнула:
- Я с тобой больше никуда не поеду! Отвернитесь придурки, у меня хвост не там!

- А где?

- Здесь, чуть выше!

Очередь лежала на стульях.
Тёща натирала стену пятой точкой…
Дорога обратно была уже не такой нудной! Тёща не умолкала ни на минуту, треща как из пулемёта:

- Это не тот хвост! Это у поджелудочной хвост, что ты меня как кошку драную представил, а те придурки, и впрямь под хвост полезли! Чё эти врачи почку найти не могут? Куда она делась? Нафига я, вообще, поехала! Сдалась мне эта почка! Аппаратов наделали! Хвост нашли! Ехай быстрее, что ты ползёшь, как черепаха!

Подкатив к дому, Михалыч, сразу сунулся к колесу, тёща жаловалась женщинам у колодца:
- Вот! Съездили в больничку! Просветили там меня всю в аппарате! А почку мою не нашли! Две есть, а третий нету! А этот, увидел хвост написано, давай орать: «Мама у вас хвост нашли!»

Женщины качнулись, бросив взгляд где должен быть хвост.

- И вы туда же! Нет там ничего, тёща прикрыла пятую точку сумкой.

Михалыч давясь от смеха уронил и ключи, и домкрат.

Бабушка Валя палочкой приподняла сумку, тёща взвилась в воздух, как ужаленная.

- Ты чё скачешь как скаженная! Может он и красивый, твой хвост, вон как у Мурки моей, раз написано, значит есть!

- Да не там он, а в желудке

- Ты чей то хвост съела? Телячий, поросячий?

И тут тёща расхохоталась:
- Ладно, завидуйте, с хвостом теперь жить буду. Ноги, крылья… Главное Хвост!
И пошла к своему дому, помахивая сумкой.