Кн. 3, ч. 2, глава 14

Они подъехали к замку без происшествий. Им открыли ворота вооружённые до зубов охранники. Машину пропустили внутрь, напрочно закрыли за ней ворота, но далее проехать не позволили. Один из охранников склонился к дверце и увидел Хозяйку, обворожительно улыбающуюся.

- Чем обязаны вашему прибытию?

- Влас, - укоризненно покачала головой Хозяйка. – В чём дело?

- Хозяин приказал проверять все машины, без исключения.

- Это относится даже ко мне?

- Простите, госпожа, даже к вам. Тем более, вы не одни. С вами молодой человек.

- Он, случайно, не приказал вам непременно обыскать его жену? – спросила Елена злым голосом, продолжая улыбаться. – Может быть, мне раздеться до трусов?

Влас побагровел, но с дороги не ушёл.

- А молодой человек совсем недавно выписался из госпитальной палаты. Он – член нашей большой семьи.

- Я должен знать причину визита, - упрямо проговорил Влас.

- Ну ладно, ладно. Позовите Виктора.

 - Хозяина нет. Вам придётся подождать его, госпожа Живаго.

- Надеюсь, не на улице?

Охранник отошёл в сторону.

- Вам нечего волноваться, - ласково уговаривала Елена, по-прежнему сияя неотразимой улыбкой. – Мы ненадолго. Георгий не всё забрал с собою из госпитального отделения. Некоторые вещи, которые не были нужны ранее, и надобны теперь.

- Не было необходимости приезжать самим, Хозяин будет недоволен. Вы могли бы за ними прислать.

- Я это знаю. Но это не единственная причина. Мы на экскурсию. Георгий здесь жил, и я решила провести его снова по картинной галерее, показать настоящую старину. Влас, прояви гостеприимство, мальчик разочаруется. Надеюсь, ты понимаешь, что глупо не пускать меня в мой собственный дом. Я могу рассердиться.

- Я лишь выполняю указание Живаго. В его отсутствие я должен справляться о причинах…

- Живаго у меня ещё ответит за это, - пообещала Елена мстительно. Когда машина, наконец, сдвинулась с места, чтобы проехать оставшиеся двести метров до подъезда, улыбка на  лице Елены превратилась в гримасу.

- Ты видишь, Гера, до чего дошло. Было время, когда он хотел, чтобы я работала с ним.

- Что же изменилось?

- Дети, Гера. Он считает, что работа с больными может быть опасна. Всё, что он мне позволяет – это уколы в задницу. Глупо. Я навидалась достаточно. Роды – это, знаешь ли, не подарочек.

Гера покраснел. Они вышли из машины в одряхлевший предзимний парк, давно не убиравшийся, полный валежника, лиственного мусора и хрупкой, тонкой, но настырной молодой поросли, и вошли в дом. Елена прекрасно знала все новые коды внешних и внутренних дверей. Она применила всю хитрость, изворотливость, актёрский талант, чтобы вызнать и запомнить эти дурацкие буквы-цифры, делая при этом вид невинный и несведущий. И поэтому попасть в подвал было ей несложно.

Но сначала Елена поводила Георгия по второму этажу, показывая те места, где он не был: любимую гостиную Мендеса, с её своеобразным убранством, любимое панно из змеиных кож, бронзовые и серебряные статуэтки-канделябры в коридорах. Потом спустилась с ним на первый этаж, который он уже имел возможность изучить. Ей не терпелось попасть вниз, но надо было убедиться, что здесь и впрямь никого нет.
Ангел вышел им навстречу внезапно, из-за угла, того самого угла, что отделял вход в «тюрьму». Это значило, что он сегодня дежурил. Он очень спешил, но при виде нежданных гостей остановился как вкопанный.

Елена не боялась его. Ангел был ещё совсем молод, не намного старше Георгия, но Елена никогда не делала попыток его соблазнить. В нём всё было словно с излишком. Он был смазлив – и даже чересчур. Кучеряв – избыточно, мелким бесом, точно африканец. Белокож сметанной белизной. Услужлив до приторности. И эта заискивающая, неприятная улыбка. В противовес ей Елена нацепила свою, радужную и наивную.

- Привет, Виктор у себя? Нам нужно срочно проконсультироваться.

- Здравствуйте, госпожа. Очень сожалею. Хозяина нет. Но он скоро будет.

- Какая жалость, - Елена сморщилась. – И когда же он будет?

- Он в больнице, у доктора Кравчика. Я думаю, он будет через  час, не более.

- Мы подождём его здесь?

- Госпожа, простите великодушно, но в гостиной будет комфортнее. Умоляю вас, проследуем наверх, - Ангел и вправду так жалобно и умоляюще посмотрел на неё, что ей стало не по себе.

- Ты забываешь, что я здесь работаю с господином Живаго, – сухо сказала она. – И ты не имеешь права меня даже умолять. Прочь отсюда.

Ангел съёжился, выражение его лица было непонятным – словно он заклинал её о благоразумии и одновременно едва сдерживал досаду.

Пятясь боком, беспрерывно оглядываясь, прося извинения и сожалея, Ангел благополучно миновал коридор и скрылся. Елена дождалась, пока осторожные, мягкие шаги не умолкли далеко наверху, и только тогда вздохнула с облегчением. И они продолжили путь.

По счастью, коридоры были глухи и немы, Гера не мог видеть того, что скрывают подвалы Мендеса, а звуков пленники не издавали. Мендес и впрямь куда-то уехал вместе с ближайшими помощниками. Дивный старый дом был безмятежен и задумчив.

Возможно, он вспоминал былое, юность, яркие краски минувшей жизни, иных хозяев, суматошных и свободных, как ветер. Возможно, прислушивался к невысказанным страданиям безвинно загубленных душ, которых скопилось в небе над домом такое множество, что они могли застить высь, или тщетно пытался уловить крик о помощи застывших в вечном молчании пленников, потерянных в подвалах Живаго.

Елена набирала коды и открывала тяжёлую дверь с таким видом, словно делала это, по меньшей мере, сто раз, с небрежной уверенностью завсегдатая. Приказав Гере обождать, она вошла в комнату первая и быстро огляделась: нет ли здесь доноров или кого-то из помощников. Гере ни к чему лишние нервотрёпки. Разочаруется, перестанет верить, посчитает за эгоистичную, жестокую, нахальную, сумасбродную… и так далее.

Комната утопала в полумраке, но Елена сразу наткнулась привычным  и намётанным взглядом на то, чего так боялась. Время для процедуры было неурочным, Елена это знала, и специально выбрала послеобеденный час. Но судьба подготовила очередной сюрприз.

 В «пыточном», как она его окрестила, кресле, лицом к входу, сидел донор в серой рабочей робе. Он и сам был серым, бесполым, и походил на безжизненный, затвердевший кусок пластилина, затерявшийся среди нагромождения приборов, посуды, столов, и прочего. Елена больше почувствовала, чем увидела, что донор скорее мёртв, чем жив, и это его последние порции крови. Она поняла это по характерному дрожанию мышц, стремящихся выполнить приказ из последних сил.
Елена вздрогнула, но не подала виду. Пока Гера привыкал к мерцающему и бликующему полумраку, она постаралась встать так, чтобы Гера не наткнулся на него глазами сразу. И начала продвигаться вдоль длинного оцинкованного лабораторного стола к тому самому его краю, чтобы как бы ненароком крутануть лёгкое и подвижное кресло с высокой удобной спинкой на 180 градусов, или оттолкнуть подальше в угол, в самую темноту, под прикрытие массивного металлического сейфа.

- Еленка, здесь… страшно, – громко прошептал Гера вглубь комнаты. – Мне здесь… не нравится. В глазах рябит. Пахнет чем-то… странным. Нам обязательно тут быть?

Вопреки желанию выглядеть бесстрашной и деловитой всезнайкой, Елена тоже зашептала: - Потерпи, я не хочу включать верхний свет. Я включу только боковой. Жди у двери. Придётся на ощупь…

Она изо всех сил толкнула кресло ногой, кресло отъехало со слабым звяком. Ей пришлось придержать тело рукой, чтобы оно не сползло, и она содрогнулась, словно коснулась мертвеца, восставшего из земли. Потом поспешно скользнула знакомым путём к щитку с выключателями, щёлкнула – вспыхнула голубая лампа над процедурной стойкой. Дело за малым. Взять у себя самой кровь, самую малость, пустить программу консервации, затем – программу обработки.

Она хорошо подготовилась, она не собьётся, руки не задрожат. Главная трудность заключалась в том, чтобы кровь не оказалась обезличена, попав в общий резервуар до окончательного внедрения программы. Для этого она должна прервать на миг общую программу, разгерметизировать куб, и вставить свою пробирку вместо одной из чужих. Одну единственную помеченную пробирку! В больнице, бывало, у неё брали и больше для анализов.

Сколько раз Елена мечтала о том, как удивит Мендеса, когда новый донор вдруг станет слушаться её безмолвных приказов! Тогда, наверное, он раскается и сделает её равноправным  и истинным партнером!

- Гера, иди ко мне, - тихо позвала она. – Встань вот сюда. Вот тебе жгут. Вот всё, что надо для взятия. Припоминай цепочку. Позволь вспомнить действия своим рукам. Отключи голову – так меня учил Виктор, и всё получится.

- Если бы это была кукла… - проговорил Гера. Его голос был жалобным, лицо в свете лампы  походило на лицо глазастого инопланетянина или потустороннего демона.

- Гера, а разве я не кукла сейчас, в этом свете? Ха-ха, да и ты не лучше выглядишь. Просто Вампир собственной персоной. Или привидение! Ну, иди, иди.

Гера робко протиснулся к Елене, пытаясь сжаться в бумажный листик, чтобы ничего не задеть. Елена протянула ему жгут, засучила рукав.

- Вот спирт. Вот одноразовый катетер. Видишь, это просто шприц, только автоматический. Трубочка-насос подсоединена к консервирующему кубу, а вот на этом пульте я запрограммирую процесс на самый минимум – это та же порция, что и для анализа… скажем, на гормоны. Всего ничего. Главное – не ошибиться в программировании. Сейчас я включу настольную лампу, чтобы тебе легче было подготовиться. Готово. Видишь, вот это – запечатанный катетер. Это – моя рука. Это – пульт. Это – штатив с пробирками, в них – анализы наших… пациентов, они запаяны, обработаны и ждут отправки в лабораторию больницы. Это - … Гера, Гера, ты слышишь меня? Ну, что же ты! Гера!

Елена не сразу поняла, почему Гера, не отрываясь, смотрит куда-то мимо неё, в противоположный угол. А когда поняла, то похолодела. За пределы чёрного круга, круга, где царила темнота, выглядывала нога. Всего лишь нога. Серая штанина в свете синей лампы стала синей, но нога не перестала быть ногой. Темнота словно отрезала её на уровне колена. Более того, по этой синеватой штанине вилась чёрная ниточка, и Елена сразу догадалась, что это – кровь: катетер от толчка отсоединился, последняя кровь свободными толчками выходила из толстой иглы. Елене даже показалось на миг, что она слышит её журчание. А потом послышался шорох, словно нечто мяклое сползало по гладкой поверхности. Сейчас, сейчас мёртвый донор свалится с кресла и свернётся серым клубочком у металлических ножек стола.

- Гера, не смотри по сторонам! Смотри на меня! – прошипела Елена. – Я приказываю. Ну же, миленький мой! Что ты пялишься на эту тренировочную резиновую куклу! Это манекен. Нечего таращиться на него. Ну, хочешь, можно потренироваться на кукле! Гера! Герочка!

Последний отчаянный вскрик Елены не дошёл до слуха юноши. Гера из голубого стал зелёным и начал медленно оседать. Елена ухватила его за плечи, чтобы удержать от падения, и они вместе завалились на пол, причём Елена невольно опрокинула Геру на себя и оказалась подмятой безвольным телом. Штатив с пробирками, задетый взлетевшей Гериной рукой, упал рядом, пробирки разбились. Герина щека с силой впечаталась в мелкие осколки, его кровь смешалась с чужой. Елена завизжала, выбираясь из-под него. И в это время послышался ещё один мягкий стук: это упал с кресла донор, размазывая по полу собственную кровь.

Елена попыталась взять себя в руки. Геру надо вытащить наружу. В лаборатории убраться. Жаль, нет рядом Бет. Или Фернандеса. Фернандес бы её не выдал. Он всегда её защищал. Она подхватила Геру за плечи и потащила прочь. Одежде – конец. Это ужасно. Если она в крови – это конец. Ничего сносного не придумаешь.

Она выволокла Геру в коридор, всхлипывая, изо всех сил стараясь не заплакать.
Ангел услышал возню издалека. А может быть, находился поблизости. Он  мягко и бесшумно оказался рядом, и Елена даже не заметила, как.

- Госпожа, всё в порядке, вы живы?

- Да, мы в порядке, - Елену била крупная дрожь, но она изо всех сил старалась сохранить достоинство и уверенный вид. – Ему стало не по себе. Воспоминания. Ангел, нам нужно срочно переодеться, и ещё, приготовь ведро, тряпку и прочее. Я собираюсь прибраться.

Елена твердо решила сделать всё возможное для ликвидации катастрофы. Мендес не должен догадаться. Ни за что на свете. Она даже лично, не дрогнув, посадит донора обратно в кресло. А катетер… Что ж, начались предсмертные судороги, катетер выскользнул. Такое уже бывало, она знает. Пропажа пробирок из штатива? Подменит. Возьмёт из сейфа. Кровь заменит люголем. Всё равно отправкой занимается Фернандес. Он может и не заметить. Главное – успеть закрыть, опечатать лабораторию.

Ангел покачал головой: - Госпожа, лучше уходите отсюда. Совсем. Я всё уберу. Никто ничего не заметит. Клянусь. Только уходите.

Гера застонал и шевельнулся.

- Я обязана закрыть лабораторию, - мужественно возразила Елена. – Если не я, то кто же?

В лабораторию имели доступ немногие. Ангела в этом списке не было. И не потому, что ему не доверяли: он был ближайшим поверенным Фернандеса. Просто Мендес с самого начала решил, что доверенных лиц будет не более трёх. Их и было трое: он, Фернандес и Елена. Фернандес мог бывать в лаборатории самостоятельно. Елена – только вместе с Виктором. И ещё – Чиллито и Ангел, и кое-кто из возрождённых могли работать поблизости, или даже внутри – под его надзором, но без права самостоятельного проникновения, если только Мендес не отдавал приказ зомби-уборщице. Но об этом не мог знать никто, кроме него.

Если Вик застанет её на месте «преступления», вернее, несусветной глупости, он, конечно, разгневается, но потом быстро смягчится. Возможно, это не так уж и страшно, она переживёт. Но как пережить отлучение от работы, потерю возможности помогать ему, и как пережить своё унижение, свой провал, осознание собственной неудачливости и никчемности? Она не желает оставаться в бездействии, прозябать в бытовом болоте! Она больше не переживёт этой скуки! Она желает повелевать! Может, лучше пережить бурю терпеливо и безропотно, но стойко, и он увидит, что это не игра.

- Госпожа, – нетерпеливо произнёс Ангел. – Уводите господина Филина и уходите сами. Если желаете, переждите наверху, в холле. Когда пожалует Хозяин, задержите его. Я всё сделаю сам. Запру внешний замок, а вы сами введите внутренние коды, если не доверяете. Ключ сработает с запозданием, только и всего. Я уже прибирался там, знаю, где что. Только поспешите…

И Елена сдалась. Она ввела внутренние коды в слепом режиме, сосредоточенно и аккуратно. Их никто не увидит. После уборки Ангел в ждущем режиме введёт внешние коды, затем – ключ-активатор, и дверь закроется, словно и не была открыта кем-то посторонним.

- Ангел, я тебе буду по гроб благодарна, - сказала Елена. – Если всё проскочит…

Но Ангел уже входил в лабораторию. Ему и впрямь приходилось там убираться, он не лукавил. Он знал, где находятся тряпки, умывальник, запас пробирок, запас йодинола и йода для дезинфекции, он мог вызвать подчинённых, чтобы те отчистили пол и вынесли мусор, но, конечно, постарается управиться сам. Он быстр и хитёр. Сообразителен, въедлив, скрупулёзен – уроки Фернандеса! - и имеет отличную зрительную память. Он справится!