Об опере Летучий Голландец, 1985

О постановке оперы «Летучий Голландец»
фестиваль в Байройте, 1985 г.

«ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ»
(«Der Fliegende Holl;nder»)
опера Рихарда Вагнера
Режиссер – Harry Kupfer, 1985 г.
   
   
   Мужчины веками пытаются понять, что движет женщинами, почему так странны порой их поступки.
   Имя Сента означает «святая», но дочь капитана Даланда не похожа на кроткого ангела.
   В самой первой сцене во время увертюры, мы видим, как она в священном трепете замирает над упавшей со стены старинной картиной – портретом капитана «Летучего Голландца». Почему упал портрет? Потому что начался шторм и в комнату ворвался ветер. Но, почему начался шторм?
   Сента увидела в этом знак для себя: тот, о ком она грезила с детства, уже близко. Она прижимает портрет к сердцу и поднимается по лестнице все выше и выше. Она полна роковых предчувствий и верит, что этот шторм разразился неспроста.
   Вот наша героиня стоит наверху, над всеми остальными женщинами, исполненная гордости, и показывает им портрет, давая понять, что она особенная, избранная, что только она способна освободить капитана корабля-призрака от дьявольского проклятия.
   Не доведет ли до греха такое самомнение?

   Сенту окружают серые стены и одни и те же лица женщин, ждущих из плавания своих моряков. Ей тоскливо. Наверное, поэтому девушку так увлекла легенда о «бледном капитане», который обречен вечно скитаться по морям. Она сострадает ему, а сострадание обычно появляется там, где есть  страдание.
   У мужчин свои заботы – они уходят в рейс, борются с волнами, но тоже пребывают в замкнутом пространстве, со своей командой. Впрочем, у них разнообразия в жизни больше, чем у женщин – они заходят в чужие порты, видят другие страны…
   Из своего скучного «ада» Сента убегает в мир грез.

   В первом акте мы видим, о чем она мечтает – ей представляется тот вечный странник из легенды-баллады, которого она «за муки полюбила» (не потому ли этот персонаж так похож на Отелло?). Каждые семь лет ему позволено являться к людям, чтобы найти себе верную жену, таковы условия спасения. Наша героиня готова стать ему верной женой, ведь она видит в этом спасение… и для самой себя.
   В ее воображении, отец чудесным образом знакомится с капитаном «Летучего Голландца»: странный шторм заставляет корабль Даланда бросить якорь в пустынной бухте («Вдруг, как из ада, шторм был принесен, молва не лжет, Сатана правит ветром!»). Вся команда засыпает, а проснувшись, обнаруживает рядом со своим кораблем чужое судно с черными мачтами и сильно потрепанными алыми парусами…
    Конечно же, отец согласится на предложение богатого незнакомца, капитана черного корабля, отдать за него единственную дочь, ведь Даланд на всё готов ради денег. Сента своего папочку хорошо знает – он обо всем забудет, увидев сундук с драгоценностями, и сразу начнет расхваливать ее чужестранцу, как товар.

   Во втором акте мы услышим арию Сенты – ту самую старинную балладу о бледном моряке, которую она помнит с детства.
   Мы видим Сенту в обществе женщин в серых и черных платьях, и среди них ни одного родного лица. Вместо матери – воспитательница, да и односельчанки не похожи на подруг, Сента уже не может выносить их бесконечные песни о прялках. Она дорожит только портретом капитана и старинной песней-балладой.
   Почему у нее нет подруг? Почему дочь богача Даланда противопоставила себя обществу? Это грех! Людей в старину объединяла церковь, и добродетелью считалась любовь к ближнему.
   Однако, Сента думает о ком-то дальнем, мечтает о капитане-страдальце: «Я – та, чья верность даст тебе спасенье!». Воспитательница, фрау Марта, воспринимает такое ее заявление немного ревниво и со страхом – видимо, она сама когда-то «фанатела» по бледному моряку с портрета и тоже считала себя той единственной, которая способна быть верной до гроба. Ведь это от нее в детстве слышала наша героиня старинную балладу. Мы видим, что пока Сента поет, фрау Марта поднимается по лестнице на ту «башню», в которой обычно пребывает ее воспитанница, занимает ее место наверху и не хочет его уступать девушке. Может быть, поэтому фрау Марта одета в зловещие черные одежды? Это она «подсадила» нашу героиню на вредные выдумки? 
   Старая дама, видимо, знает на собственном опыте, какое опасное воздействие оказывает на Сенту этот портрет («Летучего Голландца не тревожь!»), и хочет спрятать его, от греха подальше («Убрать картину, наконец, пока не видел твой отец!»). А женщины-пряхи смеются, что жених будет ревновать ее к «сопернику на стене» – к картине («Бывает живопись вредна!»). Они удивляются одержимости Сенты и считают ее сумасшедшей («Она свихнулась!»).

   У нашей героини, оказывается, есть жених – охотник Эрик («ее любимый – не моряк, он только дичь приносит в дар – от егерей плохой навар!»). Вот он появляется в комнате и сообщает всем присутствующим о прибытии корабля Даланда: «Он входит в порт! Со скал увидел я его!».
   Эрик очень взволнован, ведь Даланд собирался по возвращении домой выдать дочь замуж. Отдаст ли он Сенту за бедного охотника («Лишь сердце, полное любовью, охотник может предложить»)? Эрик сомневается и в решении Даланда, и в готовности Сенты избавить его от мук, он очень страдает: «Если отказ здесь ждет меня, будешь ли, Сента, за меня?».
   «Как, у тебя во мне сомненья, не веришь сердцу моему?» – отвечает она, и виновато прячет глаза. Она понимает, что сомнения жениха не беспочвенны – мыслями она далека от него.
   Эрик видит в чем причина ее перемены к нему – Сента не выпускает из рук того самого портрета! Он, входя в комнату, слышал, как она пела балладу, глядя на портрет. Да, он ревнует ее к персонажу из легенды, потому что видит, что с девушкой происходит что-то странное: «Боже, спаси! Ты в путах Сатаны!».
   Эрик вспоминает и свой роковой сон – ему приснилось, что отец Сенты возвращается из плавания не один – для дочери он привозит жениха-незнакомца, к которому та сразу бросается на шею и начинает целовать, а потом оба погружаются в волны моря. Теперь Эрику кажется, что этот сон вещий, ведь он вызывает у Сенты восторг. Она видит в рассказе Эрика верный знак того, что капитан с портрета будет ее искать и найдет!

   И вот ее мечты, вроде бы, начинают сбываться – папочка действительно приводит с собой гостя-жениха. Дочь, одержимая своими фантазиями, сразу признает в нем того, кого мечтает спасти. Ее больной рассудок уже не в состоянии отличить действительность от вымысла, поэтому в «женихе», которого привел отец, она видит своего вымышленного страдальца-капитана.
   Но кто этот зловещий черный «жених»? Не демон ли?
   Даланд, по обычаю, оставляет гостя с дочерью наедине, чтобы они договорились о помолвке. Сента сличает незнакомца с портретом и сразу находит сходство – это он, бледный капитан из легенды! Увы, она так долго мечтала о встрече со своим кумиром, что готова принять желаемое за действительное. Поэтому на сцене тут же появляется третий персонаж – образ того самого «Отелло», героя ее грез, которого мы видели в первом акте. Сента в лице незнакомца-жениха, которого привел отец, будет клясться в любви именно ему, призраку.
   На этот раз, в ее фантазиях-видениях страдалец появляется словно из пучины, в некоем подобии корабля, сотканном из дебрей-водорослей. На мачте, которая напоминает деревянный крест – странный пятнистый парус. Но Сента готова погрузиться в любые дебри своего воображения. И она начинает признаваться в любви этому видению из нереального мира.
   В какой-то момент видение исчезает и отцовский гость-«жених» подходит к ней, чтобы спросить, согласна ли она на брак с ним: «Воле отцовской не пеняешь? Что обещал он – подтверждаешь?» (голосом призрачного капитана).
   Кажется, что героиня вот-вот одумается и очнется от своих заблуждений, но – нет, мечты берут верх над сомнениями. Снова появляется ее «Отелло», и она дает согласие на любые жертвы, становясь к «кресту» вместо него. Дебри и парус вдруг расцветают чем-то красным – они покрываются не то пурпурными розами, не то брызгами крови, не то темными трупными пятнами, то светлея, то темнея. (В том же году, на полгода раньше, на экраны вышел фильм Вуди Аллена «Пурпурная роза Каира», нет ли здесь «приветиков» этому фильму?)

   Теперь Сента помолвлена, но с кем?
   Входит Даланд, он говорит, что деревенский праздник по случаю возвращения моряков из плавания начинается. Он спрашивает Сенту и чужестранца о помолвке, и оба подтверждают свое согласие на брак.
   Все уходят и Сента снова остается одна.

   Третий акт. Наша героиня на своей одинокой «башне» представляет себе картину деревенского праздника, на который она не пошла. Мы видим норвежских сельчан – моряков и их жен, которые собрались на гулянье. Они чем-то напоминают крестьян с картин Брейгеля и Босха, только все похожи на покойников. Наверное, для Сенты все они – мертвяки.
   Женщины-сельчанки пытаются пригласить на праздник соседей – обитателей дома на другой стороне улицы («Угостить соседей надо!»). У дома пустые темные окна с рамами-решетками, он неживой, и его обитатели, видимо, тоже покойники – «они бледны, они стары, и все подружки их мертвы». Оставив попытку вызвать на улицу странных соседей, женщины уходят, оставив еду и выпивку мужчинам, и тут уже праздник перерастает в буйную попойку.
   Моряки последний раз делают попытку пригласить соседей из темного дома. Они вспоминают легенду о «Летучем Голландце», они шутят, что этот дом похож на корабль-призрак с мертвяками на борту («Эй, матросы! Вам не слабо показать, как может «Летучий Голландец» летать?»). Однако, для Сенты, которая с тоской взирает со своей «башни» на эту сцену, вся ее деревня кажется одним большим кораблем с мертвой командой. Она обречена плыть на этом «корабле с мертвяками» вечно, всю жизнь, без надежды на спасенье...
   Однако теперь надежда есть! И когда всех мужчин деревни начинает крепко «штормить» от выпитого, Сента вызывает в своем воображении корабль бледного капитана. Мы видим, как фасады домов превращаются в обшивку бортов судна, мы слышим грозную песнь его команды: «Черный шкипер, выходи! Снова истекло семь лет! Вновь невесту находи, что даст верности обет!». Сента радостно смеется – капитан здесь, он пришел, он спасет ее от вечных мук, а она – спасет его своей верностью.

   Видимо, на родине Гёте любят цитировать «Фауста». Если в произведении фигурирует нечисть, значит, без «бала Сатаны», где пляшут мертвяки, не обойтись (в «Фаусте» это была Вальпургиева ночь). Эрик, бедный охотник, во втором акте впервые появляется со скромным букетом в руках, совсем как Зибель в опере Шарля Гуно. Помнится, в «Фаусте» Маргарита, выбирая между простым букетом Зибеля и дорогими дарами Фауста, выбрала ларец с драгоценностями, и погубила этим душу. Чем же губит свою душу Сента? Она свое сострадание считает добродетелью, но добродетель ли это? Что приводит ее к помешательству, через что попадает она в лапы Сатаны? Она не хочет жить в мире с ближними, не ценит того, что дано ей Богом – любящего жениха, заботливого отца, безбедного существования. Почему нельзя сострадать односельчанам и пытаться как-то облегчить им существование, утешить их?
   Сента мечтает о каком-то великом подвиге, великой жертве, хочет одолеть самого Сатану, но способна ли она хотя бы на малую жертву? Если в ней есть великое сострадание, то почему она не сострадает мукам бедного охотника («Мои мученья прекрати! Иль хочешь ты меня убить?»)?

   И вот финал. В комнату вбегает Эрик, он узнал о том, что Сента согласилась выйти замуж за гостя-незнакомца и поклялась ему в верности («Ты руку отдала тому, кто преступил едва порог!»).
   «Тебя должна забыть, даже не думать, так мне долг велит!» – отвечает она ему.
   Эрик, в отчаянии, напоминает ей, что она когда-то и ему клялась в верности: «Честней сдержать ту клятву, что ты дала – быть верной мне навечно!».
   «Я? В вечной верности тебе клялась?» – восклицает Сента, выпуская из рук портрет, с которым до этого не расставалась. Она словно о чем-то вдруг вспомнила. У нее наступает момент просветления. Эрик поет свою арию, вызывая у нее в памяти картины прошлого: «Не хочешь помнить дни, когда покорно в долину я на зов твой прибегал? ... Твоя рука мне шею обвила – не для того ль, чтоб мне признаться вновь? То пламя, что во мне она зажгла – не обещало ли мне верность и любовь?».
 
   Мы видим, как наша героиня отходит от портрета всё дальше, направляясь куда-то к двери. Кажется, что она вот-вот придет в себя...
   Но страшная мысль о призраке, о том, что он видит ее сомнения, заставляет ее снова броситься к картине. Опять появляется корабль из ее грез, появляется таким, каким мы уже видели его в первом акте – с потрепанными алыми парусами, с обшивками в виде гигантских ладоней, словно выпускающих пленника ненадолго на свободу через узкую спасительную щель-лазейку, дарованную когда-то ангелом. Призрак в отчаянии, он обвиняет Сенту в неспособности хранить верность кому бы то ни было («Всё пропало! Всё пропало!»). Он снова отправляется в свои вечные скитания, он в ней разочарован («Я возвращаю твой обет!»).
   Все иллюзии нашей героини рушатся, она пытается вернуть воображаемого призрака, она бьется в приступе безумия. Эрик пытается ее успокоить – он здесь, он с ней рядом, он сострадает ей. Он обнимает ее и гладит по голове…
     На мгновение Сента успокаивается. Эрик поднимает ее голову и пытается заглянуть в глаза. Увы, она не смотрит на него. «Прощай! А мне надежды больше нет!» – слышит она слова призрака. Потеряв мечту, которая давала ей надежду, Сента лишилась рассудка.
   Эрик понимает, что она сошла с ума и в ужасе бросается на улицу, чтобы позвать всех на помощь.
   Призрак признается Сенте в том, что он – вымысел, что его не существует: «Мой бриг, что страх везде наводит, «Летучим Голландцем» все зовут», и исчезает.

   Но Сента не может жить без своих заблуждений, она вознеслась в своих мечтах слишком высоко. А может быть, Сатана ее туда вознес? Она бежит наверх, к раскрытому окну...
   «Она погибнет!» – в ужасе кричит Эрик.
   «Славь милость неба – она дана! До смерти слову я верна!» – с этими словами Сента бросается вниз, на камни мостовой…
   В последних кадрах мы видим толпу людей на улице, склонившихся над трупом несчастной. Они быстро расходятся, и рядом с девушкой остается только Эрик.
   Да, в финале мы увидели главных героев вместе – Сенту и того, кому она клялась, но не смогла спасти от страданий – Эрика.
   В финале корабль-призрак «Летучий Голландец» должен, наконец, пойти ко дну, а призрачные моряки должны обрести успокоение. И вот мы видим, как окна в домах «деревни мертвяков» захлопываются со страшным грохотом, словно крышки гробов...
   «Плавание» Сенты на этом «корабле» закончено. 
   
----
   В общем, как-то так. Возможно, моя трактовка не верна.