20. Искра жизни

Как прекрасно, когда человек идёт по жизни своей дорогой. Вот так однажды много лет назад мастер Аст, а вернее юноша, с простым и незамысловатым именем Прекрасной богини1 однажды шагнул вперед в неведомое и очутился в удивительном месте, которое все, кроме него, звали Обителью шага истины или Храмом равновесия, или Обителью тишины. Много лет провёл в этом месте человек, впоследствии ставший самым молодым мастером, упоминавшимся в хрониках Шага, но и он в свой срок покинул стены лабиринта равновесия и следы его лёгких шагов истаяли на ступенях ледяного храма.

Лёгкой поступью, неслышимой тенью мимо нас проходят мгновения вечности. Река времени неумолима, человеку не дано права ни замедлить её движение ни остаться стоять в стороне, наблюдая за забытыми картинами прошлого, проплывавшими мимо него в тумане былых лет. Мгновение вечности — вот то единственное, что есть у человека, вернее, что и есть человек на самом деле. И лишь от него самого зависит растает ли оно краткой огненной вспышкой, мелькнувшей и пропавшей в пустоте, или от несказанного света истины родится капля, которая и станет новой искрой жизни, подарившей миру мгновение, ставшее вечностью.

Всё в этом мире непостоянно, дни бегут чередой мимолётных событий, а человеческая жизнь кратка и многое надо успеть за этот миг, называемой жизнью. Особенно, когда тонкая нить жизни подвешена над бездонной пропастью и под острейшим мечом неумолимой судьбы, стремящейся оборвать её в свой срок. Всё в этой жизни имеет свой срок и даже самые длинные мгновения вечности представляются лишь краткой пылью, сверкнувшей под копытами золотого жеребца Х'Аммы, несущегося вскачь в ночи впереди бесконечного света.

Однажды молодой мастер Аст почувствовал это особенно остро. Тонкое чувство одиночества наполнило его сосуд и отхлынуло, бросив на произвол судьбы. Тогда это казалось ему именно так и вряд ли кто-то из его близкого окружения мог убедить его в обратном. Дороги, которые мы выбираем часто не имеют обратного пути. Люди зря не задумываются об этом, напрасно полагая себя способными идти любым путём, любой дорогой, вольно выбирая себе направление. Зачастую бывает так, что, пойдя одной дорогой ты совершенно точно теряешь возможность воспользоваться иной тропой, той, по которой мог бы пройти мгновением раньше. Тонкая грань жизни отделяет несбывшееся «до» от сбывшегося «после». И человек часто совсем не обладает даром различения первого от второго, а неизбежно наступившее следствие приписывает действию сил, на самом деле не имеющих над ним никакой власти.

Так, сражаясь в пустынях храмового лабиринта с бесплотными тенями, смыслом существования которых было лишь желание испить свет души мастера, Аст столкнулся с врагом, превышающим его силу многократно, с тем, кого сами тени называли повелителями смертного света. Вот так и никак иначе хитрая тень пыталась проникнуть в свет: крупинками пыли чёрного порошка забвения, мгновением ужасающего вихря тлена и падалью сомнений прошлого, останавливающей путника на пути. Аст столкнулся с теми, кого мог бы сам назвать нежитью в чистом понимании воина света, с существами, многократно превосходящими его в понимании устройства этого мира и способными спокойно испить жизнь путника, лишь просто бросив на него смертный взгляд, от которого у того останавливалось сердце. Воин не раз видел, как тёмный взгляд пауков мара заставлял ссыхаться плоть человека, словно иссохшую от времени и сброшенною за ненадобностью кожу змеи. Мастера смерти были настоящей болью этого мира, его бичом, а вот колдуны далёкого Зандана, бывшие их Повелителями, превосходили их многократно, их тёмное искусство, казалось, не имело корней на земле Гейры, а протягивало нити тлена из самой бездны, в которой просто не было места свету. Тьма небытия была их домом, в котором они чувствовали себя вольготно и в котором существовали, казалось, до конца времён.   

Аст не раз находил в хрониках храма записи о попытках воинства света пойти войной на этих далёких противников. Много раз собирались, казалось, непобедимые рати, но они всякий раз достигали лишь поражения в битве, которая начиналась задолго до того, как план наступления приходил в голову их военачальникам. Словно какая-то непонятная сила раз от раза пыталась направить воинов по неверному пути и начиналось всё задолго до первых робких попыток достигнуть согласия в направлении движения и образе действий.

Что толку направлять бесчисленные воинства ханов степей Великой Лузии морским путём, если кочевники отродясь не умели плавать? На просторах Великой степи вода была труднодоступна и водяной горизонт лежал гораздо ниже уровня, с которого кочевники пытались добыть себе воду. Лишь подземные реки, о существовании которых говорили легенды не давали засохнуть этой земле, да благословенные дожди сезона ветров наполняли скудные колодцы кочевников мутной водой. Но вот надо же, что именно таким был план, пришедший в голову Великого хана степи, возомнившего себя великим мореплавателем и отправившим половину своего войска в морской набег с пиратами дальнего Харайна. Войско степняков, движимое благородной целью извести своих извечных противников, погрузилось на суда пиратов и благополучно кануло в великом океане, не достигнув даже островов Ветреной ночи, а отдельные суда, приплывшие к краю Изначальной ночи, поведали о небывалой буре, разметавшей непобедимый флот в одно мгновение. Так, в одночасье ополовиненный народ стал удобной целью для своих давних противников и племена марунджей, хлынувшие с Дальнего запада, огнём и мечом прошлись по неблагодатной земле и оставили после себя только выжженные пустоши, которые потом долгие годы оставались безлюдными. А по прошествии неполной полсотни лет все степняки Великого ханства признали себя данниками колдунов мара и влились в их непобедимое войско.

Историю о попытках нанести поражение кхалифам Марунджа можно было продолжать многократно, но всякий раз, когда обложенные тяжкой данью народы пытались сбросить ненавистное иго, их военачальники или совершенно сходили с ума или предлагали такие действия, следствием которых была лишь полная разруха и уничтожение собственного войска поднявших голову повстанцев. Мастер Аст справедливо полагал, что все попытки нанести поражение марам на их земле были беспочвенны, словно у Чёрного древа смерти вовсе не было корней в этом мире, словно питалось оно силой зла совершенно из иного пространства, названия которому люди Гейры не ведали.  Но время от времени находились герои, которые поднимали свой народ против жестоких завоевателей, правивших на их собственных землях, на бой. Жизнь людей требовала защиты, а у смерти просить снисхождение было просто глупо, поэтому войска сходились в земной битве, но настоящее сражение шло совсем на ином плане.

Проходя обучение в обители Шага мастер Аст узнал, что грани реальности тонки и иногда пересекаются, касаясь друг друга, тогда в этот мир проникают те, кто издревле обитал в иных пространствах. Эти существа не были людьми в полном понимании этого слова, хотя могли иметь совершенно обыкновенный облик, оставаясь внутри творениями иной природы. Они только притворялись людьми и весьма успешно имитировали повседневную жизнь человека. Но настоящая цель их пребывания здесь была иной. Не обладая божественной природой – искрой, вложенной Х’Аммой в человека, эти бездушные существа пытались поглотить исходящую от человека эманацию нетленного света жизни, для чего создали разветвлённую сеть религий и сект, поглощавших внимание своих поклонников. Через века они создали себе надёжных помощников-поводырей, которых наделили устрашающим умением поглощения любой жизни даже без прямого контакта с её носителем. Оставаясь в тени, эти существа утоляли свою жажду пожирая не только суть умершего человека, но и его бренное тело, находя его неплохим дополнением к своему столу. Так в этом мире и появились Повелители тени и их Поводыри – колдуны клана марунджей – пауки мара. И если с марунджами ещё можно было сражаться, то с их повелителями простому воину сражаться было невозможно. Уж слишком разными были силы у тех и других. Но всё же сопротивление им было оказано.

Одним из форпостов борьбы с тенями и была обитель Шага. В ней, проходя долгое обучение, воспитывались те, кого позже назовут адептами Скалы – величайшей святыни братства воинов, служащих делу Х’Аммы. Лучшие из лучших воинов Шага получали право пройти обучение в Скале и завершить свой путь воина земли, становясь воином света. Были и иные пути обретения этого свойства, но мастер Аст шёл своим путём. Рано осиротев, он остался под присмотром своей довольно требовательной сестры, зачастую совмещавшей обучение его воинским наукам с запиранием дома за его невинные шалости и проказы. Повзрослев, Аст понял, что так сестра проявляла свой страх за его жизнь, пытаясь пробудить в нём хоть какое-то чувство ответственности за собственные проступки. Нельзя сказать, что мастер был совсем уж невыносимым ребёнком. Как и многие дети он был в меру шаловлив, в меру беспечен, но храбр без меры и его постоянные потасовки со сверстниками постоянно были предметами забот дворовой охраны. А когда он однажды забрался, бросив всё, на вершину горного водопада, да ещё притащил оттуда совершенно немыслимое существо – детёныша горной кошки, терпение его сестры лопнуло и Аст отправился проживать свой век в будку к старому псу, который и сделался его самым надёжным другом. Кхасс, молодой марский кот, да старый пёс Загр и стали его верными спутниками на долгие годы жизни, до тех самых пор пока однажды перед ним не открыла свои двери обитель Первого шага истины.

Аст бросил всё: и родной дом, и неплохую партию из принадлежащей к знатному роду харангов2 молодой дочери вождя и прилагавшееся к ней несметное богатство, для которого не пожалел настолько едкого эпитета, что пришедшие в его дом сваты3 позеленели от злости и едва не разорвали ухохатывающегося юношу на части, что его сестра златокудрая Нара впервые потеряла терпение и всыпала ему пару отрезвляющих оплеух. Сестра не жаловала его добротой и ранее, но в этот раз он впервые увидел в её глазах смятение, которое никак не смог для себя объяснить. Его проказы доводили её до слёз не раз, но прежде она никогда не поднимала на него рук, ограничиваясь лишь только словами.

— Ты что не видишь, с кем говоришь? Это харанги, страшнее их только мары, убившие наших родителей! — в гневе закричала она, а Аст впервые понял, что ничего не знает о своих родителях на самом деле. Лишившись родных в раннем детстве, он никогда не пытался разузнать эту тайну, а всё случившееся принимал как данное – его родители умерли, когда он был маленьким и он всегда воспитывался сестрой, находясь под её присмотром и попечением.

Однако слово было сказано и мало-помалу, но Аст вытянул из упирающейся сестры страшное признание. Однажды ночью, когда она завершала вечернее омовение, Нара увидела скользнувшую по купальне ожившую тень, чернее которой не было в их доме предмета. Ледяным холодом и какой-то внутренней гнилью пахнуло на неё из угла, и она в испуге нырнула в воду купели, а когда вынырнула — в поле её зрения уже ничего не было. Только забившееся в испуге сердце да непонятно отчего сжавшиеся в холодном спазме руки обездвижили её на краткое мгновение. Нара быстро вернулась к своим заботам и совершенно позабыла бы о происшедшем ночью, но, утром, когда отец с матерью не вышли к столу, а бездельник Аст ещё не вылез из собачьей будки, она обнаружила родителей на полу спальной комнаты. Казалось, они заснули крепким сном, и отец лежал, широко раскинув руки, словно пытался оградить от чего-то страшного свою любимую женщину, которая спряталась за ним свернувшись клубочком. Нара попыталась привести их в чувство, но было уже поздно. Как потом сказал лекарь Дома Трав и давний друг отца, носитель звучной фамилии Грасс4 родители погибли от сердечного приступа, разорвавшего им сердца. Что могло напугать неробкую женщину и обладавшего редкой неустрашимостью мастера Гара, лекарь не знал, лишь отметил, что без сомнения наступившая смерть стала следствием влияния чьей-то недоброй воли. А когда Нара рассказала ему про мелькнувшую вчера вечером тень, то услышала в ответ странную речь.

— Тебе очень повезло, — сказал мастер Грасс, — вчера в вашем доме были незваные гости из мира теней. Я не могу тебе точно сказать, кто это был, но таким воздействием может обладать только очень сильный колдун и у человека несведущего просто не будет сил противостоять ему. Ты погрузилась в воду и это тебя спасло. Тень не заметила тебя или тебя пожалели, — не стал скрывать очевидное лекарь. — Но теперь вам точно стоит опасаться за свою жизнь, если только вас с братом не возьмёт под защиту могущественный род или скроет Обитель безмолвия. Тебе я могу помочь, вы с моим сыном очень близки и когда подрастёте, станете частью нашего рода, но твой брат должен решать свою судьбу сам. В своё время.

Вот так и вышло, что Аст, так и не примкнувший несмотря на все попытки сестры пристроить его к сильному роду, остался один и отныне решал свою судьбу сам. Сестра скоро вышла замуж и за неё дальше можно было не беспокоиться – мастера Дома Трав обладали умениями рода ха’аннитов и знали, как защитить себя и своих близких от влияния чужой недоброй воли, но Аст такими умениями не обладал, а потому бросив всё своё наследство дал себе зарок отплатить подлым убийцам и отправился в Обитель шага истины, и стал её адептом на долгие два десятка лет.
Быстро минули годы обучения и скоро молодой мастер, на висках которого пробивалась лёгкая седина, отправился в путешествие к дальним горам Зандана, чтобы найти тех, кто несёт ответственность за смерть его родных.

Несмотря на всю серьёзность обучения в храме, его умения были бы неполными без того единого чувства, которое делает человека по определению человеком – умению любить. Несмотря на все свои потери – родных от подлых убийц, здоровья – от нежданного давнего шторма мастер пережил все невзгоды и не озлобился, а, наоборот, приобрёл какую-то удивительно тихую вежливость, внимательность к мелочам и тёплое участие к жизни людей. Прежде всего он научился умению слышать собеседника, потом умению внимательно смотреть на мир, замечая малейшие проблески света, затем стал осознавать каждый миг бытия и однажды отдался потоку неизмеримого счастья, который приоткрылся у него изнутри и явил ему двери, за которыми человек, ищущий свет, растворился в безмолвии истины.

Тишина раскатов грома безмолвия потрясала, присутствие в части целого наполняло, растворение в бесконечности проявляло на свет существо, ставшее мастером жизни. Так незаметно через каких-то неполных сорок лет от роду мастер раскрыл врата своей души и стал истинным собой. Никакая чужая воля с тех самых пор стала невластной над ним, кроме той воли Единого, которой он отдал себя до последней капли. Несколько историй о жизни мастера написано в этой книге, но вот истории обретения жизни суждено увидеть свет только сейчас.

Ещё будучи послушником Храма Безмолвия или Обители тишины Аст понял, что никакое влияние тени на человека невозможно, если он обрёл истинный свет внутри себя. Тень всегда уступала место свету, и мастер Аст рано или поздно понял бы всё это сам, но ему повезло и в наставники ему попался любящий человек – мастер Шан, который и приоткрыл ему глаза на правду жизни. А жизнь была в том, что настоящее не могло умереть, бесконечность — закончиться, истина — ошибаться, а ангел — пасть. Так, перед ним раскрылась правда этого мира, что единая суть его создания Творцом была в том, чтобы каждый мог обрести дыхание жизни. Умирало только тело, когда ему приходил свой срок, а человек, достигнувший жизни, становился вечностью и уходил в неё навсегда.
Так проста была одна эта истина, что Аст в своё время задал мастеру Шану такой вопрос: — А зачем тогда всё остальное: мары, тени и прочие мерзкие существа, портящие жизнь человеку?

— Они нужны лишь для того, чтобы ты смог явить свой свет, осознанно выбрал жизнь и не предавал её никогда, — ответил мастер Шан. — Жизнь даётся человеку лишь раз, как шанс обрести бессмертие и вечность. Представь бесконечность миров этого мира и пойми, что они – лишь капля безбрежного океана жизни, в котором нет ни конца, ни края. Ограничены лишь смертные миры, даже если они и представляются бесконечностью, граница им всегда есть. А настоящая бесконечность лежит за гранью известных миров, за тьмой великого хаоса, за которой скрывается истинный свет жизни.

Так мастер понял, что единственной целью жизни и было достижение этого света, но пропускали в него только тех, кто сам стал светом, то есть приобрёл в себе непрерывное, непреходящее чувство любви и растворился в нём совершенно. Как мать, любящая своё дитя, вскармливает его своей любовью, так и человек должен возлюбить жизнь во всех её проявлениях, всегда видя за целым его части, а в частях наблюдая целое и помня о том, кто он есть на самом деле.

— А как бороться с теми, кто использует тени для поражения света? — спросил мастер Аст своего наставника.
— Бороться надо с собой и побеждать самого себя, — ответил мастер Шан, — а с тенями надо просто расправляться – выводить тени на свет, на котором они теряют свою силу, могущество и власть.
— А если тень очень сильна? — уточнял Аст.
— Тогда свет должен быть ещё сильнее. — отвечал Шан. — Пока свет любви не раскрылся в тебе – ты слаб, но как только в тебе ему не будет преграды он сотрёт любую тень внутри тебя и снаружи, если ты позволишь ему проявиться во вне.
— Интересно, а какая преграда есть во мне между мной и светом внутри меня? — задал Аст очень важный вопрос.
— А вот на этот вопрос ты должен найти ответ сам, ведь если ты его задал, то знаешь половину ответа. — с улыбкой ответил Шан. — Ты знаешь, а значит, обязан действовать.

И хотя на этот вопрос он так и не получил ответа, то в тот же миг понял, что отвечать ему нечего и некому. Потому что он и так знал ответ и теперь перед ним не было никакого препятствия, лишь лежала открытая дорога в бесконечность.
Но земные пути предшествуют путям небесным, а потому, чтобы стать на дорогу без конца прежде всего следует вернуться к делам мирским и распутать узлы, завязанные ранее, зачастую возникшие и не в этой жизни. Мастер знал, что за всё сделанное в той жизни и в этой ему придётся дать ответ. И чем раньше наступит то благословенное время, что его ничто не будет связывать, тем скорее он ступит на ту прекрасную дорогу в бесконечность, начало которой проложил в самом себе уже давно.

Ничто земное не стало для мастера, ищущего нетленное, преградой, ничто мирское не отвращало его взор, направленный на созерцание дыхания жизни, пробившегося в нём, и давшего росток новой, истинной свободы и радости. Лишь смутные тени прошлого изредка бередили его разум.

Аст давно понял, что сама идея мести порочна, любая попытка отомстить теням за его давние утраты неизбежно закручивала новый виток спирали, который он так старался распутать все эти годы. Но жизнь зачастую преподносит сюрпризы независимо от нашего желания и человеку стоит иногда пуститься в странствие только почувствовав порыв попутного ветра. Так и он, в один из дней просто вышел из своей уютной пещерки и, присоединившись к большому купеческому каравану, отправился в далёкое путешествие к странам Дальнего запада.

Мастер Аст привередлив не был и на простой вопрос караванщика чем он может быть им полезен ответил, что его умения лежат в сфере, которой прочие отдают многие годы обучения и практики. Мастер был предсказателем сущего.  Этот редкий дар предвидения развился у него в одночасье и стал самым большим сюрпризом для него самого. Мастер вдруг стать видеть в полёте пролетавшей мимо ласточки долгодневную пыльную бурю, поджидавшую караван через неделю пути. Он так и не сказал бы караванщику главное, если б не увидел в его глазах невысказанную просьбу, с которой ему было обратиться просто не к кому.

Вожатый каравана, старый абай Кохан был мудрым человеком и годы странствий научили его выделять крупицы золота среди тонн песка, и он сразу увидел, что человек, который обратился к нему с простой просьбой о совместном пути, совсем не прост. Не было в его облике ничего такого, на чём он мог бы остановить свой взгляд, но вот ощущение, которое возникало в присутствии этого немолодого человека с глазами смеющегося ребёнка сказало ему лучше прочего, что тот, кто повстречался ему на пути послан ему бескрайним небом в дар и он принял его с благословенной благодарностью, вознеся молитву Единому Х’Амме этим же вечером.
А когда через десять дней пути его караван, успешно пережив ужасную трёхдневную бурю, остановился на ночлег в одиноком оазисе, он спросил мастера, следующего путём жизни, об истинной цели его пути.

— Мне надо в горы Сатха, где стоит чёрный замок у подножья великой горы Саньяна, — просто ответил мастер своему спутнику.
— Но там же стоит только замок кхалифа Зандана, великого Мара Ахрама! — воскликнул Кохай. — Там приносятся в жертву путники, которые идут просто так по дороге мимо него! Я не раз слышал, что даже самые сильные отряды степняков обходили его время великого набега степи на земли маров пятьдесят лет назад. Разве ты не знаешь об этом?
— Знаю, — отвечал Аст, — но не могу пройти мимо. Таков мой путь.
— Если твой путь лежит мимо этого ужасного места не стоит в него входить! — горячился старый абай. — Страшнее этого места нет на земле благословенной Гейры ничего. Там правят бессмертные тени, и они сжирают всякого, кто посмеет приблизиться к ним ближе границ реки Сары.
— Значит, тем более, туда кто-то должен принести свой свет. — с улыбкой отвечал мастер.
— Обычный свет им не помеха, — вздохнул Кохай, — говорят, они жарят пленников живьём на раскалённых плитах храма в час полуденного солнца. Ты не сможешь туда пройти и остаться в живых.
— Я – нет, но вот ты мог бы мне помочь, если подскажешь иной путь, что идёт через горы. — сказал Аст.
— Тот путь далёк и страшен, — отвечал караванщик, — небывалые препятствия ждут путника на нём: узкие тропы, холодные ветра, дикие звери и лихие люди ещё не самое страшное, что там есть. Говорят, в ночи на дорогу у перевала Дунгара выходит Белая спутница, которая заманивает путников сладкими речами и сбрасывает их в пропасть. И никто не может пройти мимо неё и остаться в живых.
— Я не раз встречался с ней лицом к лицу, — ответил Аст, — говорят о ней всякое, но она не такая, как о ней говорят, она такая, какая есть. И у каждого для неё есть свой взгляд, а она лишь смотрит на него в ответ, тем ликом, который вы заслужили5. Но это вряд ли она.
— Вряд ли мы заслужили что-то иное, чем взгляд благословенной смерти, — остался стоять на своём Кохай, — но вот точно не заслужили смерти все те, кто попал марам в руки, однако же они умерли. Если ты хочешь жить, тебе не стоит идти туда.
— Я живу и хочу, чтобы люди жили, а ты разве нет? — спросил мастер и караванщик скрепя сердцем поведал ему подробности об искомой дороге.

Через три дня пути караван свернул в обход к степям солнечной Лузии, а мастер пустился в долгий путь к перевалу Дунгара у самого дальнего края Мелькарных гор и через три месяца пути его посох коснулся возвратного камня6 у дороги на перевал. Аст положил свой камень к подножию большой пирамиды, своими очертаниями напоминавшей оскалившийся череп с пустыми глазницами пещер – таковым было предупреждение неосторожным путникам, отважившимся пойти путём смерти наверх. Мары были безжалостны, но никогда не упускали случая внушить страх. Огромная куча камней лучше иного говорила безумцам об ожидавшей их участи, ведь с перевала, за последнюю сотню лет назад не возвращался никто.

Но на пути света нет дороги назад. Мастер Аст лишь крепче сжал свой посох и начал долгий подъём в гору. Постепенно он вошёл в привычный ритм и лёгким шагом путника, идущего к небесам7, направился к цели. Он не боялся ничего: ни крутых склонов, ни узкой тропы, ни внезапного камнепада, потому что лучше иных прочих видел движение не только величественных гор, плывущих под облаками в свете закатного солнца, но и прыжки маленькой серенькой мышки, пробежавшей по камням за мгновение до того, как туда ступила его нога.

Мастер давно почувствовал присутствие живых на повороте длинного подъёма и разбивая все их планы стал подниматься вверх прямо по отвесной скале, закрепив за спиной свой верный шест. А когда тяжёлый подъём закончился обрушился на поджидавших его снизу воинов подобно горному тарху, раскидав их ударами стальных ладоней. Немногие из них смогли подняться на ноги после его приветственных хлопков по спинам и головам, но те, которые смогли, даже и не подумали склониться в воинском приветствии младшего сильнейшему, а отдали дань своему умению быстро переставлять ноги, спускаясь вниз, побросав своё оружие и нехитрый скарб. Они и стали теми первыми путниками, что спустились с гор в долину после долгого времени пустоты и безмолвия, скрасив одиночество горной дороги первому встречному пастуху. Справедливо рассудив, что ждать от маров пощады им не приходится они поведали удивлённому их появлению пастуху байку о великом воине, что отправился громить обитель колдунов, а их самих отправил назад с вестью к людям об этом небывалом событии.

— Как же его имя? — спросил их пастух, а они, не найдясь с ответом, брякнули, что великий воин не доверил им такой чести, а потому навеки остался безымянным.
— Это не дело, — покачал головой пастух, — великий воин должен носить известное имя, даже если он хочет остаться безвестным. А потому в сказаниях народа гор он вошёл под именем Аль Надир8, но мастер Аст, немало не озабоченный размышлениями о его неизвестном имени, впоследствии лишь посмеялся, услышав какой эпитет ему дали вакхи – далёкие дети гор.

Ещё несколько таких застав встретил он на своём пути, и на каждой повторялась похожая картина: застигнутые врасплох внезапным нападением мастера воины бросали своё оружие и бежали вниз с перевала, порождая всё новую волну слухов о неустрашимом воине, осмелившемся кинуть вызов могуществу маров. И когда перед ним совсем не осталось препятствий, в схватку вступила третья сила.

Лёгким шагом утреннего тумана перед ним соткалась тень прекрасной женщины, сразу бросившейся в битву. Неизвестная воительница была молода, но очень умела. Её рассветные стрелы поражали напором и силой пронзительного ветра, громовые крики валили с ног рёвом горного водопада, а удары железных лепестков огненными росчерками раскалывали многотонные камни, попадавшиеся ей на пути. Она разметала косы и в мастера полетели стрелы, пробивавшие столетние деревья, как трухлявые пни, а тонкий и гибкий меч языком огненной лилии лизнул лицо мастера и опалил его. Это была Кара небес, могучая воительница рода Крайи, разменявшая третий десяток лет, но так и не нашедшая себе достойного спутника жизни. Она была сильна, резка и бескомпромиссна в стяжании воинского духа и много лет посвятила умению ходить по лепесткам роз, но так и не достигла былой славы воительниц прошлого, ставшего славой и благословенной историей её рода. Кара небесная из племени Шань так и не нашла себе достойного её силы мужа, но однажды, когда она в который раз достигла победы над очередным претендентом на её руку, услышала слова своей матери:

— Тебе ещё многое стоит постичь, дочь моя! — сказала ей та, которую Кара почитала больше жизни. — Ты ещё найдёшь себе достойного спутника жизни, но вот только для этого тебе надо подняться над самой собой.
— Нет на равнинах Великой степи достойного, кто мог бы сразиться со мной и победить. — упрямо мотнула головой Кара.
— Тогда тебе стоит вернуться к истокам и подняться высоко в горы. Там ты найдёшь того, кто по достоинству оценит твоё умение и преподаст тебе своё. — ответила ей мать. Так дочь утреннего рассвета отправилась в горы Сатха, откуда по преданиям спустилась сама непревзойдённая бегунья утреннего света Тайрис9, и на девятый день пути нашла того, кого искала всю свою жизнь.

— Что делает огненная лилия так далеко от своих корней? — спросил мастер Аст свою противницу, уклоняясь от ударов. — Разве я омывал ноги в воде утреннего озера10?
— Я бы не пощадила тебя тогда! — отвечала Кара, нанося мастеру удар за ударом. — Нет воина сильнее меня на этой земле. И я докажу тебе это.
— Разве я просил тебя об обратном? — ответил Аст, уходя от прямого столкновения. — Раз нет тебя сильнее, тогда к чему битва? Давай я сразу тебе сдамся и дело с концом.
— Я должна тебя победить! — срывая голос, кричала Кара. — Раз нет достойного меня противника на этой земле!
— Ну нет – так нет, — легко согласился мастер и, отбивая очередной раз удар, исчез в густом тумане, который возник словно по волшебству. — Тогда ищи его.
— Где ты? Где? — разрывалась на части Кара, нанося удары во все стороны. — Почему ты не хочешь победить меня?
— А оно мне надо? — послышался ей ответ мастера. — Ты сначала себя найди, а потом и до других доберешься.

Долго ещё билась дева-воительница, поражая внезапно возникающие перед ней лица, руки, ноги и тела появляющихся соперников, пока внезапно не поняла, что сражается лишь с туманными образами, которые были лишь в её представлении. А когда ветер в её голове поутих, туман перед ней рассеялся, и она увидела впереди себя небольшую ложбинку на повороте горной дороги, в которой сидел человек и готовил себе еду на огне маленького костерка.

— Ловко ты меня провёл, — сказала Кара, присаживаясь к огню. — Нет мне прощения. Я была сама не своя.
— А сейчас ты чья? — внимательно посмотрел на неё человек, в котором она узнала своего противника.
— Да уже и не знаю, — ответила она, — ещё миг назад я была сильнейшей, а теперь не знаю, что и сказать.
— Если не знаешь – не говори, — сказал ей мастер, — но лучше тебе узнать себя, пока не стало слишком поздно.
— Уже стемнело, — поняла его по-своему Кара, — я билась целый день с тенями в своей голове.
— Достойный противник, — кивнул, соглашаясь с ней мастер, — и нет его сильнее.
— Разве его нельзя победить? — потянулась к нему Кара.
— Мне о таком неизвестно, — ответил мастер Аст, — тени в твоей голове не имеют своей силы, пользуются только твоей. Ты питаешь их, так что пока твои силы не кончатся – тебе не победить, а победив – ты закончишься. Так и так ты проиграешь, а потому лучше с ними не вступать в бой и тогда они рассеются, как туман и ты сможешь видеть ясно кто ты и где.
— А откуда они тогда в моей голове? — допытывалась ответа Кара.
— Да откуда ж я знаю, — улыбнулся мастер, — это ты их впустила в свой разум. Но они – это точно не ты.
— Я – это точно я, — эхом ответила Кара.
— Ну, тебе лучше знать, — согласился мастер, — давай ложиться спать, впереди у нас долгая дорога домой.

Кара так и просидела бы всю ночь у костра, ей было не привыкать, но под утро лёгкий сон сморил её и ей привиделась картина, что по полю полному голубых цветов идёт прекрасный юноша, с волосами солнечного света и небесной глубины опалами глаз. Он внезапно остановился, поднял взгляд и посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд его был так силён, что пронизал её сразу всю насквозь, но дойдя до сердца, вдруг растворился в нём, окутав его неимоверной нежностью и теплом. И у неё сразу брызнули из глаз слёзы узнавания, потому что в этот миг она поняла, что видела сейчас перед собой того единственного, ради которого и была рождена на свет. Юноша поднял взгляд и посмотрел на возникшее перед ним прекрасное дерево, в котором Кара узнала величественное древо Хони из долины Рассветов и в этот миг поняла, что он ждёт её там и она должна, бросив всё, тут же отправиться в путь. А потому мигом проснувшись, укрыла своим покрывалом спящего перед ней человека и стремглав побежала по одному только ей известному пути навстречу самому главному человеку в её жизни, которому ей никогда не придётся доказывать свою силу и мастерство, потому что взгляд, которым юный воин смотрел на неё, лучше прочего сказал ей, что нет ничего сильнее на земле Гейры, чем сила любви и эта сила в один миг пробудилась в ней самой и она поняла, что никому отныне не будет доказывать своё превосходство, потому что почувствовала себя маленькой девочкой, которой очень хочется жить и любить, а все доказательства тут же оставила тому, кому они были нужны – ветру в её голове.

Рано утром мастер Аст проснулся с невероятно хорошим настроением и понял, что его главная битва впереди и непременно сегодня он ответит себе на вопросы, которые поставил перед собой много лет назад. Кто, за что, и почему принял такое решение в отношении его родных и любимых родителей. Он с теплом свернул укутывавший его ночью плащ своей нежданной спутницы и отправился на последнюю в его роде встречу с тенями прошлого.

Развязывая узлы земных лет, мастер раз за разом погружался в своё прошлое и не находил причины, по которой ему не следовало приступить к тому, что называлось справедливым возмездием. Не местью, но пресечением неправого действия жили все мастера грани, которых далёкие дети гор именовали вакхами11.

Справедливость не в понимании земного, но в понимании мира высшего, противление жизни – вот то, против чего восставали все мастера от истока времён. Мастер смотрел в себя и не находил ответа, почему он должен поступить иначе, а когда тень сомнения отпустила его, понял, что подвергся тонкому воздействию чьей-то необычайно умелой воли и будь на его месте другой человек, тот непременно погрузился бы в пучину самокопания и дошёл в ней до самого дна, до абсурда, где виновником всего происшедшего и был он сам.

Мастер Аст отдал дань уважения своему умелому противнику и понял, что эта битва началась не сейчас, а давно, когда он ещё безусым юношей стоял на разбитой пристани старого города и смотрел на поднимавшуюся к небу огромную волну, которая должна была стереть с лица земли прекрасный город. Он понял, что в тот миг мысли, пришедшие ему в голову, были также ловкой удавкой, затянутой на его разуме теми, кто хотел разрушить цветущий город на берегу океана. И они от своих планов, так и не отказались.

Поднимаясь по горной круче, мастер Аст всё больше прозревал, словно приближение к искомой цели его путешествия срывало пелену забвения с его разума. Странно, но вроде бы чем ближе он должен был подойти к своим врагам, тем сильнее должно было быть их воздействие, но здесь, находясь у самого подножия великой горы Саньян он вдруг понял, что мары использовали её великую силу для того, чтобы нести своё чёрное воздействие по миру. Уникальная гора представляла собой равностороннюю пирамиду, чётко сориентированную по сторонам света и в центре её мастер осознал наличие источника неведомой мощи, словно разом перед ним включился свет и он в темноте среди теней вдруг увидел движение небесной птицы, прикованной тяжкими цепями вины к своему ложу, в котором ясно угадывалась стеклянная темница разума, созданная из отражений невиданных зеркал, завёрнутых по противосолнечной спирали и согнутой под известным углом в структуру, которая могла управлять сознанием людей на далёком расстоянии. Это и была его настоящая цель. Не мары, жалкие прислужники того, кому Единый даровал право оказать ему сопротивление лишь на крохотный миг жизни, блеснувшей пред его вечностью.

Всё в этот миг открылось перед ним и Аст понял, что, подойдя к подножию Великой пирамиды Гейры, возведённой в незапамятные времена теми, кого именовали строителями жизни, попал под воздействие совсем другой силы, силы света, чистой, как родниковая вода горного водопада, как первый луч восходящего солнца, как первая любовь этого мира и он понял, что в этот миг достиг своей цели. Всё было открыто перед ним, оковы разума пали, и мастер ясно видящий перед собой единую цель недреманным оком, раскрытым в самой его сути, бросил взгляд на происходящее внутри таинство царства теней. Глаза мастера широко распахнулись, но в этот миг не он смотрел через них, в это мгновение он стал проводником той великой воли Единого, перед которой не было преград и от этого взгляда плавились и опадали потоками лавы крепкие породы гор. Врата непонимания пали, и мастер шагнул в широко распахнутую перед ним дверь бесконечного света, в которой начисто отсутствовала тень, и лишь малая капля этого огненного сияния выплыла и навеки застыла у него перед глазами образовав красную сферу с малиновым отливом по краям – лик глаза мудрости, которым смотрели на мир люди, достигшие истинного огня при жизни. Под взглядом мастера плавилось пространство и сминались тени. Огонь выплеснулся чрез него и пронёсся по подземельям горы и вспыхнул сиянием света, равному которому не было на этой земле и в свете огня жизни начисто стёрлись смертные тени, которые издавна пользовались этим святым местом, построенным с единственной целью – хранить жизнь во всём её проявлении.
Мастер сделал шаг внутри себя к бесконечному свету и вспыхнул нестерпимым огнём и в тот же миг заревом янтарного огня полыхнула Великая пирамида Гейры, окрашивая небо в цвета закатного солнца. Мастер понял, что в этот миг он и пришёл домой, а гора обрела себе первого хранителя за долгие сотни тысяч лет, ведущие её к солнцу жизни, имя которому знали лишь те, кто отдал ему себя до последней капли.

Гора пылала янтарно-радужным светом и от неё тонкой струйкой черной тени растекались те, кто занял её не по праву. Послушники маров в страхе бежали со склонов горы в разные стороны. Неисчислимое войско, что стояло в подземелье вдруг в один миг оказалось поверженным единственным человеком, который просто нашёл свой свет и явил этому миру волю того, кого почитал светочем жизни. Приспешники колдунов, простые рабы и сотни жрецов, послушников и великих мастеров тьмы бежали сломя голову по склонам великой горы, не разбирая дороги, потому что никак не могли выдержать безгрешный свет жизни, который выжигал в них всё чёрное, всю ту тень, которую они питали в себе все эти долгие годы. Гора была очищена словно в одно мгновение, но в этот миг перед мастером из теней соткался тот, кого почитали великим колдуном маров – сам верховный правитель Зандара колдун Ахрамхан.

— Ты пришёл сюда и разрушил дело всей моей жизни! Умри же ничтожный! Но перед смертью узри могущество маров! Я призываю сюда своего повелителя Дэва Ахрая! — кричал он. И в тот же миг перед мастером соткалась фигура огромного демона, которая бросила на него тень, закрыв собой солнце.
— Так вот кого ты растил все эти годы, — сказал мастер, глядя на возникшую перед ним тень, попиравшую головой небо. — Разве это стоило делать?
— Я хотел власти! Бесконечной! Единственной воли! Моей! — разрываясь на части от злобы кричал колдун. — Я и только я достоин быть единственным правителем этого мира! И не тебе, жалкому червяку противостоять мне! Я пожалел тебя тогда в детстве, посчитав лёгкой целью, даровав тебе жизнь, потому что видел в тебе потенциал, которым не владели твои жалкие предки! Но ты предал меня! Ты выбрал свет, а не вечную тьму под небесами. Нет тебе здесь власти!
— Я выбрал жизнь, — ответил мастер, — и никого не предавал.
— Я хотел сделать тебя своим наследником, — кричал колдун. — Разве ты не помнишь того, кто сидит в тебе от начала времён? Разве не ты служил мне долгие жизни раньше? Разве ты забыл своего повелителя Мара, который даровал тебе всё, что ты имеешь теперь?
— Я помню тяжёлую ношу, которую нёс по жизни, — отвечал ему мастер. — Но он – не я. Он лишь жалкая тень, которая отравляла мне жизнь все эти годы и в отличии от тебя я нашёл в себе силы расстаться с ней. Я служу жизни и тому, кого почитаю Отцом, разве ты не понял этого?
— Мар проснётся, — проскрежетал зубами колдун, — ты увидишь его, обещаю, и тогда твоей жалкой участи позавидуют даже смертные тени, бесконечность лет, скитающиеся во тьме марала12. И нет тебе спасения. Сейчас дэв разорвёт тебя на части, а я пожру твой мозг, вырву сердце из твоей груди, разотру твои кости в пыль и от тебя ничего не останется, даже память об этих событиях через пару сотен лет порастёт быльём, а я буду править вечно! Сожри его, дэв!

Но в этот миг, как только последние слова колдуна прозвучали, мастер обратил свой взор на того, кто был перед ним лишь только тенью, большой и страшной, но только не для того, кто смотрел на неё взглядом истины. Мастер открыл глаза и из него потоком хлынула волна света начисто стирая из реальности Гейры того, кто был лишь большим и грязным воздушным пузырём, возникшим оттого, что его долгие годы щедро питали убийством и мучительством людей. И как только демон того, кто считал себя величайшим колдуном всех эпох исчез, он сам скукожился и рассыпался в пыль, потому что смертное тело, жившее полторы тысячи лет, имело свой предел и полностью исчерпало то, что позволяло ему существовать в этом мире. Дэв лопнул и рассеялся смрадным дымом, а от великого колдуна не осталось и следа, его плоть разметал вольный ветер.

Так закончилась эта история, в которой каждый обрёл своё, то что стяжал всю свою жизнь. Ведь искра Х’Аммы присутствует в каждом из нас, но для того, чтобы из этой искры родился настоящий ангел или огненная птица Х’Анну, нужно приложить так мало – лишь бесконечное стремление обрести жизнь и свет и следовать своей цели, не отступая от неё ни на миг и тогда у вас тоже непременно получится открыть свой свет и явить его миру, в котором никогда более не будет теней.

1. Богиня Прекрасная Аста — подруга жизни (супруга) верховного бога Раста, ипостаси Единого в мире Гейры.
2. Харанги  — кочевой народ, известный своими обильными стадами скота.
3. Пришедшие в его дом сваты — по давней традиции на Гейре женщины сватают себе мужей.
4. Грасс4 — мужская линия рода Гросс, впоследствии род Нары, принявшей женскую фамилию рода мужа и ставшей Нарой Га’аллиной Гросс.
5. О лике смерти читайте сказку «Два лика судьбы».
6. Возвратный камень оставляет путник, который пошёл на перевал, чтобы, возвращаясь назад, его подобрать.
7. Шаг путника, идущего к небесам — названии техники лёгкого шага гор Обители истины.
8. Аль Надир — на вахри — великий воин, редкий, исключительный смельчак.
9. Упоминание об этом смотри в сказке «Чаша судьбы».
10. Омыть ноги в воде озера Шань – значит нанести несмываемое оскорбление роду огненных Лилий.
11. Вакх – достойный, приветствующий жизнь (Ва Кхами) на вахри.
12. Марал – бездна на вахри, а история о встрече мастера с Маром написана в сказке «Последняя капля».