Бесконечность урока зоологии тута

               Блевотине советско - российской культур - мультур, включая их кинематограф, их литературу, их театр, их тиви и так дальше
     Армянские бесы затеплили от неугасимой лампадки патриарха Дагоберта Волоков Ламских Жуапло многочисленные паникадила и седмисвешники, раскидывая щирой рукой потешные пряники из стратегических запасов Тульского  " Арсенала ", что под жестокой рукой наместника Кубертэна товарища Лоськова сокрушал и преодолевал, опровергая в прах и чох бегущих сломя голову под началом Рамазана Неназываемого во избежание франкориберийцев и прочих ничтожных манчестерюнайтедцев, упоминаемых лишь за ради Бога в этом кажущемся нескончаемым, как история гниения путиноидной России, вступлении к повествованию, имеющему непосредственной целью расшатать хрупкую психику розовой киянки, от ужаса, видимо, перед могуществом коалы затихарившейся посреди древних фотосетов ( намек толстый такой, Тая моя ). Вспыхнули софиты и домкраты стремительно, домны загудели и зашевелили ковшами экскаваторы суровых челябинцев, отгружая навоз веками и тоннами.
     - А вот, помнится, - закрякал бодрящимся парализованным селезнем Леня Якубович, гнусно топыря свои кошмарные усы в сторону пришипившегося рядом Познера, гурящего за всю х...ню ту саму х...ню, которую зачем - то наименовали российской журналистикой, - встренул я в сорок втором под Бобруйском Тарковского. Ну, подхожу такой, и говорю, решительно ухватив его за третью пуговицу вицмундира : " Ну что, брат Пошкин ? " А ён и грит мне : " Да так, грит, вот как - то вот все ". Большой оригинал.
    - Да, - поддержал товарища старейший и опытнейший производитель говна, сдвигая очки Глеба Павловского на самый кончик носа приключившейся оказией чуть слева титястой Феклуши Толстой, - я еще как раз тогда ему Бориса Годунова редактировал.
    Он закатил враз побелевшие от бешенства глаза и завыл, не забывая чутко поглаживать указательным пальцем вздымающуюся грудь дышащей ( взволнована ) Феклы :
    - Масква. Кремлевския палаты. Князь Вяземскай и Шуйскай, тоже, по сути, князь, но не совсем достойный множественности в начале.
    - Масква нам дадена на откуп,
    Кормить говном всех доброхотов,
    Вливая в уши папам Эльсинора
    Такую дикую херню,
    Что даже в Минске что - то шепчут,
    Алмааты гремит и стонет,
    А злостный Киев просто спит.
    Князь Шуйскай, проявляющийся лишь в единичности, молвит в сторону :
    - Какой лукавай царедворец !
    И так, и эдак, и никак,
    Е...т мозги, грозя и финушведу,
    И европейцам хас за вас,
    И даже колонисты, бросая чай в Бостоне,
    Все славят нашего царя !
    Лжеца и вероломца
    По прозвищу Х...ло. 
    - Да, мусью Познер ! - воскликнула Феклуша, постепенно отрешаясь от риз. - Чичас я вам модный стриптиз окажу участием.
    Она пылко разделась и полезла на стол. Обхватила свою голову копытами и завизжала, содрогаясь от внезапно нахлынувшего патриотизма :
    - А перястройка, перястройка ...
    Ну, и так далее.