Последние дни октября

    

       Ночь. Фонарь. И снежные вихри в полосе его света. Последние дни октября. Под окном еще пышно зеленеют кусты сирени и жасмина, стойко доцветают сентябринки.   На обочине дороги золотом горит береза. Ее длинные, тонкие, струящиеся ветви, унизанные гирляндами  листиков-монеток,  трепещут на ветру, не желая сдаваться, терять праздничный наряд.  А к ночи вдруг подул ветер и принес снег. К полуночи он уже укрыл землю, траву, запорошил цветы, пухлыми колобками налип на листву кустарников. И все сыпался и сыпался, плясал и плясал в свете фонаря. Колдовал.

    А потом было утро, и мир стал уже другим. Да, этот снег еще растает, но уже не будет в природе той отчаянной беспечности, с какой до последнего часа зеленели кусты и деревья, золотились березы и багровели клены с осинами.

   День стоял хмурый и неуютный. Снег не растаял, и лежал рыхлый, с грязными проталинами. Он даже с листвы  сполз  далеко  не везде, а продолжал висеть  пористыми  комочками.

    К вечеру в столбе фонарного света вновь повисла молочная пыль, но теперь это был дождь. Он густым туманом укутал все вокруг, и сквозь стекло казалось, что там, на улице,  пропали все звуки, замерло движение, мир затаил дыхание и чего-то ждет. И только с потемневших, но сохранивших зеленый цвет листьев сирени,  время от времени срывалась крупная капля и грузно плюхалась в снег, издавая громкий чавкающий звук.

      Последние дни октября.