Сергей Шервинский. Переводы поэзии А. Исаакяна

Сергей Шервинский.
Переводы поэзии Аветика Исаакяна


I. О поэте-переводчике Сергее Шервинском

Сергей Васильевич Шервинский (1892 – 1991) – поэт, переводчик, писатель, искусствовед, автор книг для детей. Сергей Шервинский – один из самых виртуозных русских поэтов-переводчиков.
Сергей Шервинский родился 9 ноября 1892 года в Москве в семье Василия Дмитриевича Шервинского, известного врача, основоположника эндокринологии в России. Сергей Шервинский учился в одной из самых престижных московских школ – Поливановской гимназии. Окончил романо-германское отделение историко-филологического факультета Московского университета. В 1914 году его удостоили университетской премии имени академика Буслаева за конкурсную работу «Архитектура соборов Московского кремля». 
Сергей Васильевич начинал трудовую деятельность как историк изобразительного искусства, в середине 1920-х годов был приглашён в Художественный театр в качестве педагога для постановки актёрской речи. Автор теоретических работ по проблемам сценической речи и художественного чтения: «Художественное чтение» (1933 г.), «Ритм и смысл» (1961 г.).
Дебютировал как поэт в 1913 году (коллективный сборник «Круговая чаша»), как переводчик – в 1916 году, напечатав переводы из армянских поэтов в сборнике «Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней, в переводе русских поэтов». Считал себя учеником Валерия Яковлевича Брюсова.
Переводил произведения Софокла, Еврипида, Вергилия, Овидия, Катулла, Плавта, Гёте, П. Ронсара, средневековую арабскую поэзию, произведения армянских поэтов (Даниэл Варужан, Аветик Исаакян, Хачатур Абовян, Ованес Туманян и др.).
С юных лет начал работать как переводчик, постоянно совершенствуя и шлифуя своё мастерство. Переводил античную поэзию, средневековую арабскую поэзию, многих европейских и восточных поэтов (армянских, грузинских, итальянских, французских, бельгийских, немецких, болгарских, словенских, чешских, румынских, арабских, индийских…). Через семинар по поэтическому переводу Сергея Шервинского прошло несколько поколений поэтов-переводчиков.
С. Шервинский – член редакционной коллегии серии книг «Библиотека античной литературы», выпущенной издательством «Художественная литература».
В 1933 г. опубликовал историко-приключенческий роман «Ост-Индия».
В 1934 году опубликовал стихотворный перевод «Слова о полку Игореве». Перевод Сергея Шервинского считается одним из самых лучших в истории переложений «Слова…».
В 1948 году С. Шервинский перевёл роман Хачатура Абовяна «Раны Армении».
Кроме дебютного, при жизни выпустил ещё два сборника стихов: «Стихи об Италии» (1924 г.) и «Стихи разных лет» (1984 г.), в которые вошли написанные за это время поэтические циклы «Стихи о Венеции (1914-1920 гг.)», «Стихи об Армении», «Коктебельские стихи», «Феодосийские сонеты», «Барокко». Посмертно вышел сборник «Стихотворения. Воспоминания» (1997 г.).
В усадьбе под Коломной у него бывали Борис Пастернак и Михаил Лозинский. Несколько раз туда приезжала Анна Ахматова.


II. Армянская литература в творчестве Сергея Шервинского

Из воспоминаний С.В. Шервинского:
«Почти полвека прошло с тех пор, как возникла моя связь с армянским народом, с его литературой. В 1916 году, с благословения Брюсова и Горького, были опубликованы мои первые переводы из армянской поэзии. Но потом наступил перерыв, и надолго. Связь поддерживалась лишь встречами, и то нечастыми, с отдельными армянскими друзьями…  В Армению, однако, меня влекло. Я мечтал об Ани, но опоздал: древняя столица была уже отторгнута. Лишь в 1926 году, покинув наш привычный Коктебель, мы с женой отправились в Ереван, именовавшийся тогда еще Эриванью... Между Грузией и Арменией проходит особая грань, не административная, не национальная. С какого-то места начинаешь чувствовать, что страна повернулась к югу, лицом к тем краям, которые мы привыкли называть «Ближним востоком». Может быть, здесь играет роль память о древних исторических взаимосвязях. Эти обнаженные горы смотрят туда, где Тигр и Евфрат… А как отрешиться от предания, что именно отсюда голубка принесла Ною оливковую ветвь после потопа, — свидетельство, что на земле уцелела жизнь?... Наконец, в окне справа увидели Арарат. Он был открыт весь под лучезарным небом… Он вставал перед нами не как первый среди равных, он высился в одиночестве, торжественном и вечном. С того первого впечатления мне до сих пор представляется, что Арарат — это гора из гор, как бы «идея горы»… С первого взгляда Арарат сделался и для нас символом Армении. …Мне казалось, что лестное привлечение меня — юноши — к участию в сборнике издательства «Парус» и в «Поэзии Армении» Брюсова — лишь эпизоды моей только что начавшейся поэтической деятельности. На деле вышло иначе. В Армении обо мне вспомнили в 1934 году, пригласили работать... С этого второго приезда начинается мое уже систематическое общение с армянской литературой» [1].

Именно Валерий Яковлевич Брюсов (лечившийся у Шервинского-отца), трудоголик номер один, увлёк молодого Сергея Шервинского в мир переводов. В.Я. Брюсов включил в "Поэзию Армении…" несколько переводов С. Шервинского (издание 1916 года).

Из статьи С.В. Шервинского «Ранние встречи с Валерием Брюсовым»:
«Что касается лично меня, я был, конечно, самолюбиво удовлетворен приглашением участвовать в столь ответственном издании, занимавшем к тому же такое место в душе Брюсова, — мне было тогда около двадцати лет. Мне достались несколько мелочей из средневековой поэзии и турецкие армяне — Сиаманто и Варужан. Брюсов принял мои переводы без всякой переработки. Впоследствии они переиздавались в том же первоначальном виде» [2].

В течение многих лет  Сергей Шервинский  бережно переводил на русский язык творения армянских поэтов. Охват Шервинского в этой области широк и разносторонен. Эпос, лирика, проза — лучшие образцы многовековой армянской литературы были переведены им на русский язык. Это и эпос «Давид Сасунский», и образцы из средневековой армянской лирики, и переводы стихотворений Саят-Новы, Абовяна, Налбандяна, Туманяна, Исаакяна, Терьяна, Варужана, Сиаманто — вот далеко не полный перечень его переводов.
Следуя примеру своего учителя Брюсова, Шервинский знакомился с армянским языком, работа его над переводами протекала на фоне широкого ознакомления с армянской культурой.
Венцом переводов Сергея Шервинского из армянской литературы надо признать художественный перевод на русский язык романа Хачатура Абовяна «Раны Армении». «Раны Армении», по определению Аветика Исаакяна, «это буря, вырвавшаяся из пламенного сердца». Роман Хачатура Абовяна – сложное произведение. В нём скрещиваются элементы разных направлений и жанров.
«Но чем сложнее была поставленная задача, — писал С. Шервинский, — тем с большим воодушевлением я принялся за этот труд, и едва ли какую-либо литературную работу я выполнял с таким напряжением и подъёмом».
Благодаря вдумчивому изучению романа, С. Шервинский проник в творческий тайник автора, всесторонне осветив для себя и ряд сложных вопросов его мастерства. От взора переводчика не ускользнуло творческое родство между эпосом «Давид Сасунский» и романом «Раны Армении». Конечно, «в новом преломлении, но с ещё большим накалом».
К лучшим стихотворным переводам Сергея Шервинского следует отнести «Письмо тоски» и «Наложницу» Д. Варужана. Значительны и статьи Сергея Шервинского, предисловия к книгам армянских поэтов (О. Туманяна и других). Они привлекают читателя интересными, меткими определениями, тонко подмеченными чертами поэтического облика писателей и существенных сторон их творчества, которые порою оставались незамеченными даже специалистами [3].
Знакомство с Арменией, увлечение её культурой, интерес к народу и несомненный переводческий талант – всё это способствовало высокому качеству переводных произведений Сергея Шервинского. Для переводов С. Шервинского характерно не только верная передача содержания и смысла подлинника, но и воспроизведение всех отличительных особенностей их формы. Переводчик досконально изучает лингвистические особенности оригинала, его формообразущие элементы. Точность передачи оригинала С. Шервинский умело сочетает с художественно полноценным его воспроизведением.


III. Отдельные переводы стихов Аветика Исаакяна [1, 4]


* * *
Бессоные ночи,
Бездомные ночи…
Как тосковал я,
Страстью томимый,
О тебе, о любимой!
Сколько страдал,
Сколько рыдал…
Бессоные ночи,
Бездомные ночи.

1893


* * *
Мне от любимой, ветерок,
Благоуханье принеси!
Развей тоску и боль мою,
Привет любви мне принеси!

Мне чашу с розовым вином
Ты, виночерпий, принеси!
Из сада-сердца сладких слов
Ты мне нарви и принеси!

И поцелуев, и цветов
На лёгких крыльях принеси!

Мне чашу с розовым вином
Ты, виночерпий, принеси!

1893


* * *
Находят подруг человек и зверь,
Лишь я бездомен, лишь я один.
Попробуй мученья мои измерь,
Они выше гор и глубже теснин.
А ты говоришь: «Убирайся прочь».
Куда, кому покажусь теперь?..
Ты боль моя, ты болезнь моя,
К какому лекарю стукнуть в дверь?

Александрополь, 1897


* * *
Подул холодный осенний ветер,
Ивы затрепетали,
Жёлтые листья в неверном свете
С шорохом грустным опали.

Сидит лишь ворон на ветке голой
В хламиде чёрной своей,
Да я, безутешный, в тоске тяжёлой
Томлюсь у твоих дверей.

Александрополь, 1897


* * *
Косули в сумрак пронеслись
По острой, горной крутизне,
На озеро взглянули вниз,
Взглянув, исчезли в тишине.

Любовь моя, ал-зелен цвет,
Ты только горе, только прах!
Всю жизнь мою, ал-зелен цвет,
Скорбь извела, измучил страх.

Как быть? Куда укрыться мне?
Иль на пустынный перевал?
Так умереть бы в тишине,
Чтоб волк мне сердце растерзал!

Косули, мне покоя нет…
Ах, сердце в яростном огне!
А люди смотрят мне вослед
И исчезают в тишине…
 
Александрополь, 1897


* * *
Я спал, и море снилось мне,
Был кроток синий вал.
Один лежал я и во сне
От раны изнывал.

Дышало море тишиной
В раздумье без конца.
Язвила рана болью злой
Живого мертвеца.

Лишь голос нежно пел, звеня,
Из сердца глубины:
То пела мать, ждала меня
В родимой стороны.

Одесса, 1898


* * *
Луна, словно лебедь сонный,
По небу-морю плывёт.
Мой домик, луной убелённый,
Мерцанье, чуть видное, льёт.
Ни звука. Лишь сердце поэта —
Голос большой тишины,
Обняв все стороны света,
Звенит в серебро луны.

1898


* * *
Ветер летит, летит по пустыне,
Пронзит тишину — замрет.
В желтых камнях на моей могиле
Дикая роза растет.

Душа, не ведая сроков,
С вечным сроднится там,
Услышит вселенский колокол
И нежно прильнет к шипам.

Венеция, 1901


* * *
Утеса чёрного осколок
Мне сердце смолкшее гнетёт,
Я скрыт землёй, и сон мой долог,
Печали камень грудь гнетёт.

Весна пришла,
Шушан пришла
Меж голубями ворковать,
Сложила крылья, замерла,
Меня, голубка, стала звать:

«Вставай, мой милый! Арпачая
Сегодня ивы зацвели.
Тебе их веток принесла я,
На зов мой выйди из земли!

Встань, милый мой! Весна пришла,
Уже алеют склоны гор.
Тебе и роз я принесла, —
Пойдём гулять на склоны гор!

Встань, милый! Ветер веет розой,
И овцы к пастбищу бредут.
Открыто сердце Алагяза,
На Алагязе наш приют!»

Увы! На сердце камень лёг,
И рана глубока в груди.
На зов подняться я не мог:
Любовь была мертва в груди.

Цюрих, 1901


* * *
Зима ушла, весна идёт,
Скоро и снег с горы сойдёт,
Снова скитальцев дорога ждёт.

Где мой скиталец?.. И вести нет.      
Глазам бессонным покоя нет.

Чужбина в тучах, одета мглой, —
А сердцем нежен мой дорогой…
Шипы да камни там под ногой.

Не медли доле, вернись домой,      
Желанный мой, любимый мой!

С горы в долину бежит ручей,
То слёзы из моих очей…
О, не терзай ты раны моей!
      
Вернись: родная земля сладка,    
Земля сладка, и вода сладка!

Басен, 1902


* * *
Убитый грозою, из тучи
Буревестник с разорванным сердцем упал
На уступы прибрежных скал.
Камни его завалили, песок сыпучий,
Мхами густыми могила его заросла,
Годы над ним пронеслись чередою летучей.
Но всякий раз, когда из туч
Гром громыхает, сердит и могуч,
И молнии пронзают их огнём,
Он вспоминает о прошлом вновь —
И в нём гремел, бывало, гнева гром,
И в нём сверкала молния-любовь.

Москва, 1904


* * *
Был бы я ветерком,
Ты же — кустиком роз,
Я ласкал бы тайком
Шёлк душистых волос.

Был бы ланью лесной,
Ты — ключом ледяным,
Утолил бы я жар
Поцелуем твоим.

Был бы я мотыльком,
Ты была бы огнём, —
Ах, спалила б меня
Ты в объятье своём.

Женева, 1919


* * *
Что плачешь ты, бесценный друг? –
У друга я спросил. –
Коль ты рыдаешь обо мне –
Уже утешен я;
Коль о себе – устроим пир,
Рассеем скорбь твою.
О человеке плачешь ты?
О страждущей земле?
Так сядем вместе слезы лить
О вечном горе всех.

1928


* * *
Когда-то в детстве с ребятами
За селом, в цветущих полях,
На деревянных конях
Уносились беспечно мы
В далёкие сказочные миры
И бродили там
По всяким волшебным местам.
Взрослым став, полюбил я
Корабли, поезда…
Не раз уезжал бог знает куда,
Видел разные страны далёкие —
Прелестные уголки, прекрасные города...
Но, увы, никогда
Не мог побывать в тех волшебных краях,
Где мы в детстве скакали на деревянных конях.

1935


* * *
Проснулся ребенок
И горько заплакал, —
Всё, чего сердцу хотелось,
Получил он во сне,
Проснувшись, всё потерял,
Привстал,
Потянулся в слезах ко мне.
Не плачь, дружок, погоди —
Прекрасной юности сон
У тебя еще впереди,
Долог будет и ярок он!
А как же, мой мальчик, мне,
Когда я утратил всё
Безвозвратно
И на этой земле,
В тюрьме угасающих дней,
Нет уже светлых снов.

1940


Источники

1. С. Шервинский От знакомства к родству: Стихи, переводы, очерки, воспоминания. – Ереван: Советакан грох, 1986.
2. С. Шервинский Стихотворения. Воспоминания. – Томск: Водолей, 1997.
3. О. Ганаланян Армения в творчестве русских поэтов. – Ереван: Советакан грох, 1988.
4. Ав. Исаакян Я уподобил сердце небу: Стихи, поэмы, легенды и баллады. – Ереван: Советакан грох, 1988.