Ты гуляй, мой конь, пока не зауздаю. Часть 21

 
Кедр зелёный,
День осенний -золота час.
Жизнь – звёздный вихрь, сорвал листву.

9 сентября 2023 год.

9.50. Раскричались птицы. Пасмурно. Пеку блины. Получается нормально. На душе тревожно, неспокойно: понимаю, - надо идти туда, только никак не могу решиться. - Боюсь?!.. – трудно не бояться… Только то не страх, а иное, не находящее слов, даже осознания. Можно назвать то состояние болью.

13.30. - Что я ощущаю?.. – молчаливый шок. - Подчищено до бела! Да так, что даже места не нашла точного. Единственное, – запах ещё сохранился. - От собак ли?.. Когда шла по путику вниз с нашей кедровой гривы, Дымка настороженно вопросительно ждал меня у места своротки. - «Куда пойду? Пойду ли туда?..», - ждал, стоя на тропе. Пулька же пришла уже оттуда, - не выпачкана, выпачкались оба они давно, как зашли в угодья, где-то у реки, на старице. Получается: зверьё часть останков утащило раньше, думаю, - болотный сапог с ногой. Похоронить, как планировала, не получается: чисто! Профессионально чисто! Писать не решусь, только мысли непростые и хуже всего, подтверждают худшие предположения.

13.50. Не могу отойти от шокового состояния. Завариваю кофе днём, чего в обычном состоянии не делаю. Пью днём кофе только, если нервы за пределом допустимого уровня напряжения- зашкаливают, и иного способа прийти в стабильное равновесие нет возможности. Пью глотками, медленно, тупо глядя в окно и, не видя там ничего.

Утром сегодня проснулась, и всё тянула, нервничала, идти туда не решалась никак. Однако понимала необходимость решится, - за тем сюда опять и пришла. Понимаю: необходимо собрать останки, похоронить, вещи прибрать, поставить крест, как- то обозначить, обиходить место гибели мужа. Хотела и забрать вещи: телефон, рюкзак, джипиес, фляжку, котелок, топор. Они мне нужны. Хотела осмотреть внимательнее и место, и вещи. В августе, когда нашла, психологически не смогла. В апреле приходила, тоже тяжко неимоверно, и снег ещё не таял, занесено. Не получилось, как планировала. Конечно, если б не одна, тогда совсем иное дело. Бог ты мой! – Как ещё хватает сил волевых?!.. откуда черпаю?.. – от злости, или не понятно откуда?..

Утром так и не смогла идти туда, - не решилась, ушла на реку за водой. Блесну кидала, ложку, вращалку, виброхвост, - нужна рыба и себе, и лайкам. Только – пусто! Рыбы в ямке заводинке нет: река цветёт. А погода хмарилась. Небо в низких тёмных неприветливых тучах. - Хмурое, серое. Всё натягивает на дождь. Умом понимаю, что тянуть дальше никак нельзя, - пойдёт дождь, не смогу сходить туда, да и не отважусь, а душа места безмятежного и моя, и супруга не найдёт.

Пришла с реки, резко разгрузилась, глотнула,стоя чай, выпив кружку залпом, не садясь за стол, чтоб не передумать. И как в жуткий бездонный омут со льдом!.. - Положила в рюкзак Володины перчатки, его сигареты, спички, блины, водку в бутылочке (осталось пятьдесят грамм). Взяла палку в руку и быстро пошла по тропе,стараясь ни о чём не думать, иначе потом не найду сил. А идти необходимо до дождя, - успеть!В дождь можно и не справиться со своими страхами, заблудиться, потерять контроль над собой. Молилась всем богам, просила души родных и душу мужа  помочь не бояться,дерзнуть. Просила помощи, чтоб мозг от немыслимого и сердце не затуманились, не помутились, работали. По пути собираю грибы в пакетики - маслята, шишки кедровые, что лежат на земле, на нашей тропе, на нашем путике, по которому муж постоянно ходил на охоту, а я за ягодами. Год назад он шёл бы тут, да решил поворот срезать и не дошёл до избы. Потом ходила я – искала, и нашла… А сейчас заставляю себя опять идти, только ноги не идут, сердце останавливается, мозг мутится, а необходимо его контролировать, иначе- смерть! - Тайга ошибок не прощает. Боже мой! Дай мне силы!..

Оставляю грибы на тропе: заберу их на обратном пути. Грибы, как зашла, варю и себе, и лайкам. То не пустая прихоть, как бы ужасно ни было на душе, приходится думать о жизни. Тяжко так, - не описать никакими словами. Страшно?.. -  не то… Однако тяжелее, чем когда шла туда в августе год назад, уже всё умом и сердцем зная, понимая, видя своих лаек, чёрных от останков жизни и с непереносимым запахом тлена смерти.

Не знаю, где беру силы. И зачем иду. Точнее, знаю зачем:надо похоронить останки, что вероятно ещё лежат, растаскиваемые зверьём. Как на такое способна?.. - не знала сама, что смогу…  смогла…

И вот,еще раз идут ноги, словно сами по себе, отдельно от мозга, от тела, от меня. Стараюсь волевым усилием контролировать каждый шаг, чтоб не упасть на бессчетных ямах, выступающих корнях; перешагиваю поваленные деревья; подламываю на них сухие ветки ногами, продираясь. Тропа плавно спускается в болотА. Она выбита нашими ногами за деситилетия таёжной бытности. Всегда ей радовались, возвращаясь по стежке в избу, ибо знали: по ней дойдёшь, и скоро окажешься в тепле, в уюте, не под небесным сводом, а под крышей зимовья, где топится простая и надёжная жестяная печка буржуйка. Где тебя ждут, нервничают, даже порой и злятся, но неизменно ждут, ругаясь, обижаясь по мелочам и не по мелочам, и притом согревая теплом гору настряпанных пирожков, ландоликов; на печи стоит кастрюля супа, - горячего. Она ждёт не дождётся. И никто её не откроет, не запустит половник, пока по этой тропинке не прийдёшь ты, или я…

А сейчас иду по этой же тропке к страшному жуткому месту одна и ощущаю свой низенький рост, своё исхудавшее тело, свою хрупкость, беззащитность, беспомощность в мире, в котором слабые гибнут. И подло в душе внезапно вспыхивает надежда, что всё это лишь сон. Всё мне снится. Сейчас я проснусь, и мы опять будем вместе. Всё страшное мне лишь приснилось!.. – мозг блокирует разум, чтоб не сойти с ума и пережить. Страшнее, пожалуй всего эта самая вспышка надежды.

Грибы собираю, заставляя разум, тело отвлечься,- необходимо жить. На спуске собаки беспокоятся. Пуля убегает туда – в то место. Она всё ещё ждёт, что хозяин там, встанет, проснётся. Дымка смотрит на меня вопросительно. Он встретил меня, как и год назад на тропе, у сосны, на  которой я вырезала ножом крест. В августе прошлого года он точно так стоял и ждал; глядел в мои глаза, словно хотел сказать, да не умеет. А говорят глаза и они же меня спрашивают. О чём?.. Он в отличии от Пульки, не видел трагедию смерти, видел лишь последствия.

Подошла. Нашла крест – затесь. Пошла к тем кедрам, подламывая ветки как и год назад. Шестьдесят шагов от тропы…- пар шагов?.. и… ничего нет! Чисто!Поверить не могу! - Пофессионально сработано! Оттого так моих собак и боятся до сих пор. Ощущение не передаваемое словами. Ничему уже не поражаюсь, ибо сколько люди живут, столько и убивают друг друга и изобретают новые способы уничтожения жизни. Как ещё Земля теплится? - поражает…

Походила – бесполезно! – Кедры, берёзы, мхи!.. Вышла обратно на тропу, положила под кедрушку сигареты, спички, кусок ляпки,вылила немного водки на мох Володе и сама, стоя на коленях перед кедром, глотнула - помянула. С одной стороны, -покойно стало, что ничего нет, не надо собирать, хоронить. Свой долг я исполнила. Теперь успокоилась: кости зверьём не таскаются. Лишь хотела забрать вещи наши, расстроилась по этому поводу – их нет!С другой стороны, надеюсь и меня сейчас оставят в покое. – Гнобили, - боялись, - уйду туда… Давили, - лишь бы замолкла, ничего не нашла…

Глотаю кофе. Постоянно на сосну, что возле избы, прилетает малый пёстрый дятел. Подумалось: «Может, - то душа мужа?..- Прилетает неизменно у меня на глазах, только сажусь за стол пить чай». Красивый. Под хвостом красно. Ползает по коре сосны вверх-вниз, по кругу, ищет жучков. Только недолго, быстро улетает. Когда заехала двадцать первого мая 2022 года в избу, ещё ничего не знала, надеялась: муж просто где-то охотится, легла на его постель, а внезапно в избу через крохотную щёлку в двери залетела крупная птица, типа дятла, и начала надо мной, лежащей, летать переполошено. Поняла тогда: мужа в живых нет! То его душа ко мне прилетела. Так и вышло. Верь, не верь людским приметам, только они подтверждаются.

Ощущаю усталость. Опустошенность. Сожалею: сразу не нашла… Обычная оплошность «совка» - это вера в честность людскую и в добро. А верить нельзя!
Звонил, гнал в лес следак. Понимала, - на погибель, оттуда не вернусь, кое-как отстали. Им без разницы, - мой возраст, что женщина, что в жутком состоянии, еле хожу, еле на ногах стою… - начехать! А протоколы я не читала – не могла, не в силах. - Физически ослабла. Месяца не прошло, как едва выжила после так называемой прививки от ковида, которую всадили не по доброй воле… Подписывала, не читая. Не могла читать. Сил не хватало физических
Пулька часто пьёт воду. Пришли в избу, дала им по лапке помянуть хозяина. Дымка ест. Пуля понюхала и отвернулась. Скормила ей ляпку, отламывая кусочками. Мышкует.

14.40. Пулька лаяла в сторону старицы. Скорее всего туда растащили...

15.20. Вышло солнце. Светит с востока, в окно слева. Пью компот ягодный. Печка притухла. На костре варю кашу лайкам. Мешаю им в еду грибы, соль, гречку, овсянку, геркулес, масло растительное. Достал мокрец и мошка. Одела старую геологическую энцефалитку с эмблемой геологии, джинсы старые, огромные Володины галоши. Прибираюсь. Переложила просушенные книги под нары. Там сыро и мышами нагажено, выметаю, выскребаю, сушу. Свито в углу большое мышиное гнездо. Невероятно,- столько гадят! Сушу обувь, вещи.

15.45. Порезала грибы: маслята, абабки, подосиновики. Подвялила грибы на солнце на сосне, на веточках багульника, нанизав. Крепко непрерывно гложет мошка.

16.15. Собрала кружку черники. Продула. Чайник вскипел на костре. Собираю хворост – кедровый сухостой. Заварила термос на ночь литровый компота. - На один литр кипятка одна кружка черники с голубикой, сахар. Печка разгорелась. Принесла  крупный подосиновик, порезала, разложила у печи на камнях сушить.

17.10. Солнце слепит в окно. Таскаю дрова, хворост в запас. Пишу дневник. Зачем пишу?.. – вдруг случится то, что и с мужем?.. - Чтоб дети знали. Заходя сюда сильно не тревожилась: пешком, подобно мне, редко ходят сейчас; река мелкая - не подняться по перекатам. Так что, пока бояться некого: я тут одна! А страшнее, пакостнее человека, - зверя в тайге нет.

17.15. Солнечно. Пью морс, чай, откусываю ландолик и гляжу в окно. – Насколько ж мы бессильны перед злом?!..

Собаки мышкуют, разрыли склад досок под полиэтиленом. Солнце застыло безжизненно напротив окна. Светло. Слепит в глаза. Занимаюсь хоз делами. Надо почитать. Завтра в плане поход в «парк». Парком муж именовал кедрач ниже по реке. Прекрасное место, - полоса между рекой горной, старицей и старичками. Там обычно держится дичь, растут ягоды, собирали всегда бруснику. Нужна птица, тушенки мало, ей сыт не будешь, да брусника не лишняя.

18.00. Солнце напротив окна. Село меж деревьев. Темнеет.

Набираю этот текст спустя месяц на компе и ощущаю тоску, одиночество, неуверенность перед тем, что творится в мире неспокойном сейчас. Невольно вспоминаю слова библии: настанут времена, когда живые позавидуют мёртвым. Почти завидую погибшему мужу, ибо он сейчас сидит на облачке, свесив ножки, да улыбаясь, счастливо поглядывает на землю, что полыхает и стонет, на маяту брошенной жены. Получается: те времена пришли?!..

Хочу почитать Джека Лондона, а у костра не получается читать. Просто посидеть тоже невозможно. - Мошка не даёт, противно лезет под очки, ползает по книге, по рукам. Читаю про Смога Беллью. Положила в костер труху, мох, – дымит, а мошка наоборот будто притягивается дымом, а не отпугивается. Собаки, мышкуя, раскидали доски под полиэтиленом. Собрала опять, прикрыла старыми пластиковыми санями, придавила бревном.

Джек Лондон пишет:«Шесть собак крупных навьюченных по пятьдесят фунтов», – стоит взять на заметку. Вьючила только Серку. Он вытаскивал по лыжне. А на дороге мы с ним вместе впрягались в санки и тащились до дома. Притаскивались ночами далеко в заполночь. Еды хватало семье на месяц. И опять – в тайгу уходили…

Сложнее всего сейчас преодолевать чувство одиночества. Нужна музыка. Отшельничество удручает. Оно не по мне. Читаю, пишу и непрерывно стираю мошку рукой, та ползает по шее, лицу, рукам - достаёт крепко.

18.10. Непрерывная работа. Подгребаю мусор в костёр граблями, чищу территорию перед избой от опада. Дымка свернулся калачиком у пенька, - ждёт, когда каша остынет. Собрала просушенный тент, положила в хозяйственный отсек сенок - унесу на сопку. Солнце быстро садится. Красивые тени от сосен потянулись по траве. Часы  спешно тикают. Мошка ползает по шее, за ушами, по животу. Непрерывно стираю её. Лаек тоже достаёт. Они трут лапами глаза, вылизываются.

18.40.Подбросила мха в костёр. Порвала травы в конуру собакам. Зажгла спираль антигнусовую на крышке кастрюли, расположила  на столе избы. Дымит! Запах не переношу. Только терпеть гнус сил уж нет. Вышла на улицу с собачьей едой, добавила в миски Дымку половник каши.  Сегодня суббота.

18.26. Часы утром поставила наугад неверно, примерно на двадцать минут. Они останавливались. Проснулась, получается в 7.40. Спираль дымит. Мошку разогнала, получается- отпугивает. Солнце спускается к земле и лучём  упирается  в окно. В его жёлтых лучах, видно, как летают точками размытыми гнус. Непривычно тихо, не считая часов ход и шум ручки о бумагу, когда пишу. Листки – старые, в клетку, со старых детских школьных тетрадок надёрганы – не пропадать же добру!

Плюс двенадцать тепла. Щёлкаю кедровые орехи. Захожу в избу, а в сенках на полках стоят те же кастрюли.-  Всё как и раньше. Также дымит костёр. Всё – то же. Вещи всё те же, только я одна.

- Могла ли предположить?.. – всё к тому шло!.. Только думала, раньше меня отправят на небеса, - сколько раз под стволом стояла?!.. Как только ни гнобили!.. – не получалось… Нашли иной способ…

19.10. Солнце село почти над правой конурой меж потемневших стволов сосен. Смолкли птицы.

- Вспомню ли я этот миг?.. – скорее всего покажется сном дома в селе. А читать записи стану, словно и не мною писано…

Физически окрепла, похудела, накачала мышцы. Помню, когда как-то давно думала: муж и не знает то, что знаю я. Сейчас поняла:ненормально ослабла. А вчера почувствовала силу внутреннюю. Так всегда происходит в тайге: физически изматываешь тело, а душа наполняется неимоверной силой, да такой, что на колени ни одной твари не поставить! Сюда шла еле, еле. Долго не решалась. Долго готовилась. А надобно путь воспринимать обыденностью. Только как?.. – тайга всегда непроста, а теперь тем более. Радует: страха нет и сейчас перед тьмой, только неуверенность в своих физических силах тревожит.  Слишком возраст пакостит, да последние годы нескончаемых стрессов от людской алчности и беспредела.

19.30. Позвонила сыну. Сноха выходит на работу. Голос нормальный. Подбросила гнилушек в костёр, - пусть собачата немного поспят. Пулька спит у бочки на углу избы. – Непонятно, почему?..

21.35. Темно. Полежала, только не спится. Мысли не позволяют сну прийти. Удивительно медленно прошёл этот час,точно ночь целая. Заметила давно: здесь время идёи иначе. Встала, попила чая. Дымка улёгся в конуру. Растянулся во всю длину. Костёр прогорел, лишь тлеют угли в темноте. В избу натягивает дымом. Звёзды вышли. Пока только самые яркие. Белеют, не сверкают, как в морозные ночи, словно застыли, о чём-то раздумывают.

…С берёз неслышен, невесом
слетает жёлтый лист... - промелькнули слова военной песни...


Ключевые слова: изба, тайга, Западная Сибирь, таёжник, осень, сентябрь, Приполярный Урал, Югра, ХМАО, таёжный экстрим, трагедия, потеря, поход в тайгу, таёжный день, в зимовье.

Анонс: В таёжной избе. Сентябрь в северной тайге.

Фотоснимки автора. На фото: Западная Сибирь, Крайний Север, ХМАО-Югра, северная тайга.

Черновой вариант.

Ты гуляй, мой конь, пока не зауздаю. Часть 21.