Рассказ о мудрой королеве

Грустная сказка

Жили в одном славном королевстве король и королева. И всё было у них хорошо. Король был умным, добрым и справедливым правителем. А королева - его верной подругой и надёжным соратником.
И друг с другом, и со своими подданными, и с соседями, - а среди них всё короли, принцы да знатные вельможи, - со всеми королевская чета жила в мире и согласии. У них подрастало двое славных детей: красавица-дочь и умница-сынок. И дела в королевстве шли гладко да ладно.
В густых, вечнозеленых лесах водилась дичь. В прозрачных озёрах было полно рыбы. На изумрудных склонах паслись тучные стада, а трудолюбивые, добрые и талантливые люди этой страны жили безбедно и радостно.
И так всё было замечательно в королевстве, что об этом не грех и ещё раз сказать. Но... Ах это странное, противоречивое, коварное, маленькое "но"... Сколько же от него, такого крохотного, невзрачного, едва заметного, случается разных проблем и неприятностей, право! И в самом деле, посудите сами: хорошо, но... Было бы здорово, но... Отличная идея, но...
Не зря, верно, со стародавних времён известно: всё, что перед словом "но" - лошадиное... О, нет, простите, кажется, не так. Одним словом всё, что перед словом "но" - не имеет значения.
Вот и в нашей истории, всё было бы прекрасно и дальше, - ведь действительно, так и было: король и королева были успешными правителями небольшого, но прелестного королевства; дети их были здоровы и счастливы; народ благоденствовал и обожал своего короля; всё это так, но... Поселился невдалеке от нашего славного королевства злой волшебник.
То есть о том, кто он на самом деле никто сначала даже и не догадывался. На первый, да и на второй взгляд это был обычный человек. Мрачный, угрюмый, одинокий, но… всего лишь человек. Пусть даже и очень знатный граф. Это так, но... Вот видите? Снова вкралось это пронырливое "но"!
Так вот, кем-кем, а обычным человеком этот субъект как раз таки вовсе не являлся. Это был потомственный колдун, знавшийся с тёмной силой и владеющий чёрной магией. Никто не ведал, перешёл ли он на сторону зла по своей воле или такова была неумолимая воля недоброго рока. Стал ли он таким нелюдимым, жестоким и завистливым под влиянием этих занятий или же наоборот, приобщился к ним в силу своего угрюмого и тяжёлого характера. Да только доподлинно известно, что он места себе не находил, наблюдая за открытой и праздничной жизнью соседнего с ним королевства, о котором мы, добрый наш читатель, - и ведем здесь речь.
И вот настолько позавидовал счастливой жизни наших короля и королевы этот злодей, имени которого во избежание каких-либо последствий самого что ни на есть богопротивного свойства мы здесь и упоминать не станем, - что непременно решил извести это королевство! Да так, чтобы и помину не осталось не только о нём самом, но и о их безбедной и радостной жизни, полной любви, веры и светлой надежды.
- Погодите же, - бормотал он, склоняясь над старинной книгой заклинаний и окутанный парами неведомого зелья, - устрою я вам такую расчудесную жизнь, каковой у вас отродясь не бывало!
И не откладывая своего тёмного дела в долгий ящик, отравил злодей всю воду в прозрачных, голубых озёрах и ледяных родниках по всему славному королевству. Он заразил её вирусом сумасшествия!
Всю воду: стоящую, текущую и бурлящую. Всю, кроме единственного колодца в королевском саду, к которому так и не смог подобраться. Хрустальной, ледяной в самый зной водой из этого колодца испокон века пользовалась только королевская семья. Все же остальные водные резервуары были отравлены.
Да, да, вся вода, которую люди пили, использовали для приготовления пищи, умывания, купания своих детей. И разумеется, все в королевстве, - за исключением королевской четы, сошли с ума.
Толпы безумных бродили по дорогам королевства... Городские сумасшедшие наводняли улицы и главную площадь города. Они плакали, когда нужно было смеяться и хохотали, услышав печальную весть.
Встретив своего приятеля, человек вместо приветствия в ужасе убегал или бросался на несчастного с кулаками. На концерте или в театре, благородная публика принималась звонко кукарекать или же швыряться в актёров и музыкантов, чем попало и аплодировала только, когда снаряд достигал цели.
Справедливости ради нужно сказать, что и исполнители вели себя немногим лучше. Посреди представления, кое-кто из них вдруг затевал чехарду или прыгал в зрительный зал, чтобы принять участие в "обстреле" своих же коллег. Подобная картина наблюдалась и в остальных местах: школах, ремесленных мастерских, мелких лавочках и других учреждениях. Даже в королевском лазарете творилось невесть что. Доктора лечили больных щекоткой и шлепками, а пациенты, думая, что это такая игра забрасывали медиков конфетти, хлопали в ладоши, прыгали по кроватям, а затем с диким хохотом удирали со всех ног. Так поступали даже те, - смеем уверить взыскательного нашего читателя, - кому это делать было весьма затруднительно.
И такое началось в некогда славном королевстве, что ни в сказке сказать, как говорится, ни пером описать! Злобный колдун только со смеху покатывался, сидя в своём тёмном, мрачном замке и наблюдая все эти дурашливые сцены на своём волшебном экране. Пока придворные мудрецы выясняли причину происходящего, даже собственные дети королевской пары, - принц и принцесса, - увы, не избегли этой печальной участи. Однажды они неосторожно отпили на королевском турнире какого-то неизвестного напитка, который им с нижайшим поклоном преподнёс кто-то в маске доброго шута.
Один за другим сходили с ума королевские министры, астрономы и лекари, когда, наконец, стало ясно в чём дело. Пока оставался хоть один здравомыслящий лекарь, мудрец или знахарь, король не оставлял попыток помочь людям. Когда же во всём королевстве кроме него и королевы не осталось более ни одного здорового человека, добрый правитель со своей нежной супругой, попытался выписать врачевателей из других мест. Но слава о сумасшедшем королевстве распространилась так широко, что к ним попросту боялись ехать!
Не будем торопиться осуждать этих людей, наш великодушный читатель! Во истину не каждый отважится направить стопы свои в тот край, где даже, - по слухам, - с животными далеко не всё было в порядке. И не с дикими, избави Всевышний, а с обычной домашней скотиной.
Коровы, к примеру, - по свидетельству всё тех же праздных вольнодумцев, - сбивались в отдельные, неуправляемые стада и уходили в глухие леса, а если кого-то из них и удавалось изловить, они начинали давать бешеное молоко, от чего те, кто его пил, приходили в совершенное неистовство и окончательно теряли последний рассудок.
Породистые скакуны – ещё совсем недавно королевская гордость, - валялись целыми днями в тенистых зарослях и при малейшем приближении человека ржали и злобно скалили огромные, желтые зубы. Гуси, индюки и куры отказывались нести и высиживать яйца, а если всё же делали это, то сердцевина желтка на глазах становилась чёрной, как душа самого дьявола и издавала такое зловоние, что легко можно было потерять сознание. Деревья и цветы, поливаемые отравленной водой приобретали наркотические свойства дурмана, а овощи и фрукты становились попросту ядовитыми. Отчаяние короля трудно было описать. Своего апогея оно достигло, когда самый старый и самый мудрый из его звездочётов, перед своей кончиной, придя ненадолго в ясное сознание, сообщил королю, что спасения от этой беды, нет и быть не может. По крайней мере до тех пор, пока жив жестокий колдун. Одолеть же его при жизни нет никакой возможности, ибо на его стороне сражается сам Сатана. А он, злодей этот проклятый, что столько беды принёс некогда славному королевству, согласно старинной книге предсказаний, жить будет не меньше 120 лет. Поведал об этом мудрый старец, затем захохотал страшным, бесовским смехом и испустил дух.
Надо ли говорить, в каком горе пребывал бедный король? Целыми днями и ночами, думал он как можно помочь несчастным. Каким образом, если и не снять заклятье окончательно, то хотя бы облегчить состояние бедных людей?!
И умных книг прочёл правитель немало, и ездил советоваться к самым знаменитым учёным, и консилиумы организовывал с мировыми светилами и сам пытался помочь страждущим.
Но помочь, как верно знает проницательный читатель, можно только тем, кто согласен принять помощь. Равно, как и спасти можно лишь того, кто жаждет быть спасённым. Но в том-то всё и дело, что люди королевства, того самого, в котором все, как один потеряли ясномыслие и рассудок их погрузился в темноту, так вот все эти люди вовсе не считали себя бедными, несчастными или хворыми. Напротив, они были уверены, что никогда ещё не чувствовали себя так хорошо.
Они целыми днями, гогоча, носились друг за другом, играя в догонялки. Все дни проводили в праздности, бессмысленных забавах и играх, в которых любой из них каждую минуту устанавливал собственные правила. Получалась кутерьма, шум и неразбериха, но игроки, как будто этого не замечали и веселились от души. Они напоминали королю и королеве детей. Неразумных, дурно воспитанных, крикливых и бестолковых, но всё же детей. Особенно тяжело было королю, когда он пытался урезонить их и просветить, открыть им глаза на происходящее, или просто напомнить, какими были они ещё совсем недавно, но речи его никто не желал слушать!
К нему, его святейшему величеству, которого до всех этих горестных событий они почитали за отца родного, мудрейшего учителя своего и надёжного заступника, - они теперь не проявляли ни тени смирения или послушания.
Более того, они не хотели, чтобы их учили и воспитывали. И яростно противились воспоминаниям, утверждая, что их нагло обманывают, с неведомой, но корыстной целью. Все эти бывшие умелые строители, трудолюбивые фермеры, искусные музыканты и талантливые кулинары говорили, что ничего подобного в их прошлой жизни не было.
А даже если и было, то они не желают иметь с этим ничего общего. И если кто-то встанет у них пути, будь это даже сам король, - как ни тяжело это писать, но правда всё-таки дороже, - после этого в ход часто шли совсем нелестные эпитеты, сопровождаемые свистом, гоготом, улюлюканьем, топотом нескольких десятков башмаков, - то пусть, мол, потом не жалуется.
Они не отдадут свою с таким трудом завоёванную свободу и не собираются возвращаться к прежней жизни, какой бы прекрасной не расписывал её некто, именующий себя их королём. И так далее, и тому подобное… Слишком грустно писать об этом, да уж приходится, ничего не поделаешь. Но в таком случае, позволь, добрый читатель, по меньшей мере, обойтись без длинных подробностей того, что происходило между королём и его бывшими подданными, ибо это слишком тяжело. И упоминается это, уж поверьте, не для красного словца.
Однажды, когда король вернулся после очередной, но безуспешной попытки быть услышанным с разбитой головой, так как кто-то, - подумать только! – не погнушался метнуть камень в царственную особу, - королева, наложив повязку, со слезами на глазах умоляла его больше не предпринимать таких опасных попыток.
- Но что же ещё мы можем предпринять, моя дорогая? - возразил король в отчаянии, - Ведь надо же что-то делать!
И столько страдания, столько муки было написано на его бледном, благородном лице, что королева, не выдержав, удалилась, но перед этим проговорила тихо: «Я знаю, что надо делать!»
Через некоторое время она вернулась с подносом, на котором было два бокала, наполненные прозрачной жидкостью.
Когда королева осторожно поставила поднос на маленький столик перед своим мужем, король медленно поднял на неё, исполненный неподдельной горечью взгляд.
- Это… та самая вода? – тихо спросил он.
- Та самая… - мелодичным эхом отозвалась королева.
После этого они оба, не сговариваясь, взяли по бокалу, поднесли к своим губам и медленно выпили… До самой последней капли…