Малиновый чизкейк для Мани

Миниатюра из Очень сложного литературного марафона

/Дано:
Место действия — корабль.
Главный герой — ты сам, какой есть.
 Задание:
1. Это не сон и не фантастическая история.
2. Придумай адекватный сценарий, как герой оказался на корабле. Объяснить обязательно.
3. Заполни белые пятна в картинке: сейчас у читателя много вопросов — что за корабль, куда он направляется, как выглядит герой, кто, в конце концов, кричал внизу?
4. Твой персонаж не выберется отсюда, пока не совершит определённое действие. Какое?  Помни, причина всегда связана со следствием, как финал с началом, как блинчик с мёдом...

! Ах да, вот ещё что:
Малиновый чизкейк. Не знаю, как, но именно эта деталь поможет тебе выжить.



"– Да замочить его и концы в воду! – крик человека, долго сдерживающего раздражение, разорвался гранатой в моей голове.

– Чего орёшь, дурак. Это всегда успеется. Пусть золотая рыбка выполнит три просьбы… или больше… как пойдёт, – прямо над ухом заскрипели ржавые петли голоса собеседника.

Я медленно подтянул ноги к животу и, качаясь, встал на четвереньки. Похожая на каюту комната, с голубым квадратом неба над головой, поплыла. Упрямо сражаясь с гравитацией, так и не поднявшись на ноги, одолел ступени. Солнце ослепило. В нос ударил резкий запах рыбы, и лихой морской бриз помог мне вовремя оказаться у борта. Свесившись, тупо смотрел на резвую волну, которая, пластаясь в состязании с лаковым бортом яхты, весело проглотила содержимое моего желудка.

– Money, money, money, – промычал за спиной уже знакомый голос. – Не хило кутнули. Мм..., впрочем, биеннале того стоило. Верно, господин Генич?

«Это он ко мне «Генич»? Голова в бессильной попытке вспомнить хоть что-то разламывалась на фрагменты. Я посмотрел на визави. Таким бы я написал – «Написал?! Что это значит?» – Ван Гога. Мужчина за пятьдесят. Рыжий, бледный, с двумя рыбами глаз на глубине души.
Прикрыл глаза. Так меньше мутило.

Скрипучий голос продолжал доставать:
– Вы присаживайтесь, кофейку с коньячком сейчас в самый раз, – тонкие губы едва шевелились. – Стюард! Нам второй прибор и руки вымыть.

На затейливой пёстрой столешнице, покрытой стеклом, в миске бликовала вода. Не думая, окунул в неё вместе с руками и лицо. В нос шибануло олифой и родилось первое реальное чувство опасности. Где-то на периферии моего сознания мягко щёлкнул и отошёл один засов сейфа памяти.

Я не спеша вытерся, мельком глянул на въевшуюся в поры краску, перевёл взгляд на отражение в стальном кофейнике. На меня смотрел Никола. Теперь механизм в голове запустил цепь непрерывных щелчков. Столовые приборы стояли на моей картине «Малиновый чизкейк для Мани» – абстракция в багрово-кремовых тонах …

– Вижу, вы вспомнили, – скривился в усмешке хозяин яхты. – Чудесно. Посмотрите, какая свобода. Чин-чин.

В то время голодные чайки вопросов клевали калёным железом мой правый висок: «Зачем я им? Где мы? Как спастись?»

– Где мы? – прохрипел я.

– В Тирренском, голуба, море.

Его ответ вызвал желание сыграть по чужим правилам.
– Думаю, нет необходимости задавать уточняющие вопросы, – я меланхолично наморщил лоб и отхлебнул из чашки.

– Вот видишь, дружище! – рыжий неожиданно оживлённо обратился к кому-то за моей спиной. – Наш гость милашка. Обещает рисовать для money.

В проёме двери, с зажатой в губах зубочисткой, стоял крепыш. Он не стал ждать моих ассоциаций, зло хлопнул дверью и загремел башмаками вниз по трапу.

Мне вовсе было не до него. Сославшись на слабость, я попросился прилечь в кресле на палубе. Мой «новый патрон» изобразил радушный жест, махнув в сторону шезлонгов. Сам вытянул длинные ноги, и, потягивая из соломинки коктейль, буровил взглядом переборку, за которой скрылся напарник.

Я укрылся пледом и некоторое время смотрел на увеличивающуюся в размерах береговую линию, разрезавшую глубокую синеву моря и неба. Несмотря на обстоятельства моя душа в тот момент ликовала. Ведь она принадлежала довольно талантливому и известному художнику за пределами страны.

«Так. Не время для слюней. Надо выбираться отсюда и наказать этих упырей. Думай!»
***
Первую в этом сезоне выставку новых работ организовывала моя давняя приятельница и галерист Мария Стельмах. Среди своих, просто Маня. Когда-то Маняша сама неплохо писала, но вскоре открыла талант продвигать неизвестных мастеров. Её боготворили. Ей завидовали и даже ненавидели. Богатая, известная, популярная…

За неделю до выставки подруга мне позвонила. Просила совета. Говорила шутя, делала вид, что не придаёт случившемуся большого значения. Мол, так уже не раз было. «Да чёрт с ней, с карьерой. Жаль потерять возможность помогать молодым талантам пробиваться. Ведь дорога от Арбата к персональной выставке – без Вергилия часто невозможна».

Ей угрожали публичным обнародованием позорного факта из юности. Я почувствовал, что на этот раз всё серьёзно. Бандиты требовали большие деньги в обмен на репутацию.

Предвыставочная суета выветрила из мой головы тревожный разговор, а через день Маню нашли полумёртвой в ограбленной квартире. Из помещения вынесли бесценные полотна, драгоценности, антикварную мебель.

Как преступники попали в защищённую искусственным интеллектом усадьбу, безуспешно решал районный отдел борьбы с организованной преступностью. Теряя на ходу скудных свидетелей, сокращая штат из-за растущих, как грибы после дождя, новых дел.

Хозяйка тем временем попрощалась с самыми близкими, её ввели в кому, но не спасли.
Мне она передала конверт с мобильным. Несколько кадров, случайно запечатлевших лица грабителей. Рыжего, в том числе… Импульсивно засунул его между подложкой и картоном на заднике своей выставочной работы.

«Коля, не играй детектива. Помогай молодым». Я внял.

Биеннале состоялось. Перед моим полотном утирала глаза кончиками чёрных платков благодарная паства:
– Человеком большой души была Маня. Эрудитом и очень простой в быту. Обожала малиновый чизкейк.

– Да, эта картина Генича – бессмертный ей подарок.

Тонкими пальцами снимали мартини с подноса услужливого официанта… Дальше, в безвременье, путешествовало моё полотно и моё бесчувственное тело…
***
– Ну, как ты там, малевич? Оклемался? Поговорим? – зудела язва алчности нового приятеля.

Из-под пледа я тихо ответил:
– Да не о чем говорить нам. Маня перед смертью передала мне конверт с вашими рожами на мобильном во время ограбления. Подлинник картины с доказательством на заднике находится в квартале от упёртого следователя прокуратуры Дятлова. По уговору с другом, через семьдесят два часа моего молчания сработает громкая отмашка «дать делу ход». Если поспешите, то сможете спасти свои задницы и money.

– Сколько до берега? – застрекотали сверчки в горле рыжего.

– Километров тридцать, – хмуро откликнулся крепыш.

– Успеем! Но завали хлебало.

– А я чего?.. Только убил бы, наверно, зря, – в голосе подельника послышалось сомнение.

– Вот-вот. И я о том же.

Двое скрылись из виду.

Я встал, перевернул картину, выдрал пенокартон. Набрал сообщение и отправил геолокацию".