Пельмени Дуняши

      Солнце осветило первыми своими лучиками крыши деревенских домов. Где-то вдалеке было слышно мычание-блеяние уходящего на пастбище из деревни стада и на соседней улочке слышан был звук заводящегося трактора.
Тимофей осторожно пробрался через густые кусты смородины к забору соседей, присел возле него, наблюдая через щель между штакетниками за происходящим во дворе.
      Соседей во дворе не было видно, а пёс Шарик, видимо, носился где-то по деревенским улицам, поэтому Тимофей с лёгкостью преодолел забор, осторожно подкрался к открытому окну дома, просунул через занавеску голову и, убедившись, что его не заметили, тихо влез через подоконник в комнату, присев затем на край кровати, где на противоположном краю возле стеночки посапывала уставшая после ранней утренней дойки соседка Дуняша, прикрытая белоснежной простынкой из-под которой проглядывалось нагая фигура.
       Мужа Гришки не было рядом, так как было время сенокоса и с утра спозаранку тот отправился с косой на своём мотоцикле на поделенный между сельчанами луг.
       Тимофей сидел и тихо смотрел на Дуняшу, разглядывая её пышные формы, словно перед ним лежала прекрасная царица. Он приблизился к её лицу и легонько своим прикосновением щекотнул ей ухо, отчего та встрепенулась и проснулась, но увидев Тимофея, успокоилась и, притянув его к себе, обняла и прижала к своему нагому телу, шепча: «Здравствуй , милый, ты пришёл, любовничек мой, Тимошечка!»
      Но в этот момент послышался приближающийся рычащий звук мотора старенького «Урала», затем скрип калитки и звук шагов возвратившегося зачем-то Гришки.
      Дуняша быстро перевалила Тимофея за спину так, что он оказался со стороны стеночки, уложила его и полностью накрыла его частью своей простынки, спрятав таким образом «гостя» от глаз мужа. Взору Тимофея под простынкой предстала спина Дуняши с гладенькими пышными ягодицами с родинкой на правой.
       Гришка, погремел чем-то во дворе, явно что-то ища, затем также пошумел и в сарае и подойдя снаружи к открытому окну комнаты спросил: - Не видала ли брусочек мой, милая? Косу взял, а его-то и забыл впопыхах, нечем точить косу-то?
- В «попыхах» то, поди, сегодня не брусочек то был…, - ответила, заливаясь смехом, Дуняша, - Поискал бы для начала у себя… брусочек-то свой…
- Хвать смеяться-то, неугомонная, - ответил, улыбаясь, Гришка, - Ща а то залезу и начну искать в кроватке везде и в «попыхах» проверю обязательно…
- Ой-ой, напугал-то, пуганную! – захохотала Дуняша, - Ну айда, айда, давай поищи, коль коса тебя там твоя не томится в ожидании брусочка-то…
- Коса-то подождёт… Ты б покормила бы меня по быстренькому, а то не успел утром… отвлёкся, - ответил, чуть отходя от окна и прикуривая папироску, Гришка.
- Да, уж… отвлёкся, - подразнила Дуняша, вставая с постели и загораживая укрытого простынкой Тимофея, - Даже пельмени не поел, убежал на свой сенокос. Погодь, щас наложу с кастрюльки, они тёплые ещё…
        Дуняша нагая встала с кровати, кокетливо потянулась и зевнула под пристальным взглядом Гришки, курящим «Беломор». Закинув халатик на плечо, она так и нагая пошла на кухню, дразня Гришку своим виляющим задом.
       Гришка, не докурив, плюнул на папироску, швырнул её под ноги, тщательно притоптав её в травке, и вновь направился в сарай искать наждачный брусок, пока Дуняша, гремя половником, накладывала ему пельмени. Наложив пельменей, Дуняша, накинула халатик и направилась в сарай помогать Гришке искать брусок.
       Тимофей, лёжа под простынкой, было уже задремал, но почуял доносившийся из кухни ароматный и зовущий запах пельменей. Осторожно выглянув из-под простынки, он посмотрел сначала в сторону кухни, потом в сторону окна, как бы решая, куда лучше податься. В итоге победила «кухня».
       Проникнув на кухню, пока не хватились хозяева, он принялся жадно, не контролируя себя, поедать дуняшкины пельмени из гришиной тарелки.
Он просто обожал пельмени Дуняши, эта была слабость Тимофея, против которой он не мог бороться. Они были крупнее, чем те, которые продают в сельском магазине и, самое главное, вкуснее. Возможно, он ради такой пельмешки Дуняши тайно и приходил к ним в дом, а не для того, чтобы полежать с нагой и тайно любящей его соседкой.
       В тот момент, когда в тарелке оставалась последняя пельмень, раздались шаги и голоса приближающихся Гришки и Дуняши.
Тимофей тревожно оглянулся на дверь, перевёл взгляд на тарелку с оставшейся пельмешкой, которую уже было явно не успеть съесть и надо было срочно покинуть кухню, чтобы не попасться под тяжёлую руку Гришки.
       Схватив пельмень, он сиганул в открытое окно кухни прежде, чем хозяева вошли в дом, и быстро и тихо добежал до забора под лай появившегося во дворе Шарика.
Но расстояние между ними было приличное, поэтому Тимофей успел перелезть через забор прежде, чем Шарик добежал до него.
        Он быстро пронесся по огороду до самого своего дома, где на крылечке сидел и курил, держа газету в руке, проснувшийся дед Матвей. Подбежав к деду, он вывалил пельмень прямо на газету и, облизываясь, вопросительно посмотрел на деда после чего присел и, подняв ногу, стал увлечённо облизывать свои пушистые гениталии.
- Эт ты что, мне принёс что ли, шельмец египетский? – засмеялся дед, рассматривая пельмень на газете, - Любитель дуняшкиной пельмешки хренов…
        В это время время со стороны соседского двора послышался громкий мат Гришки, а вскоре появился за забором и он сам.
- Ну, египетский кот!!! Петрович! Я твоего мау или "мяу", или как там его, когда-нибудь поймаю с поличным и посажу на цепь!!! – негодовал Гришка, раскачивая руками забор, - Полную тарелку пельменей моих сожрал и был таков! Мне на сенокос идти, а этот египетский вор меня голодным оставил, едрёна-матрёна!
- Посади-посади его на цепь, а цепь намотай на дуб!!!- захохотал со слезами на глазах дед Матвей, гладя по спине Тимофея, который занят был облизыванием лап, - А ещё посади на ветви дуба русалку свою, Дуняшу!!! Он вам сказки будет направо и налево рассказывать по-египетски…
       Гришка в ответ тоже захохотал от предложенной дедом версии с дубом и от гнева его не осталось никакого следа на лице.
- Ну, коль хочешь, вот тут одна дуняшкина пельмень осталась, - продолжал смеяться дед, показывая газету с пельменью, - Могу отдать, коль, сенокос у тебя не движется никак…
       В этот момент Тимофей, увидев поднятую дедом газету, моментально прекратил облизываться, выхватил зубами с газеты заветную пельмень и исчез в дверях дома.
- Вот ведь, шельмец египетский… Понимает по-нашему… Ишь, пожадничал и забрал обратно…
- Петрович, да ладно, пусть уж ест, раз так нравится, - продолжал смеяться Гришка, - Кстати, может он и брусок наждачный уволок к тебе? С утра не могу найти его, без него никак с косой-то…
- Да, нет… Он больше по пельменям и мышам… Вишь, ни одной мыши и крысы не осталось тут, всех переловил, а то раньше в кладовую невозможно было войти. А брусок-то я тебе дам свой, чтобы скомпенсировать тебе ущерб за пельмени…. Айда, перелазь ко мне, посмотрим, может ещё что надо будет для сенокоса, дам …
     Тимофей, доев спокойно пельмень, запрыгнул на подоконник и облизываясь стал наблюдать из окна, как Гришка перепрыгивает через забор и, как дед копошится возле верстака. Затем он лёг на правый бок, распластавшись во весь свой рост по подоконнику и, урча, прикрыл свои сытые глазки, которые сегодня много чего видели, но он никогда никому не расскажет про это, а о той самой родинке на ягодице Дуняши будут знать только он и Гришка.

09.11.2023