Вороньи хитрости. Наглость

                Вороньи хитрости. Наглость.

          Утка кряква долго выбирала место для будущего гнезда. Она излазила все прибрежные тальники вокруг родного озера, осмотрела заломы тростника, луг с высокими кочками и даже  густой еловый молодняк, близко подступивший к берегу в одном месте. Её приятель селезень не принимал участия в поисках, но постоянно находился неподалёку. Наконец, ей удалось найти подходящее место. Три высокие травяные кочки образовали как бы нишу, плотно прилегая друг к другу с трёх сторон. Сверху нишу прикрывали низко опущенные ветви ивового куста. Некоторое время утка покрутилась в ней, вытаптывая неглубокую ямку и приглаживая края грудью, затем села и вскоре  снесла своё первое яйцо светло-зеленоватого оттенка. Прикрыв его несколькими сухими травинками, она посчитала это достаточным для маскировки и отправилась на вечернюю кормёжку. Только она зашла в воду, как из тростника выплыл селезень и присоединился к ней. Вместе они процеживали через пластинки клюва ил на мелководье, находя в нём необходимую пищу. Насытившись, кряква выходила на берег и пешком добиралась до гнезда. Селезень провожал её и дождавшись, когда она удобно устроится, улетал.
          Ежедневно утка несла по одному яйцу. Для маскировки кладки она теперь выщипывала пух из груди и выкладывала из него валик по периметру гнезда. Уходя на кормёжку  закрывала этим пухом яйца. Буроватый пух отлично их маскировал, сливаясь цветом с прошлогодней бурой травой. Кроме того  его толстый слой не позволял быстро остывать яйцам. Когда было снесено последнее, одиннадцатое яйцо птица приступила к насиживанию, и не пошла на очередную кормёжку. Селезень, не дождавшись подруги, искать её не стал и улетел п своим делам. Вскоре, объединившись с такими же селезнями в небольшую стайку, он забился в самые густые и крепкие тростниковые заросли на линьку. Больше утка его не видела.
          А надо сказать, что недалеко от гнезда поселилась пара серых ворон. Они построили гнездо на высокой корявой берёзе почти на опушке леса. Ворона снесла шесть зеленоватых с бурыми пятнами яиц и тоже приступила к насиживанию кладки. Она редко покидала гнездо и то только для того, чтобы слетать на озеро и попить воды. Самец, не в пример селезню, подкармливал её, принося самые вкусные кусочки добытой пищи. В остальное время он сидел на вершине ближайшего дерева и дремал, но чаще всего бдительно охранял подругу и будущее потомство. Иногда даже с его наблюдательного пункта удавалось увидеть мышь, лягушку, или ещё кого-нибудь пригодного в пищу. Такого случая он никогда не опускал, и вскоре добыча уже билась в его крепком клюве.
          Конечно же вскоре обратил внимание на утку, каждый день пробирающуюся пешком через кочки к озеру по одному маршруту. Обратно она постоянно возвращалась в сопровождении селезня. Было любопытно посмотреть, куда это кряква возвращается по вечера? Но он не решался подсмотреть за уткой, потому как опасался селезня: тот в два раза крупнее вороны и сможет дать отпор. Однако через некоторое время стал замечать, что утка пробираться к озеру значительно реже, да и возвращаться стала в одиночку, но возвращалась в одно место. Дождавшись птицу, покидавшую в очередной раз своё убежище,
спланировал прямо к нише между кочками. Его ждало разочарование. Кроме горки птичьего пуха, ничего не увидел и так ничего не понял.
          Тогда он вновь повторил эксперимент. На этот раз утка сидела на гнезде. Боком-боком приблизился к сидящей птице. Утка зашипела, и не вставая, попыталась ударить его клювом. Несколько раз провоцировал нападение, но утка так и не встала. Вся эта возня ему надоела и он вернулся к гнезду. Там его ждал недавно вылупившийся голодный выводок. Недовольная ворона, увидев вернувшегося без корма супруга, пребольно ткнула его по голове острым клювом. Обидевшись, самец жестами  и голосом принялся звать ворону с собой, давая знать, что он знает, где можно добыть, но одному ему не справиться. Особым карканьем позвал её с собой и полетел к убежищу утки. Он сел перед вводом и принялся дразнить её, не подходя очень близко. Та вытягивала шею, шипела, но с места не вставала.
          Ворона мать с интересом смотрела этот спектакль. Потом вскочила на импровизированную крышу из ивовых веток. Попыталась их раздвинуть. Получилось. Всё внимание утки было приковано к первой вороне, и на действия второй она не обращала внимания. А та нагло просунула голову сквозь образовавшуюся в крыше щель и дёрнула утку за хвост. Утка с перепуга заполошно закрякала и бросилась из гнезда вон, разметав при этом пух. Первая ворона бросилась за ней, пытаясь сверху на лету клюнуть крякву в затылок. Но утка, умело уворачиваясь, ушла от погони.  В гнезде обнажились яйца. Вторая ворона спрыгнула с крыши и долго смотрела на кладку.  Подлетела первая и встала рядом. Самка уверенно взяла яйцо в клюв и полетела в гнездо к своим птенцам. Самец немедленно проделал то же.
          Утка вскоре вернулась. Заметила разбросанный пух, поправила его и села на яйца. Считать она, конечно, не умела и недостачу яиц не заметила.
          На следующий день вороны нагло повторили свой маневр, причём провернули его дважды. А утка каждый раз возвращалась и продолжала насиживать. Но когда это случилось и на третий день, в гнездо она больше не вернулась. Вороны продолжили спокойно разбойничать, пока гнездо совершенно не опустело. И всё же ворона прилетела ещё раз в уже пустое гнездо. Потопталась на нём, поворошила клювом слежавшийся пух, недовольно каркнула, ипереваливаясь с лапы на лапу убралась восвояси.