Подонки Ромула. Роман. Книга первая. Глава 17

                ГЛАВА XVII.

     В алтаре Весты горел ровный огонь - голубоватый на дне чаши, а поверх нее - яркий, как золото плавящееся, И никаких следов сажи не осталось на, чуть розоватых теперь, щеках старшей весталки, явно похорошевшей от волнения. Но глаза еще выдавали только что пережитый страх…
    - Ну, что там, Тит?
    - А у вас? - весело откликнулся Аттик. - Не дали погаснуть небесному огню?
    - Думала, сердце остановится! - призналась Сабина. - Нет! В третий раз я этого ужаса не переживу.
   - В третий? - удивился Аттик.
   - Тебя ведь не было в Риме, когда после убийства Цезаря, наводнение случилось... Храм до половины залило. Треножник обрушился! До сих пор не пойму, каким чудом удалось мне тогда Палладий… - кивнув на деревянную Афину, весталка кивнула в сторону грубых терракотовых фигурок на мраморном постаменте у стены. - и святые эти Пенаты1 вынести. Сама чуть не утонула. А сосуд с прахом Ореста2, так и пропал без следа…
   Аттик обвел вглядом круглые стены.
   - Да… Судя по тому, как один начинающий наш поэт3 излагает:

                « Мы видели как Тибр, оборотив течение,
                С этрусских берегов желтеющей волной
                На древний Региум направил разрушенье,
                На Весты храм святой.
                Рыданьем Илии4 на мщенье вдохновленный,
                Он левым берегом по форуму потек.
                Потек, наперекор властителю Вселенной
                Бушующий поток…»

     - Слишком гладко и размеренно. - чуть поморщилась Сабина. - А тут… Всюду вода была. Мебель несла, одежду, лошадей вздувшихся, детские трупы… Лучше не вспоминать! Велабр, рынки, Этрусская… Весь форум под водой! Только Веста ее и остановила. Люди на глазах с ума сходили, рвали на себе все, бежали по Священной дороге, вопя про конец света… А потом эта Звезда-меч в небе… И ночью, и днем! Солнца почти не было - блеклое, без лучей. И совсем не грело!.. В воздухе тяжесть, мгла - целое лето. Хлеба по всей Италии не вызрели, на корню сгнили. Голод. А там и чума!.. Действительно, конец света.
     - И народ верил, что все это со смертью Цезаря связано? – недоверчиво прищурился Аттик. - Цицерон мне еще и про летучего змея какого-то писал… Который «то скрывается там, то, взвившись, является здесь». Совсем, на старости лет, спятил!
   - Пророчеству Сивиллы5 верили. О конце Великого года6. Ведь все совпадало. Особенно, то место, где сказано, что отразить парфян сможет только царь.
   - А парфяне на нас нападали? - Аттик изобразил искреннее удивление. - Что-то не припоминаю…
   - Да не это важно, а то, что он взял на себя этот подвиг - отразить парфян! А его убили… - взволнованно пояснила Сабина.
   - Мог бы и не брать. - пожал плечами Аттик. - Парфяне, до сих пор, сидят в своей глуши и никаких набегов на Рим не замышляют.
   - Ну, как с тобой говорить, Цецилий, если ты даже пророчествам Сивиллы не веришь? - огорчилась весталка.
   - А кто пророчество это, своевременно так огласил? Не помнишь?  - усмехнулся Аттик. - Долабелла*, дружок Антония, как только его в коллегию квиденцимвиров7 провели и доступ к книгам Сивиллы им открылся. Тут уж, Антоний для благодетеля своего расстарался. Думаешь, на Луперкалиях, он по своей  воле царский венец пытался на него нахлобучить? Сам Цезарь и приказал. Разве не ясно?
   - Насколько я знаю, ему тогда не до того было. Сына своего пропавшего  искал! Хотел, при жизни, все ему передать. И совсем от дел отойти, если из Парфии вернется… - не приемля его цинизма, Сабина отвернулась к огню - белоснежная, недосягаемая как горная вершина.
   - Какого сына? - как бы не поверив ей, насмешливо проворчал Аттик.   
   - От Сервилии. Силан, муж, ее младенца своим не признал, с земли не поднял, велел под Молочную колонну бросить.  Не может быть, чтобы ты об этом не слышал.
    Он только презрительно отмахнулся:
    - Мало ли в Риме сплетен?
    - Сам Цезарь, при мне, старшей весталке Амате Корнелии рассказывал. Просил подготовить запрос в Дельфы8.
   - Он же над всеми оракулами насмехался! - напомнил Аттик.
   - Значит, не над всеми. И, чтобы никто не узнал, к нам обратился. - оглядываясь опасливо на треножник, шепотом поведала Сабина.
   - Может, и ответ получил? - разглядывая свой перстень-змейку Аттик старался не обнаружить крайней заинтересованности.
    - Не успел. - вздохнула весталка. - И амата Корнелия не дождалась. В наводнение погибла. Так тела ее тогда и не нашли.
   - Но Дельфы ответили?  - не выдержав, качнулся к ней Аттик.
   - Тебе-то зачем? - удивилась Сабина. - Ни во что, кроме Эпикура своего не веришь, а тут… - и вспомнила о главном. - Тит, а что у источника?!
   - Конца света, во всяком случае, не предвидится. Негодяи понесли кару. Мать-Земля не разверзлась, провалов в Тартар9 не обнаружено. -  бодро доложил Аттик. - А то они бы у меня сами туда попрыгали, как древний спаситель наш, Курций*.
   - Все шутишь?! - строго глянула Сабина. - А ситуация чудовищная!
Святой источник, позорнейшим образом, осквернен! Очистительные молебствия потребуются, жертвоприношения общественные по полному обряду. Совет понтификов придется созывать!
      - Зачем, милая? - ласково улыбнулся Аттик. - Верховного жреца у нас все равно нет - Лепид отстранен за измену, нового пока не избрали. А послезавтра, по случаю вступления в коллегию Азиния Поллиона*, весь понтификат у меня в доме обедает. Вот и обсудим попутно, в своем кругу, досадное это недоразумение.
      - А расходы? - омрачилась весталка. - Тройную суоветаурилию10 придется совершать, средства в сенате запрашивать!..
      - К скрягам этим?.. - душевно посочувствовал ей Аттик. - Как начнут пререкаться… Объявят, чего доброго, оскверненной всю территорию. И Атрий ваш для посещений прикроют, и храм!.. А как же щедрые женские дары? Сборы и подношения в нундины? Весте они не нужны?
      Тут он в самую точку попал - Сабина призадумалась… 
       - А суоветаурилия? Да хоть тройная11! - он поспешил закрепить успех. -  Мои люди виноваты? Так что же я?.. Трех овец, трех свиней и трех быков не сыщу? Подберем всех одной масти, темненьких, как младшим Всевышним и положено12. Но потучнее,  Не суоветаурилия будет, а пир богов! Диоскурам, понятно, внутренности пойдут -, кишки, требуха, а мясо - в Атриум Весты. Никаких всесожжений! Этот пункт в протокол понтификальной коллегии отдельной строкой внесем. И не нужен нам никакой сенат!
        - А в Таблицах сказано: «Нечестивец да не дерзнет дарами своми пытаться смягчить гнев богов». - усомнилась весталка,
        - Закон и другого требует. - невозмутимо парировал Аттик, пропуская «нечестивца» этого мимо ушей:
        - «Частные жертвоприношения да пребудут непрерывно».
        - Но ведь грех тягчайший, невиданный! - пыталась возразить весталка, впрочем, уже не столь решительно.
   - В том-то и спасение наше, что невиданный, светлейшая моя! -  радостно подхватил Аттик и, склоняясь к ней, тихонько шепнул. - Кто его видел? Ну, напоили мерзавцы коней из святого источника – грех тяжкий, непростительный, не спорю. Но ведь больше ничего не было! Так ведь, Амата? Вот и проведем очищение тихо-мирно, как я и обещал. Зачем из мухи слона делать?
   - Не знаю, что сказать? - все еще сомневалась Сабина.
   - А ты с другой стороны взгляни! - вкрадчиво посоветовал Аттик - Глазами зануд и крючкотворов сенатских… Которым дай только повод с Новых Ростр перед чернью покрасоваться! 
     Весталка глянула настороженно, а он, бросив быстрый, опасливый взгляд по сторонам, продолжал доверительным полушепотом:
    - Ты ведь просила меня прибыть срочно, не откладывая? Не мог же я, среди ночи, в такой ливень, пешком к тебе добираться. Взял сопровождающих. А то, что они коней не там, где надо поили - ни ты, ни я предвидеть не могли. Но и не предотвратили! Так с кого спрос?
  Аттик развел руками  - само простодушие. Но Сабина уже поняла, что, в случае огласки скандал и ее коснется. Это не порадовало. Тень на репутации кристальной неминуемая. Аттик только того и ждал. Напролом, как в брешь крепостную ударил!
   - Тут-то и начнут копать - зачем, да по какой безотлагательной надобности среди ночи звала? Ну, в любострастьи преступном нас, надеюсь, не заподозрят. Но посыльных рабов  допросят… А там и послание твое в курии потребуют огласить. Вот завещание Геркулеса нашего крамольное и всплывет! Представляешь, что будет? Это же - война! Не конский какой-то водопой, не соитие, пусть и греховное… На суше и на море война! Беда всенародная!
    Взгляд Сабины в отчаянии заметался по сторонам, наткнулся на голубые лотосы, но и они не порадовали. В мольбе прижала руки к груди:
   - Что же нам делать?!
   Аттик улыбнулся широко, покровительственно:
   - Прежде всего успокоиться, дорогая! И действовать с умом…
   Утратив всю свою горделивую надменность, Сабина смотрела ему в глаза с робкой доверчивостью и надеждой. Как завороженная.
   - Антоний далеко. - констатировал Аттик.- В мгновение ока сюда не явится. А, судя по завещанию, будущее отечества и народа римского его ничуть не волнует. Все больше о процветании династии македонской печется. Не так ли?
    - Выходит, что так. - грустно кивнула Сабина.
   - Значит, с его стороны опасаться, пока что, нечего. Это нам - фора. 
   Обернулся к младшим весталкам, подметавшим остатки сажи вокруг треножника, и ласково окликнул:
   - Амата Эмилия! А кому древний наш царь, Нума Помпилий, выбирая первых священных дев для служения Весте, поручил надзор за ними и попечение?
   - Верховным понтификам! - чуть смущаясь, ответила девочка.
   - Умница! - поощрительно  кивнул Аттик. - А теперь ты, амата Клавдия, как старшая и более умудренная жизнью, ответь - долго ли народ римский может без пастыря духовного, без Верховного нашего понтифика, во мраке и беспросветности пребывать?
   - Думаю, не долго! - бойко отозвалась Клавдия.
   - И кого же, по твоему разумению, квириты, согласно закону Лабиена13, облекут в недалеком будущем высоким этим доверием?
   - Гая Юлия Цезаря Октавиана. - не задумываясь, выпалила Клавдия
   - Устами младенца, как говорится... А глас народа - глас Божий. - Аттик обернулся к старшей весталке. - А ты, светлейшая, разве по иному мыслишь?
   - До о чем тут мыслить? – вздохнула Сабина, тревожно поглядывая на очаг Весты. - Его и облекут.
   Огонь над треножником даже не дрогнул. Горел невозмутимо - ярко,весело.
   - Вот с ним, все и решим.- тихо пообещал Аттик - Не сомневайся. Только Ливию раньше времени не тревожь. Как бы там ни было, но ее Верховным понтификом, уж точно, не изберут. Так что… Соблюдай дистанцию, насколько возможно. В твоих же интересах.
   Сабина кивнула задумчиво и обернулась к младшим жрицам:
   - Клавдия, ты что-нибудь недозволенное у источника Ютурны видела?
   -  Я совсем ничего не видела, Амата Сабина. – откликнулась умненькая Клавдия, поправляя накидку на прелестной своей головке. - Это Эмилия меня позвала… Огонь Весты поддерживать.
  - А ты, амата Эмилия - строго глянула старшая весталка. - Учитывая
расстояние до часовни, темень полную и дождь, от которого тебе поскорей укрыться хотелось… Разве могла что-то разглядеть?
   Эмилия, совсем еще дитя, густо краснела, не зная, что сказать, особенно в присутствии, хмуро воззрившегося на нее, Аттика:
   - Подумай, амата, хорошенько! Тебя ведь и в сенате, со всей строгостью, спросить могут.
    От этих слов и скрипучего его голоса, девочка едва не разрыдалась:
   - Но я же ни в чем не виновата!
   - Вот я тебе  и советую… - с материнской нежностью улыбнулась Сабина. - Подумай хорошенько! Как, проще всего… Любых неприятностей  избежать?
   - Так ведь… И правда, очень темно было. И дождь. А я быстро очень бежала!.. Что я могла разглядеть? - испуганно оправдывалась сообразительная малышка. - Какие-то всадники у часовни Ютурны стояли. Может, коней из источника думали напоить. А может, и не думали…  Я не знаю - дальше побежала… Но обернулась случайно, а огонь в храме отчего-то мигает. Вот я амату Клавдию на помощь и позвала!..
   - Конечно, милая! - ласково кивнула Сабина. - Ты все правильно помнишь. Так ты мне сразу и рассказала. И нечего из-за дождя какого-то расстраиваться. Просто, выбрось из головы. У огня обсохнешь. И все будет хорошо! 
     Аттик, совершенно умиротворенный, направился к выходу. Но у дверей приостановился.
  - Амата Сабина! - похоже, не хотел, чтобы младшие жрицы его слышали, и, когда она подошла, понизил голос:
      - С завещанием… Вот как поступим. Октавиан в Рим вернется и сразу запрос тебе пришлет. Письменный с требованием уведомить его о том, хранится ли в храме завещание Марка Антония. Ответишь утвердительно. Тоже письмом. Но огласить завещание откажешься. Наотрез. На том основании, что это осквернило бы непорочность огня Весты как завета неподкупности, хранения тайны, честного
исполнения поручений и так далее…
      - А как же?.. - усомнилась Сабина, предвидя гнев принцепса14.
      - В том-то и дело! - ободряюще улыбнулся Аттик. - Гай будет заранее предупрежден, не обидится. Да и не в его интересах честь и достоинство дев наших непорочных под удар ставить. Вместе комедию разыграем… Он и в сенате огласит, и от тебя потребует - завещание Антония немедленно предоставить. А ты снова откажешь.Напишешь, к примеру, что, согласно отеческим заветам, считаешь неслыханным беззаконием требовать с живого ответа за то, чему, согласно воле завещателя, надлежит осуществиться лишь после его смерти. Как бы проговоришься бесхитростно, по святой наивности своей и чистоте, что завещание его в корне и, по сути, преступно.
     Сабина начала понимать, к чему он клонит. И не могла сдержать радости. А Аттик только развивал свой план торопливым шепотом:
   - Тут, понятно и ослы сенатские заблеют: подать крамолу эту сюда! Начнут всячески скандал раздувать и Гая подталкивать. А ты - как скала! Неприступна. Не выдам завещания - и все! Но если уж принцепс желает получить его непременно, пусть придет и возьмет. Тут ты бессильна. И тоже - письменно! Гай, конечно, явится и возьмет. Что поделаешь - государственная необходимость. Завтра же с зятем своим и Меценатом обо всем этом договорюсь! Но в глазах всех тайных приверженцев Брута с Катоном - представь только, как репутация твоя взлетит! Вместе с Гаем над ними и посмеетесь!.. Кстати, теперь модно анналы патриотические составлять. Даже я, грешным делом… Балуюсь. Так вот, Юпитером клянусь! Непот какой-нибудь, да тот же Азиний, непременно, подвиг твой для потомков восславит. Вот так, дорогая.
   - Тит, милый! Как же ты меня выручил! - Сабина едва сдерживала слезы, готовые пролиться из прекрасных ее, таких растроганных глаз.
   - Только не подумай! - Аттик шутливо погрозил пальцем. - Что это в обмен на снисходительность твою по поводу… Источника Ютурны. Я бы и без того… Просто, по дружбе, тебе помог.
    - Конечно, Тит!.. Я понимаю! - прошептала Сабина, промокая уголки глаз шелковым платочком.
    -  Ты Эпикура хулишь… - словно в порыве откровения, припомнил ей Аттик.- А знаешь, что он об этом сказал? - и задушевно произнес:    -   - «Дружба обходит с пляской вселенную,объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастья этой жизни!»
     - Как прекрасно и… Истинно! - она смотрела на него сияющим, увлажненным взором… Ты оракулом интересовался? Тем, что Цезарь покойный заказал…
   - Дела давно минувших дней. - покачал головой Аттик, изображая полное отсутствие интереса. - По старой памяти… Любопытно, конечно...
   Растроганная весталка сжала его  руку:
   - Ответ совсем короткий был и простой. Никаких загадок! - и предупредила, приложив палец к губам. -  Но это!.. Только между нами! Внутри стен…
   - Ну, разумеется! - уверил ее Аттик и застыл, прислушиваясь.
   - Сказано было, что сын его царем не станет, но осуществит нечто, что переживет многое, совершенное отцом.
    - И все? - разочарованно прошептал Аттик.
   Весталка молча кивнула…
   Белоснежная, она еще стояла в золотистом пролете, когда он усаживался в лектику, смотрела ему вслед. Потом вскинула руку с платочком. Аттик взмахнул ладонью, в ответ,  и подумал:
   « Что царем не станет - коню ясно. Кто ж ему даст? Но, что он способен совершить, чтобы родителя Божественного переплюнуть? Письма Марка, несмотря ни на что, опубликовать? Но кому, кроме судей и палачей моих? Кому нужны пустые эти разглагольствования о политике и морали, городские сплетни, стоны по поводу вечных долгов и мелочные семейные заботы?.. Меня, разве что, в могилу вогнать? Ну, это мы еще поглядим - кто кого! Хотя…   Оракул дельфийский это… Серьезное предупреждение!»