Ерёмин плюс композитор Мусс

Николай Ерёмин
Воскресший Енисейск Сюита.
Музыка композитора Виктора Мусса
1.
Разрушенные храмы Енисейска
Мне видятся во сне и наяву.
Сибирь… Эпоха зла и фарисейства…
И я каким-то чудом здесь живу.
2.
Сверкает церковь над рекой…
Простор и солнечный покой…
И, раздвигая небосвод,
Гудит наш тихий теплоход…
А на пологом берегу —
Мальчишки машут — и бегут…
И молвит мне сосед седой:
— Как хорошо-то! Боже мой…
3.
Я проснулся не поздно, не рано
И услышал — вдали от столиц —
Звонкий зов енисейского храма,
Щебетанье невидимых птиц…
Вопреки всем душевным невзгодам,
Отражаясь в волне и в строке,
Долго плыл я сюда теплоходом
По великой сибирской реке —
И «спасибо» шептал Енисею,
Усмиряя тревогу и злость…
И теперь ни о чём не жалею,
Что ещё до сих пор не сбылось.
4.
Здравствуй, город Енисейск!
Как давно мы не видались…
Ты возник в речной красе —
Не стареющий на зависть.
Здравствуй! Я дождался дня.
Как судьба ни колесила —
Вновь с тобой свела меня
Нас связующая сила.
Ах, какая благодать —
Слышать благовест знакомый…
Заглянуть в твои иконы
Ты зовёшь меня опять.
И в глаза мне посмотреть,
И продлить земную радость…
Дальше — некуда стареть,
Дальше — вечность, дальше — святость…
5.
Енисейск задумчив и спокоен…
Сколько здесь звучало вольных слов!
Сколько было сбито колоколен!
Сколько было сгублено голов!
Сколько поросло травой забвенья
Очагов в моём родном краю…
Кандалов заржавленные звенья
На песке прибрежном узнаю…
Как была легка моя походка!
Как спешил я навестить друзей!
Ах, как тяжела моя находка…
Что ещё подаришь, Енисей?
6.
Я в храм вошёл — в медлительной печали —
И встал, повинно голову склоня…
Иконы, опалённые свечами,
Из древности взглянули на меня,
Уставшего от всех переживаний,
Болезненных сомнений и тревог,
От бесконечных мыслей и желаний,
Которых я в себе не превозмог…
Светились в темноте святые лица.
Я шёл за ними — от стены к стене,
Чтоб навсегда друг в друге отразиться…
О этот свет! Он не угас во мне.
7.
Помнишь, нам открылся купол храма —
И возникла в сердце благодать…
И петух вскричал… Но, как ни странно,
Я не смог тебя поцеловать…
Милая, чего жалеть? И всё же —
О неповторимый этот миг! —
До сих пор мороз дерёт по коже,
Как заслышу петушиный крик…
Помнишь, я пытался улыбнуться
Там, на енисейском берегу…
О, хочу, хочу туда вернуться!
Но — один — вернуться не могу.
8.
Где — до боли сердцу близкая —
Енисейская, игарская —
Красота твоя сибирская,
Доброта твоя дикарская?
На земле или на небе ты?
Нет как нет желанной весточки.
Пролетели гуси-лебеди,
Журавли, грачи и ласточки…
Грусть-тоска — необычайная…
Длится жизнь, ничем не радуя…
Слышу пение печальное,
Хоть и выключено радио.
Где твоя улыбка нежная,
Где дыханье мимолётное?
Вижу поле белоснежное,
Бесконечное, холодное…
9.
Мне одиноко днём и ночью.
Бегущий от себя, в бегах,
Я задохнусь — и жизнь окончу
На енисейских берегах.
И по традиции житейской
Шепну: — Прости, судьба моя! —
И вмёрзну в лёд у Енисейска,
И стану пищей воронья…
Но лёд растает в день погожий,
И унесёт меня волной…
Мои стихи найдёт прохожий
В размокшей книжке записной.
«Над Енисеем ветер веет —
Дыши, живи и не жалей!»
Он их прочтёт — и пожалеет,
Что мы не встретились, ей-ей…
10.
Енисей, морозом скован,
Спит без памяти во льдах…
В Енисейске к слову слово
Примерзает на губах.
Но не ждёт меня хвороба,
И «как выжить?» — не вопрос.
Я иду среди сугробов,
Сам — сибирский Дед Мороз.
За плечами — лишь котомка.
Ни двора и ни кола.
Хорошо звенит позёмка,
И звенят колокола!
Хорошо — красой любуясь
Небывалой старины —
Постучаться в дверь любую
И остаться до весны!
11.
Что со мною творится такое?
На душе — тишина, благодать.
Ни любви, ни тепла, ни покоя
В этом городе не занимать.
Отдохни, моя древняя лира!
День и ночь — сам себе господин, —
Отрешённый от шумного мира,
Зиму я скоротаю один.
Запотела оконная рама.
Снегом улица занесена.
С колокольни Успенского храма —
Перезвон… И опять — тишина…
12.
Ау! Весенний Енисейск…
Я снова слышу, удивлённый,
Твоих невидимых церквей
Пленительные перезвоны…
Ты вновь воскрес в моей душе,
Где было жертвенно и пусто.
Чу! Отзываются уже
И мысли новые, и чувства…
В деревьях — птичий тарарам,
Понятный мне, на удивленье.
И перед входом в Божий храм
Сквозь слёзы — ангельское пенье…
13.
В Енисейске — особая аура:
И попраздновать, и согрешить!
Никакая рабыня Изаура
Не смогла б здесь монашкой прожить.
Как я рад енисейскому празднику!
И хандру он сбивает, и спесь.
Неспроста мне, безгрешному страннику,
Так покаяться хочется здесь…