Заключение

Заключение.    

Гусеница.

И хотя  в зоопарке  я  теперь был  и не ветеринар  вовсе, тем не  менее, привычка ходить на  утренний обход доставляла мне удовольствие.   
  За время моего ветеринарного отсутствия, в зоопарке очень мало что изменилось. Вообще часто так бывает,  что любое место работы – это своего рода маленькое «болото»,  в котором очень редко что-то происходит, но которое очень медленно вас баюкает и засасывает всё глубже и глубже,  до тех пор, пока не свяжет вас по рукам  и ногам. В те времена  многие из нас боялись менять работу. Иногда свою работу любили, а иногда просто за нее цеплялись, причем за совсем ничтожные вещи – непрерывный стаж, прибавка к зарплате (5 рублей за 10 лет непрерывного стажа !),  возможность один раз в пять лет съездить на курорт за счет профсоюза и т.д.
   Когда человек ходит на службу ему спокойно. И это наверно главное, почему многие люди любят ходить на службу.  Многим нравится хотя бы иллюзия  стабильности и покоя.  Вот и я опять шел по зоопарку, и мне было уютно и спокойно. Но  не давало успокоиться окончательно некое двойственное чувство – я очень любил свою профессию, и совсем не любил зоопарк как принцип содержания животных. Некий червячок, который периодически меня по этому поводу          подгладывал изнутри,  на это время куда то уползал. А причина, по которой я уволился из института была достаточно веская, но совсем другого характера, однако об этом в другой раз.
   Я  так же продолжал по утрам перекликаться с Саймиром, играть в прятки с черной пантерой Багирой,  и «меряться рогами»  с козерогом. Но, конечно, это  теперь происходило только иногда, потому как у меня теперь были свои подопечные. Хотя честно скажу - переутомиться  от работы  на секции аква-террариум просто невозможно. Иногда вся работа заключалась в том, чтобы один раз в неделю всех накормить.    Кобре – жабу, гюрзе – крыску, крокодилу – утку,  либо большого карпа, только что собственноручно выловленного из  соседнего пруда.
 Зато была масса времени на то чтобы заново переделать весь интерьер вольеров и клеток в которых содержались змеи и рептилии, выкинуть все старые маленькие аквариумы, заменив их на новые – большие, которые,   сами варили и сами стеклили. Это было интересно.
  Однажды, увлекшись с Саней оформлением террариума, заработались допоздна. И когда мы собрались домой, уже начинало  смеркаться.  Оставив коллегу закрывать террариум и сдавать ключи, я направился к выходу. На обратном пути любил заглянуть  к воронам,  где обитал  Карло - наш затейливый имитатор необычных звуков. Ботаник, наш юннат и крестный отец ворона, мне как-то с радостью  сообщил, что  Карло говорит теперь не только с теть-Верой но и с ними,  и очень даже человеческим языком. Я тоже частенько пытался ворона  разговорить. Но на мое:
  -Карло! Поговори со мной! – он всегда отвечал как попугай:
  -Поговори со мной!
А иногда как заезженная пластинка повторял своё имя:
  -Карло-о-Карло-о-Карло-о  - растягивая букву «о» и ставя на ней ударение.
И больше ни слова.
   В этот вечер, в сгущающихся сумерках, Карло был похож на злого духа. Он как всегда сидел  на жердочке, почти прижавшись к своей Карлуше. Похоже они уже собрались спать, но я их наверно разбудил и поэтому Карло был такой сердитый.  Он посмотрел на меня  «сычом» и промолчал, а я ему в отместку за такой недружелюбный взгляд бросил на ходу:
  -Молчишь Кикимора,  Сыч  Старый  - когда говорить-то будем?
Я прошел немного вперед и вдруг услышал  сзади дремучий мужской бас:
  -Ну ты, козёл!
  - Я обернулся назад, уверенный в том, что источником звука является, какой-нибудь упущенный сторожами, поздний, и к тому-же не трезвый посетитель. Но сзади никого не оказалось.
  -Карло! Ужели ты сам сказал? - Я вернулся  к клетке с воронами.    Карло мне в  ответ своим дремучим  басом:
  -Ты козёл!
Еще не веря, что  ворон может быть обладателем такого дремучего баса, до этого он демонстрировал только бархатный баритон, я спросил еще раз:
  -Кто это  тебя этому безобразию научил?
  -Ты учил! Учил! Учил!  - переминаясь с лапки на лапку, как-бы передразнивая меня и в то же время извиняясь, твердил ворон. 
  -Я тебя этому не учил!
  -Учил! Учил! –  произнес Карло всё тем же дремучим басом и  важно прошелся  по жердочке.
  -Ах вот ты какой!?
  -Сам такой.
  -Эй, Карло! Ты ворон, а не попугай!
  -Сам попугай!
  -Ну, ты у меня сейчас договоришься!
Ворон остановился и склонив голову набок. очень ясно и вежливо попросил:
  -Поговори со мной... 
 И сразу, заговорщически подпрыгнув к  Карлуше и спрятав свой клюв ей под крылышко, произнес густым, и на этот раз бархатным, басом:
  -Карлуша, поговори со мной.
 Звучало все это очень необычно и странно, потому, как  клюв у Карло,  всё время был слегка приоткрыт, но совершенно при этом  не подвижен. Двигался только кадык,  и ощущение было такое, что звук исходит из живота, как у настоящего чревовещателя.
Вынимая   клюв  из-под  Карлушиного  крыла, Карло заглядывал ей в глаз
и  повторял опять:
  -Карлуша, поговори со мной...
Ворона изо всех сил тужилась что-то ответить, но у нее это никак не получалось.   
Но потом, все же собравшись с духом, она, наконец, громко каркнула.
Карло остался доволен.

  А однажды  в зоопарк приехала  инспектирующая комиссия из Москвы, в состав которой, впрочем, входили и научные сотрудники  из некоторых других зоопарков страны.
  Показав комиссии местные  достопримечательности и  всех наших обитателей, мы собрались в кабинете директора. После непродолжительной и непринужденной беседы, комиссией был поставлен интересный вопрос:
  -Каким бы вы хотели видеть свой зоопарк?
  Над этим вопросом нам дали возможность поразмышлять до следующего утра.
Почему-то я тогда подумал, что вот пришло время, и теперь действительно появился шанс что-то изменить  в корне по отношению к зоопаркам, а точнее по отношению к тем живым существам, которые в нем обитают в клетках. Я уже не однажды на эту тему размышлял, и мне вполне хватило одного вечера, чтоб привести мысли в порядок, изложив это все на бумаге.
  Все зоопарки между собой довольно плотно общаются. Это и обмен информацией и животными, и периодические поездки друг к другу в гости. А московский зоопарк при всем этом был как некий координирующий центр, и через Москву можно было решить иного вопросов. Почему не попробовать?
  На следующий день на пятиминутке, мы по очереди высказывали свои пожелания, - кому - новый птичник, кому - бегемотник, кто-то хотел видеть в зоопарке гориллу и орангутанга. А я сидел, и одной половинкой головы внимал, а другой половинкой головы – думал:
- Вот вы, все здесь сидящие, дорогие мои коллеги   видели очень многих животных , обитающих по земле.  А вы когда-нибудь видели волка, который бежит прямо на вас, и между ним и вами нет никакой преграды? И у вас нет ружья. Мало того - волк понимает, что вы безоружны – они действительно много чего понимают, о чем мы только догадываемся.  Именно – понимают..  Со мной  случалось не однажды, когда при встрече с каким либо животным, я очень остро ощущал диалог, возникающий на уровне мысли. И вот с волком.
-    Как-то уже под вечер я возвращался в кишлак с пастбища, где проводил  полевые наблюдения. Это было в предгорьях Памира, на территории агропромышленного комплекса  - Ховалинг.  Я шел по узкой тропинке, которая отделяла  мелководную, в это время года,  реку, от непроходимого джангала, когда вдруг увидел  быстро бегущую ко мне  подозрительно серую собаку. Когда я понял, что это волк, сворачивать, куда либо в сторону было поздно, а останавливаться уже  нельзя. Уж кто-кто, а волк сразу чувствует любую неуверенность в поведении объекта,  с которым пришлось столкнуться.  На какую то секунду наши глаза встретились.  Но этого  было достаточно нам обоим, чтобы понять, что убивать друг друга сегодня - мы не будем.  Похоже, что он меня слишком поздно заметил. Волк  резко остановился,  и первый,  отвел взгляд в сторону,  не упуская меня при этом  из поля зрения. Но в  том коротком взгляде было столько достоинства, что я его запомнил навсегда. Кто-то должен был отступить. Сделав несколько шагов назад к речке в мелководье, волк еще раз стрельнул в меня глазами и, показав клыки, неподвижно застыл. Я понял, что он меня пропускает  и  ни на секунду не останавливаясь, прошел, не поворачивая головы, стараясь удержать его боковым зрением.  Сделав еще сс десяток  шагов, я не удержался и повернул голову  в ту сторону,  где он стоял. Но волка на месте уже не было. Он исчез так же неожиданно, как и появился. А я остановился и никак не мог прийти в себя, ошарашенный этой встречей, не понимая, толи это был мираж, толи это все было наяву. Я и теперь иногда закрываю глаза и вижу этого волка, притом так ясно, как не видел его тогда. Я вижу каждую шерстинку, отбивающую розовый цвет заходящего солнца, я вижу движение каждого мускула пробегающего волной по его телу, то натянутому как лук, то летящему как стрела, выпущенная из того же лука. Я вижу его сильные лапы, едва касающиеся земли, и несущие его с бешеной скоростью, почти по воздуху. Я вижу его карие глаза, исполненные воли, достоинства и бесстрашия. Мне начинает казаться, что он - какая то органическая  часть меня  самого, может та самая, которой мне иногда так недостает…
Если вам когда-нибудь удастся  увидеть глаза бегущего вам навстречу волка, вы больше никогда не сможете смотреть в глаза тому волку, которого вы посадили в клетку…
  А видели  вы когда-нибудь, как горные бараны сотенными стадами, выстроившись в одну бесконечно-длинную, стройную шеренгу, совершают свой сезонный переход, ну скажем, с территории Северного Памира в сторону Тянь-Шаня? Там, за Мургабом, в памирской пустыне, в которой никто не знает, где заканчивается Советский Союз и начинается Китай, на сотни километров протянута колючая  проволока, размотанная с бабины большими кольцами. Стоит просто потрогать одно из этих колец, как на тебе оказываются еще три, и выбраться из них  невозможно . Бараны,  идут через эти кольца напролом, принимая их, может за необычный кустарник.  Первые попавшиеся в ловушку начинают биться и запутываются еще больше. Но стадо движется дальше, колонна не может остановиться. И в ловушку попадают  еще и еще. И так до тех пор, пока не образуется живой мост, по которому оставшиеся сотни продолжают идти. Через несколько лет на этом месте останется куча рогов,  очищенных   ветром, и выбеленных солнцем костей.
   Я точно знаю,  что у этих  погибших баранов лучшая участь,  чем у тех, которых мы посадили в клетку. Лучшая,  потому как они приняли самое живое участие в эволюции своего вида.
  А вы когда-нибудь видели как бегут жирафы,  или  как  стадо антилоп гну переплывает через бурлящую крокодилами реку?...
  Или как в лесу гуляют фазаны, и поднятые вами на крыло -мгновенно взмывают в воздух, оставив  на ветру несколько  кувыркающихся перьев, и трепет своих крыльев?
  А  как весной, танцуют журавли ?
  Вы когда-нибудь  видели, как орел часами парит в восходящем потоке воздуха, ни разу не шевельнув крылом, а потом, как камень, запущенным дротиком, устремляется вниз, и вскоре  взлетает с добычей?
  Вы когда-нибудь видели, как весной под  деревом боярышника собираются  гюрзы?
  Вы когда-нибудь видели?…
  Тот, кто это действительно видел,  вряд ли когда пойдет в зоопарк….
 
   Но тут очередь дошла и до меня, я достал кипу исписанных бумаг, и на меня тут же все с опаской посмотрели. У меня при этом  екнуло сердце – а на ту ли я викторину попал?    Председатель комиссии – весьма симпатичная, бойкая и энергичная московская дама несколько недоуменно меня спросила:
  -Это всё ваши предложения?
Я, глубоко вздохнув, и  выдержав  паузу, ответил:
  -Да. 
  -А когда это вы успели?
  -А вот ночью и успел.  Но на самом деле это не предложения. Это концепция!  Ну может и не концепция, но в любом случае мой ответ на ваш вчерашний вопрос.
  «Господи, теперь вспоминаю, - какой же я был тогда наивный».
  После такого наглого заявления, мне, из уважения,  было таки предложено изложить свою «концепцию» вкратце. Сейчас мне конечно точно в словах и не воспроизвести, что я там говорил, но сама идея меня настолько тогда захватила, что я и сейчас помню  в чем суть.
 Набрав еще раз полные легкие воздуха, и заглянув в свои записи, я свернул последние  в трубочку и ко всеобщему  спокойствию, отложил их в сторону.
    - Вот что такое зоопарк на сегодняшний день?  - начал я было издалека, но  сразу повернул к сути:
     -Зоопарк, на сегодняшний день, по моему глубокому убеждению - одно из самых страшных, чудовищных, и уродливых заведений, какое только можно себе представить!
   При этих словах, по кабинету прокатилась волна  возмущения, а может даже и негодования. Директор наш при этом попытался меня осадить, но председательствующая дама, его остановила повелительным жестом руки, и он сразу затих. Вот уж где-где, а в Средней Азии точно знают, кто перед кем должен простираться.
  А я,  несколько перевозбудившись от своей первой фразы,  которая  - сам не знаю, откуда выскочила (наверно просто стало тошно от новых птичников с гориллами и орангутангами на территории, ну ни как не более 5-ти га.), быстренько пришел в себя и уже более спокойно, но в том же духе продолжил:
 -Да, именно, страшных и чудовищных,   потому как содержать в неволе какое бы ни было живое существо  - не просто безнравственно.   Гораздо хуже….  Кто-то, когда-то решил, что это можно делать, а потом этот вопрос себе уже никто более не задавал. И даже если в вашем зоопарке все чисто, красиво и  на первый взгляд пристойно, -вопрос совсем в другом.
Я понизил голос, а многие из слушателей, почему-то опустили глаза. Опустили, потому как многие, из тех кто уже поработал в зоопарке прекрасно знают в чем вопрос, только думать об этом уже давно себе запретили.
Попробую объяснить:
   -Прежде всего, дело в том, что зоопарк, как таковой,  не соответствует ни одному из положений,  ради которых был когда то создан как учреждение. Разве что кроме одного – удовлетворения нашего любопытства. Конечно, начинался зоопарк с простого зверинца, где животных  содержали в маленьких и тесных клетушках и задача  зверинца была только одна – показать  диковинку.  И главная беда  зоопарков  в том, что и сегодня они недалеко ушли от зверинца.
  Между тем принято считать, и в положении о зоопарках это отмечено, что зоопарк -  это, прежде всего место, в котором есть возможность не только сохранить, но и размножить редкие и исчезающие виды животных.  И, по-моему, именно исходя из этого,  должно следовать все остальное  - работы научно-исследовательские  и  культурно-просветительские. К сожалению именно последнее стоит на первом месте, хотя уверяю вас, что если кто-то думает, что в клетке зоопарка сидит реальный тигр, то он глубоко заблуждается. И что касается науки.  Конечно, вы мне будете возражать, и я с вами  где-то, но в очень немногом соглашусь, что какие-то работы по изучению содержания, кормления и размножения некоторых видов животных   во многих зоопарках,  проводятся, и проводятся успешно. Да, проводятся.  А что дальше?   Ну получаете вы каждый год  приплод, скажем от львов.  Иногда их удается либо продать, либо пристроить, но чаще всего их приходится отстреливать. Тоже самое происходит и с многими другими животными. Мне кажется, что сохранить и размножить – это, прежде всего,  вернуть в естественную среду обитания, и никак не в другой зверинец, не говоря об отстреле.  А наша культурно-просветительская  деятельность это просто-напросто кривое зеркало, в котором мы не видим реальных живых существ. Мы можем в клетках наблюдать только их тени, так как даже их физическая форма в условиях неволи кардинально отличается от того, что  обитает на свободе.
  Однажды на охоте в Дарвазском ущелье я повстречался с медведем, который лакомился тутовником. Для меня это было событие! Я понял, что первый раз а жизни вижу настоящего медведя! Нет, я конечно сотни раз с ними встречался в зоопарке и цирке. Но то, что я видел теперь, не имело ничего общего с тем, что я представлял себе прежде. Это был РЕАЛЬНЫЙ МЕДВЕДЬ. Он стоял на задних лапах  под деревом  тутовника, от меня в метрах ста, вниз по ущелью, и, пригибая к себе  ветви, пропускал их между зубов, и  от наслаждения урча,  освобождал  их от спелых ягод. Медведь меня не видел. В руках у меня было ружье. И при всем этом я ощущал реальную опасность встречи с настоящим зверем. Только там, в горах, я понял, что - то,  что сидит у нас в клетке – это вовсе не медведь. Так, - клоун, которому можно дать конфетку   и почесать за ухом. А этого,  настоящего  зверя, я не то чтобы боюсь, но очень уважаю. У меня нет ни малейшего желания с ним заигрывать или пулять в него камнем. У меня к нему просыпается уважение. Я здесь гость.  Я здесь на его территории. Перед лицом природы   мы с ним  ОДНО ЦЕЛОЕ, мы равноценны, а не как в зоопарке - по аллейкам бродим МЫ, а там, в клетках – ОНИ.
   Или вы думаете, что вы видели в зоопарке льва? – царя зверей?! Царь в клетке - уже нонсенс! ТО,  что бродит там из угла в угол, всю жизнь, пытаясь найти выход – уже давно не лев. И совсем не царь. Так, - тень.  Если вам очень хочется посмотреть на льва, -  как минимум надо ехать в Африку. Но не ходите в зоопарк, чтобы увидеть льва. Там его нет!
   И в нашем зоопарке тоже его нет. Но у нас есть псевдо-львы, а напротив него сидят псевдо-антилопы. Именно – СИДЯТ, так как бегать им  негде. Я не знаю, кому в голову пришла такая нелепость – строить клетку для антилоп в 5-ти  метрах от львиной. И те и другие всю жизнь проводят в состоянии подавленности и стресса. Лев и хотел бы за антилопой побегать,  да и она наверно не прочь от него  куда то смыться, но такой возможности они не имеют. Антилопа,  постоянно чувствуя  запах льва – всю жизнь будет вдыхать запах страха,  но сбросить этот страх на скорости в 80 км в час не получится, - клетка-то всего то 6 на 9.Лев всю жизнь будет к антилопе принюхиваться, но попробовать  так  никогда и не сможет.  Размножаться в таких условиях они, как правило, не хотят.
Это как пример к вопросу о «размножить».
 Я могу еще долго говорить  о том, что плохо.  Но вопрос в том, как сделать зоопарк местом, в котором, с одной стороны обеспечено комфортное пребывание обитателей, а с другой стороны,  чтобы это еще было увлекательное зрелище для посетителей.
  Прежде всего, зоопарк надо правильно спланировать.
  Как?
  Да всё предельно просто.
  Вот, начнем, скажем, со льва.
  При планировании места, где будут обитать львы учитываем следующее:
Прежде всего размер  площадки должен хотя бы примерно соответствовать той площади, которую прайд  львов реально бы занимал в природе.  Можно предположить многоуровневый участок с достаточным  количеством площадок засеянных разнотравьем и деревьями.  На территории  загона для львов,  планируем места,  недоступные для самих львов - почему? – объясню  по ходу.  Вся  львиная  территория ограничивается со всех сторон рвом с водой,  с естественной преградой, которую лев преодолеть не в состоянии.
 В чем идея? - А в том, что на сопредельных территориях поселяются копытные животные, и   с таким расчетом, чтоб они смогли посещать львиную зону, как раз те самые недоступные для хищников площадки.  Естественно,  рельеф и размер участков содержания копытных,  планируются в  соответствии их образу жизни. А это значит, что они должны иметь возможность передвигаться с той скоростью, которая им присуща  в естественной для них для них среде обитания.  И если,  условно, вольер для львов, или других хищников  планируется в виде круга, или овала, - то вольеры копытных  могут просто огибать территорию содержания  хищника со всех сторон, чтоб было где разогнаться.  А дальнейшая планировка, развивается в шахматном порядке. Мало того, копытные, должны иметь возможность пересекать территорию хищников, по условно безопасному коридору. Почему условно безопасному?  Да потому, что этот коридор надо  спланировать таким образом,  чтобы хищник хотя бы теоретически мог бы достать жертву, либо чтоб у того самого хищника,  создавалась иллюзия, что он сможет это сделать. На самом деле сделать это ему будет   трудно, почти не возможно.   А вот устроить такие коридоры вполне реально, только их  необходимо будет предварительно очень грамотно рассчитать. Это  могут быть изящные сооружения  (непременно из камня) в виде столбов, по которым так любят прыгать мелкие копытные,  или просто арочные перекрытия-мосты  (естественно не асфальтированные тропинки, а нечто напоминающее естественные горные, звериные тропы) с одной территории на другую, по которым,  животные моги бы перемещаться. На этих переходах планируются перепады высот, легко преодолимые для антилоп, и не преодолимые для хищника.  Каких копытных, и к каким хищникам,  можно запускать, - этот вопрос решается отдельно и возможно что экспериментально. 
  Но и это не все. Многие копытные вполне мирно уживаются друг с другом и могут, на каких-то участках  пересекаться.
  Изначально,  по мере поступления животных  в  такой зоопарк, они  какое -то время содержатся  на своей личной территории - изолированно. В это время у них будет возможность пройти карантин, привыкнуть к месту постоянной подкормки и к своему убежищу.  Территория эта, повторяю, заведомо планируется с таким расчетом, чтобы каждый вид был обеспечен своим убежищем,  наиболее комфортным для данного вида. Например, если для баранов это могут быть скалы пещеры и гроты,  то для крупных копытных это   навесы и любые другие сооружения, (лучше леса ни кто ничего еще для них не придумал, но лес не так быстро можно вырастить)  где животные могли бы укрыться от   непогоды. Вся территория обеспечивается достаточным количеством,  культивируемых пастбищ, которые периодически перекрываются на период культивации естественных кормов. А в наших краях это пять – шесть урожаев.
  Что мы будем иметь при такой планировке?
   Например, копытные получают во владение территорию, которая хотя бы минимально соответствует их физиологическим запросам. После того как они «скосят» всю траву на своей территории, - они непременно полезут к хищникам полакомиться той же травой. Вот тут начнется самое интересное.  Хищники, захотят отведать свежего мяса, и конечно захотят  поохотиться на копытных. Охота  будет настоящая. Но победителями  выйдут, как правило, копытные, так как у них есть, недоступные для хищников коридоры  отступления  в свою зону безопасности. Мелкие копытные смогут уходить от погони, как я уже сказал, по мосткам, или прискальным, едва заметным  ступенькам,  а крупные - скажем антилопы -  за счет своей скорости и благодаря способности прыгать гораздо дальше хищников.  Антилопа легко прыгает на 7 и более метров, а лев на  5 и уж ни как не зоопарковский.  Но и те,  и другие получат во время охоты дозу адреналина, вполне достаточную для поддержания здорового образа жизни. Копытные при таком соседстве с хищниками будут уверенно приносить приплод, для сохранения численности своего стада. А хищные тоже будут весело размножаться – ведь кругом еды – навалом. Срабатывают естественные механизмы.   Иногда, очень редко,  хищникам повезет – кого-нибудь сцапают. Но это сторицей будет компенсировано последующим приплодом со стороны копытных.  А для того чтобы поголовье копытных держалось в плюсе – открою еще один секрет. На всей территории можно устроить несколько маточных крольчатников, из которых кролики своим ходом смогут свободно распространяться по всему зоопарку. Вот как раз они-то и составят основу рациона многих хищных.  А сытый лев охотиться  на копытных -  станет не так уж и усердно , разве что какой-нибудь «козел» нечаянно  наступит ему на хвост. Весьма возможно, что львам  захочется просто размяться, или  «построить» антилоп, чтоб последним было ясно, кто здесь Царь.  Но их добычей чаще всего будут именно кролики.
  Слышу ропот со стороны  любителей природы и других «зеленых братьев».  Ропот не принимаю. Вместо этого скажу пару слов о ненасилии. 
( насилие можно увидеть  в любом телевизоре, или на обычной ското-бойне любого мясокомбината)
   Мир, в котором мы живем,  основан на парадоксе – одна живая материя  для продолжения своего бытия  непременно должна поглощать другую живую материю. Но жизнь при этом, почему-то не останавливается. Именно такой способ существования на земле и является основой бытия. Значит, это и есть основа гармонии жизни на земле, в которой одна жизнь является звеном бесконечной цепочки продолжения других жизней. Это трудно понять, но это надо принять таким, как оно есть - как рождение и смерть.
   Некоторые  посетители очень возмущаются, когда хищным обитателям зоопарка на обед предлагается их естественный, живой корм, в его естественной живой упаковке. Хотя я уверен, что этот же посетитель, придя домой вечером, будет с удовольствием тыкать вилкой в кусок свинины и при этом вспоминать, какие они там,  в зоопарке жестокие. (нет-нет, не подумайте. я совсем не вегетарианец, и так же как и вы тыкаю вилкой в отбивную) По этой причине, день, в который хищных кормят живностью, зоопарки,  закрыты для посетителей. Но  я считаю, что кормить тигра мясом, срезанным с костей, и очищенным от сухожилий - это не честно, ни по отношению к самому льву, ни по отношению к посетителям. Потому что это не правда. Мы же хотим приблизить животных, содержащихся в зоопарке, как можно ближе  к естественным природным условиям. Так давайте приблизим. Уверяю вас, в этом не будет никакой жестокости, но это может произойти только  в правильном зоопарке, где условия содержания животных максимально приближены к условиям их естественной среды обитания. Жестокостью будет все,   что ограничивает их свободу и наработанные веками поведенческие привычки. Если вы хотите видеть реального тигра,  то вот он перед вами. Ему пришло время пообедать,   и он смотрит,  кого бы для этой цели поймать. И это правда. И это соответствует его природе. И в этом нет насилия, потому что в этом нет жестокости. Это правило придумано самой природой.
  А вот загонять несчастного зайца в клетку ко льву – это одновременно и насилие и жестокость. Но и не меньшее насилие и жестокость - содержать  льва в этой клетке. И то и другое бессмысленно,  и ничем  не оправданно, кроме нашего невежества и любопытства.  А когда  же и тот и другой пребывают в условиях, хоть и относительной, но всё же свободы - и  лев может промахнуться,  и  у зайца появляется  шанс смыться - картина  в корне  меняется. Здесь  уже торжествует гармония эволюции. На это уже можно смотреть.  Можно! Потому что это правда!  И именно так   происходит ежесекундная драма  животного мира на нашей планете. И если мы не хотим жить в иллюзиях, то мы должны позволить себе и своим детям  видеть,  как это происходит на самом деле.  Если же представление о львах складывается из умильных зоопарковских и  цирковых картинок, то у некоторых, со временем возникает желание с ними подружиться или пригласить домой. НО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ЭТО ВСЕГДА ТРАГИЧЕСКИ!  Вспомните хотя бы   Берберовых.   (если кто не знает – Берберовы это семья дрессировщиков, которые содержали львов в домашних условиях еще в советские времена. Закончилось это естественно  - трагически, потому как мы для них ни как не друзья, но еда..)
  И вовсе не факт, что придя в такой зоопарк вы сразу станете свидетелями, как все друг друга быстро-быстро поедают. Вовсе нет. Увидеть это мало кому удастся, так как происходить это будет довольно редко. Но посетитель такого острова природы постоянно на чеку  - напряжение будет  рядом с ним, всего в  20 –30 шагах от  него.
 А главное,  это  то,  что при таких условиях содержания, животные будут максимально готовы  к возвращению в свою естественную среду обитания.   « это если речь действительно идет про - сохранить и размножить.»
А какую картинку вынесет из такого зоопарка посетитель?!
  -На зеленой лужайке, возлежит прайд львов,  а рядом преспокойно пасутся антилопы! Всё по взрослому, как в Африке. Львы,   всегда будут сытые и ленивые. Вовсе не значит, что они будут сидеть в таком зоопарке исключительно на тех кормах, которые сами выловят. Часть рациона может  составлять и мясо с бойни.  Кстати сказать, в качестве живого корма необходимо будет разводить и птицу, которая тоже сможет разгуливать по зоопарку на свободном выпасе.
  Конечно очень интересный вопрос – какие животные смогут уживаться, не доводя локальные конфликты до смертельных схваток. Но то, что скажем, с бегемотами,  равно как и с крокодилами будут себя хорошо чувствовать, например аисты и журавли – у меня не вызывает ни какого  сомнения.  Большой вопрос – кто сможет пересекаться,  с медведем. Медведь, хоть зверь спокойный и доверчивый, но вместе с тем – своенравный и абсолютно не предсказуемый. Но его соседом может стать и лось  или кабан,  (за которыми медведь погонится разве что в случае долгой голодовки), а то  и обезьяны, потому, как последним с медведем нечего делить, да и обитать они будут ярусом повыше. Да и медведю здоровую обезьяну  не поймать. Зато если медведю устроить озеро заселенное карпами и сазанами – то не не надо будет ехать на Камчатку, чтоб насладиться зрелищем медведя-рыболова.
  Вряд ли кому-то будет комфортно рядом с волком, ему то уж точно придется быть в одиночестве, так как у него есть дурная привычка охотиться не только ради пропитания, но и для тренировки. Но в одиночестве - не в  глухом заточении за решеткой. Обезьяны могут легко пересекаться  с копытными,  слонами и бегемотом. В любом случае систему перекрытий различных зон можно спланировать таким образом, чтобы любое перемещение животных по зоопарку можно было бы контролировать.
   Спорить не буду, эксперимент с подобным зоопарком,  конечно, получился бы весьма экстремальный, хотя на его основе можно было бы в конце концов найти одну из наиболее рациональных  и гуманных схем содержания большого количества  разных видов животных, на  ограниченном пространстве, и тем самым выйти на новый этап более гуманного  отношения человека к животным. Сегодня это особенно актуально из-за катастрофического наступления человека на естественную среду обитания животных. Именно так.  И вопросов будет вначале гораздо больше, чем ответов.  Но с другой стороны, если мы себе не задаем вопросы, то и ответов  на них мы не ищем.   
  Да, а откуда мы сами то сможем все это наблюдать?  А вот мы  сможем прогуливаться по такому зоопарку по специально построенным для нас тропинкам-эстакадам, естественно исключающим возможные контакты с животными. А также это могут быть  стеклянные коридоры, либо тропинки с водяной преградой с двух сторон.
  На самом деле, лучше заказников и национальных парков (в плане охраны животного мира) ни кто и ничего лучше пока не придумал. Но для этого надо много заповедного места. А его то,  как раз, благодаря хозяйственной деятельности человека, год от года остается  все меньше и меньше. А наш зоопарк потребует уж не так много места,  должен будет находиться за пределами городской зоны, но в тоже время в пределах досягаемости. 
   Так, что хороший вы задали вопрос.
  Только вопрос этот, на мой взгляд, уже давно не зоологический, а очень даже глобальный – нравственный. Каждый раз мы поражаемся жестокости нового поколения, не желая признаваться, что источник этой жестокости в нас самих, в нашем двуличии и обскурантизме. Мне кажется, что наше двуличное отношение  к животному миру является причиной нашей  отчужденности и по отношению друг другу. Наша отчужденность рождает  в нас некоторое равнодушие. В этом равнодушии мы начинаем мир делить на МЫ и ОНИ. И МЫ позволяем себе содержать ИХ в неволе. Нам так удобно.  Но иногда у некоторых из нас сердце,  от такого положения вещей приходит в смятение. Когда сердце приходит в смятение, мы иногда – вдруг! – становимся чуткими к чужой боли, даже если она исходит из параллельного мира,  которым мы однако распоряжаемся.. И если сердце становится чутким, то мы начинаем понимать, что МЫ  и ОНИ – ОДНО!  Но если этого не происходит,  - мы засыпаем.
   Как бы там не было, но на сегодняшний день,  очень многие живые существа исчезли с лица земли навсегда. Для земли это ничем невосполнимая  утрата. Поэтому, вопрос о сохранении генетической матрицы очень многих представителей животного мира  стоит очень остро. Конечно, это не просто, но игра стоит свеч.

Меня внимательно выслушали, ни разу не перебив.
Наброски планировки зоопарка, сделанные на скорую руку, были рассмотрены и уехали с московской комиссией. Больше я никого из них так и не видел.

  Может, за время моего отсутствия ничего и не изменилось в зоопарке, но наверно, что-то изменилось во мне. И изменилось настолько, что зоопарк почему-то стал очень мал. Я больше не хочу смотреть на льва в клетке и  медведя-велосипедиста в цирке.
  Однажды, ранним июльским утром я шел по аллее зоопарка. Лучи солнца, проходя через густую листву яблоневого сада вонзались в тысячи капелек дождя, оставшихся на листве после обильного утреннего ливня, и, превратившись в тысячи алмазных радуг,  били по глазам, и освещали кроны деревьев каким-то загадочным, реликтовым  светом. Я шел, и совершенно не помнил себя от этого удивительного  зрелища. Впереди, по асфальту  ползла жирная, очень красивая, сочного, бархатно-зеленого цвета,  гусеница. Она торопилась из розария в яблоневый сад.  И когда моя нога оказалась над этой гусеницей,  в последний миг, я увидел, как она  остановилась и с удивлением посмотрела на мой ботинок. И в туже секунду, какой-то чудесной, не ведомой мне  силой, моя нога была просто отброшена в сторону. Я оступился и по инерции чуть не кувыркнулся через голову, но всё же устоял на ногах. Вернувшись в этому удивительному созданию, я присел на корточки напротив.  Гусеница,  чудно,  приподняв переднюю половинку своего тела, повернула в мою сторону два больших ярких окуляра, и наверно убедившись, что меня таким образом сильно напугала и ей теперь ничего больше не угрожает, поползла дальше, перекатывая волной своё ярко-салатовое тело, и на меня больше не обращала никакого внимания. Какая то мощная волна ударила мне в затылок, и сразу рассыпалась на множество мыслей, которые, почему-то пребывали в голове все одновременно:
    -Какое уникальное существо эта гусеница.
  -Миллионы лет перевоплощений шли мы навстречу друг другу и я тебя чуть не раздавил.
  -Гусеница... а она же и бабочка.
  -Кажется я больше не охотник.
   -Да и ветеринар ли?
   -Какое сказочное утро! 
Через два часа я уволился из зоопарка.
На этот раз навсегда.  Но и до сих пор, когда вспоминаю зоопарк, слышу пронзительные крики павлинов,  доверчивое «чириканье» Сафрона, утреннее приветствие Саймира и трубный глас Раджа, гортанное гуканье гиен и хихикающее тявканье шакалов, повелительное «уханье» Боя и истерические крики Кати. А потом, непременно, когда все затихнут,  дремучий мужской бас нашего ворона:
  -Поговори со мной...