31. СОВ

Рон был на седьмом небе оттого, что помог Гриффиндору выиграть кубок за победу в квиддиче, и поэтому на следующий день он ни о чём другом не думал. Ему хотелось лишь снова и снова обсуждать матч, поэтому Гарри и Гермионе было очень трудно улучить момент и рассказать о Гроупе. Впрочем, они не очень-то и старались - им не хотелось возвращать Рона к реальности таким грубым образом. Наступил новый прекрасный, тёплый день, поэтому они позвали его с собой повторять материал под бук у озера, где их не могли подслушать – не то что в общей комнате. Рон вначале не очень хотел идти с ними — так он наслаждался общим вниманием, ведь каждый гриффиндорец, проходивший мимо него, хлопал его по спине, не говоря уже о том, что кто-нибудь то и дело запевал «Уизли наш король»; но в конце концов он согласился, что порция свежего воздуха ему не повредит.
Они разложили книги в тени бука и сели, Рон же продолжал пересказывать им историю своего выигрыша минимум в двенадцатый раз.
- Ну в общем, я уже пропустил гол от Дэвиса, так что и не верил в себя больше, но не знаю как, когда вдруг Брэдли полетел ко мне откуда ни возьмись, я подумал: «Ты это можешь»! И у меня было не больше секунды, чтобы решить, куда лететь, понимаете, потому что он вроде бы в правое кольцо метил — само собой, для меня правое, для него левое — но мне вдруг показалось, что он финтит, так что я решился и полетел к левому — то есть, для него правому — и… вот… вы видели, что произошло, - скромно закончил он, картинно откидывая волосы назад, так что их как будто ветром разметало и огляделся, чтобы понять, слышали ли его те, кто находился поблизости — стайка хихикающих хафлпафок-третьекурсниц. – A потом, когда через пять минут на меня полетел Чемберс… что такое? – спросил Рон, прервавшись на полуфразе при виде выражения лица Гарри. – Чего лыбишься?
- Да ничего, - быстро ответил Гарри и уткнулся в записи по трансфигурации, пытаясь сделать серьёзное лицо. На самом деле Рон просто напомнил Гарри другого игрока-гриффиндорца, который когда-то сидел и ерошил себе волосы под этим же деревом. – Просто рад нашей победе, вот и всё.
- Ага, мы победили, - медленно подтвердил Рон, смакуя каждое слово. - Видел, какое было лицо у Чан, когда Джинни ухватила снитч у неё из-под носа?
- Заплакала небось? – с горечью спросил Гарри.
- Ну да… хотя больше от злости… - Рон слегка нахмурился. – Но ты же видел, как она отшвырнула метлу, когда приземлилась?
- Э-э… - промямлил Гарри.
- На самом деле… нет, Рон, - тяжело вздохнула Гермиона, отложив книгу и посмотрев на него извиняющимся взглядом. – На самом деле мы с Гарри видели только первый гол Дэвиса.
Взъерошенные волосы Рона словно поникли от расстройства.
- Вы не смотрели матч? – еле выговорил он, глядя то на Гарри, то на Гермиону. – Вы не видели, как я отразил все мячи?
- Ну… нет, - ответила Гермиона, примиряющее протягивая руку в его сторону. – Но мы не хотели уходить… нам пришлось!
- Да ну? – спросил Рон, покраснев. – Как же так?
- Это всё Хагрид, - ответил Гарри. – Он решил рассказать нам, откуда у него все эти раны с самого возвращения от великанов. Он хотел, чтобы мы пошли за ним в Лес, и у нас не было выбора, так он упрашивал. В общем…
Он рассказал всё за пять минут, и недовольство на лице Рона к концу истории сменилось полным недоверием.
- Он привёл с собой одного из них и спрятал в Лесу?
- Угу, - мрачно подтвердил Гарри.
- Нет, - сказал Рон, как будто от этого слова история могла превратиться в неправду. – Нет, он не мог.
- Всё же привёл, - твёрдо сказала Гермиона. – Гроуп ростом около шестнадцати футов, балуется вырыванием из земли двадцатифутовых сосен, а я для него, - она фыркнула, - Герми.
Рон издал нервный смешок.
- И Хагрид хочет, чтобы мы?..
- Да-да, учили его английскому, - подтвердил Гарри.
- Он с ума сошёл, - почти с испугом сказал Рон.
- Да, - сердито согласилась Гермиона, перевернув страницу в учебнике по промежуточной трансфигурации и рассматривая ряд диаграмм, на которых сова превращалась в бинокль. – Да, я и сама начинаю так думать. Но к сожалению, он заставил нас с Гарри пообещать.
- Ну так возьмите и нарушьте своё обещание, только и всего, - твёрдо сказал Рон. – Ну то есть… у нас экзамены, и шансов у нас, — он поднял руку и почти сдвинул большой и указательный пальцы, — остаться в школе, а не вылететь, совсем чуточку. И вообще… помните Норберта? Помните Арагога? Разве наши встречи с кем-нибудь из чудовищных дружков Хагрида до добра доводили?
- Сама знаю, просто… мы пообещали, - тихо сказала Гермиона.
Рон с озабоченным видом пригладил волосы.
- Ладно, - вздохнул он. - Хагрида же ещё не уволили? Ему уже давно этим грозятся, может, он до конца семестра продержится, так нам и не придётся к Гроупу приближаться.
* * *
Окрестности замка сверкали под солнцем, словно свежепокрашеные; безоблачное небо улыбалось самому себе в сверкающем озере; шелковистые зелёные лужайки подрагивали от лёгкого ветерка. Наступил июнь, но для пятикурсников это означало лишь одно: С.О.В. на носу.
Учителя больше не задавали им домашнюю работу; уроки были посвящены повторению тем, которые, по подозрению учителей, могли быть включены в экзамены. Атмосфера важности и рвения вытеснила из головы Гарри всё, кроме С.О.В., хотя иногда, на уроках зелий, он задумывался, разговаривал ли Люпин со Снейпом насчёт продолжения уроков оклюменции. Если и да, то Снейп это явно проигнорировал, как он в последнее время игнорировал Гарри. Ему только этого и надо было - дел и нервотрёпки ему и без дополнительных уроков у Снейпа хватало и, к его великой радости, Гермиона тоже была слишком загружена, чтобы надоедать ему насчёт оклюменции; она всё время что-то бормотала себе под нос и уже давно не раскладывала одежду для эльфов.
Странное поведение в преддверии С.О.В. было присуще не только ей. Эрни Макмиллан завёл дурную моду расспрашивать всех о том, как они повторяют материал.
- Как по-вашему, сколько часов в день вы занимаетесь? – допытывался он у Гарри и Рона с безумным блеском в глазах, придя на урок гербологии.
- Не знаю, - ответил Рон. - Немного.
- Больше или меньше восьми?
- По-моему, меньше, - с некоторой тревогой ответил Рон.
- А я – восемь, - заявил Эрни, выпятив грудь. – Восемь-девять. Час каждый день перед завтраком. Восемь – моё среднее время. В выходной и все десять заниматься могу. В понедельник девять с половиной часов занимался. Во вторник не очень хорошо вышло — всего семь с четвертью. Потом в среду…
Гарри был до глубины души благодарен профессору Спраут, отправившую их в тот момент в теплицу № 3 и вынудившую Эрни прервать свой монолог.
Тем временем Драко Малфой придумал иной способ сеять панику.
- Само собой, неважно, что; вы знаете, - громко говорил он Крэббу и Гойлу у кабинета зелий за несколько дней до начала экзаменов. - Важно, кого вы знаете. Например, отец давно уже дружит с председателем Колдовской экзаменационной комиссии — старой Гризельдой Марчбэнкс. Мы и на ужин её приглашали, и вообще…
- Как ты думаешь, это правда? – паническим шёпотом спросила Гермиона Гарри и Рона.
- Если так, то тут мы бессильны, - мрачно ответил Рон.
- Вряд ли это правда, - послышался позади них тихий голос Невилла. – Потому что Гризельда Марчбэнкс дружит с моей бабушкой, а она никогда не упоминала Малфоев.
- Какая она, Невилл? – тут же спросила Гермиона. - Строгая?
- Ну да, немного сродни бабушке, - подавленно ответил Невилл.
- Но ведь знакомство с ней не умалит твоих шансов? – ободряюще спросил его Рон.
- Ой, вряд ли тут есть разница, - ещё печальнее ответил Невилл. – Бабушка постоянно говорит профессору Марчбэнкс, что я не так хорош, как мой отец… ну… вы же видели её в Больнице святого Мунго…
Невилл уставился в пол. Гарри, Рон и Гермиона быстро переглянулись, не зная, что сказать. Невилл впервые упомянул об их встрече в магической больнице.
Тем временем среди пятикурсников и семикурсников процветала нелегальная торговля средствами для сосредоточения, гибкости ума и бодрости. Гарри и Рона весьма соблазнила бутыль Мозгового эликсира от Баруффио, которую им предложил рейвенкловец-шестикурсник Эдди Кармайкл, который клялся, что лишь благодаря этому эликсиру он получил прошлым летом девять «отменно» за С.О.В. и предлагал целую пинту всего за двенадцать галлеонов. Рон заверил Гарри, что возместит ему половину стоимости за свою долю, как только окончит Хогвартс и получит работу, но не успели они заключить сделку, как Гермиона конфисковала у Кармайкла бутыль и вылила содержимое в унитаз.
- Гермиона, мы хотели купить это! – вскричал Рон.
- Не глупи, - рыкнула она. – С тем же успехом ты мог бы купить порошок из драконьих когтей у Харольда Дингла.
- У Дингла есть порошок из драконьих когтей? – оживился Рон.
- Больше нет, - ответила Гермиона. – Я и его конфисковала. На самом деле ни одно из этих средств не работает.
- Только не драконьи когти! – возразил Рон. – У них же невероятная магия, они действительно ускоряют работу мозга, действуют несколько часов… Гермиона, ну дай мне щепоточку, они же безвредны…
- Эти вредны, - мрачно сказала Гермиона. – Я проверила, это просто засушенный помёт докси.
После этого у Гарри и Рона навсегда отпало желание обзавестись стимуляторами мозга.
На следующем уроке трансфигурации они получили расписание экзаменов и описание порядка сдачи С.О.В.
- Как видите, - сказала профессор МакГонагалл классу, пока все списывали даты и время экзаменов с доски, - вы будете сдавать свои С.О.В. в течение двух предстоящих недель. С утра вы будете писать теоретические работы, во второй же половине дня будет практическая часть. Практикум по астрономии состоится, конечно же, ночью. Также должна предупредить вас, что на ваши экзаменационные работы будут наложены самые мощные антижульнические чары. Из зала будут удалены самоотвечающие перья, равно как и напоминатели, съёмные манжеты для шпаргалок и самокорректирующие чернила. Увы, каждый год мы ловим хотя бы одного человека, считающего, что он или она может обойти правила Колдовской экзаменационной комиссии. Мне остаётся только надеяться, что среди них не окажется ни одного гриффиндорца. Наша новая… директриса... - (Профессор МакГонагалл произнесла это слово с таким выражением лица, с каким тётя Петуния всегда досадовала на особенно тяжело оттирающееся пятно). - ...попросила глав Домов передать своим студентам, что жульничество будет наказано с особой строгостью — потому что, само собой, результаты ваших экзаменов будут рассматриваться в свете новых порядков, установленных в школе директрисой… — Профессор МакГонагалл еле слышно вздохнула; её ноздри трепетали. — Однако для вас это не причина не прилагать усилий, на которые вы способны. Вам нужно подумать о будущем.
- Простите, профессор, когда мы получим результаты? - спросила Гермиона, подняв руку. 
- В течение июля каждый получит сову, - ответила профессор МакГонагалл.
- Отлично, - громко прошептал Дин Томас, - значит, до каникул беспокоиться не о чем.
Гарри представил себя в спальне на Бирючинной улице долгие шесть недель в ожидании результатов С.О.В. «Ну что же, - уныло подумал он, - хоть одно-то письмо за лето точно придёт».
Первый экзамен, наведение чар, был назначен на утро понедельника. Гарри согласился проверить Гермиону после обеда в воскресенье, но почти сразу же пожалел об этом: она очень волновалась и постоянно вырывала у него из рук книгу, чтобы проверить, правильно ли она ответила, и в конце концов больно стукнула его по носу острым краем «Достижений в наведении чар».
- Почему бы тебе самой не заняться этим? – решительно сказал он со слезами на глазах, возвращая ей учебник.
Тем временем Рон перечитывал конспекты по наведению чар за два года, заткнув уши и беззвучно шевеля губами; Симус Финниган распростёрся навзничь на полу общей комнаты, цитируя определение основных чар, а Дин проверял его по «Стандартной книге заклинаний 5-й курс»; Парвати с Лавандой, упражняющиеся в основных передвигающих чарах, заставляли свои пеналы летать наперегонки вокруг стола.
За ужином все были подавлены. Гарри с Роном толком не разговаривали, зато как следует наелись после целого дня усердных занятий. Гермиона же постоянно откладывала нож с вилкой и ныряла под стол за сумкой, откуда вылавливала учебник для проверки какого-нибудь факта или цифры. Рон посоветовал ей поесть как следует, иначе она ночью спать не будет, но тут вилка выскользнула из её слипшихся пальцев и с громким звоном упала на тарелку.
- О боже мой, - еле выговорила она, выглядывая в вестибюль. – Это они и есть? Это экзаменаторы?
Гарри с Роном развернулись на скамье. Они увидели через двери Большого зала Амбридж в компании очень старых волшебниц и волшебников. Амбридж, к радости Гарри, выглядела довольно нервной.
- Может, подойдём поближе? – предложил Рон.
Гарри и Гермиона кивнули и поспешили к дверям, ведущим в вестибюль; переступив порог, они замедлили шаг и чинно прошли мимо экзаменаторов. Гарри решил, что крошечная сгорбленная колдунья со словно покрытым паутиной лицом и есть профессор Марчбэнкс: Амбридж разговаривала с ней почтительно. Профессор Марчбэнкс, видимо, была глуховата; она отвечала профессору Амбридж очень громко, хотя они стояли в футе друг от друга.
- Отлично добрались, отлично добрались, не впервой уже! – сердито говорила она. – И что-то давно никаких новостей от Дамблдора! – добавила она, оглядывая вестибюль, словно надеясь, что он вдруг явится из чулана для мётел. – Не знаете, где он, наверное?
- Представления не имею, - ответила Амбридж, бросив злобный взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, столпившихся у подножия лестницы – Рон притворился, что у него развязался шнурок. – Но смею предположить, что Министерство магии выследит его довольно скоро.
- Сомневаюсь, - возразила крошечная профессор Марчбэнкс. – Разве что Дамблдор сам захочет, чтобы его нашли! Уж я-то знаю… сама лично принимала у него экзамены по трансфигурации и наведению чар, когда он сдавал У.Д.А.В.… он вытворял своей палочкой то, чего я в жизни не видела.
- Да… хорошо… - сказала профессор Амбридж, когда Гарри с Роном и Гермионой пошли по мраморной лестнице черепашьим шагом. - Позвольте проводить вас в учительскую. Смею предположить, вы не откажетесь от чашечки чая с дороги.
Вечер прошёл беспокойно. Все пытались что-то повторить в последнюю минуту, но никто особо не продвинулся. Гарри лёг спать рано, но потом долго лежал без сна – как ему показалось, несколько часов. Он вспомнил своё собеседование о выборе профессии и ярое заявление МакГонагалл, что она поможет ему стать геспером, даже если ей придётся положить на это жизнь. В преддверии экзамена он пожалел, что не выбрал что-нибудь поскромнее. Он знал, что не один лежит без сна, но в спальне никто не разговаривал, и постепенно все заснули один за другим.
И за завтраком никто из пятикурсников почти не разговаривал: Парвати бормотала под нос заклинания, и солонка перед ней вертелась; Гермиона так быстро перечитывала «Достижения в наведении чар», что её глаза казались затуманенными; Невилл постоянно ронял нож и вилку и опрокинул мармелад.
После завтрака пятикурсники и семикурсники рассеялись по вестибюлю, а остальные пошли на уроки; в половине десятого их группу за группой позвали в Большой зал, в котором всё было расставлено точь-в-точь так, как Гарри видел в Сосуде мыслей, когда его отец, Сириус и Снейп сдавали С.О.В.; все четыре стола Домов были убраны и заменены столиками на одного человека каждый лицом к преподавательскому столу, за которым стояла профессор МакГонагалл. Когда все расселись и успокоились, она сказала “можете начинать” и перевернула огромные песочные часы на столе позади неё, на котором также имелись запасные перья, чернильницы и свитки пергамента.
Гарри с глухо бьющимся сердцем развернул свиток — в трёх рядах справа и четырёх столах впереди Гермиона уже что-то строчила — и прочёл первый вопрос: a) назовите заклинание и б) опишите движение волшебной палочкой, требуемые, чтобы заставить предметы летать.
Гарри вспомнил дубину, которая взвилась в воздух и шарахнула по толстому черепу тролля… слегка улыбнувшись, он склонился над пергаментом и принялся писать.
* * *
- Ну что, не так плохо? – спрашивала через несколько часов встревоженная Гермиона в вестибюле, всё ещё сжимая в руке работу. – Я не уверена, что как следует расписала Веселящие чары, просто время истекало. Вы писали о контрзаклятии против икоты? Я нет, хотя и надо было бы, это же похоже… а в двадцать третьем вопросе…
- Гермиона! - рассердился Рон. - Мы уже прошли через это… незачем вспоминать экзамены задним числом, хватит и одного раза.
Пятикурсники обедали вместе с остальными студентами (на время обеда столы четырёх Домов появились снова), потом их отвели в маленькую комнатку за Большим залом, где они должны были ждать вызова на практическую часть экзамена. Их вызывали небольшими группами по алфавиту, а остальные бормотали заклинания и отрабатывали движения палочками, иногда нечаянно тыкая друг другу в спину или глаз.
Назвали фамилию Гермионы. Она вышла, дрожа, вместе с Энтони Голдстейном, Грегори Гойлом и Дафной Гринграсс. Проэкзаменованные студенты туда не возвращались, так что Гарри с Роном понятия не имели, как Гермиона сдала экзамен.
- У неё-то всё получится, помнишь, как однажды она получила 112% за одну из работ по наведению чар? – спросил Рон.
Через десять минут профессор Флитвик провозгласил:
- Паркинсон Пэнзи, Патил Падма, Патил Парвати, Поттер Гарри.
- Удачи, - тихо сказал Рон. Гарри вошёл в Большой зал, так крепко сжимая палочку, что его рука дрожала.
- Поттер, профессор Тофти свободен, - пропищал стоящий в дверях профессор Флитвик. Он показал Гарри на самого старого и лысого экзаменатора, сидящего за столиком в дальнем углу неподалёку от профессора Марчбэнкс, которая экзаменовала Драко Малфоя.
- Значит, Поттер? – спросил профессор Тофти, проверив список и глядя на подошедшего Гарри поверх пенсне. – Знаменитый Поттер?
Гарри разглядел боковым зрением уничтожающий взгляд, брошенный в него Малфоем; стакан с вином, который Малфой поднял в воздух, упал на пол и разбился. Гарри не мог сдержать ухмылку; профессор Тофти ободряюще улыбнулся ему в ответ.
- Ну вот, - сказал он дрожащим старческим голосом. - Нервничать не надо. Теперь прошу вас взять эту чашку для яйца и заставить её перекувырнуться несколько раз.
В целом Гарри решил, что всё получилось довольно хорошо. Чары Левитации у него вышли лучше, чем у Малфоя, правда, к его сожалению, он спутал заклинания для смены цвета и для роста, так что крыса, которую ему надо было перекрасить в оранжевый цвет, неистово разрослась до размеров барсука, и только потом Гарри смог исправить ошибку. Он радовался, что в зале не было Гермионы и не рассказал ей об этом случае. Впрочем, он рассказал Рону; тот умудрился превратить тарелку в большой гриб и понятия не имел, как это вышло.
Вечером отдыхать было некогда; после ужина они отправились прямо в общую комнату и погрузились в повторение материала по трансфигурации; когда Гарри пошёл спать, его голова гудела от сложных заклинаний и теорий.
На следующее утро он забыл определение Обменивающего заклинания на письменном этапе, но счёл, что практическая могла быть и хуже. Ему хотя бы удалось заставить исчезнуть игуану целиком, а бедняжка Ханна Аббот за соседним столом совершенно потеряла голову и каким-то образом умудрилась превратить хорька в стаю фламинго, отчего пришлось прервать экзамен на десять минут, чтобы переловить и вынести из зала всех птиц.
В среду они сдавали экзамен по гербологии (если отбросить слегка цапнувшую его клыкастую герань, Гарри считал, что у него получилось довольно сносно), а  в четверг – защиту от тёмных искусств. Здесь Гарри впервые был уверен, что сдал. С письменной частью у него проблем не было, а на практическом экзамене он с особым удовольствием продемонстрировал все контрзаклятия и защитные заклинания на глазах у Амбридж, застывшей у дверей, ведущих в вестибюль.
- О, браво! – воскликнул профессор Тофти, вновь экзаменовавший Гарри, когда он отлично расправился с богартом. – Действительно очень хорошо! Ну что же, Поттер, думаю, что достаточно… если только…
Он немного подался вперёд.
- Я слышал от своего дорогого друга Тибериуса Огдена, что вы можете вызвать патронуса. Ну-ка, за дополнительный балл?..
Гарри поднял палочку, посмотрел в упор на Амбридж и представил, что её увольняют.
- Экспекто патронум!
Из палочки вырвался серебристый олень, который поскакал по периметру зала. Все экзаменаторы следили за ним, пока он не превратился в туман. Профессор Тофти радостно захлопал жилистыми, узловатыми ручками.
- Превосходно! – сказал он. – Очень хорошо, Поттер, можете идти!
Подойдя к двери, Гарри встретился взглядом с Амбридж. Её широкий жабий рот расплылся в злобной улыбке, но ему было плевать. Если он всё понял правильно (и он не собирался никому говорить, если бы оказался неправ), этот экзамен С.О.В. он сдал на «отменно».
В пятницу Гарри с Роном отдыхали, а Гермиона сдавала древние руны; поскольку впереди были выходные, они решили отдохнуть от повторения. Они потягивались и зевали, играя в волшебные шахматы у открытого окна, в которое врывался тёплый летний воздух. Гарри видел издали Хагрида, ведущего урок на окраине леса. Он попытался угадать, каких существ они изучают и решил, что это единороги, потому что мальчики стояли чуть поодаль; тут дыра за портретом открылась, и вошла весьма недовольная собой Гермиона.
- Как там руны поживают? – спросил Рон, зевая и потягиваясь.
- Я неправильно написала «эхваз», - в ярости ответила Гермиона. – Она означает сотрудничество, а не защиту, перепутала с «эйхваз».
- Да ладно, - лениво проговорил Рон, - всего лишь одна ошибка, ты ещё получишь…
- Ой, заткнись! – рассердилась Гермиона. – Одна ошибка может быть шагом от сдачи к провалу. А ещё кто-то опять подсунул в кабинет Амбридж нифлера. Уж не знаю, как злоумышленник проник в эту новую дверь, но я как раз проходила мимо и слышала, как Амбридж вопила, будто её режут… кажется, он пытался укусить её за ногу…
- Хорошо, - дружно сказали Гарри и Рон.
- Ничего хорошего! – с жаром возразила Гермиона. – Она считает, что это сделал Хагрид, разве забыли? A мы не хотим, чтобы Хагрида выгнали!
- Он сейчас ведёт урок, она не сможет обвинить его, - сказал Гарри, показав за окно.
- Ой, Гарри, какой ты иной раз наивный. Ты вправду считаешь, что Амбридж будет ждать доказательств? – спросила Гермиона, как будто решив оставаться на взводе подольше, и умчалась в спальни девочек, хлопнув дверью.
- Какая милая, безмятежная девушка, - очень тихо сказал Рон, продвигая ферзя, чтобы сбить одного из коней Гарри.
Гермиона пребывала в плохом настроении почти все выходные, но Гарри и Рону было всё равно – почти все субботу и воскресенье они повторяли материал по зельям – предмету, к которому Гарри тянуло меньше всего, ибо он был уверен, что на нём все его мечты стать геспером рухнут. Разумеется, он счёл письменную часть сложной, хотя был уверен, что получит высшую оценку за ответ на вопрос об Иноликом зелье: он описал его действие точно, ибо на втором курсе принимал его тайком.
Практическая часть оказалась не такой ужасной, как он ожидал. В отсутствие Снейпа он не был напряжён, как обычно, когда готовил зелья. У Невилла, сидящего близ Гарри, тоже был гораздо более счастливый вид, чем обычно на уроках. Когда профессор Марчбэнкс сказала “прошу отойти от котлов, экзамен окончен”, Гарри закупорил флакон с ощущением, что получилось не идеально, но всё же он счастливо избежал провала.
- Всего четыре экзамена осталось, - устало сказала Парвати Патил, когда все вернулись в гриффиндорскую общую комнату.
- “Всего!” – передразнила Гермиона. – У меня ещё арифмантика, а это, скорее всего, сложнейший из предметов!
У всех хватило ума не перечить ей, так что у неё не получилось излить на всех желчь, и она ограничилась замечанием в адрес первокурсников, которые вели себя в общей комнате слишком шумно.
Во вторник Гарри был полон решимости сдать экзамен по уходу за волшебными существами так, чтобы не подвести Хагрида. Практический экзамен состоялся после обеда на лужайке у окраины леса, где студентам требовалось правильно опознать нарла, спрятанного среди дюжины ежей (секрет состоял в том, что каждому зверьку по очереди надо было предложить молока: нарлы – очень подозрительные существа с иглами, обладающими множеством магических свойств, обычно приходят в бешенство, если считают, что их хотят отравить), потом надо было показать, как правильно обращаться с арковилями, затем – покормить и почистить огнекраба, не получив при этом серьёзных ожогов, а также выбрать из большого набора пищи ту, которая подходит больному единорогу.
Гарри заметил, что Хагрид с тревогой смотрит из окна своей хижины. Когда экзаменатор Гарри, на этот раз – приземистая толстушка, улыбнулась Гарри и разрешила ему идти, Гарри показал Хагриду два поднятых вверх больших пальца и отправился в замок.
В среду утром теоретический экзамен по астрономии прошёл неплохо. Гарри не был убеждён, что правильно написал названия всех спутников Юпитера, но хотя бы точно знал, что ни один из них не покрыт мёдом. Практической части надо было ждать до вечера; во второй половине дня состоялся экзамен по предсказаниям.
Даже по низким меркам самого Гарри в предсказаниях, он сдал экзамен очень плохо. Он мог с тем же успехом попытаться разглядеть движущиеся картины на столе, с каким и в совершенно пустом хрустальном шаре; он совсем потерял голову в толковании узора чаинок, сказав, что ему кажется, что профессор Марчбэнкс скоро повстречает круглого, тёмного, промокшего незнакомца, и в довершении всего, перепутав на её ладони линии жизни и смерти, сообщил ей, что она должна была умереть в прошлый вторник.
- Ну так мы всегда знали, что тут провалимся, - мрачно сказал Рон, поднимаясь по мраморной лестнице. Он принёс Гарри облегчение, рассказав, как подробно сообщил экзаменатору об уроде с бородавкой на носу в хрустальном шаре и, лишь подняв голову, сообразил, что описал отражение экзаменатора.
- Прежде всего, не надо было нам выбирать этот дурацкий предмет, - сказал Гарри.
- Зато хотя бы сейчас сможем от него отказаться.
- Ага, - согласился Гарри. – Не придётся больше притворяться, что нам интересно, что бывает, когда Юпитер слишком сходится с Ураном.
- А мне теперь плевать, если мои чаинки будут требовать «умри, Рон, умри» — я просто выкину их в мусорку, где им и место.
Гарри рассмеялся как раз в тот момент, как их догнала Гермиона. Он тут же прекратил смеяться, боясь огорчить её.
- По-моему, с арифмантикой у меня всё в порядке, - сказала она, и Гарри с Роном облегчённо вздохнули. – Значит, перед ужином ещё останется время просмотреть наши звёздные карты…
В одиннадцать часов они поднялись на астрономическую башню; ночь была идеальной для наблюдения за звёздами – безоблачной и безветренной. Двор купался в серебристом свете луны, в воздухе слегка морозило. Все расселись у телескопов и по команде профессора Марчбэнкс принялись заполнять выданные им пустые звёздные карты.
Профессора Марчбэнкс и Тофти ходили между ними, наблюдая, насколько правильно студенты наносят на карту наблюдаемые звёзды и планеты. Тишину нарушали лишь шелест пергамента, скрип телескопа, когда кто-то регулировал его на подставке и скрип множества перьев. Прошло полчаса, потом час; золотые квадратики света от освещённых окон, отражающиеся на земле, начали исчезать – в замке гасили свет.
Однако когда Гарри заканчивал наносить на карту созвездие Ориона, входные двери замка распахнулись прямо под парапетом, где он стоял, и на ступеньки и лужайку полился свет. Гарри, осторожно регулируя телескоп, бросил взгляд вниз и увидел пять-шесть вытянутых теней, ступающих по ярко освещённой траве; затем двери захлопнулись, и лужайка опять погрузилась в пучину темноты.
Гарри снова прижался глазом к телескопу и стал наблюдать за Венерой. Он перевёл взгляд на карту, чтобы нанести на неё планету, но его что-то отвлекло; занеся руку с пером над пергаментом, он посмотрел на затенённый двор и увидел идущие по лужайке полдюжины фигур. Будь они неподвижны и не освещай луна их макушки, их невозможно было бы различить на тёмной земле, по которой они шли. Даже издали у Гарри возникло странное чувство, что он узнаёт самую приземистую фигуру, которая как будто вела остальных за собой.
Он не мог понять, зачем Амбридж вышла наружу после полуночи, да ещё в компании пяти человек. Сзади кто-то кашлянул, и он вспомнил, что сейчас разгар экзамена. Он совершенно забыл, где находится Венера. Прижав глаз к телескопу, он снова нашёл её и собрался нанести на карту, но его спугнул странный звук – он услышал отдалённый удар, отдавшийся эхом на пустынном дворе, а затем послышался приглушённый лай большого пса.
Он посмотрел вдаль с тяжело бьющимся сердцем. В окнах хижины Хагрида горел свет, однако все люди, за которыми он наблюдал, пересекли лужайку, но встали не перед окнами. Открылась дверь, и он увидел, что шесть чётких силуэтов переступили порог. Дверь снова закрылась, и наступила тишина.
Гарри стало совсем не по себе. Он обернулся, чтобы узнать, заметили ли Рон или Гермиона то же, что и он, но к нему сзади подошла профессор Марчбэнкс, и он, не желая, чтобы кто-нибудь счёл, что он подглядывает за чьей-нибудь работой, поспешно наклонился над своей звёздной картой и притворился, что добавляет туда записи; на самом же деле он смотрел через парапет на хижину Хагрида. Теперь фигуры показывались и в окнах хижины, ненадолго загораживая свет.
Он ощутил затылком взгляд профессора Марчбэнкс и снова прижал глаз к телескопу, разглядывая Луну, хотя нанёс её на карту час назад, но едва профессор Марчбэнкс отошла, он услышал издали рёв, который донёсся из хижины до самой вершины астрономической башни. Несколько человек вокруг Гарри оторвались от телескопов и устремили взгляды к хижине Хагрида.
Профессор Тофти снова коротко и сухо кашлянул.
- Мальчики, девочки, сосредоточьтесь, - тихо проговорил он.
Многие вернулись к своим телескопам. Гарри посмотрел налево. Взгляд Гермионы замер на хижине Хагрида.
- Хм… осталось двадцать минут, - объявил профессор Тофти.
Гермиона вздрогнула и тут же вернулась к своей звёздной карте; Гарри взглянул на свою и заметил, что перепутал Венеру с Марсом. Он принялся исправлять ошибку.
По двору разнёсся грохот. Несколько человек вскрикнули “ай!”, наткнувшись лицами на телескопы, потому что поспешили посмотреть, что происходит внизу.
Дверь хижины распахнулась, и в льющемся оттуда свете все чётко увидели массивную фигуру, рычащую и сжавшую кулаки, окружённую шестерыми людьми, каждый из которых, судя по направленным к лесничему красным лучам, пытался оглушить его.
- Нет! – воскликнула Гермиона.
- Mилая моя! – возмутился профессор Тофти. – Вы на экзамене!
Но уже никто больше не обращал ни малейшего внимания на свои звёздные карты. Красные лучи по-прежнему летали вокруг хижины, но от Хагрида они словно отскакивали; он по-прежнему держался на ногах и, как заметил Гарри, отбивался. По всей территории разносились крики и вопли; мужской голос крикнул: “Будь благоразумен, Хагрид!”
- Благоразумен! – прорычал Хагрид. – Чёрта с два ты меня возьмёшь, Долиш!
Гарри видел крошечный силуэт Клыка, пытающегося защитить Хагрида – он всё время набрасывался на окружающих его волшебников, пока не упал на землю от попавшего в него Оглушающего заклятия. Хагрид яростно взревел, оторвал от земли виновника и отбросил его; тот отлетел футов на десять и больше не встал. Гермиона ахнула, прикрыв рот руками; Гарри оглянулся на Рона и заметил, что он тоже испуган. Никто из них не видел раньше Хагрида в таком гневе.
- Смотрите! – взвизгнула Парвати, наклонившись над парапетом и показав на подножие замка, входные двери которого снова распахнулись; на тёмную лужайку полился свет – по ней двигалась одинокая длинная чёрная тень.
- Да что это такое! – встревожился профессор Тофти. – Между прочим, осталось всего шестнадцать минут!
Но остальные обратили на него ноль внимания: они смотрели на фигуру, бегущую к хижине Хагрида, близ которой шла битва.
- Как вы смеете! – крикнула фигура на бегу. – Как вы смеете!
- Это МакГонагалл! – прошептала Гермиона.
- Отстаньте от него! Отстаньте, говорю! – раздался в темноте голос профессора МакГонагалл. – На каком основании вы на него напали? Он не сделал ничего, ничего требующего такого…
Гермиона, Парвати и Лаванда завизжали. Фигуры вокруг хижины послали в профессора МакГонагалл как минимум четыре Оглушающих заклятия. Красные лучи попали в неё на полпути между хижиной и замком; она на мгновение засветилась зловещим красным светом, её ноги подкосились, она упала навзничь и замерла.
- Сожрите меня горгульи! – вскричал профессор Тофти, по-видимому, тоже совершенно забывший об экзамене. – Это же возмутительно! Мерзкий поступок!
- ТРУСЫ! – заорал Хагрид; его голос чётко донёсся до верхушки башни, и внутри замка засветились огоньки. – ПОГАНЫЕ ТРУСЫ! HAТЕ ВАМ… EЩЁ HATЕ…
- О боже… — ахнула Гермиона.
Хагрид отвесил два увесистых удара ближайшим нападающим; судя по их немедленному падению, удары были точными. Хагрид согнулся вдвое, и Гарри подумал, что в него попало заклятие. Но он, наоборот, выпрямился с чем-то вроде мешка на спине — Гарри понял, что он взвалил себе на плечи обмякшее тело Клыка.
- Взять его, взять его! – завизжала Амбридж, но её оставшийся помощник, скорее всего, не хотел больше иметь дело с кулаками Хагрида - он отступал так быстро, что споткнулся об одного из своих лежащих без сознания коллег и опрокинулся. Хагрид развернулся и побежал с Клыком за плечами. Амбридж послала в него последнее Оглушающее заклятие, но промахнулась; тем временем Хагрид добежал, пригнувшись, к дальним воротам и скрылся во тьме.
Несколько минут все в звенящей тишине смотрели вниз с раскрытыми ртами. Наконец профессор Тофти сказал дребезжащим голосом:
- Хм… послушайте, осталось пять минут.
Гарри заполнил карту всего на две трети, но не чаял дождаться конца экзамена. Когда он наконец настал, они с Роном и Гермионой небрежно зачехлили телескопы и помчались вниз по винтовой лестнице. Спать никто не пошёл - все громко и взволнованно разговаривали у подножия лестницы о том, что видели.
- Ходячее зло! – выдохнула Гермиона, не в силах говорить от бешенства. – Попыталась добраться до Хагрида под покровом ночи!
- Явно хотела избежать новой сцены, как с Трелони, - резонно заметил проскользнувший к ним Эрни Макмиллан.
- С Хагридом же всё в порядке? – спросил Рон скорее встревожено, чем подавлено. – Как от него все заклятия отскочили?
- Благодаря великанской крови, - ответила Гермиона дрожащим голосом. – Великана оглушить очень трудно, они очень стойкие, как тролли… но бедная профессор МакГонагалл… четыре Оглушающих заклятия прямо в грудь, а она ведь далеко не молода…
- Ужасно, ужасно, - важно покачал головой Эрни. – Ну, я спать. Всем доброй ночи.
Все вокруг разошлись, возбуждённо обсуждая только что увиденное.
- Им хотя бы не удалось утащить Хагрида в Азкабан, - сказал Рон. – Надеюсь, он сбежал к Дамблдору?
- Полагаю, да, - ответила Гермиона со слезами в голосе. – Какой ужас, я надеялась, что Дамблдор скоро вернётся, а теперь мы потеряли и Хагрида.
Они вернулись в гриффиндорскую общую комнату – она была переполнена. Драка во дворе разбудила несколько человек, а они поспешили поднять друзей. Симус и Дин, которые пришли раньше Гарри, Рона и Гермионы, рассказывали о том, что; они видели и слышали на астрономической башне.
- Но зачем сейчас увольнять Хагрида? – покачала головой Анджелина Джонсон. – Он же не такой как Трелони; в этом году он учил намного лучше, чем раньше!
- Амбридж ненавидит полулюдей, - с горечью ответила Гермиона, падая в кресло. – Она давно замыслила выгнать Хагрида.
- Ещё она считает, что Хагрид подсунул нифлеров к ней в кабинет, - подала голос Кэти Белл.
- О чёрт, - сказал Ли Джордан, закрыв рот рукой. – Это я ей в кабинет нифлеров подсунул. Фред с Джорджем оставили мне парочку; я наложил на них чары Левитации и кинул ей в окно.
- Всё равно она бы его уволила, - сказал Дин. – Он слишком близок к Дамблдору.
- Точно, - согласился Гарри, утопая в кресле рядом с Гермионой.
- Надеюсь, с профессором МакГонагалл всё будет хорошо, - со слезами в голосе сказала Лаванда.
- Её отнесли в замок, мы в окно спальни видели, - сообщил Колин Криви. – Выглядела она не очень.
- Maдам Помфри её вытащит, - твёрдо сказала Алисия Спиннет. – У неё всегда получалось.
Общая комната опустела лишь к четырём утра. Гарри не спалось - его преследовал образ Хагрида, мчащегося прочь во тьму; он так разозлился на Амбридж, что не мог придумать для неё наказания поизощрённее, хотя предложение Рона посадить её в ящик с голодными взрывохвостами было сто;ящим. Он заснул, придумывая страшные способы отомстить и проснулся три часа спустя совсем не отдохнувшим.
Последний экзамен, история магии, был назначен на вторую половину дня. Гарри с удовольствием поспал бы после завтрака, но он рассчитывал на утренние часы, чтобы повторить материал, так что он уселся у окна общей комнаты, зажав голову руками и стараясь изо всех сил не заснуть при чтении свитка длиной в три с половиной фута, который дала ему Гермиона.
В два часа пятикурсники вошли в Большой зал и заняли места перед перевёрнутыми вниз лицом работами. Гарри был измотан. Он хотел, чтобы всё поскорее кончилось, и он мог бы уйти поспать; назавтра они с Роном хотели сходить на поле для квиддича — он хотел полетать на метле Рона — и насладиться свободой от всякий повторений материала.
- Переверните ваши работы, - скомандовала профессор Марчбэнкс, перевернув гигантские песочные часы. – Можете начинать.
Гарри тупо уставился в первый вопрос. Только через несколько секунд до него дошло, что он не понял ни слова из него; за одном из окон гудела оса, которая отвлекала его. Наконец он медленно и мучительно начал писать ответ.
Было очень сложно помнить имена и не путать даты. Он просто пропустил четвёртый вопрос (Как по-вашему, внёс ли свой вклад или привёл ли к лучшему контролю закон о волшебных палочках в свете гоблинских мятежей в ХVIII веке?), решив вернуться к нему в конце, если успеет. Он разобрался с пятым вопросом (Как Статут о секретности был нарушен в 1749 году, и какие меры были приняты, чтобы избежать повторения этого события?), однако его не покидало подозрение, что он упустил несколько важных моментов; ему казалось, что в этой истории были как-то замешаны вампиры.
Он стал искать вопрос, на который знал точный ответ, и его глаза загорелись при виде десятого вопроса: «Опишите обстоятельства, которые привели к образованию Международной конфедерации чародеев и объясните, почему маги Лихтенштейна отказались присоединиться к ней».
«Я знаю это», - подумал Гарри, хотя его мозг был оцепенелым и вялым. У него перед глазами встал заголовок, написанный почерком Гермионы: «Образование Международной конфедерации чародеев»… он читал эти записи как раз в это утро.
Он начал писать, поглядывая на большие песочные часы на столе позади профессора Марчбэнкс. Он сидел как раз позади Парвати Патил, её длинные чёрные волосы ниспадали по спинке её стула. Раз-другой он ловил себя на разглядывании сверкающих в них золотых огоньков, когда она слегка поворачивала голову и тряс головой, чтобы прийти в себя.
«…первым Верховным председателем Международной конфедерации чародеев был Пьер Бонакор, но магическое сообщество Лихтенштейна возражало против его назначения, потому что…»
Перья вокруг скрипели по пергаменту как крысы, быстро роющие себе норы. Солнце припекало затылок. Что же такого сделал Бонакор, что оскорбило волшебников из Лихтенштейна? Кажется, там были замешаны тролли… Он снова тупо уставился в затылок Парвати. Владей он легилименцией, он открыл бы окошко у неё в затылке и узнал бы, что там такое произошло из-за троллей, отчего Пьер Бонакор и лихтенштейнцы разругались…
Гарри закрыл глаза и спрятал лицо в руках. Краснота его век стала тёмной и прохладной. Бонакор хотел прекратить преследование троллей и дать им права… но в Лихтенштейне были проблемы с племенем особенно злобных горных троллей… так оно и было.
Он открыл глаза; они сузились и заслезились от лоснящейся белизны пергамента. Он медленно вывел две строчки о троллях, потом пробежал глазами написанное. Не очень-то исчерпывающе и подробно, и он был уверен, что Гермиона написала о конфедерации не одну страницу.
Он опять закрыл глаза, пытаясь увидеть страницы, вспомнить… впервые конфедерация собралась во Франции, да, об этом он уже написал…
Гоблины пытались туда попасть, но их не пустили… и это он тоже написал…
И никто из Лихтенштейна не пожелал прибыть…
«Подумай», - сказал он себе, закрыв руками лицо. Вокруг скрипели перья, а песок в часах бежал вниз…
Он вновь шёл вдоль прохладного тёмного коридора, ведущего в Секретный департамент, твёрдо и целенаправленно, то и дело пускаясь бежать, твёрдо намеренный наконец-то достичь цели… чёрная дверь, как обычно, распахнулась перед ним, и вот он уже в круглой комнате со множеством дверей…
Он прошёл в первую дверь, потом во вторую… на стенах и полу пляшут пятна света, что-то странно позвякивает, но некогда разбираться, он должен поспешить…
Он преодолел последние несколько футов перед третьей дверью, которая распахнулась, как и остальные…
Oн cнова в комнате размером с собор, заставленной полками со стеклянными шарами… сердце забилось очень быстро… в этот раз он доберётся… достигнув девяносто седьмого ряда, он повернул налево и помчался по проходу между двумя рядами…
Но в самом конце на полу лежала фигура, чёрная фигура, извивающаяся по полу, как раненое животное… У Гарри внутри всё сжалось от страха… от волнения…
С его губ сорвались слова, сказанные высоким холодным голосом, лишённым человеческого тепла…
- Возьми его для меня… возьми его сейчас же… я не могу до него дотронуться… но ты можешь…
Чёрный силуэт на полу шевельнулся. Гарри увидел длиннопалую руку, сжимающую палочку – продолжение его собственной руки… высокий холодный голос произнёс: “Круцио!”
Мужчина, лежащий на полу, закричал от боли, попытался встать, но снова упал и скорчился. Гарри расхохотался. Он поднял палочку, действие заклятия прекратилось, фигура испустила рык и замерла.
- Лорд Волдеморт ждёт…
Очень медленно, с дрожащими руками, лежащий на полу мужчина приподнял на несколько дюймов плечи и поднял голову. Его лицо потемнело от крови и скривилось от боли, но оно выражало непокорность…
- Тебе придётся убить меня, - прошептал Сириус.
- Несомненно, в конце концов я так и сделаю, - произнёс холодный голос. – Но сначала, Блэк, ты добудешь его мне… думаешь, ты познал боль до конца? Подумай ещё… у нас впереди долгие часы, и никто не услышит твоих воплей…
Но едва Волдеморт опустил палочку, кто-то вскрикнул; кто-то завопил и завалился на бок с горячего стола на холодный каменный пол; Гарри пробудился – он с воплем упал на пол, его шрам горел, а весь Большой зал собрался вокруг него.