Продолжение 31. От лица Лизы

В тот злополучный день Ула посылает меня на рынок. Только не на обычный, городской, а за город, там рынок намного больше, именно туда многие крестьяне свозят урожай с полей и виноградников. Да, получается немного дешевле, чем в городе, зато не надо полдня толпиться у ворот, платить пошлины, потом торговать и возвращаться домой поздней ночью. Покупаю для девчонок огромный арбуз, кучу фруктов, сладостей, мне набивают большие холщовые сумки, взваливают на плечи, лезут в рот, достают спрятанные там монеты. Ого. Несмотря на то, что девушка я сильная, тащить прямо тяжело. Отправляюсь в обратный путь, еще ранним свежим утром, вышла я вообще в темноте, только открылись городские ворота. Дорога к городу идет через высокий холм, хорошо, что дорога отличная, прохладные камни так и ложатся под босые ноги.
Вообще, мне грех жаловаться. Зиму мы прожили отлично, я обслуживала всех трех обитательниц комнаты сосьете, с удовольствием ухаживая за ними. Полностью влилась в размеренное течение жизни школы. Вот-вот у девчонок будут экзамены, поэтому полгода они учились, не разгибая спины и не жалея глаз, читая по ночам. Распорядок у них строгий. Подъем затемно, скромный завтрак. С семи утра – занятия до полудня. Час перерыв и обед, потом до вечера снова зубрежка. Что они учат, я не знаю, читать не умею, а их разговоры по вечерам не очень понимаю. Вечером ужин и свободное время до утра. Иногда учениц выводят на полевые работы в поле, чтобы не росли белоручками, учат шить, готовить, этикету, вести хозяйство, рассчитывать примерное количество рабов, необходимое для имения, содержанию невольников, и еще сотне вещей. Это не считая наук из толстых книг. За лень, ложь, опоздания, прогулы Кира, настоятельница сосьете, вполне может заковать своих подопечных в колодки. Эта потрясающе красивая женщина восхищает меня. Кроме того, что она знает все о жизни своих учениц, о жизни сосьете, обо всех их проблемах и всегда им помогает, она еще ведет занятия по истории, географии и литературе, насколько я поняла из разговора девочек в комнате, а в младших классах еще и правописание преподает. Я конечно тоже не отдыхаю. Наравне с другими рабынями, их содержат или у себя в комнатах ученицы или в общей клетке, плюс рабыни-собственность сосьете, я работаю целый день. Стирка, уборка, глажка, натаскать воды, вымыть полы, перечистить сандалии учениц, сбегать на рынок, помочь поварам на кухне, почистив овощи или фрукты, целый день на ногах, дел всегда полно. По вечерам, в редкие моменты отдыха, я ублажаю всех трех девчонок наравне, сама получая от их юных, стройных, тонких тел удовольствие. Ула выполнила свое обещание, к картинам на стене добавились и три моих портрета. Рисует она виртуозно, на мой взгляд, все картины просто прекрасны. У девочек один выходной в месяц, в эти редкие дни они разъезжаются по домам, так у меня есть возможность видеть Кару и даже дважды провести с ней бурную ночь. Вообще, это очень комфортное для меня рабство, держат меня свободно, только на ночь на цепь сажают. Страшно сказать, выпороли, причем несильно и неумело всего два раза, да и то, просто потому, что под горячую руку попалась. Позволяют следить за своим телом, мне купили отдельные крема, масла, духи, мыло, берут с собой к рабыням для ухода за руками и ногами. Правда, на лопатке сделали татуировку по эскизу Улы – улыбающиеся мордочки всех трех девчонок. Получилось красиво, решила я, рассматривая новое украшение на своем теле в отполированном до блеска металлическом зеркале.
Но эта спокойная жизнь рухнула в один день в конце весны, когда я подымалась на высокий холм. А с холма, в лучах восходящего солнца я увидела, как к берегу стремительно несутся галеры, вода так и бурлит под их безостановочно работающими веслами. Моря не видно из-за десятков, может даже сотен, кораблей. На редких поднятых мачтах трепещут флаги Гарака, на большинстве галер мачты опущены. И они до горизонта. Бросив свою поклажу, я стремглав помчалась в город, пока не закрыли ворота. Наверняка, не я одна заметила опасность. Еле успеваю, ворота уже закрывались. Для придания нужного ускорения, один из стражников отвешивает мне шлепок пониже спины. Забегаю в сосьете, запыхавшись, нахожу настоятельницу, бухаюсь на колени, пытаясь отдышаться.
- Госпожа, вторжение! – выпаливаю я. – К порту движутся сотни галер Гарака, скоро они начнут высадку. Надо спасать девочек.
- Беги, предупреди своих, я оповещу всех остальных, - Кира мгновенно собирается, ожесточенно звонит в колокольчик, сзывая посыльных рабынь к себе.
- Через час все собираемся во дворе, - слышу я ее спокойные команды, - разбежались и предупредили всех учениц. Если кто не успеет, пусть самостоятельно добираются до магистрата, укроемся там.
Залетаю в комнату Улы, все три девчонки с недоумением смотрят на меня.
- Госпожи, вторжение. Я с холма видела сотни кораблей, скоро начнется высадка, - скороговоркой говорю я, - госпожа Кира приказала всем собраться во дворе в течение часа, она собирается укрыться в магистрате.
Когда надо, они соображают очень быстро. Мгновение, и уже шнуруют сандалии. Переглянувшись, Ула и Яна берут какие-то свертки из шкафа, Саша собирает их жалкие пожитки в маленький заплечный мешок.
Здесь до слуха доносится отдаленный шум битвы, глухой, но совершенно явственно слышный.
- В Варе стоит когорта Седьмого легиона, - негромко говорит Ула, - они и городская стража постараются сбросить десант в море. И я уверена, что мой папка уже вывел свой легион и идет на помощь. Нам надо продержаться в магистрате буквально несколько часов, максимум – до вечера.
У нее горят глаза, раздуваются ноздри, остренькое личико заострилось еще больше, четко прорезались скулы, она пугающе напоминает сейчас своего отца. Во двор выходит Кира.
Но мы не успели. Сосьете охраняет десяток легионеров. Толпимся у окна, наблюдая, что происходит во дворе. Звуки боя, ругательства, удары, крики и стоны приближаются, вот уже и ворота школы пытаются выломать чем-то тяжелым. Солдаты, закрывшись щитами и выставив копья, выстроились во дворе, двое с арбалетами уже изготовились к стрельбе. Ворота довольно хлипкие, их сносят самодельным тараном, и во двор вламывается целая толпа гаракцев. После короткой ожесточенной схватки заслон легионеров опрокинут, хрипят раненые и умирающие с двух сторон. Кира одна бесстрашно выходит из дома и гордо стоит перед командиром захватчиков. Это высокий смуглый человек с черными волосами, в белой тунике, в доспехах, весь увешанный оружием.
- Я Кира Найет, - гордо сказала женщина, - я настоятельница школы. Чем тебе помешало обычное девичье сосьете, воин?
- Я Яр Гарет, - усмехнулся солдат, - командир третьей когорты второго легиона Гарака. Сосьете мне не нужно, а вот его обитательницы – очень даже нужны. Здесь же учатся дочери самых богатых людей провинции? Отличные заложницы, продадим родителям за большой выкуп.
- То есть, нас ждет почетный плен до получения выкупа? – уточнила Кира.
- Не всех, моя дорогая, не всех, - заулыбался Яр, - только самых знатных и влиятельных, у нас совершенно нет времени возиться со всеми девками. Остальных вместе с рабынями мы погрузим на корабли и продадим в Гараке. Сейчас мои солдаты обойдут школу и соберут всех во дворе.
Действительно, десяток солдат вбегают в здание школы. Очень скоро дверь в нашу комнату грубо распахивается, на пороге стоит молодой, смуглый, как все гаракцы, парень в белой форме и доспехах.
- Леди, не бойтесь, - окинув быстрым взглядом комнату, говорит он, - сейчас вы спокойно, без паники, выйдете во двор, соберетесь вокруг своей настоятельницы. Вам гарантирована жизнь, почетный плен и последующий выкуп.
Его слова несколько расходятся с тем, что мы слышали от его командира, но делать нечего. Девчонки, гордо вскинув головы, выходят из комнаты, прихватив свои пожитки. Когда я пытаюсь следовать за ними, солдат останавливает меня.
- Ты, рабыня, побудешь пока здесь, - твердо произносит он, - рабов мы соберем в отдельный караван, потом уже будем грузить на корабли.
За ними закрывается дверь, щелкает замок. Деваться некуда, я подхожу к окну, чтобы посмотреть, что происходит во дворе. А туда уже согнали почти всех учениц сосьете, несколько рабов и рабынь уже загнали в клетки, но далеко не всех. Внутри у меня все сжимается от страха и ожидания чего-то ужасного.
Во дворе Кира, вся натянутая, как струна, стоит перед командиром гаракцев. Он нагло ухмыляется.
- Теперь, дорогая настоятельница, ты назовешь мне имена дочерей и родственниц самых богатых граждан провинции, - зловеще говорит он, - просто чтобы я не тратил время, допрашивая каждую из них.
- Не назову, - твердо отвечает Кира, - почетный плен для всех, всех выкупят по названной тобой цене.
- А вот и посмотрим. Заведи руки за спину и скрести запястья, женщина.
- Ты опустишься до пытки свободной гражданки? – удивляется Кира, но заводит руки за спину.
Ей быстро связывают запястья, а командир гаракцев подходит к ней и резким движением разрывает на ней платье, обнажая прекрасной формы, упругие груди. С удовольствием тискает их. Кира брезгливо и презрительно морщится, но молчит. Когда Яр отрывается от нее, дает знак своим солдатам. Они подтаскивают Киру к арке входа, накидывают через нее веревку и привязывают ее к связанным запястьям женщины. Еще один знак, и руки Киры выворачиваются назад, она стоит, едва касаясь земли пальцами ног. Ее лицо искажает гримаса боли, на глазах слезы, но настоятельница упрямо молчит. Яр еще раз машет рукой, за веревку дергают, так, что руки пленницы еще больше выворачиваются назад, а ноги повисают над землей. Подержав ее так, веревку отпускают, так что она снова едва касается пальцами ног земли. Кира, озлобленно сжав побелевшие губы, кусая их, молчит.
Пытка прерывается неожиданно, для меня по крайней мере. Замечаю, что в толпе девушек Ула и Яна успевают переглянуться, потихоньку пробираются через стайку своих соучениц и рывком бросаются к стене здания школы, повернувшись к ней спиной. В руках у девчонок короткие метательные ножи с кольцами вместо рукоятей. Не сговариваясь, они мечут ножи в солдат, которые держат Киру в полуподвешенном состоянии. Солдаты этого не ждут, но все же это воины, успевают уклониться. Правда, не до конца. Одному нож впивается в плечо, другому – в бедро. Они бросают веревку, и Кира обессиленно валится на землю. А в руках у девчонок опять по два ножа, пальцы вдеты в кольца, они готовы к новому броску. Замечаю, что на поясах у них перевязи с наборами ножей.
- Яна! – твердо командует Ула. – По их главарю. Ты в ноги, я в голову!
И четыре ножа срываются с тонких пальцев. Правда, попасть им не удается. Солдаты мгновенно прикрыли командира щитами, ножи бессильно впиваются в них. Сам Яр с удивлением смотрит на девчонок, которые срывают с поясов новые ножи.
- Девки, вы рехнулись? – с веселым интересом спрашивает он. – Жить вам так совсем немного осталось, вы понимаете это?
- Мы родились под аквилой! – отчаянно кричит в ответ Ула. – И не можем посрамить отцов, молча наблюдая, как вы, подлецы, пытаете нашу наставницу.
Я немного шокирована. Вот тебе и юная талантливая художница, вот тебе и нежная поэтесса. Теперь я понимаю, почему такие девки рожают стальных, несокрушимых воинов. Конечно, все быстро заканчивается. На девчонок без долгих разговоров накидывают большую сеть для ловли рабов, дергают, затягивают сеть и валят их на землю. Пока солдаты выпутывают их из сети, им крепко перепадает затрещинами и пинками, потом им жестоко связывают руки за спиной. Они молчат, уже не сопротивляются, только гордо прямят и без того идеально прямые спины, давая себя связать. Зато пытка Киры заканчивается, ее отвязывают от импровизированной дыбы. Яр окидывает взглядом притихших девчонок, они не шутку напуганы.
- Значит так, - решает наконец он, - со всех девок снять сандалии, связать их за шеи в один караван. Этих троих, - он кивает на Киру и двух уже связанных девчонок, - отдельно, я сам с ними поработаю. Не люблю, когда мне хамят и калечат моих солдат. Парни, у вас час на грабеж этой богадельни, что найдете – ваше. Рабов и рабынь сгонять в клетки, их сразу на корабли будем грузить.
- Какое благородство, позорить честных и чистых девушек, - сквозь зубы презрительно бросает Кира, - провести их по улицам, связанных в рабский караван, босых, как рабынь.
- Ты думай о том, что ты пойдешь точно так же, но еще и связанная, с голыми сиськами, - ухмыляется захватчик.
- Ничего, я потерплю, - огрызается Кира, - женщина я взрослая, груди у меня красивые, пусть желающие полюбуются.
Часть солдат начинают накидывать веревочные петли на шеи учениц, формируя караван, другая часть – почти вбегает в сосьете, грабить. И я решаюсь. Выйти из комнаты я не могу, дверь заперта, окна слишком узкие, я в них не протиснусь, придется ждать, когда за мной придут. При мысли о том, на что я решилась, у меня холодеет в животе. За долгие годы моего рабства у меня никогда не возникало таких мыслей. Лиза, тебя будут долго пытать, а потом казнят какой-нибудь позорной и долгой казнью, мелькает в голове. Но и бездействовать, как я привыкла в рабстве, только выполнять приказы, я не могу. Отважных девчонок надо спасать, да и всех остальных тоже.
Когда дверь в комнату открывается, входит давешний молодой смуглый солдат. Я стою на коленях, склонив голову. Окинув меня взглядом, парень бросает:
- Ложись на кровать и раскинь ноги, у нас есть немного времени, мы успеем. – он подходит ко мне и поднимает мне голову. – Ты красивая и сильная рабыня.
Но вместо привычных слов благодарности за добрые слова, я резко дергаю его за тунику на себя, изворачиваюсь и бью его ногой под колени. Вот где пригодились мои навыки борьбы на арене, не зря выступала. Конечно, если бы он ожидал нападения, у меня ничего не получилось бы, ткнул бы ножом или ударил мечом, и все. Но парень настолько не ожидает, что просто валится на пол рядом со мной. Срываю с него незастегнутый шлем и бью этим шлемом его в висок. Солдат теряет сознание. Я вскакиваю на ноги, быстро достаю из хозяйского шкафа цепи, которые обычно используются для меня, сковываю его по рукам и ногам, приковываю к рабскому кольцу в полу, затыкают рот большим кляпом, затягиваю на затылке завязки. Потом срываю с его туники нагрудный знак, обозначающий легион и подразделение.
Наконец, обмирая от страха при мысли, что меня ждет, если меня поймают, выглядываю в коридор. Внизу, на первом этаже, деловито роются по шкафам двое солдат, за соседней дверью кого-то насилуют, я слышу болезненные стоны. Но интересует меня не это. В дальнем конце коридора – туалет, туда я осторожно и быстро пробираюсь. В одной стене – отверстие для вентиляции, оно мне и нужно. Подпрыгиваю, хватаюсь пальцами за край, подтягиваюсь. С трудом, но протискиваюсь в отверстие. Подо мной – два этажа высоты и городская улица. Зажмурившись от страха, повисаю на руках и прыгаю вниз. Хорошо, что прямо под домом – участок травы и мягкая земля, так что сломать себе я ничего не успеваю.
Вообще, рабы и рабыни – идеальные шпионы, на них никто не обращает внимания. Тем более, меня в лицо видел только прикованный мной солдат, быстро он не освободится. Его найдут, конечно, но точно не сразу. На всякий случай старательно разрываю на себе тунику, мажу грязью по лицу, рукам и ногам, свою роскошную гриву превращаю в грязный колтун. Как последний штрих – полосой ткани, оторванной от туники, привязываю к ошейнику знак легиона. Обычная захваченная рабыня, образ готов. Тем более, что действительно рабыня, походку, поведение, ошейник, клеймо и татуировки подделать невозможно. Наблюдаю за выломанными воротами сосьете. Город вокруг в безумии. Жители бегут, кто могут, по улицам мелькают солдаты Гарака, богатые дома грабят, один уже подожгли, гонят вереницы пленников и рабов.
Но вот из ворот сосьете выводят пленниц. В окружении солдат первыми идут Кира, Яна и Ула, связанные веревкой за шеи, со стянутыми за спиной руками, босиком. Гордо подняв головы, они спокойно идут среди окруживших их захватчиков. Дальше – связанные в один караван ученицы сосьете, тоже босые, как рабыни. И последними – вереницы мужчин-рабов и женщин-рабынь. Незаметно следую за ними. Недалеко от порта, командир велит завести трех пленниц в один из богатых, уже разграбленных домов, я тщательно запоминаю его.
- Рабов грузите на корабли, - командует он, - а девок отведете в третий ангар в порту, он выделен для нашей когорты. Легионы уже выходя из города, когда разгонят чернь на дорогах, пойдут на Венну. Грабим до утра, потом отчаливаем. У нас еще половина дня и ночь впереди. Пошли, парни.
Я узнала, что хотела. В толпах беженцев, которые умудрились избежать плена или уже были ограблены, я выбираюсь из города. В такой же толпе, плотно забившей Веннскую дорогу, я пытаюсь узнать, где находится Двенадцатый легион. Иду я быстро, налегке, поэтому и обгоняю почти всех, пока не нарываюсь на конный разъезд в знакомой красной форме. Бросаюсь к ним, пытаюсь объяснить, кто я и почему мне надо увидеть командира легиона, но вместо ответа мне прилетает плетью. Так, подгоняемая плетью, я почти бегу по дороге, пока наконец не встречаем легион во всем своем великолепии. Я уже почти рехнулась от усталости, волнения, страха, боли, жажды.
- Рассказывай, - велит отец хозяйки.