Бакинские забегаловки

В те времена не было интернета и компьютеров, и телевидение было исключительно продолжительным шоу союзного и республиканского Отцов народа. Впрочем, как тогда и   сейчас, высшей целью народа были эфемерные надои молока с эфемерных коров и неуклонный рост производительности труда с гигантскими шагами в светлое коммунистическое, а ныне капиталистическое будущее.
Но тогда не было интернета и  навороченных гаджетов и мы особо не читали газеты, потому что все новости мы знали за годы наперед, и одним из увлекательных занятий было изучение меню наших заведений, а поскольку тогда не практиковались это   печатать,  тараторил их наизусть официант, по причине чего  приходилось лично общаться с ним.
И когда  приезжала комиссия из Москвы, дабы смягчить сердца проверяющих, первым делом их водили  на хаш, который подавался в кабачке на Ипподроме.
В семь утра поднимали гостей с постели и они, еще не отошедшие от ночного застолья, недовольно ворчали до момента, пока не входили в пропахший чесноком и уксусом зал, где на столах был весь набор необходимых атрибутов к хашу – соленья, сухари, очищенный гранат, и запотевшая водка.
 Начиналось настоящее чревоугодие, еще  минуту назад с недоверием взирающие на блюдо москвичи уминали их в обе щеки, а мы объясняли, как заправлять блюдо чесноком и уксусом, для чего нужны сухари и все это между небольшими паузами между тостами. И обязательно,  бывалый проверяющий начинал объяснять своим коллегам, что это суп из копыт, а ты чертыхался: «Да покарает тебя Аллах, откуда тебе знать, что такое плов с шафраном?»
А на паромной станции подавали самый лучший в городе шашлык из осетрины, держали кафе горские евреи, и  стоило посетить его лишь  раз, и тебя узнавали в последующем с одного взгляда, встречая и провожая, как лучшего друга. Меню было незатейливое, но блюда безумно вкусные, а может мы были молодыми, и тогда все казалось вкусным, но мы часто посещали это заведение, и оно всегда было переполнено.
Ниже здания Насиминской исполнительной власти по улице Самеда Вургуна размещалось кафе, которое также  содержали горские евреи и где подавали прекрасное жаркое из требухи -джызбыз и мы вечером, выходя с работы заходили туда. Бармен кафе был настоящим кудесником,  который у нас на глазах поллитровую бутылку водки умудрялся разливать в шесть стограммовых граненных рюмок, причем под завязку. Это было так поразительно, что мы не  решались делать ему замечание, впрочем, и смысла не было – все происходило у нас на глазах – бутылка была непочатая, и рюмки были стандартные, стограммовые.
Чуть выше тогдашнего  Арменикендского базара был пивной ларек, хозяина которого мы прозвали Аркаверче, потому что однажды он обратился к клиенту по армянски таким образом. Это  также был наш дежурный пункт, где наша компания Акиф Рустамов, Рафик Эйвазов, покойный Виталик Таривердиев и я,  непременно выпивали несколько кружек пива, слушая разговоры клиентов, сидевших прямо на камнях в небольшом сквере с бокалами пива и необходимой закуской к нему- вареным горохом или воблой.
 А разговоры были очень  интересные, с особым   акцентом, в котором перемещались сразу несколько языков: «И знаешь, ара, Яшар, этот чатлах, башдан хараб, говорит мне, асма,  оставь, сянник дёюр. Ара, как сянник дёюр, он тебя обижаиит, а я буду смотреть?»
И в ответ: «Алааа, Сёма, ты не гарячишь-э, кто-э он такой? Падумаиишь, начанник, асма,  эля биль я блатной  что-ли?»
Это нас очень веселило, и потом на работе мы порой передразнивали друг друга, переходя на такой слэнг.
И еще на Инглабе был такой же ларек и там торговал толстый лысый мужчина, и мы прозвали его Манташевым. Он начинал с торговли с окна, а потом разросся до целого павильона и был жадным до умопомрачения. Иногда его заменяла жена, такая же толстая усатая женщина, с характером в мужа. И дети у них были такие же упитанные и Манташев постоянно прибеднялся, но из подворотни предательски выглядывал бампер его «Волги» .
Милиция не беспокоила клиетов, некоторые сидели прямо на улице и разговоры были практически в одном русле.  Мы понимали милицию, кто будет мучить корову, которая молоко дает?
Все эти заведения формально были государственными, оформленными в райпищеторгах или общепитах, но построенными самими хозяевами и фактически им и принадлежащими. Даже тогда, при Советской власти было сегодня почти отсутствующее понятие халаллыга, когда ни одного завмага райком не мог снять, поскольку он переводился в рабочие магазина и продолжал руководить и это все в райкоме знали и не препятствовали. И если он решал, уйти, то вновь пришедший на его место обязательно давал ему отступные (халлалыг)