Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 3. Гл. 3

Глава 3. Путь назад, день третий.


          Солнечный диск, словно срисованный с картинок моей любимой детской книжицы, торжественно зачинался над дальним лесом. Я часто вспоминал про потрепанное и зачитанное издание Чуковского, где дети спасали украденное светило, и случалось это особенно в те минуты, когда мне его так не доставало. Лучи, пробираясь сквозь щели между макушками сосен, все ближе подбирались к нашему пристанищу, и казалось, что еще миг и мы окунемся в потоки света и тепла.  Огонька еще до рассвета отпустил на кормежку, и теперь его бока скоро окрасятся в ярко-рыжие тона, а моя кухлянка с лисьим воротом добавит немного интриги в местное пребывание. Еще бы, если набросить на голову и лохматый капюшон, то сойду для первого встречного двуногим зверем неопределенной породы!               
          Я сидел на пригорке и наблюдал за происходящими переменами в обозримом пространстве. Недавно под лесом протрубил сохатый, а минутой спустя чуть не ударилась в меня белая сова, видимо, приняв за торчащий из земли камень. Ночь прошла спокойно, и, к своему удивлению, я уснул почти сразу же, не дождавшись очереди своих товарищей.  А пробудился лишь от того, что онемела неудачно подложенная под голову рука. Тунгус, по привычке, растянулся у морды Огонька, а Альфу еще с вечера было не видно и не слышно.               
          Как ни печально, но утренние мысли вдруг заменили вчерашние, и я твердо решился вскоре выдвигаться в дорогу. Вот только дождусь Огонька с кормежки, да накормлю собак. Разделил оставшееся мясо на три порции и свою бросил в закипающую воду. Вдоль ручья еще с вечера нащипал молодых побегов кислицы, и теперь они станут доброй приправой для бульона. Из крупы еще оставалось немного пшена, да два бумажных пакета с перловкой. Буду экономить, и растягивать на долгие дни в пути. Как бы услышав мои мысли, из-за пригорка подал голос Огонек, видимо, напоминая мне о необходимости запастись водою. Я вернул его к утесу и привязал к саням – пусть немного полежит перед дорогой. 
               
          Наверное, лишь Тунгус обрадовался нашему скорому отбытию. Ни Альфа, ни Огонек особо не проявили своего участия, и я уж было засомневался в своем начинании. Природа даровала нам теплые дни, и нужно успевать пройти самый трудный участок пути, ведь совсем скоро начнутся бесчисленные ручьи и протоки, преодолевать которые будет большой проблемой. Да и непогода не за горами. Ни одна еще дневка случится на нашем пути! В самую последнюю очередь подкосил по ручью травы, и вышло почти два мешка, в самый раз Огоньку будет вечером угощение.  Отпускать далеко вперед Тунгуса пока не было резона, и я пристегнул его за поводок сбоку от саней. Альфа уже покормила своих детенышей, и, спрыгнув с саней, потягивалась своими конечностями. Ну вот, все в сборе, пора и в путь! Оглядел напоследок утес с окрестностями, да в мыслях пожелал нашей кампании таких же подарков от природы на все оставшиеся дни.               
           До проступающей на юге полоски леса – не менее десятка километров, и лишь к полудню мы ступили в тень нетронутого человеком многовекового вечнозеленого изваяния. Такого чуда мне не доводилось еще наблюдать, а только слыхивал от эвенков – охотников про густые чащи, которые они старались обходить стороною. Идти через такой лес – только обрекать себя на неимоверные страдания. Кроме буреломов, да неожиданных провалов, может ожидать все, что угодно, и особенно могучий лесной зверь.  А схватку с ним в малом пространстве мне не выиграть. Значит, придется пока двигаться вдоль лесной кромки на юго-запад в надежде, что однажды откроется проход, и примет нас как самых ожидаемых гостей.
            
           Но прохода сегодня так и не случилось. Однажды было углубились сквозь образовавшееся оконце, но, пройдя с полкилометра, уперлись в такой же бурелом, и вынуждены были тащиться восвояси. Огонек выглядел уставшим, и я в который уже раз пожалел, что не предоставил ему сегодня отдыха. Останавливаться на ночлег посреди равнины не хотелось, а новое приближение к лесу вселяло во мне нарастающую тревогу и неуверенность. Если бы был один, то сыскал наверняка себе пристанище, а собаки, да и лошадь, разнесут далеко по окрестностям свои эманации. Неожиданно лес отступил влево, а под нами открылись ступени обрыва, плавно уходящего вниз к небольшой речушке. Это было спасением на данном этапе движения, ибо на песке у воды можно стать лагерем, имея естественную защиту с одной стороны, и крутой берег – с другой. Но сюрпризы на этом не кончились, вверх по течению на противоположном берегу просматривалась хижина, а из трубы над ее плоской крышей занимался серый дымок.               
           Я подал команду спешиться, и привязал собак. До жилища немногим более трехсот метров, и преодолеть мне эту дистанцию придется в одиночку. Еще ни разу не одёванные болотники в каком-то узле на Огоньке, а без них штурмовать течение я решил поостеречься. Скинув все мешки под сани к Альфе, и наскоро переобувшись, я уж было направился к воде, но вдруг передумал оставлять собак одних на привязи. Тунгус сразу ринулся за мною, и, как ни в чем не бывало, поплыл на ту сторону. Альфе же эта затея не понравилась, и она улеглась на песке в своей излюбленной позе.               
         
           Жилище казалось нежилым, и ничего, что напоминало бы о присутствии поблизости человека, в округе не наблюдалось. Единственное оконце выходило к реке, и к тому же было наполовину забито куском жести. Невысокие двери плотно прикрыты и заперты изнутри. Может быть дым мне померещился? Я еще раз всмотрелся в крышу – не так сильно, но клубки спускались вниз, и я отчетливо чувствовал запах гари. Подобрал небольшой булыжник и постучал по двери. Тишина. Обошел жилище и насмелился отогнуть кусок жести – у противоположной стены угадывалась фигура лежащего человека, укрытого с головой непонятно чем.
        -Эй, там! Есть кто живой? – выдал я в окошко первое, что пришло в голову. Ответа не последовало, но мне показалось, что пару раз существо, скрывающееся под тряпьем, кашлянуло или что-то пробурчало.
        -Откройте двери! Вам плохо? – я не унимался, пытаясь своим громким голосом привлечь к себе внимание. Но безрезультатно.               
           Дверь непонятно как была прикрыта изнутри, и разглядеть запор в темноте было невозможно. Благо, что открывалась вовнутрь, так обустраиваются бывалые охотники на случай больших снежных заносов, а посему, разбежавшись и ударившись плечом в преграду, через мгновение уже лежал на земляном полу новообразовавшегося строения. Прямо у головы небольшая и еще теплая железная печка, по полу раскиданы всякие рыбацкие снасти, а под ворохом из кусков брезента и закопчённого одеяла угадывалось небольшое скрюченное тельце. Я осторожно приподнял у изголовья – гладкое лицо, местами в саже и красной сыпью по щекам, с пересохшими губами и короткими стрижеными волосами. Пацан – мелькнула мысль, и скинул на пол все остальное его покрытие. Приложился губами ко лбу – так и есть, лихорадка. Ну как же ты, дорогой мой, тут очутился один?            
            
           Первым делом перешел обратно речку, и вскоре вернулся со своим рюкзаком, прихватив еще и бутыль со спиртом. Все что могло гореть, запихал в печь, и осторожно раздев ребенка, начал не торопясь втирать в ступни спирт и массировать почему-то ледяные мышцы. Проделав всю процедуру от нижних конечностей до плеч, поставил на печку котелок с водой, и распечатал аптечку. Как давно я ей не пользовался, наверное, с тех пор как лечил Тунгусу лапы. Спасибо Михаилу, понавез мне всяких аптечных снадобий. Истолок таблетку аспирина, растворил в теплой воде и попытался напоить мальца. Не все удалось, но по движению кадыка было видно, что глотательный рефлекс сработал. Зарядил шприц ампициллином и сделал укол в ягодицу. Ну, пока все, а через пару часов посмотрим. Больше часа ушло на то, чтобы сносить грузы на этот берег, переправить сани, Огонька и Альфу с потомством. И лишь после всего совершенного, присел у изголовья. Температура под сорок, и сердечко колотится как у котенка.