Легенды древних миров. Проклятье древней чаши

Легенды древних миров:
Проклятье древней чаши.

Глава первая, объясняющая происхождение мира.

   Нативоллтоун был рождён волей древних богов из лавы и грязи, возведён вверх скалами и горами, вниз опущен корнями великих лесов, и укреплён в сознании среднего измерения водами глубочайших, нешироких океанов. Два вида живых и разумных, дошедших до истины, рассказываемой богами, стали жить в Нативоллтоуне, строя мир рукотворный. Оба прямоходящие, но различные по природе своей.

   Воллтоунцы, простой человеческий род, сошли с древесной смолой на плодородную землю, чтобы взращивать на ней знания. Различные порой по цвету кожи, где-то опалённые солнцем пустынь, а где-то закалённые розовым холодом гор, они все едино схожи были и будут между собой — человек и есть человек, каким бы он ни был. Образовав в рукотворном мире государства, воллтоунцы стали воевать между собой, решая, кто из них сильнее заслуживает познать мудрость вселенной. Боги следили за этим без интереса.

   Натти же, напротив, явились в мир с упавшими звёздами, руками древних богов внесены были в него, как отдушина их существования. Похожие по прямохождению на воллтоунцев, они отличны были деталями своими и характером от них. Если человек — есть человек, то натти есть человек, примирённый со стихией. Поделенный ею напополам. Часть человека в натти остаётся, но определяется так же и иная. Часть змея, часть ящера, часть птицы или зверя, часть растения, часть рыбы… Именно эта часть, проявленная внешне или скрытая внутри, связывает натти с древними богами. Именно это звено позволяет проникнуться глубокой духовностью верховного порядка.

   Первые века воллтоунцы и натти жили вместе, не споря. воллтоунцы поражались талантам натти, искали в них наставников и даже правителей. Смешавшись с ними, но так и не став ими, люди пустынь потерялись, отдав древние города свои ихтинатрам (натрам) и септенсмехтос (септос). Эти натти под покровительством богов каменной земли и богов огня до сих пор сражаются между друг другом. Лесные жители, люди лесов, нашли друзей и помощников в лице аниматти(матти), миролюбивых зверей и цветущих растений, а так же обрели взбалмошных соседей в виде хищрезнасов(щирез), мощных хищных зверей. Жители гор и равнин так же повстречали их, порой заключая взаимовыгодные союзы. Аптеснатон(птесно) же, схожие с птицами, смотрели на мир свысока, лишь изредка спускаясь к простым воллтоунцам. На горах построили они свои города, спрятавшись от всех в их стенах. Лероморнты(леромор) же вышли к людям, жившим на побережьях морей, дабы вместе строить дальнейшую жизнь. Долго или коротко, но так или иначе явились на свет энтонатти(натэн), смешанные из людей и стихий, но недостаточно подверженные им существа, часто остававшиеся изгоями среди людей и натти.

   Следом пришли века раздоров — леромор объявили войну всем септос, ибо презирали их страсть к огню, но и людей, с ними связанных, не стали щадить. Натры не прекращали войну с септос в пустыне, теперь по примеру леромор бросаясь и на случайных воллтоунцев. Заключавшие выгодные сделки и долго бывшие наёмниками щирез вдруг отдались звериному безумию и стали уничтожать целые города и сёла. Птесно сблизились с людьми, но лишь для того, чтобы удовлетворить свои тайные желания. Матти отдалились от тех, кого звали братьями-людьми своими, и меж собой начали воевать — мирный зверь пошёл на растение, что его кормило. Хаос этот был сопряжён с моментом ослабления власти старых богов над миром.

   Именно в этот момент новые боги — Богиня Света и Бог Тьмы явились в мир. воллтоунцы стали их верными почитателями, и некоторые из натти и особенно натэн присоединились к ним. Тогда же и явилась на свет проклятая древняя чаша.

   Чаша силу связи с богами даст, но звёзд сила заберёт своё — пришедшая из другого мира вместе с новыми богами чаша святым проклятьем разрушит всё, что построит. Исполнит любое желание, но заберёт его потом обратно с платой столь чудовищной, что страшно будет даже подумать о судьбе того безумца, что решит использовать её силу…

   Кто будет слушать древние голоса из других миров? Конечно же чаша стала артефактом, что не лежал без дела. Но очередной поворот судьбы перерубил толстую кровавую нить, высвободив проклятье и уничтожив его.

Глава вторая, полная песков и пустынь.

   Фои’мах, лежащий между горами, Хребтом Пустынь, всегда полон был суеты и веселья. Белые, возведённые из глины и известняка дома, с годами превратились в белокаменные дворцы — город рос и пировал, расширяясь не только вширь, но и вглубь. Но беда разделила город на две части — так родилась Шарафа, южная столица Нашэта. Истинная столица же, Фои’мах, долго находилась под властью беспощадных натров и бессердечных солдат империи Одиус. В тяжёлые годы те, нищие септос, когда-то способные зарабатывать себе на хлеб, а ныне абсолютно обездоленные, умирали на улицах каждый день. Кто-то умирал от голода, кого-то забирали хворобы, а самых несчастных забивали насмерть чужеземные солдаты. Не было среди пустыни оазиса, иного, как Фои’мах, и его ветер засыпал песком…

Родной мой дом,
Огонь, что бьётся в руках,
Пустыни шёпот зовёт,
Я забываю про страх.

О, Фои’мах великий,
Прекрасным счастьем будь,
О, Фои’мах прекрасный,
Великим воином будь…

Родной мой дом,
Огонь, что бьётся в руках,
Дай силу мне,
Чтобы преодолеть страх.

О боги огня,
О боги спасители,
Спасите меня
И дом мой.

   Акк’а плохо помнил день, когда брат ушёл. Кажется, это было целую вечность назад. Пески времени спрятали от него память о том дне, сделав его неясным, туманным, несущественным. Должно быть, маленький септос не помнил даты ухода брата лишь для того, чтобы каждый день грядущий считать днём его возвращения. Акк’а был смышлёным и очень шустрым — убегать от натров и одиусских солдатонов с копьями мог только так. Хмурый взгляд его с хитрым прищуром, отсутствие видимой чешуи и змеиные, абсолютно змеиные глаза делали его очень похожим на брата. От матери в нём была нежная человеческая внешность — вытянутое лицо, узковатый, но весьма рельефный нос, выдвинутый вперёд острый подбородок и очаровательная улыбка. От брата и отца великая змеиная кровь. Отчего-то повезло матушке Аншау родиться человеколикой. Первый, старший сын, истинный септос по внешности, а второй, младший, такой же, как и она — вот две причины её счастья. А о чём ещё могла она мечтать?

   Фешел’хар всегда умилялся словам брата — тот хотел достигнуть звёзд, а роста, даже взрослого, для того ещё не имел. Но заботиться об этом крохотном авантюристе было просто необходимо. Матушка Аншау старалась ограждать его от тревог, но Фешел’хар справлялся с этим лучше. Каждый шаг этого шалунишки сопровождался катастрофическим количеством приключений, следовательно дел натворить он мог даже не выходя из дома.

- Ты мил лицом, а значит другие не-септос тебя признают, - говорил Эл’Хар, улыбаясь всеми своими клыками. - И это куда лучше, чем быть змеем-вечно-гонимым.

- Но я хочу быть как ты! - Акк’а хватал брата за уши, изучая как переливается на них чешуя. Зелёно-жёлтые глаза змеи смотрели на него с удивлением. - Я хочу стать взрослым поскорее и...

- Акк’амаир, ты всё ещё успеешь. И чешуёй покрыться сможешь, я же знаю тебя, с твоим духом и тягой к победам… Побудь ребёнком, пока можешь, прошу тебя. А потом расти хоть в ашериса Маира!

- В настоящего ашериса?

- В настоящего жреца огненных богов, конечно!

- Нет, я не согласен расти так.

- Почему это?

- Лучше ты станешь Ашерис К’Нашэт, братец, а я буду твой верный месешах! Каждому жрецу ведь нужен мудрец, верно?

- Верно! Значит передо мной сейчас никто иной, как будущий Месешах К’Нашэт? Но тогда ему нужно учиться. Как и мне. В Алауа или Гаа’вуа — там, где боги через древние храмы дарят септос мудрость.

- Хорошо, я согласен. Но только ты меня туда сам отведёшь.

   Грандиозные планы двух братьев рассыпались в пыль, когда войной натры Хамифа пошли на Хэ’Мауф. Пересечь Хребет Пустыни было трудно, но ящеры справились. Мало того, что война пришла на родину гордых септос, так и империя Одиус решила воспользоваться этим моментом. Отвоевав часть земель, лишив Нашэт города Хэ’Мауф и обозвав его О’Хэмау, имперцы пошли дальше, желая вместе с натрами разбить надвое столицу. Когда-то тогда Эл’Хар и ушёл, хотя правитель пытался остановить его. «Я должен учиться, чтобы смочь принести защиту богов домой.» - сказал он, и больше никто не слышал о нём ничего, кроме беспокойного шёпота песков.

   Акк’а помнил о брате и никогда его не забывал, но детство его сложилось из памяти смутных передвижений чужих войск, голода и страха.

- Когда брат вернётся, - говорил он, глядя на опустошённую лампаду. - То он научит меня создавать огонь из груди и дарить его другим септос руками.

- Но разве это не будет горячо? - смеялась чумазка, одна из бродячих детей, что матушка Аншау приютила у себя. Худая и высокая, она смотрела за детьми со слабой улыбкой. Разговоры их давали ей надежду, что однажды всё наладится.

- Ты что, настоящий ашерис никогда не сгорит, - возмутился хулиган. - Он же сам создан из огня и управляет им…

- Только порочный огонь может убить септос, - испуганно добавил шалун. - Но разве такой есть у натров? Или одиусские копейщики разве могут такой добыть?

- Что вы всё заладили — огонь да огонь, нет его у нас сейчас! - рассмеялся хитрый. - Лучше бы придумали, как согреться ночью. Я вот почти научился бегать во сне!

   Ночью в пустыне холодно, а в городе, что был лишён огня, ещё холоднее. Но нет ничего холоднее страха за свою жизнь.

Родной мой дом,
Огонь, что бьётся в руках,
Дай силу мне,
Чтобы преодолеть страх.

О боги огня,
О боги спасители,
Спасите меня
И дом мой.

   Маир плохо помнил, очень смутно помнил, почти не помнил тот день. Наверное, его можно было назвать септос без памяти, если бы потом, после этого, уже в более зрелом возрасте, он не запоминал бы древние тексты наизусть без всяких запинок. Но определённо, что-то из случившегося отложилось у него в голове.

   Зелёные одежды копейщиков.

   Сильные, безжалостные удары.

   Раны от копья.

   То, как из рта вырывают ядовитый клык.

   А потом и второй.

   И как натр молчаливо наблюдает за всем этим.

   Может вмешаться.

   Может помочь.

   Но стоит, как скала, просто наблюдая.

   Маир тогда на всю жизнь решил: «Стоять в стороне, когда я могу вмешаться, я никогда не буду. Я не хочу быть похожим на тех слепых бездействующих, что убили мою семью. Я буду действовать.» Первым действием его было присоединиться к паломникам-септос, что следовали прочь из охваченного горем и хаосом города.

   И так он бежал в Алауа, где долгое время рос в спокойствии. Ежедневный труд у пирамидального храма, помощь мешесахам, что следовали за ашерисом, приблизили его не только к пониманию связи богов и септос, но и отчасти воссоединили с братом. Его загадочные игры со свечами и огненным алтарём стали теперь понятной рутиной, перестали быть загадочными движениями без смысла.

   Счастье не могло длиться долго.

   Акк’амаир понял это довольно рано, но очень часто пытался об этом забыть. Внутри него, сурового и серьёзного, жил хитрый и весёлых дух огня, который постоянно загорался не тогда, когда надо. Он верил, он волновал его душу, он давал надежду… И вечно ошибался.

   И вот колесо судьбы вновь распорядилось песком времени прошлое стереть…

   ...Акк’амаир проснулся до рассвета. Свист ветров пустыни, доносившийся снаружи толстых стен древнего храма, привычный звук пересыпания песка — сердце чувствовало во всём этом уют. Но немного тосковало по дому. Ночной алтарь, на котором всё ещё горели свечи, пах сладковато-душно. В темноте было прохладно, но на душе было куда спокойнее.

- Да, должно быть, - голос раздался из статуэтки Бога Огня Палящего Ахрэса. Из древних богов огня он был самым хитрым и при этом дружелюбным. Его лапы, словно у большой кошки, клыки и уши изображались на всех алтарных принадлежностях слегка гипертрофированно. Впрочем, лицо — маска человеческого — передавалось довольно чётко с характерным прищуром. - Должно быть, они были правы, когда испугались твоего возвращения. Пережить нападение, сразить пустынного зверя тьмы…

   Молодой септос не смутился сказанному, напротив, выпрямился. Полусидя было сложно смотреть на кого-либо свысока, но у Маира был к этому большой талант.

- Простой месешах из тебя вряд ли выйдет, - продолжал идол. - Я об этом позабочусь. Столько усердия не должно пропасть безнаказанно. Уверяю тебя, ты вернёшься домой и исполнишь судьбу своего брата.

- Мой брат был ашерис по праву рождения. В крови его жил огонь. Мне до него как змеям до небес, - Маир криво ухмыльнулся. - Ахрэс, даже тот факт, что ты есть бог, не делает твою волю всесильной.

- А тот факт, что ты разговариваешь со мной, то есть, что я говорю с тобой, не делает тебя достойным ашерисом?

- Будь твоя прихоть, каждый слышал бы тебя так хорошо, как я.

- Ничего подобного!

   Огонь свеч, до этого момента плавный и спокойный, переменился — подобно костру вырос до самого потолка небольшой комнаты. Языки пламени сложились в лицо.

- Только взгляните, сколько в нём наглости! - возмутился Бог Огня Палящего. - Мало того, что ты ослушался меня и вступился за ту девчонку-ящерку, так ещё и из-за этого остался за стенами храма во время ночной песчаной бури… Так ещё и перечить мне вздумал!

- Уж таков я, - септос развёл руками. - Смертен и вспыльчив.

- А я что говорю? В тебе столько огня, сколько нет ни в одном из этих новообращённых… Даже если они и учатся искусству жрецов, не значит, что хоть один из них сможет им стать. А вот ты — другое дело.

   Акк’амаир пожал плечами.

- Не думаю, что речь об одном и том же огне, - сказал он задумчиво. - Великий Ашерис К’Гаа’вуа говорил о том, что ашерис не может быть легкомыслен и противоречив. Он должен обдумывать каждый свой шаг, испытывая свой внутренний огонь разумом... А это именно то, чего я не сделал, поддавшись чувству… Я не могу говорить, что ты ошибаешься на мой счёт. Боги не ошибаются. Но явно способны что-то переоценивать. Меня в том числе. Я вовсе не... Но, сам рассуди, Ахрэс, разве я мог остаться в стороне? Мой разум кричал мне что-то, но я не слышал. Разве я мог позволить этим копейщикам убить ребёнка?

- Она чуть не выколола тебе глаз, разве не так? - огненное лицо приняло заинтригованное выражение. - Её семья каждый раз бросала в тебя камни, когда ты проходил по этому проклятому кварталу ящеров, завершая свой ежедневный путь паломника! А потом она набросилась на тебя. Старший её брат, твой ровесник, насмехался над тобой… А потом ты защитил её от солдат Одиуса. И не получил благодарности — закат зашёл быстрее, чем ты смог встать на ноги, и ни семья, чьего ребёнка ты спас, ни послушники храма не помогли тебе. Ночь, полная песка… Как потом на тебя напало это чудище! Это «нелогичное» решение помочь тому, кто даже не будет благодарен, чуть не привело тебя к гибели.

- Настоящий ашерис никогда бы так не поступил.

- Ничего подобного! Настоящий, верный истине огня ашерис именно так бы и поступил. Поставив духовность и праведное милосердие выше своей собственной жизни, понимая при этом, что не получит благодарности, только великий жрец мог пойти в бой за жизнь, которую назвать невинной можно лишь с большой натяжкой…

- Септос видят этот вопрос иначе. Ашерис должен приручить огонь внутри и вне себя.

- А ты что делаешь? Ты выдержал оскорбления в свою сторону, выстоял надменные насмешки, и камни и кинжалы, что летели в тебя, не изменили выражения твоего спокойного лица. Так же безразлично ты отразил нападение солдат… И так же уверенно выдержал ночь, полную холода и страха. И тьма, сражённая тобой, твоим пламенем души, не увидела в тебе ни единого колебания.

- Должно быть, понимание богов и смертных очень различны.

- Но именно боги назначают себе жрецов, верно ведь?

- В этом я не сомневаюсь… Но такого не случалось уже много веков. А ты, как я вижу, не спешишь меня кем-то назначать.

- Не имею права. Лишь Многорукая Богиня Огня может… Та, которую натры и септос считают своей. Сегодня ведь будет общая молитва, посвящённая ей? Не думаешь попросить у неё благословения?

- Я лишь скромный послушник, будущий месешах. Я не буду отвлекаться от своих обязанностей, чтобы говорить с Богиней. Я уверен, желающих будет достаточно.

- Каков наглец!

   ...Движение рук, расположение камней и даров, всё было безупречно. Полузакрытые глаза, слабая ориентация на слова, что произносятся вокруг. Совместная молитва в главном зале Великой Пирамиды Гаа’вуа септос и натров возмущала оба народа, но была единственным способом сосуществовать. По левую руку были ящеры, по правую змеи. На алтарь выносили идол, почитаемый обоими сторонами. Случалось это редко, раз в пару лет. Маир не вникал глубоко в то, что происходило рядом с ним, душа и сердце его были погружены в молитву.

   Каждую молитву он проводил в таком полусне — вечно погружаясь в пространство без света и тепла, пытаясь осветить его истиной огня, Акк’амаир следовал нерушимым традициям поклонения. Он никогда не отвлекался на внешний мир. «Лишь если это будет вопросом жизни и смерти, я отведу взгляд свой от огня.» - так говорил он тем, кто спрашивал у него, почему он не отвечает им, после завершения молитвы. Должно быть, древние тексты он заучивал не просто для того, чтобы ознакомиться с ними, но и чтобы следовать им. Любой пост, даже самый жесточайший, любое правило соблюдалось им беспрекословно.

   И он всегда оставался наедине с самим собой и огнём в абсолютной тишине...

   Но вот, кажется, вокруг стало шумно.

   Приоткрыв свои глаза, Маир обнаружил пред собой фигуру.

- …и если подумать, откуда в этом почти человеческом лице столько выдержки? - она говорила с ним. - Разве может быть чем-то иным, кроме дара, эта верная смиренность?

   Вокруг шептались, вокруг шевелились, вокруг волновались.

   Что-то происходило, но Акк’амаир не видел в этом ничего срочного, и отвлекаться не был намерен. Тогда Ахрэс вновь прошептал что-то у него в голове. Должно быть, он хотел вновь обозвать Маира наглецом. Слова его правда звучали непохоже на возмущение: «Я говорил тебе, что поведение твоё есть отражение истины. Не один я думаю так теперь, ибо силуэт, что пред тобой, разделяет мою позицию. И это и есть Многорукая Богиня Тхэт.»

   Глаза септос не дрогнули. Человеколикий он был или нет, он не открыл бы своих глаз до тех пор, пока молитва не была бы окончена. Сверяться с реальностью он продолжит, приоткрывая их раз в полчаса, но отвлекаться больше не был намерен. Огонь растёкся по его телу от слабого прикосновения, но даже это не заставило его отвлечься.

- Единственный ашерис, которого я вижу среди всех, - женский голос говорил уже внутри него, теплом своим обволакивая. - Так погрузись же ты в великое пламя...

    …Кажется, тот единственный из всех, кто говорил с ним, перестал делать это сразу после того, как Маир вернулся после ночи вне храма. А ведь Маир считал его другом. Должно быть, ашерис и месешах всё-таки слишком далеки друг от друга в понимании учения Гаа’вуа. Настолько же далеки, как боги и смертные в своей трактовке жизни.

   Когда Богиня снизошла до него, Акк’амаир наконец-то ощутил огонь внутри себя таким, каким представлял его когда-то в детстве. И способен стал управлять им. Однако, жизнь его земная, недуховная, превратилась в сущий кошмар ровно с этого же момента.

   Игнорируемый, покинутый всеми, он верно нёс свою службу, теперь изучая уже новые, более сложные молитвы и сожжения огня. Ни на шаг не отступая, несмотря на боль и давящую сверху тяжесть.

   В тот день, когда смерть пришла в Гаа’вуа, когда разорение разбило город, а буря песков запечатала навеки это место от чужих глаз, скромный Ашерис Маир затворил тяжёлые двери в центральный алтарь древнего храма, не дав разрушителям разграбить его. И главную статую Бога Огня Палящего, оказавшуюся вне центрального алтаря, на время сезонных молитв вынесенную в северный зал, он вынес вместе с собой наружу — прочь из охваченного порочным огнём города. Тяжёлый идол давил на спину, но Маир не сдаваясь нёс его сквозь песок, ночь, холод и страх, подобно тому, как неотрывно от молитвы он нёс истину сквозь огонь своего сердца.

   За ним бежали солдаты империи, чудовищные грабители, но, кажется, боги были благосклонны к нему в тот день, и ни одному из них не удалось достигнуть цели.

   ...Перебраться через горы, Хребет Пустынь, оказалось не самым сложным.

   Самым сложным было пережить эту вечную ночь страданий.

   Даже если снаружи он смиренно не менял лица, внутри него бушевал огонь такой силы, что невозможно было сдержать простым усилием воли. Требовалось что-то большее. И это большее в нём было, хотя сам он думал обратное.

   ...Наконец среди песков явился огонь. В отдалении, но потом ближе, всё ближе и ближе становился он. Песок пересыпался под ногами, а руки продолжали устало сжимать статую. Кажется, в храме её всегда носили двое, настолько тяжела была она.

- Отчего же молитва настигла вас в такой поздний час? - Маир смотрел на одетого в чёрные одежды молодого септос, не различая его лица. Он дошёл до него, хотя шёл на свет огня масляных свечей.

- Я — сын правителя, и мне должно молиться за свой народ, - отвечал неизвестный нежным голосом. - Но молитва моя сейчас не об этом. Она об одном септос, что покинул нас… Я молю богов о его возвращении.

   Тяжёлый идол уронил Маира, и глаза его закрылись.

   ...Маир плохо помнил те дни, когда судьба ударяла его своей жёсткой плетью. Но день, когда он вновь обрёл дом он помнил поминутно. Как Алхийам, сын правителя, бросился к нему, почти уже бездыханному. Как выходили его во дворце. И как перед солдатами Одиуса, находясь за спиной правителя, он и Алхийам рассказывали истории своего совместного детства, дабы те бросили искать беглеца, унесшего из Гаа’вуа святыню, среди них.

- Это мой брат.

- Мой сын…

   И он правда стал им.

   А потом, как и предсказывал Ахрэс, Акк’амаир стал Ашерис К’Нашэт. Он занял место своего брата, и горе его разделяли правитель и его сын.

- Когда я потерял старшую сестру, я думал, что на этом жизнь моя закончится. Когда моя мать и новорожденная сестра погибли, я был уверен, что не выживу. Но я не умер, и боги наградили меня за это встречей с тобой, брат, - Алхийам своей кротостью и вежливостью всегда успокаивал Маира, а добрый взгляд его переливался голубым серебром. К его недлинным, прямым тёмным волосам этот цвет подходил как нельзя лучше. Нежность и забота сына правителя предвещали нелёгкое правление, полное обмана и манипуляций, но Маир был уверен, что друг его справится с той ответственностью, что рано или поздно будет дана ему. В этом мягком септос был твёрдый стержень, почти невидимый снаружи, как и змеиные его черты. - Не вздумай отнекиваться! Ты — настоящий дар свыше для всех нас. В конце концов, ведь именно ты вернул нам огонь и надежду. Пока у нас есть надежда, жизнь будет продолжаться.

    Акк’амаир молча кивнул. Алхийам выпустил его из своих объятий и собирался уже уходить, но остановился на мгновение.
 
- Сходишь со мной к дипломатам завтра? - спросил он осторожно.

- Если бы твой отец хотел, чтобы я пошёл с вами, он пригласил бы меня сам, - Маир лежал на постели, всё ещё слабый от случайной болезни. - Разве не так?

- У меня плохое предчувствие. Я хотел бы, чтобы ты пришёл. Даже если не сразу…

- Хорошо. Я приду. Но только под конец переговоров.

Глава третья, о детстве, проведённом практически одиночестве.

   Там, где Хребет Пустынь переходил в Хребет Равнин, правее земель первоначальной империи Одиус, расположилось малое королевство Линдвел. Издревле, никто уже точно не помнит отчего, линдвельцы были крепко связаны с дальним народом фларинтай, что жил у моря на землях малой кристальной империи Фларентау. Лероморы, дружественные фларинтай, посещали Линдвел и всегда были желанными гостями. В столице королевства, городе Андерлау, сложилось большое общество, существовавшее под покровительством богов воды. И много лет в гармонии жили все они — местные воллтоунцы, паломствующие птесно, леромор и прочие, прочие.

   На почве мира этого родился удивительный союз.

   Лермирой, человекоподобный сын действующего ромианта леромор, чистейших вод существо, влюбился в дочь дворянского рода. Высший религиозный титул не позволил бы ему связаться с ней брачными узами, если бы не недавний указ Богини Света. Чудом создавшийся брак стал очередным доказательством того балансирующего мира, что царил в Линдвеле. И последней каплей, что переполнила чашу.

   ...Младенец, спящий в хрустальной колыбели умильным сном ребёнка, не вызвал чувств в холодном ромианте.

- Ринеон, - светлый лицом и волосами, молодой леромор склонился над колыбелью, кончиками своих полупрозрачных пальцев касаясь лба малышки. - Как вам не понять моего восторга? Это мой ребёнок…

- Но она — человек, - ромиант был непреклонен.

- Мой человеческий ребёнок… Моя дочь…

- Человеческий ребёнок, что не несёт в себе божественной силы воды, не имеет ценности.

- Как вы можете так говорить? Она — моя дочь! Альери — моя дочь!

- Уйми эту волну, что несёт тебя прочь от истины. Уйми её и себя уйми.

- От истины? Что же может быть истиннее любви отца к своему ребёнку!?

- Нельзя любовью называть пустую привязанность к образу. Что есть в этом младенце? Ничего, кроме человеческой жизни. Ни капли той чистоты, что сияет в тебе. Отбрось всё лишнее и вернись к учению...

- Это высокомерие… Таким обязан буду я стать? Я не хочу!

- Прошу, реши это добровольно. Не заставляй меня вмешаться.

- Как вы бессмысленно далеки от жизни… И жестоки, Ринеон… Если бы я был иным младенцем, не чистым настолько, как божественная вода, то вы не дали бы мне дом, не взяли бы меня под своё крыло?

- Не сравнивай себя с человеком. Я не искал тогда чистоты, я искал сына. И я обрёл его, не родного по крови своей и плоти, но родного мне по душе.

- Я вам теперь не верю.

   Девочка с почти белыми волосами, но недостаточно серебристыми, не переливающимися перламутром на свету, с глазами цвета сиреневой воды — во всём она была похожа на родителя своего. Лишь то, что она родилась человеком, далёким от богов, магии и неопознанной, не найденной чистоты, делало её ненужной.

- Не говори глупостей, - ромиант обратился к своему ученику. - Оставь их. Ты должен учиться истине…

   Вальерит очень повезло, что её мать, Маринит Надэри пошла не только против семьи, но и против целого народа леромор. Она сохранила жизнь своего дитя, забрав её прочь от всех тех, кто смотрел на неё искоса. Слегка изменила имя. Полностью изменила судьбу. Пряталась от родни и следовавших по пятам последователей Ромианта Ла’Ндвелл, а потом ей встретился Эмиан Андерлау, возвышенный почитатель ветряных богов. Он не был из птесно, но и человеком его было трудно назвать. Тот, кто относился скорее к натэн, стал спасителем для Маринит и её новорожденной дочери.

   ...Журчанье вечных ручьёв среди каменных стен подземного храма, переливание света сквозь серебристый витраж верхнего купола, отражения, что разбегаются в стороны по круглому пруду, эхо капель, что падают сверху на плавающие в нём кувшинки, и молчание огромного каменного алтаря в форме сидящей почти что бесформенной фигуры, в руках которой расположилось большое зеркало, это воспоминания, что бесконечно живут в Большом Зале подземных руин Энигамиса.

   Энигамис…

   Когда-то город в камне, а ныне забытая, брошенная всеми цепочка коридоров и комнат, не имеющих былого смысла, былой сакральности, эти руины выходили на поверхность в районе Андерлау. Возвышенный почитатель ветряных богов посчитал это место максимально подходящим для его круга, повесил под куполом зала блестящую нить из стеклянных фигурок и внёс в руины чашу.

   Чаша силу связи с богами даст, но звёзд сила заберёт своё...

   Да, чаша.

   Центральная чаша, которой часто возносились молитвы. Она стояла на большом камне посреди пруда, в паре шагов от статуи. На статуе же ставились подношения, а зеркало служило порталом, через который в мир смертных на мгновения служб являлись боги.

   Если подумать, это место и цели, что преследовал Эмиан, были связаны с высшим пониманием истины и света. Но в итоге оно было покинуто, а мысли, полные великих планов, были отброшены прочь.

   ...Маринит влилась в группу последователей самопровозглашённого Эмиана Андерлау. Его бледный вид, серьёзный взгляд и спокойный голос манили её, как и прочих, кто оставил обычную жизнь и спустился в Энигамис. Тут она смогла одновременно поклоняться богам воздуха и богам воды. Быть может таким образом Маринит пыталась связаться с гнавшимся за ней лероморами, как-то растопить их ледяные сердца. Так или иначе, служение успокоило её и подарило надежду. А во время одной из служб многоликое Божество Мощных Вод даровало ей утончённый кристалл, обрамлённый узорами серебра. Украшение, что предполагалось носить на шее. Считалось, что подобный талисман является равноценным благословению, следовательно, носивший его становился обладателем божественной защиты. Когда Эмиан спросил у Маринит, что она будет делать с даром, та сразу же ответила.

- Я дарую его моей дочери, Вальерит, - сказала она без сомнения. - Ей он пригодится.

- Какой щедрый подарок, - заметил Эмиан.

   И Вальерит носила это украшение, дар чистейшей воды, ровно до тех пор, пока его у неё не отобрали. Для неё оно не было символом божественной силы, но стало бесценным подарком родной матери.

   ...В один момент молитвы сбылись. Даже кукла лероморов, рыцарь, что был верным последователем Эмиана, посчитал произошедшее волей богов. Эльарин нашёл свою любовь и ребёнка, но не для того, чтобы, как хотели верующие в Ромианта, уничтожить, а чтобы воссоединиться с ними. И Эмиан был рад этому воссоединению.

- Подумайте только, как это лучезарно, - говорил рыцарь. - Теперь у девочки будет семья и надежда. Светлая и более сильная, чем до этого.

   Эта медуза с маской вместо человеческого лица, запертая в шарнирном теле размером с взрослого, для Вальерит сыграла не последнюю роль. Ариан гордился тем, что завоевал её доверие. Он даже хвастался Эмиану, что «девочка следует за ним». А Альери-Вальерит хотелось разобраться в том, что представлял из себя этот рыцарь, эта кукла-леромор, создание неясной природы.

- Она будет исследователем, это точно! - смеялся Эмиан, беря девочку на руки. - Она ищет истину в знаниях… Как чудесно. Родители должны быть горды, верно?

   Маринит гордилась. И Эльарин с трепетом любил дочь, боясь, правда, что кто-нибудь из внешнего мира нанесёт ей вред.

   ...Как всё спутано.

   В гости к Эмиану идут разные «культисты», как называют их в соседней империи.

   Среди них даже последователи тьмы в чёрных одеяниях.

   Их жрец, их предводитель, их страшный бог в человечьем обличье, ступает вперёд и усаживает ребёнка к себе на колени. Мама и папа куда-то отлучились, а Эмиан и его верный рыцарь оказались перед неразрешимой задачей — позволить всем и каждому исполнить свой долг перед богами, вознести молитвы, при этом не дав их церемонии никому навредить.

- Отпустите ребёнка! - крик Эмиана и его ветряные попытки вмешаться мало что сделали.

- Она всегда говорит с богами, но поймите… - и даже более мягкие слова Ариана не дали результата. - Мы не дадим вам того, что вы просите, и она не даст!

   Тёмный круг, что образовался внутри пруда…

   Эта холодная обычно вода стала чуть теплее и значительно черней.

- Давайте посмотрим сами… Я предскажу будущее, - сказал маг тьмы. - Я расскажу вам, куда вас доведут игры с этой поганой чашей...

   Вальерит вспомнит потом сладковато-туманный запах, который шёл от тёмной материи его одежд. И добрые руки, что щекотали её за ушами.

   Разве могла эта встреча быть опасной?

- Вы так любите этого ребёнка. Вальерит-Альери-ли? Я слышу, как она говорит с отвратительным вам одиусским акцентом. И вижу, как собственноручно вы гоните её от себя. Собственноручно вы рубите эту нить судьбы, что связывает вас…

- Не говорите глупостей!

- Дом, что рушится в её глазах. Одинокий огонёк потухает в тиши…

- Ничего подобного не случится!

- Все мои предсказания сбываются. А теперь отдайте мне ту безделушку Богини Света, и разойдёмся друзьями…

- Никогда. Она принадлежит не тебе!

- Кому же? Ей? Поэтому ты так о ней печёшься, потому что Богиня выбрала её для общения?

- Это не имеет значения!

- Хочешь сделать девочку хранительницей именно этой вещи? Хорошо, Эмиан, тогда именно она отдаст её мне. Я могу рассказать ей, как лучше это сделать...

- Не вздумай!

- Я не буду вредить ей. А говорю я лишь то, что вижу в будущем. И лишних слов среди предсказания не будет. Я вижу этот кристальный крест в своих руках…

   В гости к Эмиану идут разные «фанатики», как называют их солдаты империи Одиус. Это может стать настоящей угрозой.

   Добрая хранительница секретов весело трепет Вальерит по волосам, а строгая почитательница вечно одёргивает.

   Мама поёт ей песни и рассказывает, а папа просит держаться подальше от огня.

   Журчанье вечных ручьёв среди каменных стен подземного храма эхом раздаётся в ушах. Переливание света сквозь серебристый витраж верхнего купола отражаются в стеклянных фигурках, что слегка колеблятся на ветру, и блеск этот разбегается в стороны по круглому пруду. Капли, что падают сверху, попадают на детские ладошки, а затем переливаются на плавающие в нём кувшинки. Молчание огромного каменного алтаря в форме сидящей почти что бесформенной фигуры, в руках которой расположилось большое зеркало, прерывает детский смех. Двое детей живут в Большом Зале подземных руин Энигамиса.

   Мианит попал сюда абсолютно случайно. То ли Эмиан спас его во время одной из своих вылазок, то ли выкупил у кого-то, то ли просто встретил на дороге, но в любом из случаев, мальчик-леромор, чистейший по крови, похожий чем-то на Альеритиного отца, стал частью круга поклонников Энигамиса.

- Альери, перестань ловить капли, - у него были белые волосы и небесные глаза. - Если ты хочешь собрать воду, возьми её руками прямо из пруда, вот так! Делай, как я!

- Я хочу ловить капли, - Вальерит любила своего друга так, как только может любить маленький ребёнок другого человека. Но очень часто не соглашалась с ним. Разногласия происходили и с Арианом. Это было досадно, но Вальерит к этому привыкла. - Я хочу ловить…

   Круги разбегались по воде, когда девочка отпускала в них пойманные капли.

- Но зачем?

   Когда Божество Мощных Вод явилось и потянулось бесконечными ликами и руками своими к Вальерит, Мианит, кажется, догадался, что в маленькой подружке его было нечто особенное. Правда, он так и не смог понять что именно, как бы ни пытался.

- Мне нравится, как они бегут по воде.

   ...Матушкины руки приняли скромный дар — неясные ягодки оранжевого цвета. Кажется, она не собиралась их есть, поэтому просто спрятала за спину. Зачем принимать подарок, если не рад ему? Вальерит долго следила за руками матери, а потом с трудом умудрилась утащить одну из ягодок незаметно. На вкус ягоды были кислые, но приятные. Такого вкуса Вальерит ещё не пробовала. Кажется, они были тёплые и похожие чем-то на песок. Вальерит никогда не ела песок, но ягоды заставили её думать о нём.

- Милое дитя, - одетые в оранжевые свободные одежды, широкие штаны и робы, эти женщины напоминали ящериц, которых Вальерит уже видела раньше, когда мать выводила её на прогулку. - Скажи, тебе понравились дары? Все говорят, что ты встречаешь богов и разговариваешь с ними в этом убежище… Хочешь ли ты посмотреть на нашу молитву?

   Главная из септос, что пришли к Эмиану, смотрела на Вальерит довольно и с неким вдохновением. Этот взгляд понравился девочке. Он был куда добрее взглядов, что бросали в её сторону последователи богов ветра. Даже Мианит порой смотрел на неё недобро. А эта неизвестная жрица была совсем иной…

- Те, кто стоят вне почитания богов огня, могут участвовать, но с предельным лишь уважением в сторону наших богов… Я научу тебя. Взгляни… Повторяй за мной.

   Она посадила её на свои колени и научила жестам. Движение рук и пение молитв, похожие на то, что делали следовавшие за Эмианом, но совсем другие.

- Вальерит! Твои руки светятся! Кто-нибудь, помогите! Они схватили её!

- Ты всё делаешь верно, не бойся. Но я ещё ни разу не видела как… Зажигается холодный огонь из рук не-септос. Огонь всегда тёплый. И всегда он рождается кровью змеи…

- Эмиан, Ариан!

- Ты не-септос, что дышит огнём… Холодный огонь… Что же это такое? Благословение, которое мы не можем понять.

   Многорукая Богиня была совсем не похожа на Бога Северного Ветра Сириса, который часто слагал Вальерит колыбельные. Он был серым, неясным, похожим на тучу. А она вся блестела языками пламени и похожа была на человека. На красивую женщину с кожей цвета пустыни и густыми тёмными волосами.

- Тхэт любит детей… Она любит, когда они играют…

   Вальерит протянула свою ручку вперёд и ощутила невероятное тепло. Богиня говорила что-то, но голос её был похож на шёпот или то, как сыпется песок.

- Она говорит, что ей нравится твоя улыбка.

   Девочка дотронулась до горячих волос, осторожно провела по ним, стараясь не обжечься.

- Она хочет подарить тебе подарок.

   Одна из рук Тхэт была сжата в кулак, а когда раскрылась, наружу вылетела огненная бабочка.

- Возьми её, - сказала Богиня. - И отдай тому, в чьём сердце нужно будет распалить огонь. Тот огонь, которого в нём до сих пор ещё нет…

   ...И счастье длилось бы вечно, если бы дочь их не стала наблюдателем других богов, не заслуживших одобрение Эльарина.

   И счастье длилось вечно, пока леромор не добрались до Марианит.

   И счастье прекратилось, когда ядовитая вода убила её.

   ...Вальерит уже свыклась с тем, что люди приходят и уходят в убежище тогда, когда им вздумается. Отец, который всегда был добр к ней раньше, просто испарился, когда матушка умерла. Он забрал её подарок, амулет, потому что Вальерит разгневала чем-то богов воды. И он увёл с собой Мианита, потому что ему нужно было учиться.

   Сначала ей было очень одиноко.

   Потом она привыкла.

   Вальерит часами играла с собственным отражением в пруду, пока Эмиан был занят чем-то другим. Иногда она находила Ариана и ходила всюду за ним, порой он даже рассказывал ей что-то. Его рассказы всегда были длинными и интересными. Но все они заканчивались рано или поздно. И Вальерит снова оставалась одна.

   Боги приходили на службы не так часто, и чаще всего Вальерит к ним не пускали. Говорить было не с кем.

   Оставалось только слоняться туда-сюда, изучая каждый камешек, что попадался на глаза. Очень скоро Вальерит поняла, что в древних руинах есть много разных символов, некоторые из которых повторяются. Она стала запоминать их.

   Если бы только она могла понять, что они значат…

   Тогда папа ведь вернётся к ней?

   Тогда она снова будет не одна.

   Тогда дом, что был Энигамис, снова будет целым.

- Он не вернётся к тебе, потому что ты не леромор, - строгая почитательница смотрит на Вальерит искоса и постоянно говорит что-то неприятное. - Ты человек. Но никому здесь ты на самом деле не нужна. Эмиан позволил тебе остаться из любви к твоей матери. Пустая затея… Она ведь уже не жива. Да и при жизни не ответила ему взаимностью, предпочла этого леромора… А ты разочаровала и его, и её. Какое дитя воды дружит с почитателями огня? Смешно! Не понимаю зачем вообще ты здесь, тем более такая.

Ночью на небо восходит Луна,
Настанет с восходом день, когда
Посланница света будет не одна,
В мире, в котором изначально была.

   Вальерит научилась различать почитателей богов по их одеждам и молитвам.

   Вальерит выучила многие из них.

   Вальерит часто участвовала в чужих церемониях, когда ей позволяли это делать.

   Вальерит не знала, что за Эмианом охотятся солдаты.

   Вальерит ждала, пока папа не вернётся к ней, чтобы ответить на все её вопросы.

   ...Эти рыжие одежды вернули в сердце тепло.

- Имей в виду, я не дружу с септос, - Эмиан не был рад видеть тех, кто пришёл. Вальерит выглядывала из-за его спины, разглядывая гостей. - Но я позволю тебе ненадолго остаться.

- Как мило, как это милосердно, - пришедший назвался Ашерис. Ашерис К’Линдвел. - И я приму твоё приглашение… Спасение от нападения… Ты ведь не позволишь солдатам убить других последователей? Я бы не позволил им напасть на тебя, если бы это зависело от меня.

- Я не дружу с септос, - повторил Эмиан. - Но ты можешь остаться.

   Все были строги к гостям, но когда они остались возле пруда одни, Вальерит наконец-то смогла проявить присущее всем в убежище гостеприимство. Отчего-то в тот день все о нём позабыли. Она принесла странникам несколько тарелок фруктов и парочку камней, что использовались для церемоний.

- Какое милое дитя, - тот, кто привёл их, был очень благодарен. - Как тебя зовут?

- Ва-альери… - ответила девочка на вопрос.

- Льери!? - Ашериса перекосило. - Неужели… А как похожа, подумать только… Альери, ты сказала? Милая девочка…

   Они молились, хоть им и пришлось встать в воду в пруду. Септос не умирают, когда касаются воды, не боятся её, но очень не любят. Им она неестественна.

- Я покажу тебе огонь, хорошо?

- Огонь? Человеческое дитя, о чём ты?

   У Вальерит было много вопросов, и наконец-то в её жизни появился кто-то, кто готов был на них ответить.

- Холодный огонь… Впервые вижу такое.

- Но ты ведь знаешь весь огонь?

- Весь, конечно же, весь! Кроме этого. Этот я ещё не встречал. Но, знаешь… Льери, мы могли бы вместе изучить его.

- Правда?

- Конечно! Эмиан позволит мне остаться здесь хотя бы ненадолго, и у нас будет время, чтобы понять…

   Он научил её словам.

   Он похвалил её знание молитв.

   Он взял её с собой, когда они собрались в третий раз для вознесения молитв, посадил её на колени и позволил сложить свои ладони в его.

   Он зажёг огонь.

   Он весь покрылся им, и сам, кажется, стал огнём.

   И этот огонь захватил Вальерит. Он был тёплым, но совершенно не обжигающим. И тот свет, что был холодным, но тоже был огнём, стал его частью.

   Ашерис восторженно смеялся, и Вальерит тоже было весело.

- Что вы творите с ней!? Отпустите её сейчас же!

   Отец вернулся. Но ненадолго.

- Я не ожидал от них этого… Впрочем, септос никогда нельзя доверять. Я дал вам приют… Но вы явно не оценили этого жеста.

   И Эмиан прогнал его.

- Поспешите, ведь солдаты уже идут за вами!

   Вальерит всегда было грустно вспоминать о том, что случилось потом.

Ночью на небо восходит Луна,
Настанет с восходом день, когда
Посланница света будет не одна,
В мире, в котором изначально была.

Огонь, что придёт за ней, будет велик,
Он сердце зажжёт своё ровно в тот миг,
Когда взовёт о помощи, срываясь на крик,
И напавшие познают всю силу их…

   Стихи, из которых складывались молитвы септос, были такими красивыми. В звучании их, полу-шёпоте, разговоре песка, было столько нежности и тепла.

   Вальерит посвятила много лет изучению культуры септос, но так и не смогла, к сожалению, перевести третье четверостишие, что запомнила наизусть.

   Что она смогла, так это навсегда запечатать в памяти тот день, когда Эмиан послал на смерть пришедших к нему за помощью, запах порченного зелёного огня, шепчущий, сыпучий последний крик септос, и то, как солдаты последовали за ней, посчитав её похищенной сначала одними, а потом и другими «культистами».

Глава четвёртая, в которой Вальерит отправляется в путь.

   Старое кольцо поблёскивало в руке. Да, его тоже сложить с собой. Тоже сложить, надёжно спрятать... Всё с трудом уместилось в алхимической сумке, в этом полу-саквояже, и по-хорошему надо было придумать внятную историю, которую она рассказала бы, когда её спросили бы о содержимом сумки, но... Времени на это совсем не было. Нужно было спешить… Оставалось совсем немного до тех пор, когда все узнают…

- Вальерит, - знакомый голос окликнул её. - Я рад, что ты всё-таки приняла моё приглашение.

   ...Солдат вынул из-за пазухи небольшой кусок сухой булки и протянул его девочке.

- Ничего страшного нет в одиусском хлебе, малышка, - он говорил чётко, с характерным выговором. Таким далёким и чужим... - Культисты тебя, наверное, сильно измотали?

   Он спрятал копьё куда-то за спину, вместе с Вальерит этот солдат ехал в повозке по неровной дороге куда-то в новую жизнь.

- Я за тобой присмотрю, пока кто приличней не найдётся. Меня Арн зовут, я рыцарь из копейщиков. Но это ты уже поняла, наверное… - повозка подпрыгнула на очередной кочке, и этот «рыцарь» забавно ахнул, вызвав у маленькой девочки слабую улыбку. - Д-да, дороги у нас… Но, ничего. Доберёмся до столицы, там заживём… Имя-то у тебя есть, а?

- Вальерит.

- Вальерит? Какое красивое. Сразу видно, тебя украли откуда-то из знатных домов Андерлау. Хорошо, что скоро он тоже будет частью империи…

   Вот только ничего хорошего не было в завоеваниях Империи, нёсшей с собой только боль и смерть, опалённые порченным огнём.

   …Арн оказался из тех имперцев, что держит своё слово.

   Он был смешноват, постоянно попадал в дурацкие истории и строго на строго запрещал Вальерит уходить куда-то без него. Дистис был сильно больше мнимых воспоминаний о Андерлау, шумнее и быстрее. Маленькому ребёнку тут без сопровождения делать было нечего. Поэтому горе-копейщик и его маленькая находка везде ходили вместе.

   Когда в один из погожих деньков они забрели в Храм Света, высокий, почти до неба высокий, и в его прохладных стенах встретили строгую жрицу Богини, ситуация немного изменилась. Из небольшой комнатки на чердаке шумной таверны Вальерит перебралась в более просторную подвальную комнату в доме при Храме. По соседству стояла кузница, а чуть дальше была ещё одна таверна.

- Не вздумай обмануть надежд моих, дитя, - говорила эта мрачная женщина, беря ребёнка под своё крыло. - Ибо тогда тебе будет больше некуда идти.

   Только сердце её было куда мягче, чем сама она привыкла думать.

- Все мы желаем, чтобы твоё будущее было лучше твоего прошлого. О нём придётся забыть.

   ...Но никто из них не знал, что память Вальерит проигрывает раз за разом, желая разгадать, то чёрствое отсутствие милосердия, что обрушилось на её детское, чистое мировоззрение.

- Мхавшах, уведи её отсюда!

- Ашерис, я же не могу бросить вас здесь…

- Не можешь? Нельзя медлить! Копейщики идут!

- Но…

- Хорошо, хорошо! Не хочешь идти сейчас, я спрячу её в алтарную часть, закрою вместе с идолом… Только не забудь достать её оттуда, когда…

   Кольцо, что слетает с руки шипящего септос, желающего не напасть, а угрожающим выпадом своим отогнать ребёнка в сторону, спрятать. Колючий куст. Много шума, а потом тишина. Отпечатки следов, что остаются после ударов копьём, отражаются в слезах, спешащих вниз по детскому личику.

   Эмиан, который сухо встречает её после возвращения.

- Зачем ты послал их на смерть!?

- Ты учил нас милосердию… Разве это — милосердие!?

- Чем ты лучше тех солдат, что...

   Вместо ответа — удар рукой по щеке.

- Я всегда говорила, что от неё не будет толку, а вы меня не слушали, - почитательница-ненавистница ликует. Лицо её имеет надменно-восторженный вид. - Девочка решила быть на стороне септос.

- Её отец будет разочарован, - заключает Эмиан. - Я уже. И я даже не тот, кому она обязана жизнью на этом свете.

   Чёрный огонь, разбегающийся искрами, с слезами падающий на пол, разрастается страшными пламенными волнами.

- Боги, это пламя ведь убьёт её! - голос Ариана дрожит. Разве может он так бояться Вальерит? Она же никому не желает зла. Она просто не понимает. Она так хочет разобраться… - Эта ненависть… Эта тьма… Неужели предсказание...

   Но до того, как что-либо успело случиться, пришли солдаты. И забрали её оттуда, где когда-то был дом, разбив любое напоминание о нём.

   Впрочем, не только копейщики умели убивать наповал.

   ...На одной из служб жрица увела свою девочку в сторону.

- Я знаю, возможно сейчас не время, - начала она задумчиво. Из холодной скалы она превратилась в самую тёплую из существующих свеч. - Но, Альери, послушай меня… Ромиант и его ученик… И ученик его ученика… Он ведь твой отец, верно? Эльарин.

   В самых светлых её побуждениях не было и капли той мутной тьмы, что в итоге заполонила помещение.

- Чего я хотела, Арн? Этого ли? Болезнь свела меня с ума, не дав увидеть истины, неужели я сразу не догадалась бы… - ночь того дня была бессонной и полной голосов.

- Твоя болезнь не делает тебя безумной, жрица! - рыцарь-копейщик навещал свою маленькую находку и её новую наставницу, но этот визит его отличался от предыдущих. - Богиня говорила с Вальерит, она дала ей наставления, и среди них не было ничего о том, что кто-то из ближних предаст её!

- Нет. Но там были слова о её отце, которые я не сразу смогла понять. Теперь же я понимаю…

- О чём ты?

- «И уплывает силуэт, плод фантазий разрушенный миром, туда же, где в круглом пруду утонули все надежды» - так она сказала.

- Как же ты поняла, что речь идёт об отце Вальерит? Мы же нашли его, мы говорили с ним… Он же любит её больше всего на свете!

- Любит? Любит… Но как свойственно любить лишь холодному существу, вышедшему из вод. Любовь леромор так непонятна мне. Идти рядом с плодом любви своей… Слышать, как голос её срывается на крик, и молча ступать вперёд, не оборачиваясь, не видя её… Разве это можно считать любовью, Арн?

- Звучит… Чудовищно…

- Да, так и есть. Он такое же чудовище, как этот якобы-эмиан, что пленил её. А я слишком безумна и стара, чтобы увидеть и предотвратить беду до того, как очередная стрела ранит это невинное детское сердце...

- Я уважаю ваш возраст, ваши знания… Но я не могу понять, как же из всего этого… Откуда взялась идея о безумии? Жрица, кто кроме нас с тобой поможет ей, если жизнь Вальерит полна чудовищ? Разве не мы с тобой должны...

- А чем мы лучше них? В чужом народе, в чужом городе, в чужой империи, построенной на костях… Кто мы для неё, как ни те же чудища, не способных унять её боль? Способные только сеять её… Ожидая, пожиная плоды...

   Жрица была не совсем права. И Вальерит чуть позже сказала ей об этом, пояснив, что она и Арн это единственное здесь, в Дистисе, что ощущается как дом.

   Когда она умерла от тяжёлой своей болезни, а Арна забрали завоёвывать дальние земли, и этого дома Вальерит не стало.

   ...Должно быть, в каждой столице каждой империи существует своя Академия Волшебства. И как минимум одной из них жизненно необходимо было собрать в стенах своих как можно больше исследователей всех форм и размеров.

- Надеюсь, мне не стоит объяснять, что обязанности ваши, как исследователей Академии, будут весьма обширны. Каждому из тех, что предстоит остаться надолго, придётся привыкнуть к тому, как устроены требования по исполнению этих обязанностей, - он был высокого роста, скверен характером, но хорош лицом, и отчего-то все были в нём заинтересованы. Сениар, главный из секретарей, брат-блондин кого-то из имперского дворца, кажется. Он внимательно изучал толпу, для того лишь, чтобы через мгновение принять всех вошедших. - Если оступитесь, никакие глазки цвета неба и волн вас не спасут.

   Конечно, Вальерит обратилась к Академии, но вовсе не для того, чтобы учиться. Её больше привлекала возможность путешествовать, изучение культур и поиск смыслов. И секретаря это полностью устроило — верный и тихий помощник, не имеющий особых амбиций и претензий, это именно то, что ему было нужно.

- Как ты добилась внимания Сениара?

- Всё дело в твоих глазах, верно?

- Или в том, что ты когда-то была среди культистов?

   На многочисленные вопросы не было ответов. 

   Но Вальерит не хотела, чтобы задававшие их расстраивались, поэтому вместо прямого ответа рассказывала небольшую историю из последней экспедиции. Это всегда помогало.

   ...Квадратная записная книжечка, зачарованная бродячим волшебником, вечное перо-карандаш, изобретение дальних стран, что поддавалось далеко не каждому, и небольшая хитрость, позволявшая менять в нём грифель, выработанная самой Вальерит — всё, что требовалось для того, чтобы исследователь Академии под литерой В. могла делать красочные заметки. Таким образом Вальерит не только получила возможность писать подробные отчёты, отвлекавшие руководство от её отсутствия на учёбе, но и обрела истинную радость. Теперь она могла говорить с кем угодно о чём угодно, прикрывая свой интерес научным исследованием.

- Мой друг-септос, он местный, - поясняла она, показывая очередную зарисовку Ромианту Ла’Фларентау. В этой дальней империи, что жила подле морских волн, к исследованиям и исследователям относились вполне неплохо.

- Это лицо мне знакомо, - улыбнулся леромор. Отчего-то почти все из лероморов, что встречались Вальерит, были похожи на разных медуз с весьма человечьими лицами и телами.

- Правда?

- Это мой сын.

- Ваш сын!? Но он же септос… Разве…

- Какая разница, похож он на змею или на дерево. Он кровь от крови моей и плоть от плоти моей. Неужели я должен отказаться от него лишь оттого, что он не во всём похож на меня? Напротив, я считаю, что это прекрасно.

   Теория о холодной любви леромор на дистанции провалилась.

- Все мы различны по сути, но имеем общие ценности. Главное не стать как те несчастные, кто покинет мир этот вечером в качестве узника вод — бесчувственным и аморальным существом.

   Водяной огонь объял корабль с приговорёнными к суровому приговору. Эти синие языки пламени напугали Вальерит. Но её новый портовый знакомый поспешил её успокоить.

- Этот огонь хоть и нельзя потушить водой, ведь он создан из неё, но появляется от только во время казни, - глаза септос весело сверкали, отражая свет многочисленных свеч, заполнивших порт. - А значит, нам бояться нечего. Верно ведь?

- Именно так. Нечистивый огонь, что провожает в последний путь лишь тех, кто виновен перед истиной своими грехами. Наказание, которое нас не ждёт, - нежный леромор, что дружил с ним, согласился с этими словами. - Но зрелище, конечно, непростое… Особенно для путешественника. Вальерит, ты в порядке? Ты уже так долго молчишь...

   Но исследовательница из дальних земель словно не слышала их слов, полностью погрузилась в зарисовки, чтобы пару дней спустя при прощании со всеми запечатлеть как отец-леромор довольно трепет по волосам своего змеиного сына.

- Это ты тоже запишешь? Хочешь, чтобы воспоминания жили вечно?

- Чтобы исследователи из будущего имели представление о мире прошлого, верно?

- Так лучше, чем не иметь ничего, кроме расплывчатых осколков памяти.

- Вот оно что… Значит наша гостья что-то позабыла. О, дитя дальних земель, можем ли мы как-то помочь тебе в поисках?

- Спасибо, вы уже помогли.

- Это что-то очень важное, да? Что требует таких… Усилий и стараний.

- Что-то, что необходимо, чтобы продолжать жить? Что же ты потеряла?

- Я потеряла свой дом.

   ...Старые украшения поблёскивали в темноте. Да, эти нескончаемые шпильки для волос тоже сложить с собой. Тоже сложить, надёжно спрятать... Унести прочь из этих проклятых руин, засеянных прахом и костями.

   Спрятать. Забрать. Вернуть домой.

   Домой.

   А если септос откажутся их принять?

   Что Вальерит будет делать тогда?

   ...Последняя вещь сложена в алхимическую сумку. Секретарь радостно встречает свою добрую спутницу, знакомя. Среди них особенно выделяется нагловатого вида рыцарь. Изящный, с правильным лицом, но очень неприятный отчего-то.

- Нашэт очень закрытая страна, но я уверен, вместе с тобой наша дипломатическая миссия все затворы их закрытых врат посшибает, - сообщает Фран. - Ты же знаток культур, верно?

- Она изучает культуры, но насколько я помню не является заслуженным знатоком именно восточных культур, - фыркает Ливеон длинноволосый исследователь, недавно сделавшийся академиком. - Вряд ли она поможет нам даже с переводом того письма, что правитель Улсимеер отправил нам.

- Улсимеер — это гостевое имя, - Вальерит старается скрыть свою нервность, поэтому перехватывает инициативу разговора. - Полное имя правителя Нашэта — Алхийам Саршетэс.

- Зубы сломаешь, - рыцарь смеётся. - Она лучше тебя знаток, понял ты, академик?

- Сомневаюсь, - снова фыркает Ливеон. Его мрачный, тёмный взгляд давно казался Вальерит недобрым.

- И вряд ли она хороша в алхимии, - в унисон произносит Бетелит, дама из академических алхимиков, и обращает общее внимание на сумку. - Что там у тебя? Неужели думаешь, септос допустят хоть какие-то серьёзные исследования на территории пустыни?

- Цель визита, - отрезала Вальерит. - И я надеюсь, что она покажется им достаточно… Уважительной.

- Уважительная причина… Связано ли это как-то с религией? - Рниалл, неясно каким образом затесавшийся в дипломатическую миссию леромор с испуганным лицом, делает шаг к Вальерит, ожидая найти в ней друга и союзника. Но не находит.

- Не совсем… Это кое-что, что, я думаю, имеет отношение только к септос, - исследовательница, державшая до этого сумку в руках спереди себя, спрятала её за спину. - И я надеюсь, что они смогут это достойно оценить.

- Как много загадок! Ещё одна головная боль, - дипломат по имени Дистер, типичный одиусский дворянин, худоватый и самовлюблённый, взбрасывает руками. - Будто бы Улсимеер пустит этот разношёрстный сброд в древнюю столицу.

- Именно из-за Улсимеера я и попросил Вальерит поехать с нами, - Сениар переводит взгляд с одного своего спутника на другого. - Она очень хорошо умеет превращать неудачи в счастливые случайности. Сколько раз мы не путешествовали, сколько раз не попадали в передряги… И каждый раз её очарование, иначе назвать я это не могу, спасало нас. Каждый из нас преследует свои цели… Но всем нам нужно попасть в закрытую столицу, верно ведь? А Улсимеер очень тщательно отбирает гостей. Думаю, Вальерит придётся ему по вкусу.

   Что бы ни имел в виду секретарь, Вальерит не собиралась очаровывать правителя септос. Она знала, что тот был тайно помолвлен. Такие ходили слухи. Главной целью её было вывести прочь из империи свою драгоценную сумку и не лишиться в процессе головы.

Глава пятая, особенности культуры.

   Бесконечность аркад, обрамлённых арками, следовали вместе с решётчатыми узорами, что существовали вместо обычных окон и не менее красивыми витражами, длинные, узковатые коридоры перетекали в просторные комнаты, а каменные лестницы, высеченные из толстых белых стен, вели гостей в большой главный зал.

- Шарафа славится своей надменностью, - Фран постоянно говорил что-то неловкое, ненужное, и Вальерит хотела бы остановить его, однако, её вечно останавливали. - Об этом все знают. Не зря именно тут убили наших несчастных дипломатов… Холодный, чёрствый город. Чудовищный.

- Нет, вы не совсем правы, - высокий, септос все были чуть выше людей, по-крайней мере из тех, что встречались делегации, молодой и чересчур ранимый гид по имени Эрой служил своему правителю верой и правдой. И, хоть внешне и внутренне он казался нежен, змеиные черты, непохожие слегка на черты прочих септос, выдавали стойкость и силу, спрятанную глубоко внутри. Эрой не дал бы себя в обиду, и страну свою бы обижать не позволил. Конечно, роль гида-слуги сковывала его, но он умел вежливо отстаивать своё. - Все септос чуть более отдалены от физического контакта и жестов, нежели воллтоунцы. Только к другу ты можешь быть искреннее и ярко обращён… Я имею в виду, что никто из нас заранее не ненавидит вас, как вам кажется.

- Но всё-таки Улсимеер… - тут рыцаря наконец-то одёрнули. Сделал это сам Сениар. - Кхм.

- Я хотел бы предложить вам за сегодняшним обедом … - Эрой слегка ускорился, чтобы как можно скорее довести гостей до пункта назначения.

- Это правда, что культура септос состоит из повторяющейся череды постов? - Вальерит вырвалась вперёд и сменила тему, уцепившись за слова гида об обеде. - Я слышала, что растущие в пустыне бобовые… Различные растения, что составляют основную пищу, имеют разный цвет и вкус. И пост, каждый из… Их много, очень много. Каждый септос соблюдает свой пост, и, кажется…

- Каждый отдельный из септос обладает своим назначением, которое несёт во время поста, - Эрой оживился и даже слегка улыбнулся. - Вы почти во всём правы. Всё очень индивидуально. И очень редко то, что разрешается принимать в пищу совпадает хотя бы у двух из нас. Особенно строги посты у религиозных деятелей… Месешахи, а особенно Ашерис К’Нашэт очень строго относятся к традициям.

- Что-то из плодов пустыни нельзя смешивать с другим, верно?

- Именно так. Вы очень осведомлены.

- Вовсе нет, я просто… Я очень хотела бы узнать больше. Я знаю, что культура септос закрыта от чужих глаз, но…

- Не думаю, что правила питания можно считать тайной, что требует сокрытия.

   Дипломат Дистер схватил секретаря за рукав и, ухмыльнувшись, шепнул ему что-то вроде: «А ведь таким образом можно выяснить слабые места септос, вы были правы насчёт этой девчонки!» Тот не ответил, хотя похвалу принял.

- Значит, всё-таки есть некоторые основные ингредиенты, — разговор продолжился уже за столом. Вальерит вооружилась своей записной книжкой и зарисовывала вынесенное за круглый стол блюдо. На нём, разделённые по секциям, лежали различные из плодов пустыни — бобовые, ягоды, какие-то крючковатые растения, колючки, орехи. Разнообразие цветов и текстур привели исследовательницу в дикий восторг. - И те, что добавляют к ним… Предпочтительным считается смешение особых… А что-то ведь даже запрещено смешивать?

- Именно так, - Эрой наконец-то расслабился. Последние пару дней, которые он провёл с дипломатической миссией в Амирифте дались ему с трудом. - Например, если взглянуть на дополнение к блюдам…

   Фран внимательно слушал разговор, разбросав по тарелке и перемешав все те плоды пустыни, что были принесены, и парочку соусов и подливок.

- Еда есть еда, - наконец сказал он недовольно. - Что за глупости — это нельзя, это можно…

- Существуют правила! - Вальерит чуть не вскочила со стула, на который и без того забралась вместе с ногами. - Ты же не позволишь кому-то войти в храм Богини с дурными намерениями?

- И что?

   Разговаривать было не о чём и не за чем, поэтому Вальерит не ответила. Она сфокусировалась на своём исследовании.

- Но ведь что-то из этих комбинаций может быть… Невкусным? Слишком острым или горьким, например. Как же тогда быть? - вопрос её застал гида врасплох.

- У каждого есть свои предпочтения, конечно, - сказал он невнятно.

- А что нравится тебе, гид Эрой?

   Слуга смутился.

- Вам правда хотелось бы узнать? Но зачем? - голос его задрожал.

- Чтобы попробовать? - Вальерит развела руками. Ей показалось, что обоснование её было недостаточным. Но собеседника всё устроило.

- Жёлтая мякоть нгекрах и рыжий орех кшхат мне особенно нравятся, - Эрой глуповато улыбнулся.

   Дальнейший разговор был прерван кем-то из септос, что хотел поговорить с Эроем насчёт делегации, которую он сопровождал. Так как говорили они на змеином языке, никто всё равно бы не понял и слова, однако, говорить при гостях было грубо, поэтому они отошли в сторону.

   Оставшись без главного источника информации, Вальерит молча обратилась к еде.

- Это интересно, - сказала она спустя некоторое время, бодро сделав несколько заметок в книжечке.

- Так и вижу, как глава академии будет читать этот отчёт… - рассмеялась Бетелит. - «Пища септос и местные традиции». А Вальерит самый полезный член экспедиции...

- Зря вы так относитесь к традициям, - Рниалл с радостью отвлёкся от голубых ягод, которые показались ему страшно сладкими, чтобы высказаться. - Именно благодаря древним описаниям ритуалов и церемоний мы имеем возможность представить жизнь, что была до нас.

- Более того, моё исследование культуры многое может рассказать о тех, кто является её частью, - исследовательница продолжала писать.

- Например? - Фран в очередной раз перемешал всё в тарелке.

   Эрой поспешно вернулся к столу и замер от услышанного.

- Например, то, что наш Эрой предпочитает сухую хрустящую мякоть и весьма вязкий орех даёт очень чёткое описание его характера. Из этих плодов получается интересное сочетание — ни мягкое, ни достаточно твёрдое. От него ощущение, как у песка между зубами, но при этом оно тянется… Чтобы привыкнуть к подобному, нужно запастись терпением. Сначала в голове что-то стучит от хруста, а потом это нужно ещё разжевать… Непростая задача. На вкус, а вкус играет важную роль, это тот вкус, который Эрой любит, эта странная комбинация отдаёт солёным. Однако, следом идёт сладковато... Не сладкое, а именно сладковатое продолжение. Только, чтобы добраться до этого интересного вкуса нужно многое пережить. Должно быть, в Эрое достаточно силы духа, чтобы добиться тех или иных целей, которые он посчитает достаточными, не потеряв при этом невинного вида... - Вальерит не сразу заметила вернувшегося слугу, но стоило ей увидеть его изменившееся лицо, как она сразу же осеклась.

- Это гениально! - восторженно воскликнул он, улыбающийся теперь всеми своими острыми клыками. - То, как вы смогли…

   Резко придя в себя, септос замолчал.

- Простите, - пробормотал он. - Просто вы удивили меня… Я был несдержен.

- Как думаете, на Улсимеера это сработает? - спросил Фран, обернувшись на дипломата. Тот пожал плечами.

- Думаю, скоро мы это узнаем, - эти напряжённые слова Сениара поставили жирную точку в разговоре. Обсуждать что-либо ещё во время обеда никто не решился.

   ...Удивительным было не то, как ловко, глядя лишь на царапины, едва уцелевшие следы прошлого, эта чужеземка смогла воспроизвести все его движение. Каждое. Абсолютно точно и не сбиваясь с ритма. Она смотрела на стены, на пол, на эти царапины, и двигалась, имитируя движения, что оставляли их. Она была несептос, но глядя на неё, ему начинало казаться обратное.

   Алхийам посмотрел на месешаха Ихтоса. Человеколикий, темноволосый смотрел на змеевидного септос с волосами цвета песка.

- Она расшифровала моё письмо с помощью надписей на стенах библиотеки и прошлого, что сокрыто в её стенах, - правитель улыбнулся. - Мне кажется, она заслуживает приглашения.

Глава шестая, верхний круг — нижний круг.

   Вальерит переживала, потому что план её начинал двигаться вперёд. Теперь, когда она буквально стояла на пороге закрытой столицы, жизнь её висела на волоске. Но ведь она даже не начала пытаться осуществить свой план — всё, что она сделала, это проявила своё обыденное любопытство. Более того, как только свиток-приглашение оказался на столе в общем зале, вся делегация вместо того, чтобы обрадоваться, замерла в ужасе. Словно главной целью дипломатической миссии было быть отвергнутыми, или это им, а не Вальерит, угрожала опасность. Эрой тоже испугался, но был куда более бодр и весел. Немой вопрос на тему того, каким образом исследовательнице удалось получить приглашение, очень скоро перестал быть вопросом. Вальерит пересказала почти все свои действия — от попытки расшифровать письмо до пошагового изучения того, что случилось в день убийства дипломатами правителя Йамихэшта и следом гибели самих дипломатов от рук его сына Алхийама. «Он не был таким, каким я представляла его себе, - произнесла Вальерит, и Эрой обрадовался её словам. - И он даже был достаточно добр, чтобы ответить на мой вопрос...»

- ...но ведь у каждого септос есть любимая комбинация, верно?

- Комбинация?

   Алхийам смотрел на неё с восторгом и удивлением, а месешах, что следовал за ним, выглядел крайне напряжённым.

- Я говорю о еде… Если взять тарелку из 16 плодов пустыни и 6 дополнений к ним… - Вальерит открыла страницу с зарисованным блюдом.

- Что вам даст эта информация? - спутник правителя перебил исследовательницу. Грубо. Резко. Он говорил, обнажив клыки. Вальерит сделала один осторожный шаг назад.

- Ихтос, прошу! - Алхийам расстроенно нахмурился. - Неужели мы можем вести себя так с гостями? Это невежливо. Конечно, мы ответим на этот вопрос.

- Мой правитель, она только что поведала нам… Кхм. Я не уверен, что могу доверять ей и говорить с ней, особенно после того, что...

- Конечно мы можем сказать ей. Чем это нам повредит?

- «Мы», мой правитель? Я не ослышался?

- У тебя всё хорошо со слухом, Ихтос. Начнём с тебя.

   Правда, эта часть разговора мало кого заинтересовала. Только Эроя.

   ...Да, всё сложить с собой. Чтобы оно с трудом уместилось в алхимической сумке, в этом полу-саквояже. Оставалось совсем немного до тех пор, когда септос узнают.

- А-крин-таст… А-крин-та-стэс? - Вальерит усердно выводила слова в записной книжечке, перо-карандаш шуршал и привлёк этим внимание стоящих поодаль служанок. - Вы главный по обороне, верно?

   Строгий, беловолосый септос стоял молча, не сводя с неё своих змеиных глаз.

- Вы, наверное, служили ещё самому Йамихэшту… - Вальерит заметила, что тот септос, что проверял её, был старше других, и обязательно хотела как-то в этом удостовериться, но отчего-то слова её вызвали в нём чрезмерное волнение.

- Впервые слышу, чтобы несептос так чисто называл моего старшего правителя по имени, - произнёс Акринтастэс. - За это я могу вас похвалить. Что же до ваших странных манер…

- Вы о том, что я всё записываю?

- Она всегда так делает!

   Сениар пытался вызволить свою исследовательницу, свой ключик ко всем дверям, из лап коварного воина, чешуя которого, бледная чешуя которого была вся истерзана шрамами. Однако, с каждой минутой у Сениара оставалось всё меньше надежд. Септос привели их через большой базар сюда, в неясное помещение после ворот. Разве главных вход в столицу мог выглядеть так просто?

- Не волнуйтесь, - Улсимеер отодвинул в сторону секретаря. - Никто не собирается вредить ей. Мы не для этого её позвали.

- Она странна, я должен согласиться с нашим воинственным другом, - Ахерис К’Нашэт, стоящий чуть дальше, за колонной, не был рад гостям, на проверку которых он натолкнулся, когда шёл из главного зала после утренней молитвы. Вальерит слышала далёкий голос, и ей очень хотелось взглянуть на его обладателя. Теперь, когда она окончательно убедилась, что «Ахерис» это не имя, а род деятельности, у неё возникло ещё больше вопросов. И ответы на них она мечтала заполучить.

- Акк’амаир!

- Ты так добр к ней, брат, что даже готов назвать меня по полному имени... Я заинтригован.

   Атмосфера накалялась. Не только солнце всходило выше, возвращая в прохладную пустыню привычную жару, но и волнение внутри дворца становилось всё больше. Обе стороны, септос и дипломаты, уверяли себя и друг друга в том, что ничего страшного в Вальерит не было. Она была необычным представителем воллтоунцев, но ничего более.

- А какую вы пищу любите больше всего? - Вальерит, правда, словно нарочно пыталась доказать обратное.

- В каком смысле? - Акринтастэс скрестил руки на груди.

- Я изучаю еду септос и…

   Акк’амаир выглянул из-за колонны и скорчил хитрую рожицу, направленную в сторону правителя. Тот хотел ответить, но при гостях не решился. Среди дипломатической миссии побежали неловкие шепотки.

- У неё такая же алхимическая сумка, что и у меня, - Вальерит показалось неожиданным то, как Бетелит, ещё не успевшая отойти далеко в сторону после проверки, встала на её сторону. - Открывается так же… И там вряд ли уместится что-то большее, чем...

- Ради богов! Она просто странная исследовательница, - даже Ливеон, уже прошедший проверку и лишившийся тринадцати эликсиров, был исключительно дружелюбен в то утро. - Её вопросы не сделают вам больно! Это же не холодное оружие.

- Чем дольше вы будете говорить, - правитель одёрнул всех говорящих, не обращая внимания на то, что именно они пытались сказать. - Тем дольше Вальерит проведёт в компании нашего…

- В этом нет ничего плохого, я как раз успею дорисовать его одеяние!

   Должно быть, самой страшной является казнь, которая длиться вечность. Вальерит уже готова была класть свою голову на плаху, когда преступил к сумке.

- Что это? - спросил он, не уточняя, не доставая, не трогая содержимое сумки.

- Это цель моего прибытия, - спокойно ответила девушка. Акринтастэс удивился её выдержке.

- Достойная цель. Но знаете ли вы, что…

- Конечно, я знаю. Поэтому я собираюсь попросить у правителя разрешения остаться до осени.

- До осени?

- Именно так. Насколько мне известно… Я ведь не ошибусь, если скажу, что цель моя может быть достигнута лишь осенью?

- Всё так.

   Сумка с щелчком захлопнулась.

- Слишком благородно для учёного, - пробормотал Акринтастэс, отпуская последнего члена делегации. - Я не верю, что это единственное, с чем вы прибыли к нам.

- Единственное. И я не учёный, я всего лишь скромная исследовательница Вальерит.

   На лице Алхийама сияла драгоценная улыбка. Настоящая, не та, которую он обнажал обычно при гостях. Недолго думая, его верный воин подошёл к своему правителю, чтобы сказать ему несколько важных слов на змеином языке.

- Не стоит пересказывать, я слышал, что она сказала насчёт продления визита… Забавно.

- Не вижу в этом ничего смешного. Мой правитель, ты подпишешь его.

- Подпишу?

- Сегодня же.

- Как интересно… Что же это за цель визита такая, что даже тебя тронула?

- Вам удастся узнать это только осенью.

   ...Вальерит долго пыталась придумать куда поставить свою сумка. Гостевые комнаты септос устроены таким образом, что в них не так просто развернуться — каменная постель под арочным окном, много каменных полочек и шкафчиков, наслоенных друг на друга, наконец ковёр. Но мало того, что пространство было ограничено, так ещё и для каждой вещи находилось определённое место. Не придумав ничего лучше, Вальерит поставила сумку на свободную каменную плоскость, уходившую немного в стену. Это было место для предметов сакрального назначения.

   ...Нервы участников миссии с каждым часом накалялись всё сильнее, и они не могли понять, отчего Вальерит так радостно корчит лица за завтраком.

- Красные ягоды гажшах, их так трудно прожевать, они такие кислые на вкус… Вместе с соусом мемуах, таким жидким и приторно сладким… Посыпанные мхеас, крючковатыми плодами неизвестного происхождения, похожими на вкус на хлеб, но тоже твёрдыми… Какой же месешах Ихтос страшный септос! - её бубнение эхом разносилось по трапезной.

- Вы очень интересным образом завтракаете, исследовательница, - одна из служанок, приставленная на днях к делегации и звавшая себя А’Луай, или для чужеземцев просто Лу, сделала шаг к столу. - И вы выбираете еду точно не как несептос!

- Я не выбираю её, я просто пробую, - Вальерит уже давно обратила внимание на эту гладковыбритую змеевидную красавицу, в жёлтом взгляде её таился дикий интерес. Разве могла она быть простой служанкой? Такая внимательная и простой служанкой? Что-то здесь было не так.

- Просто пробуете? Кто-то выбрал её за вас? - А’Луай наклонила голову в сторону.

- Так радостно видеть столько рыжих одежд, - Вальерит отодвинула в сторону тарелку и принялась зарисовывать подошедшую к столу девушку. - Столько септос, и все живые…

- Живые? - голос раздался из-за спины. Твёрдый и строгий, но очень хитрый голос. - Как необычно. Что же в этом такого радостного?

   Вальерит молча отложила свою книжку и перо-карандаш. Иногда её суетливость заставляла её бросать дело ради другого лишь для того, чтобы через секунду оставить в пользу следующего. Руки её ловко собрали следующую пищевую комбинацию.

- Ых! - невнятный возглас раздался сразу же после того, как комбинация попала Вальерит на язык.

- Вы не собираетесь отвечать на мой вопрос? - Ашерис посчитал, что исследовательница над ним издевается.

- Простите… Просто я… Я попробую объяснить. Какой ужас! Правитель Алхийам смешивает угольную колючку ташра, она как лакрица из дальних земель, мягкая и… Уф! Он смешивает её с фасолью фиолетт, а она такая тянучая и душно-горькая… Я думала, что страшнее месешаха Ихтоса септоса нет! Но он...

   Акк’амаир залился хохотом. Ему даже пришлось опереться о спинку стула, на котором сидела Вальерит. Исследовательница неловко вздрогнула от раздавшегося над головой грохочущего смеха.

- Вот чем вы занимаетесь, я наконец-то понял, - ашерис коснулся заметок Вальерит. На фоне странице с описанием вкуса и иллюстрациями пищевых комбинаций его длинные пальцы с острыми когтями выглядели особенно впечатляюще. - Вы пытаетесь выяснить в какие блюда какие яды добавлять, чтобы никто не догадался, что одиусские убийцы вновь вышли на дело, верно? В прошлый раз было слишком заметно, и теперь...

- Ничего подобного! - исследовательница возмущённо захлопнула свою книжку. - Как вам только могло такое прийти в голову… Я никогда бы не стала никого здесь отравлять!

- Чем докажете?

- Я даже яды готовить не умею.

- Но зато описывать вкусы вы умеете хорошо.

- Не только вкусы! И ещё я многое могу нарисовать. Например...

- Например, то, что имеет отношение к культуре, верно? Вы ведь культуру изучаете?

- Да, например представителей разных религий… У меня даже был где-то здесь один Ромиант с сыном...

- Предлагаете нарисовать меня? Неудачный день для этого. Давайте я приглашу вас, когда буду совершать омовения в древних источниках...

   Слова о воде увлекли Рниалла и тот даже перебросился с Ашерисом парочкой фраз. Вальерит успела пробежаться пером-карандашом по чистой странице. Разговор у леромора и септос далеко не пошёл, поэтому вопрос о том, зачем Вальерит делает то, что делает, снова встал ребром.

- Я просто пытаюсь понять как устроена традиция держать пост, - начала исследовательница, но отчего-то именно эти её слова помогли Акк’амаиру сменить гнев на милость.

- Голубые ягоды гжирт вместе с зелёным соусом ангаурх и синей мякотью ранаат мне кажутся неплохим завтраком, обедом и ужином. Особенно в пост, - протараторил он, словно куда-то заспешив.

- Вот как… Простите, если я...

   Священник, глава религии, источник соблюдения традиций… Напыщенный, с вечной прищуренной ухмылкой. Вальерит очень понравилось его лицо и взгляд. Она даже успела сделать несколько набросков… Но в целом ощущение от него оставалось неясное. Если он так серьёзен, то почему позволяет себе шутки, а если находится в шутливом настроении, то почему так строг? И почему так быстро появляется и исчезает?

- Не подумайте, наш Ашерис Маир очень добрый ашерис… - служанка, всё это время не отходившая от стола, попыталась объяснить всё произошедшее. - А правитель Алхийам вовсе не так страшен и… Правда, вкусы у него и правда… Я не знала. Ваше исследование очень полезно, если посмотреть с этой стороны. Много нового открывается глазам.

- А что тебе нравится есть, А’Луай? - несмотря ни на что, Вальерит собиралась продолжать.

- Зелёные стручки иха с фасолью розли, - служанка, ни разу до этого не слышавшая от чужеземцев своего полного имени, расплылась в улыбке. - В сезон сухих гроз я заменяю стручки на зелёную пасту ихатс, её делают из них про запас. Фасоль розли розовая, не фиолетовая, как та, которую вы уже попробовали сегодня… Она хрустит и кислит. А иха очень острые и сухие… Я люблю острое.

   Вальерит внимательно записала.

- Начнём с тебя, а Ашериса оставим на десерт, - усмехнулась она. - Так… Зелёные стручки...

- Его предпочтения кажутся мне тяжеловатыми для несептос, - отметила служанка.

- Но ничего страшного же не должно случиться, верно?

   ...Когда делегация прибыла, к Эрою и служанкам присоединились длинноволосый историк Ф’Хармит, одетый в длинные одежды, и оживлённый гид-слуга Хаман. Первый являлся лишь тогда, когда требовалось объяснять что-то с точки зрения истории и традиций, что за пару дней произошло всего несколько раз. Второй гид-слуга тоже появлялся не так часто. Оба они были весьма змеевидны.

   Почему, потеряв сознание, а затем вновь обретя его, ещё не успев разомкнуть глаза, Вальерит подумала именно о них?

   Должно быть, потому, что они появлялись в жизни делегации реже, чем Ашерис Акк’амаир, о котором было сказано буквально следующее: «Он далёк от чужестранцев и их затей, он приближён лишь к огню и своей службе.». Какую службу он собирался вести среди делегации из Одуиса пока было не совсем ясно. Но что было ясно о нём? Предпочитал он невыносимо сладкую, дурманящую смесь продуктов, которая растекалась во рту и таяла. Руки у него были тёплые и сухие. Почти шершавые. И одна из них почему-то лежала у Вальерит на лбу.

- Но это не может быть простым совпадением! - надрывался Фран. - После того, как он упомянул о яде и удалился, Вальерит стало плохо! А ещё он, кажется, трогал её вещи!

- Уверен, что это случайность. Ашерис К’Нашэт никогда не стал бы никого травить, это на него совсем непохоже... - голос Усилмеера звучал неестественно натянуто.

- Он не отравитель, он сжигает всё вокруг себя, - голос месешаха Ихтоса же звучал весело.

- Прошу вас, не надо глупых шуток! - Рниалл обеспокоенно хлюпал туда-сюда.

   Вальерит с трудом приоткрыла глаза, чтобы увидеть склонённое над ней лицо.

- Как красиво… - протянула она.

- С ней всё в порядке, - заключил Ашерис Маир. - По-крайней мере, она в сознании.

- А глаза… Кружатся, словно раскалённый воздух. Но почему же их четыре? - как жаль, что руки не нащупали рядом книжечку, иначе она бы про это написала.

- В каком смысле? - лицо ашериса переменилось, а затем всё снова погрузилось во тьму.

   …Вальерит случайно стала центром неприятностей, что начали происходить в закрытой столице после прибытия туда дипломатической делегации. Например, ей удалось поместить в лампаду, на примере которой Ф’Хармит пытался объяснить что-то про огонь, зелёное пламя. Совершенно неясным для неё самой образом. Затем она напугала ашериса и месешахов чёрным пламенем. Потом, уже в древних источниках, лившихся водопадами, она зажгла в воде синий огонь на радость Рниалла. Кроме него никто не обрадовался.

- Я думал, вас нельзя пускать к огню… А вас даже к воде подпускать нельзя, - чуть позже тем же днём сказал ей Акк’амаир. - Запрещаю вам к ней приближаться.

- А как же рисование под водой? - Вальерит подыгрывала ему, ей эта игра казалась весёлой частью исследования септос в целом. Изучение одного из них ведь является частью изучения всей культуры, верно? - Вы же обещали.

- Я не говорил, что это будет под водой.

- Но разве омовение не подразумевает…

- Я не погружаюсь в воду, я погружаюсь в молитву, сбрасывая одежды и обнажая нанесённый на тело рисунок из слов. Всё это стоя на коленях подле главной алтарной стены.

- Ой… Возможно, правда не стоит такое рисовать.

- Нет уж, раз вы так настаиваете, уважаемая исследовательница, так будьте добры…

   Этот Акк’амаир казался Вальерит всё более таинственно загадочным. Был бы он хотя бы не главным жрецом К’Нашэта, а кем-то другим… Но нет ведь. Даже от правителя подобное поведение было бы понятнее.

   Во время одной из репетиций праздничных церемоний наученная годами жизни в Энигамисе Вальерит присоединилась к молитве, на что ашерис бросил в её сторону то ли разъярённый, то ли заинтригованный взгляд, а ставшая для исследовательницы почти что подругой служанка А’Луай этому почему-то очень обрадовалась.

- Ты очень хорошо справляешься с молитвой, особенно как несептос, - сказала она, а затем резко сменила тему. - Нашему ашерису на самом деле очень одиноко. А у вас с ним много общих тем для разговоров. Скажи, разве он тебе кажется чудовищем?

- Нет, он очень даже симпатичное чудовище… Ой! - Вальерит слишком сильно задумалась и старалась не выпустить свои мысли наружу, поэтому на мгновение потеряла дар речи. - Я хотела сказать, что внешне мне он кажется весьма красивым.

- Тем более! Тогда ты просто обязана стать его женой.

- А’Луай, не шути так!

- Я серьёзно! Что ты от этого потеряешь? Ты сама говоришь, что тебе здесь нравится.

- Да и возвращаться мне некуда… Но всё это так странно.

- Что именно?

- То, что здесь всё ощущается, как дом.

   Впрочем, были странности и похлеще.

   …Улсимеер, он же правитель Нашэта, он же зловещий злодей, от чего-то полюбил разговаривать с Вальерит обо всём на свете, приглашая её на прогулки по дворцу или в прилегающих к нему искусственных садах. Очень скоро, как только вокруг поползли слухи об особом значении их общения, прогулки сменились чаепитием в кабинете, принадлежавшем правителю. Кабинет этот был очень похож на большую библиотеку. Вальерит там очень нравилось, даже больше, чем в бедновато-пустынных садах, ведь в кабинете было на что посмотреть — древние свитки, старинные книги, сабли, какие-то даже трофеи… Исследовательница не носила в кабинет свою книжечку и не вела о них заметок, таков был уговор.

- Будто бы у меня был выбор. Разве я хотел отравить их? Разве я хотел терзать их? - наверное, Алхийам избрал её в качестве своего собеседника потому, что Вальерит удалось своими собственными глазами узреть то, что случилось в день гибели его отца. - Они подвесили его… Они пытались снять с него кожу… Разве я мог поступить иначе?

- Давайте взглянем на это с другой стороны, - предложения Вальерит заставляли его сначала хмуриться, а затем замирать в полном восторге. - Если бы что-то подобное произошло в Дистисе, от того, кто это сделал, ни кусочка бы не осталось.

   ...Дружба со служанкой, дружба с правителем, неясная дружба с ашерисом — если бы Вальерит была шпионкой империи, то Нашэт можно было смело вычёркивать со всех карт. Однако, зла Вальерит никому не желала. Политические её успехи были стечением случайных совпадений, и никакого глубинного смысла не несли. Она просто искренне была заинтересована во всём происходящем. И сумка её, таившая в себе скорбь изначальной цели её визита, стояла позабытая всеми в месте для сакральных вещей.

   …Сениар и Дистер настаивали, чтобы Вальерит подружилась и с Ихтосом, который единственный её остерегался. Тогда, считали они, дипломатические переговоры точно обернуться успехом. Вальерит сопротивлялась им, не понимая зачем ей участвовать в тёмных замыслах империи, однако сразу после этого разговора наткнулась на Ихтоса.

- Как удачно, - месешах как раз должен был исполнить приказ ашериса, вернее не приказ, а скорее просьбу. - Я должен тебя кое-куда отвести.

   Удачным во всём этом, правда, оказалось только то, что после случившегося, Ихтос стал относиться к Вальерит с большим пониманием и доверием. На радость Сениару и Дистеру. Почему факт того, что исследовательница подарила Ашерису огненную бабочку, позволившую ему зажечь огонь на алтаре погибшей Богини, не изменил отношения Ихтоса к ней, а эта история резко всё поменяла, так и осталось для Вальерит загадкой.

Верхний круг, нижний круг -
В тьме смешалось всё вокруг.
Древний культ спасён от бегства
Теми, кто пришёл из детства.

Столько септос, все живые,
Но не славно в этом мире
То, что древней чаши дети
Позабыли всё на свете.

Предсказание злодея
Они отвергли, не умея,
Не желая принимать.
И боялись понимать,

Но всё же горе совершили.
Вместо мечты теперь аршины
Проклятых, битых слёз.
И не заданный один вопрос.

- Ты пишешь стихи? - А’Луай заглянула Вальерит через плечо. - Я поняла по столбикам... Как жаль, что я не умею читать на твоём языке!

- Тут нечего читать, - попыталась отвертеться Вальерит.

- А вот это я могу прочесть! Это имя, да?

- Имя? О чём это ты, покажи пальцем!

- Э-м… Эмиан? Это же имя, да?

- Не совсем.

- Тут написано… «Э-м-и-а-н жив». И… «Какая жалость». А дальше не понимаю.

- Там написано: «Теперь дом есть только один, и он не в прошлом. Эмиан забыл все обещания и предал все клятвы. Больше нет надежды обрести утраченное. Они не узнали ту, кого когда-то звали своей дочерью...»

- Как грустно, Вальерит. О ком это ты пишешь? И зачем?

Глава седьмая, в которой прячется множество секретов.

   Вальерит бежала прочь от дворца, всё глубже в пустыню.

   Сердце билось слишком быстро, чтобы остановиться.

   Поэтому она продолжала бежать.

- Как вы смеете прогонять нас сейчас, когда нам нет другого места нигде, кроме как среди вас, среди септос? - суровый голос Эмиана звучал иначе. Он не кричал, не издевался, нет, он плаксиво молил о чём-то.

- Я не хотел твоего присутствия здесь, - правитель покачал головой. - Ты и твои люди могут навлечь на нас гнев империи.

- Усилмеер...

- Ты обращаешься ко мне без уважения. В этом твоя беда, Лестис Фелтс. Ты потерял любое понимание о том, что есть достойное поведение. Думаю, Маир может теперь с этим согласиться. По его милости ты ещё здесь. Это он уговаривает меня дать тебе право на жизнь… Быть милосердным. А я не милосерден, спроси у убиенных мною дипломатов…

   На лице Акк’амаира замерло необъяснимое выражение — полуживое, очень скверное.

- Но сегодня он, кажется, перестанет верить в это милосердие, - Алхийам замер, ожидая слов брата. Тот долго собирался с мыслями.

   Его речь была разрушительной.

- Ты слышал его? Ваше время на моей земле истекло, - глаза правителя налились кровью. - То, как вы повели себя по отношению к...

- Ты поверил этой обманщице? Она — такое же дитя империи, как те, кто убил твоего отца, Усилмеер! - Эмиан был слеп. Он видел мир, но ослеплён был каким-то жестоким безумием.

   Тень сомнения пробежала по лицу Алхийама. Но не затронула его сердце. Он ни разу не колебался, говоря о Вальерит.

- Это не имеет к вам никакого отношения. Уходите, если хотите уйти живыми. Прямо сейчас.

   Ночью бежать по пустыне проще.

   Воздух холодный.

   Песок почти каменный.

   Можно убежать далеко...

- Что будет, если мы не уйдём?

- Хотите проверить? Останьтесь, и узнаете.

- Вы должны дать нам время собрать вещи...

- Нет, я ничего вам не должен. Вы не уважаете законы септос. Никто из вас...

- Почему же вы оттеснили от нас Вальерит? Я, как секретарь, за неё в ответе! Допустим, эти культисты вас оскорбили… Но мы же и так собирались уезжать сегодня, отпустите её!

- Она никуда не пойдёт.

- Это вы за неё решили? Как вы смеете!

- Это она сама решила. Тогда, когда в день приезда попросила продлить её визит до осени.

- До осени?

- Именно так.

- Но если и после она не вернётся.

- Вас не должно это беспокоить сейчас. Вернёмся к этому разговору, когда колесо года повернётся. Сейчас же рекомендую вам всем уйти. Как можно скорее, пока я ещё контролирую себя.

   Наступила осень.

   Она всегда наступает.

- Как ты догадалась? - глаза А’Луай заблестели. - Он сказал тебе?

- Нет, но мы с Алхийамом обсуждали жесты… - Вальерит перевернула страницы своей записной книжки. - И алфавит.

- Значит, он объяснил тебе то,

- Да! И тогда я поняла, что вы всегда разговариваете друг с другом, скрещивая руки на груди… И никогда не уводите их назад.

- И что ты думаешь, Вальерит? Из меня получится хорошая невеста?

- Самая лучшая!

- В таком случае, надеюсь, ты не заставишь нас ждать…

- Я?

- Акк’амаир сможет благословить наш брак только если сам женится. Ему разрешение ашериса без надобности… Так что поспеши.

- Разве у него нет невесты? О ней все говорят, она из...

- Это лишь слухи! Такие же как те, что ходят про тебя и правителя.

   И случайность болезненных встреч тоже удалось пережить.

- Я вернулся, настала осень! - голос Сениара заставил Вальерит дрогнуть. - И я пришёл не один. Имейте в виду, о, септос, что держите в заложниках дочь Ромианта Ла’Дистис!

- Вальерит? Дочь леромора? - А’Луай нахмурилась. - Что за глупость...

- Именно так, моя дочь, - Эльарин сжимал в руках какое-то украшение. - Будущая невеста моего ученика. Альери Ладиаст… Вальерит, как звала её мать.

- Мы должны сначала вас проверить, - Усилмеер, ограждённый своими преданными воинами, замер, задумчиво перебирая варианты объяснения того, что на самом деле творилось у него перед глазами. - Мы никого просто так не пускаем.

- Я не собираюсь входить в вас проклятый город, которым вы отняли у нас нашу святыню, наши источники… И силой отбирать никого у вас не буду.

- Что же вы собираетесь сделать?

- Я хочу вернуть дочери украшение, подарок её матери.

   Истина насчёт цели визита раскрыла саму себя. Так же стремительно, как Вальерит смогла

- Зачем они приходили? Почему так быстро ушли, стоило тебе выйти вперёд? - Крин сжимал в руках алхимическую сумку, содержимое которой из септос одному ему было известно.

- Я вышла в местных одеждах, только и всего, - сумка осторожно опустилась на пол. Вальерит пожала плечами. - Это должно быть стало для них сильным ударом...

- Но ведь в этой одежде удобнее и легче переносить жару! - А’Луай не понимала. - И почему отец должен был посчитать, что ты отреклась от него… Ты же всё ещё его дочь. Как он мог так спокойно уйти!? Даже если септос и леромор враждуют, ты всё ещё его дитя!

- Ты не приняла его подарок, - Акк’амаир отвлёкся от молитвы огню, что не делал никогда. Только тогда, когда происходило что-то невероятно важное. - Почему?

- Я мечтала о нём когда-то, но те времена прошли.

- Они говорили, что мы не знаем о тебе ничего. Что ты что-то скрываешь от нас. Разве...

- Да, в чём-то они правы. Часть этого таится в моей алхимической сумке.

- Вальерит? Что же может быть спрятано там?

- Я покажу…

   Сосуд за сосудом, прах к праху. Скоро на полу вокруг не осталось свободного места. Украшения поблёскивали в тускловатом свете огня.

- Ещё есть книга, украшение… Они принадлежали одному ашерису… - Вальерит боялась, что на этом всё закончится. То, что она наполовину леромор, враг септос, они примут, а цель её визита нет.

- Ашерису? - Маир, уже некоторое время как подобравшийся к Вальерит и сидевший на полу за её спиной, странно вздохнул.

- Да…

   Алхийам развёл руками.

- Сколько погибших… Теперь мы сможем узнать их имена, высеченные на заколках… Сможем вернуть семьям их украшения… Узнать о смерти — тоже может стать освобождением… - он жалел, что отпустил культистов живыми.

- А что это, Вальерит? - А’луай могла бы утирать слёзы, если бы была способна их выплакать. Но септос не кричат. И не плачат.

- Это? - старое кольцо поблёскивало в руке.

- Да… Оно показалось мне знакомым.

- Это обронил септос, который спас меня… Что с тобой, Айа, почему ты так на него смотришь...

- Это кольцо моего пропавшего брата.

   Что же оставалось пережить?

   Что ещё могло пойти не так, когда всё, что казалось смертельным, прошло, незаметно затерявшись в песках?

   Вальерит почти добежала до малого оазиса, но её нога соскользнула, и очень быстро исследовательница упала на песок. Колени провалились в него, и ладони тоже.

- Это ещё не всё, - она осторожно коснулась плеча Маира, указывая взглядом на сумку. - Я принесла вам кости… Тело. Остатки тела… Того септос, кому принадлежали эти вещи. Оно одно уцелело...

- Тело? - губы его задрожали. Она никогда ещё не видела его таким. - Ты принесла нам его...

   Септос особенно серьёзно относятся к традициям погребения, поэтому стирание мёртвых тел в прах было не просто кощунством, а преградой к исполнению последнего риутала. Тела Ашерисов же никогда не уничтожают, их оставляют, чтобы потом мочь с ними связаться.

- Сколько страданий… Сколько плача… И сколько тепла. Огня. Я не узнаю это место, - всё это выглядело так необычно. Обугленное тело спряталось за призрачно-туманным обликом живого. И он говорил. Ахрэс говорил, пока его брат рыдал, вжавшись в его плечо, распластавшись, словно ткань, на полу. - О, дитя, скажи мне, где я?

- Дома, - дрожащий голос Вальерит единственный смог дать ответ. - Это крипта...

- Дома… Как это хорошо… Иди же ко мне и ты… - объятья смерти, объятья жизни, объятья прошлого и настоящего, рассыпающиеся в прах. - Я узнаю тебя, Льери… Нерождённая сестра правителя… Альери… Девочка, которую предали почитатели чаши...

   Вальерит открыла зажмуренные до этого глаза. Огляделась. Из тьмы на неё лился огненный свет, яркий и горячий. Он пришёл со стороны Фои’маха, шёл за нею по пятам.

- Тебе не стоит бродить по пустыне одной ночью, - сказал Маир, протягивая Вальерит свою руку. - А тем более не от кого больше убегать…

Восьмая глава, сталкивающая традиции.

Родной мой дом,
Огонь, что бьётся в руках,
Пустыни шёпот зовёт,
Я забываю про страх.

О, Фои’мах великий,
Прекрасным счастьем будь,
О, Фои’мах прекрасный,
Великим воином будь…

   Первая из десятка церемоний прошла отлично. Это были не те огненные танцы, что Вальерит помогала Маиру совершать, нет. Это было нечто иное — послушницы, служанки, много слов, загадочные клятвы… Свадебные традиции септос оставались Вальерит малопонятны. Как, например, тот подаренный ею камешек. Она долго его выбирала, старалась выбрать самый чёрный, самый блестящий. Кто же думал, что септос его глотают, а потом он навсегда становится частью их тела? И кто мог догадаться, что дело это отнимает много сил, весьма болезненно, и что жених её проведёт несколько недель в полуобморочном состоянии? Ашерис К’Нашэт не имел привычек всё это заранее объяснять, но старался приучиться к этому. Порой отвечать на ещё не заданные вопросы он, правда не успевал.

- Да, если не считать формальностей, нас можно уже считать супругами, - он смотрел на Вальерит с удивлением. - Что ты хочешь этим сказать? Почему ты так на меня смотришь?

- Традиции подождут. Ты ведь помнишь те переговоры с натрами, что прошли на прошлой неделе? Ты не забыл, что они хотели забрать твоего правителя. Ты смог сбить их с толку своим рассказом обо мне, но… - с плеча Вальерит сползла одна из десятка тканей, и А’Луай сразу же её поправила.

- А ты смогла поставить их в тупик. «Разве не может быть любви между двумя разными существами? Если человек не может любить септос, то как натр может его полюбить?» Ты спасла его, не я, - Маир улыбнулся. Вместе с ним улыбнулся и Айлихам. - Хотя, мои заявления о посте, что грядёт на почти что два года и не позволит мне жениться позже, обучении тебя традициям, сложности подготовки свадьбы, необходимости благословения брака правителя перед церемонией тоже были весьма кстати. Но я не врал. Ты тоже не врала… К чему это всё?

- Ты же уже женат, верно? Следовательно, мы можем не дожидаться момента, пока пройдут все церемонии. Благослови правителя и его брак. Он будет помолвлен к следующему визиту натров, и им придётся уехать ни с чем. Вот так просто. Это ведь возможно сделать, правильно?

- Вальерит… Как это умно!

- Сталкивать лбами традиции всегда умно. А ты ещё не хочешь отпускать меня в экспедиции!

Девятая глава, напоминающая о проклятье древней чаши.

   Конечно, то, что Вальерит стала советницей Алхийама, было неудивительно. Конечно, любители носить слухи по двору считали это неслучайным. Впрочем, они могли выдумать и не такое, поэтому обращать на них внимание было бессмысленно. Вальерит не только смогла спасти правителя септос от помолвки, которая кончилась бы его скорой кончиной, но и своей любовью к культурам играла на руку Нашэту. Хотя, например, с королём Цатрума этот факт сыграл дурную роль. Он чуть не объявил войну, желая таким образом заполучить сердце очень разносторонней Вальерит. Дуэли с Маиром удалось избежать общими усилиями, и политического скандала тоже — всё-таки, Вальерит не зря стала советницей правителя.

   Однако, из той поездки удалось привести полезные сведения. Древний манускрипт, в котором описывалось в подробностях то проклятье, что лежало на древней чаше. Чаше, которую поклонники Эмиана не успели забрать из нижнего круга. Оставалось совсем немного — манускрипт расшифровать. И Вальерит принялась за это дело...

Десятая глава, обещающая продолжение незавершённой пока истории.

- Давай немного отвлечёмся сейчас, - Маир остановил руку супруги, осторожно выводившую с помощью кисти рисунок на его теле. - Ты ведь помнишь, что супруга правителя не может иметь детей?

- Как странно ты это сказал! Конечно, я помню, она ведь моя подруга. А’Луай часто сокрушается об этом, но… Её греет мысль о том, что наши дети смогут унаследовать правление Алхийама, — Вальерит задумчиво вздохнула. - Логично ли это? Ты ведь его не родной брат...

- С точки зрения традиций, всё верно.

- Тогда я не имею больше вопросов. Кроме того, что именно ты сейчас считаешь важнее подготовки к молитве с омовением? К чему ты начал говорить… Да ещё и так странно. Маир?

- Ты не думала, что мы с тобой могли бы сделать для мира что-то большее?

- О чём это ты?

- Я подумал, что мы с тобой… Когда-нибудь мы станем родителями, правда ведь, Вальерит? Я понял, что жду дня, когда смогу назвать себя отцом твоих детей.