Продолжение это было по правде

Дела давно минувших дней,

Преданья старины глубокой.

(Шутка)

Было время, жили мы не в говнохате, которая сейчас наша, а в уютных съемных квартирах.

Шутка, см.эпиграф.

Хаты съемные были разной, но, это важная ремарка, степени тяжести.

Эта была не самой тяжелой, кстати. Подумаешь, восемь метров земель тридевятых (С). А точнее - 7,5. Комнатка в деревянном бараке, ветер с моря дул и долетал, и в ней зонирование шторами. Первая зона - кровать с панцирной сеткой, стол квадратный с компом и кучей компобарахла, стул как ключевой шкаф и холодильник. Затем - штора. За ней - по одной стене стол кухонный, на оном плитка электрическая о двух конфорках, внутре стола продукты, а напротив, по другой стене, горшок. Их на этаже два всего, официальных, со смывом, но один прихватизирован, а во второй ходят все на этаже. Такие дела, ангел мой(С). Раз зимой вся эта поебень замерзла, так мы с горшочками к концу дня ходили на помойку и в нее того-этого, выливали. Потом водичкой из бутылки обмывали и домой - типа гигиена. Холод тогда стоял такой, что аж мост в городе треснул; а что делать - надо как-то. Последней зоной были комод. стоящая на нем полка с книгами и прихожая с верхней одеждой. И на все про все - 7,5 метров.

Мне позже коллега говорила, что вру я все, пизжу как собака сутулая. ибо в таком жить нельзя. А я всего-то ей, не чинясь, сказал как было.

Хозяйка съемной комнаты жила через стенку, бухала, собирала сейшн из алконавтов и периодически входила, по бросанию этила, в ажитацию. Белку ловила, то есть. (Если кто еще путает делирий с алкогольным галлюцинозом - то, скажу я вам, не надо так. Белочка со слониками - при синдроме отмены. Алкогал - с перепою. Это как есть похмелье, а есть алкогольное отравление, симптомы которого тоже снимаются C2H5OH, но совсем по другому принципу.) Гражданка квартирохозяйка была, кстати, не глупа, в целом интеллигентна и вообще панк. Как-то захожу я к ней, а по полу красная икра вперемешку с осколками рассыпана. И по ней она и ее приятель Вован ногами ходят. Ржут, сэма пьют и ходят, и прет им, как хрустит. Дело в том, что хозяйкин сожитель работал на утилизации отходов, и привозили им всякое. Тут - привезли литров 30-40 икры, он натыздил с целью продать по дешевке или на тот же сэм обменять. А она по этому делу трехлитровку разбила, вот и…

(Перечитываю - и коллегу понимаю: не бывает. Но еще как бывает, жизнь такие примеры выкатывает - держись только!)

Так к чему я. Три утра с хвостиком. Сплю я всегда вполуха, а тут, в доме, куда зэка-зэка списывают (не упомянул? Ой, блин, просто тех, кто освободился, девать было некуда - туда их и совали, зато прописка и отделение, где все бухают после рейда на самогонщиков… ой, опять не то… где все по УДО отмечаются, близенько), стеночки из гипсокартона без гипса аж прогибаются со стороны хозяйкиной хаты. Жена спит. Ей на работу с утра.

Встаю и иду. Делать-то что. Выселит еще, ну его.

Захожу. Мадемуазель сидит на кровати, в одной лапке топор, в другой лопата. Взгляд в напряге, губы дрожат. Прическа спутана, запах - не приведи господь, кастрюлька, которая заместо толчка, выпирает из-под шкафа, матрас прожжен, но не тлеет, грязнючие ноги в уличной обуви, халат полураспахнут…и нет больше никого. Сажусь на стул напротив и думаю: меня топором-то так охачапурят, али сперва предложат прямо тут, на втором этаже, себе могилу вырыть.

-Вот, - почти дружелюбно молвит квартирохозяйка, - а ты зачем под окном про меня гадости говоришь?

Надо признаться, кого-то в делирии я видел первый раз. Куда и как его девать/от него деваться не знал ничего. Оставалось только отбалтываться, за стеной-то жена спит.

-***, - зову я ее по имени, ласково, - да как ж я там, коли я здесь. С вами разговариваю.

Я-то точно тиллигентина, а ей очень нравилось, что я на “вы”.

-А вот. - говорит, - не знаю. Может, глюки. Я тут партизанам на деревьях еду и воду носила, потому что они фрицев бороли. А я тихохонько, соберу им припасов и несу, а взад слышу шепотки: тащит, стреляй в нее. Но, думаю, наши ж, надо им провизии. Точно не ты под окном? Голос похож больно!

Три часа я убалтывал ее, взывал к логике, руки показывал, говорил за жизнь.

А потом она захотела спать и выпить. Что логично, выпила - и уснула.

Только потом от местного криминального авторитета я узнал, что работает: вливаешь в клиента грамм сто крепкого - и спать. Проснется вменько, абстиненция отступит, если вспомнит что было - сам над собой поржет.
А я три часа с лихуем под топором и лопатой просидел.

Зато будет что вспомнить на свалке.