В скором Москва Севастополь

                В СКОРОМ МОСКВА  -- СЕВАСТОПОЛЬ

         Однажды, -- уж не припомню в каком году, -- мне по неотложным делам пришлось ехать в Крым; ехать в довольно интересной компании в видавшем виды плацкартном вагоне скорого поезда Москва -- Севастополь, Мне досталась верхняя полка -- не самое комфортное "лежбище", но, так как в ту пору я был ещё не очень стар, то никаких неудобств я не испытывал; напротив, мне было даже интересно наблюдать за тем, что делается там, внизу, подо мною. А внизу разместилась молодая семейная парочка с девчушкой лет пяти -- их дочерью. Был средь нас ещё и красивый, спортивного сложения мужчина в летах  Обозначу его буквой А.
         Наш поезд  готов был отправиться в путь и каждый из нас был занят своим делом. Премиленькая, с огромными алыми бантами в косичках девчушка, без устали бегала по вагону, и напрасно мамаша пыталась призвать её к порядку, цыкая поминутно: "Сонечка, прекрати! сейчас же сядь на место! Ты мешаешь людям... Слышишь?" Но, куда там...
         Отец малышки куда-то отлучился; мужчина же, засунув под столик небольшой коричневый саквояжик, сидел молча и отрешенно глядел в окно. На нём был серый, старинного кроя  костюм, ситцевая в синюю клетку рубашка; на ногах чёрные, порядком изношенные ботинки. Из-под фетровой шляпы выбивались седые с курчавинкой волосы... Усталость от жизни читалась даже в его позе.
         А в соседней плацкарте обосновалась женщина с собачкой... Да-да -- дама с собачкой: рыженькой, косматой и до того мелкой... Мельче видеть мне не доводилось. Сама же дама была в ярком платье, сильно накрашена-напомажена и довольно упитанна. Собачку дама держала на поводке -- серебристой, чуть  позвякивающей цепочке.
         Сонечка то и дело заглядывала к нашей соседке и с любопытством взирала, как странное, без глаз, без ушей и без ног существо то катается по полу, то прядает по хозяйкиным коленям, то притихнет и лежит не шевелясь."Девочка, хочешь погладить мою Фею? -- завидя неподдельный интерес ребёнка к предмету её обожанию, промолвила дама. -- Подойди, погладь. Не бойся, она не укусит тебя; она у меня умница... Ну, же: смелей, смелей!" И Сонечка подошла. И погладила. И увидела, как из-под рыжих косм существа высунулась чёрная, блестящая, схожая с черносливом бусинка носа, и сверкнули два глаза...
      -- Правда, хорошенькая?
      -- Праааавда! - улыбнулась девочка.
      -- Феюшка, мы о тебе говорим, -- ласково проворковала дама и поцеловала собачку в то место, откуда только что показался её носик-чернослив. -- Ты ж моя красавица, ты ж моя цаца! -- И вновь чмокнула шавочку..
         Я с умилением наблюдал, с каким восторгом рассказывала Сонечка родителям, как она гладила смешную собачушку их соседки, какие у неё глазки и носик, и какая хорошая сама тётенька, коль позволила ей дотронуться до своей любимицы.
                *   *   *
      ...Мы были в пути уже больше двух часов, как вдруг услышали тоненький визг и следом раздражённый голос нашей соседки: "Замолчи! Приспичило ей... Цыц!" А Сонечка: "Мамка, тётя собачку бранит?" -- "Да, -- отвечала мать, -- собачку..." -- "А почему?" -- "Ну, откуда же я знаю... Наверное, провинилась в чём-то..." И вновь из-за перегородки жалобный скулёж и грубое: "Сейчас же заткнись! Гадина, ты почему не слелала этого раньше, а? Почему? Теперь терпи, милая... Или что: в вагоне навалишь? Только этого мне не доставало..."
         А минуту спустя дама словно половую тряпку тащила свою любимицу в тамбур, обещая ей немыслимые кары: "Я выброшу тебя, гадость такая!.. Из вагона выброшу! Мерзавка, как ты достала меня!"
   Сонечка заплакала: "Мама, она её выбросит... Скажи, чтобы не выбрасывала..."
      -- Ну, что ты, что ты! Не выбросит...Вот увидишь -- не выбросит... -- успокаивала малышку мать.
         Собачку дама не выбросила; из тамбура они возвратились вместе, а полчаса спустя сошла на какой-то станции...
         Вот тут и завязался наш разговор. Первым начал Михаил -- отец семейства.:
      -- Надо же! -- сказал он. -- Кто бы мог подумать, что в этой миловидной тётеньке таится такая жестокость... Интересно: можно ли узнать натуру человека, характер по его внешнему облику, по первому впечатлению от встречи с ним.
      -- Вряд ли, -- сказал я, с чем мой собеседник конечно же согласился, как согласился и с тем, что здесь легко ошибиться: как в одну сторону, так и в другую.
      -- То есть: в овечьей шкуре может таиться волк, а в волчьей...
      -- Именно так...
         И тут в разговор вступил А -- молчавший доселе пожилой пассажир в сером костюме.
      -- Позвольте, -- сказал он, я расскажу вам одну историю, которая, думаю, как раз к случаю, свидетелем которого только что стали мы с вами.
         Конечно же мы были не против, и А. начал:
         "Мы жили тогда в деревне. Мне шёл шестнадцатый год. Я был крепок, весел и здоров. Любил играть на гитаре, -- в моде тогда были семиструнки, -- пел Высоцкого, сам чего-то сочинял... В общем, девчонки меня чуть ли не боготворили. Влюбился я в одну, по уши втрескался. Лизой её звали. Она училась в восьмом "А", я в восьмом "Б". До самого выпускного дружили. Знали об этом и наши родители и нашей дружбе никак не препятствовали; мы и на людях не стеснялись показываться вдвоём. Глядя нам вослед, говорили: "Счастливая будет пара!" Не угадали... Да, я уже был вхож в её дом, и меня принимали там почти, как зятя. Я по настоящему полюбил Б -- её отца: начитанного, сильного, работящего. Мы часто устраивали с ним дискуссии... по разным вопросам, и правым всегда оказывался он, и, хотя мне порой казалось, что он не прав, я, боясь огорчить его, соглашался с ним. А ещё я заметил: играя со мной в шахматы ли, в шашки, и проигрывая, он начинал нервно подкашливать, темнел лицом и попросту уходил. Однажды, -- дело было в середине мая, -- Б вздумалось построить новый сарай вместо почти развалившегося, или хотя бы подлатать старый. А для этого надо что? Правильно -- брёвна. А брёвна где? Вот-вот -- в лесу. Но брёвна сами к тебе не придут; за ними ехать нужно... Ну, с лесником Б договорился быстро -- жидкой "валютой" расплатиться пообещал да деньжат подбросить малость.
         Поехали на кобыле Майке. Да не одни, а с "прицепом"  -- подсосным жеребёнком с звучной кличкой Гром..
         Едем. Постукивает повозка, пофыркивает кобылка... Гром от матки ни на шаг! Три месяца оболтусу, а он от вымени никак; и она, дурёха, не противится.
         А всё ж хорошо иметь своё тягло, свой транспорт, пусть и гужевой: на нём и вспашешь, и заборонуешь, и груз доставишь куда следует... А как-то Майка вытащила из грязюки "жигулёнка"... Вот вам и одна лошадиная сила. Молодец!
     ... Вот и лес. Таинственный, тёмный, вечно гомонящий о чём-то с кем-то. Дорожная колея уходит в лесные дебри всё глубже и глубже... Ну, где же она, эта "деляна", на которой мы должны загрузиться? Но вот светлеет, светлеет, колея обрывается; от неё в разные стороны, словно речные притоки, расходятся следы повозок... Вот она! "Тпррру! -- останавливает Б кобылу. -- Где-то тут должно быть..." Проезжаем чуть дальше, разворачиваемся... Мне кажется, что мы выехали на огромную, поросшую разновозрастным кустарником поляну; больших деревьев нету ни слева, ни справа, зато по кругу в сотне метров от нас -- тёмнозелёная, почти чёрная стена строевого леса... "Давай искать! -- говорит Б. -- Промежь кустов гляди... да повнимательный -- на козюлю не наступи!" (Козюлями у нас называют гадюк)
         Загрузились мы довольно быстро; уже через час на нашей повозке лежало полтора десятка хлыстов; дубов, ясеней да клёнов, толщиной в комле чуть ли не в четверть метра и таких тяжеленных, что я засомневался: "Довезёт ли Майка этот груз?"
         С места, однако, стронулись. Поехали! Тяжело идёт кобылка, Мы на возу не сидим, мы идём рядом с возом: Б идёт по левую сторону, я -- по правую. Гром плетётся позади. Где-то на половине пути остановились. Отдыхаем. Кузнечными мехами ходят Майкины бока, дышит часто, кашляет... Через пяток минут вновь:... "Нно, маленькая!"  Потоптавшсь, Майка пятится назад и, наклонившись, вместе с шумным выдохом подаётся вперёд...Мне её становится жалко, но я ничем не могу ей помочь...Перед самым выездом из леса нам предстоит преодолеть глубокую промоину... По всему видать: Майка изнемогла вовсе... Зачем нагрузили столько, зачем?.. Мы опять отдыхаем.... уже третий раз. Теперь подольше... Гром лезет под оглоблю -- к матке, к молочку... Погоди, парень, не до тебя тут... "Ннно!" -- приказывает Б.
         И вот она -- эта промоина. После недавнего ливня и проехавшего тут трактора-трейлера она стала ещё глубже. Остановились. Б подошёл к гиблому месту, покачал головой: "С ходу брать будем..." -- "Может отполовиним повозку? -- говорю." -- "Ничего не надо половинить! -- недовольно ворчит Б, вынимает из голенища витую из сыромятины плеть и, стегнув кобылу по мокрому от пота крупу, орёт: "Нннно-о!" Майка рванула, перешла чуть ли не на бег... Б вприскок за ней... "Ннно-о! Ннно-о! Ннно-о-о!!!" -- скривив рот, страшно вопит он. До промоины совсем немного, всего одна сажень... Отчаянный прыжок подневольной животины.. Да-да, мне показалось она прыгнула... Во всяком разе, промоину она перескочила, но воз остался внизу... О том, что она его вытащит и думать было нечего. При прыжке Майка упала на оглоблю и чуть не сломала её. Едва она встала Б с ожесточением принялся стегать её плетью; стегал и приговаривал: " Стерва! Только овёс жрать горазда да бураки хрумать... Я тебя накормлю, я тебя нагодую щас!" Нет, я не был равнодушным созерцателем; я попытался его урезонить, предложил половину брёвен сбросить и вернуться за ними потом... Но он и на меня: "Чево?! Учить меня вздумал? Зятёк... Уйди!" И я смалодушничал, я отступил... А рассверипевший, вконец обезумевший Б выдернул из воза дубовый, в руку толщиной кол, забежал вперёд, поднял снаряд вверх и изо всей силы ударил им Майку как раз промеж ушей... (Мужчина отёр носовым платком глаза) Простите! Мне тяжело вспоминать это... Да... Я услышал хряск... не знаю чего. Майка упала на колени... Я вырвал у Б кол, но было уже поздно... (Он смахнул слезу) Ещё раз простите! Ох, чём тут я? Ах, да! Ну, так вот; попыталась Майка поднять голову, -- я увидел, что её глаза полны слёз, -- кобылица коротко заржала и испустила дух... Спрашиваете, а что Гром?  Не знаю -- я тогда сбежал оттуда... Почему? Наверное потому, что у меня не  хватило сил преодолеть отвращение к происшедшему; меня даже стошнило... Всё для меня тогда померкло... всё -- весь мир!  Так-то вот"
         Когда рассказчик успокоился, мы всё ж не преминули спросить: как у него сложились отношения с его невестой -- дочерью отца-убийцы безответной животины.
        "Наши отношения сошли на нет, затем и вовсе прекратились, -- отвечал А -- Лиза прошла передо мною, как сон, как некое виденье... Не знаю, может и я в этом повинен... не знаю... Да, разумеется, дочь за отца не в ответе -- не виновна она! А вот поди ж ты, оттолкнуло меня от неё... Правда, я всё ж надеялся, что вот-вот образуется в том мраке хоть какой-нибудь просвет и мы вновь воссоединимся... Увы! я так его и не нашёл. А потом и вовсе уехал оттуда и теперь живу в С"
      -- Да-а, уж, -- дуэтом протянули мы, -- невесёлая история. Вы хоть созванивались с вашей первой любовью?
      -- А зачем? Мы виделись. Каждый день виделись... до осени -- до той поры, пока не разъехались: она поступила в медучилище, я в пединститут... А насчёт звонков... Ведь тогда ещё не было сотовой связи... так что нет, не созванивались... -- А вздохнул: -- Я полагаю, вам интересна и судьба Б? Незавидна его судьба. Он погиб. Погиб ровно через два года после трагедии в лесу. И вот как: (об этом мне односельчане рассказали) Б Был пьян, вошёл в сарай к Грому, ставшему к тому времени сильным красавцем жеребцом, чего-то там сделал не так, как следовало бы, а Гром его задним копытом в живот... Там же, в сарае, он и умер! Что это: сын отомстил за мать? Мистика? Возможно, но я не верю в чертовщинку...
      -- А если мы попросим вас поведать нам и о том, что сталось с Лизой после вашего расставания.
      Рассказчик поглядел на наручные часы; глянул на мои "золотые" и я... Нам предстояло колыхаться ещё около полутора часов.
      -- Ну, если вам не наскучило... Если коротко, то вот что: Лиза вышла замуж -- за хорошего парня вышла. Родила девочку, (почему они на этом остановились -- то мне неведомо) выучила на медсестру, выдала замуж... А вскорости молодые подарили ей внучек-близняшек. Я поздравил её ( тогда "сотики" уже были).Долго потом не звонил; уж и не знаю сколько лет; не беспокоила меня и она... А потом, уже через третьих лиц, я получил известие: "Её дочь и зять попали в автоаварию. Разбились насмерть..." Теперь Лиза живёт одна, с красавицами внученьками семиклассницами... Скрутно живёт, но держится... Сваты? Навещают изредка, но не склеивается у них что-то, не складывается...
      -- Ну, раз уж так, -- говорим, -- проведайте их вы; отбросьте обиды!
      -- Да ведь я от них и еду
      -- От них?!
      -- Да, от них... Далековато, правда, ну да ладно -- я привычен к дальним дорогам.

                Владимир ХОТИН
                18. 12. 2022