и пеплум подернулась суетность мхов

     В поисках постной пищи я шарахался по  " Флибусте " и наткнулся на интервью писателя Сорокина, презираемого мною как читателем после  " Сердца четырех ", я уже говорил, что присущ всем русскоязычным некий прошлизм, вот выстрелят книгой или музальбомом, кино в уровень смастырят в кои - то веки, а затем без исключений деградируют, почивают на лаврах, стригут купоны, короче, обертываются ничтожеством и говном, а у Сорокина после приключений команды Реброва вообще нет ничего читабельного, так, шелуха какая - то. Так вот, в интервью этот проживающий в Рейхе мудак, почему - то считаемый до сих пор отдельными говножуями писателем, рассуждает о царьке. П...дец. И это лучше любого лакмуса выявляет фуфловость пи...бола, жалующегося на примитивизм народца, матерящегося и зомбированного напрочь, типа, в совке такого не было. Ну, может там, где обитал молодой Сорокин, и не было, а я, прожив юность в самом криминальном районе тогда еще города Горького, так просто не рубану, всякое бывало, но речь о другом. Какой ты, сука, писатель, если трешь и мнешь о ничтожестве и говне ? Я тута живу и в упор не вижу всех этих царьков и их прихвостней, писал не раз, что обращу внимание лишь по одному поводу : когда объявит суровым голосом радиоточка о скоропостижном счастье, наконец - то пришедшем к народцам, ибо сдох упырь, двинул кони, дал дуба, как падло. Исходя из говножевок Сорокина, еще раз понимаешь Солжа - гэгэна, мастерски описывавшего выяснение лагерными придурками степени собственной задроченности, вкуриваешь напрострел, что не писатель это, а сука. Та самая сука из того же гэгэна, что была создана злой мусорской волей кромешников иудобольшевизма для внесения раскола в монолитные ряды единственных в поганом совке, кто оставался стойким и отрицающим самую суть с концепцией власти. Сук надо резать, так указывал еще один кумир гнилушек интеллигенции Шарлам Валамов, или награждать, как пел Высоцкий, требовавший принудительного изъятия ордена у Насера, тем самым, по моему, конечно, личному мнению самовольно сливаясь в говно. Ежели ты, урод, считаешь себя поэтом или писателем, то не опускайся до суетной мандавошечности, не марайся, не контачься о хероту ежедневного кипения говна в помойной яме, эдак - то вы все, граждане пииты и писаки, становитесь одной громадной колоссальной сукой Лимоновым, что противно и недостойно. Идите, в общем, на х...й, товарищ писатель Пелевин.
     - Одно слово, - бодренько реготнул лысый и гнусный, алчно озирая резиновые сиськи губастенькой такой Салтыковой, а ее вся Масква знает, - румын.
     - Онжа болгарин, - спорила с братаном брата стремная представительница поповой сцены шоубиза по - русски, сама не замечая, как проникает в культ русского же кино про армянскую любовь по - русски, по привычке сооружающего на безрыбье тотальной неконкуренции осетра уже и не из кальмара, а из кальмаровых колечек, изловленных в мутных водах мирового океана трудолюбивыми вьетами, упакованными джапами, перевезенными через суновскую грань уже сюда, где вечно кишат червячки Хасбулатова, являя всем исследователям странную и страшную картину жутчайшей отсталости местных, эволюционировавших уже в питекантропы от эпохи Рерига Ютландского.
    - Да ? - удивился лысый и гнусный, готовый хоть в Африку, лишь бы сила, правда, деньги, короче, я лучше сейчас поблевать схожу, не в силах и далее вспоминать говенный культовый шедевр, и рядом не способный встать хоть с  " Мальтийским соколом ", хоть с  " Двойной страховкой ".
     Сходил и стал качать порево с последним бриллиантом Трейси Лордс, его хотя бы смотреть можно, чего не скажешь о современной продукции всех этих Хеннесси неконьяк, гарных дивчин Хоткинкиджо и прочих, имя же им - легион.