По Алтаю

 

   Есть места на Земле, где дано приобщиться к высоким природным замыслам. На Алтае таких сакральных мест множество, живётся тут легко и свободно, не приходится задумываться о смыслах жизни, жизнь сама проявляется во всей своей красе.
   Экскурсия по Алтаю начиналась в музее Горно-Алтайска. Пожилых туристов встречала молодая девушка в национальных одёжках, угощала гостей диковинными сладостями и чаем на травах. Самый действенный способ проникнуться чужеродной культурой – через национальную кухню.
    Хозяйка музея Нина Игнатьевна делилась с посетителями своей любовью к родному краю. Женщина алтайских кровей представилась одним именем и полных регалий своих не раскрывала из природной скромности. Нина Игнатьевна сразу заявила, что о родном крае может говорить нескончаемо, и предложила слушателям самим выбирать о чём они больше всего хотели бы узнать. Выбора у впечатлительного туриста быть не может, он схватывает всё, что на ухо и глаз попадёт. Нине Игнатьевне пришлось самой подбирать тему текущей лекции, и пожилые гости радушных музейных хозяев с интересом слушали историю единения алтайских народов.

   Объединение стран вершится проще народного единства: докажи свою силу войной, и проигравшая страна сдаётся на милость победителю. Ущемлённый поражением народ никогда не поведётся на милости сильнейшей стороны, веками затаит в себе чувство мести и не приемлет навязанной ему чужеродной культуры.
   Сильная Россия защитила разобщённый Алтай от набегов джунгар. Торговля содействовала сближению русских с алтайцами. В единении сибирских народов большую роль сыграла религия. Языческие племена легко приняли Бога, несущего людям добро. Частные взаимоотношения между разноязыкими людьми желали складываться лучше.

   Крестьянин Тимофей Рябый нашёл своё Беловодье, осел после долгих скитаний на берегу бурливой речки. Земля на Алтае жирная, и семья его больше не будет голодать. Свобода от барского самодурства, посильный оброк, свой дом – ничего боле не надобно от жизни человеку работному. А на дворе весна, пора пахать. Как выбрать верный день для начала сельхозработ? Вот так и начинаются согласования жизни с природой, и нет для крестьянина лучше весеннего времени, когда руки сами тянутся к земле.
   Капчанак кочевал с семьёй неделю уж как. Куда идёт, он знал. Его род тубаларов испокон веков обживал эти места. Не первое лето проводит он в этом благодатном краю, где зверь в силки сам идёт. Здесь речка течёт между гор и лес защищает от жаркого летнего солнца.
   Дом Тимофея Капчанак увидел издали, с горы, и нисколько не огорчился с того замечания. Соседи кочевнику не помехой, а новые знакомства жизнь только насытят. Капчанак спустился к реке к вечеру и поставил юрту затемно, невдалеке от обжитого дома русских.
   Тимофей зашёл к новым соседям поутру, начал разговор под знакомство по заведённым традициям и попросил между прочим:
   - Ты бы перенёс свою юрту ближе к опушке. Средь поля поставил ты своё жильё.
   Капчанак не понял среди какого поля он поставил юрту, чьё место занял. Земли вокруг полно и делить её никому не дозволено. Земля, она общая и не может кому-то принадлежать. И человеку, и зверю дозволено ходить где хочется и отдыхать там, где радостней покажется. Не стал Капчанак прислушиваться к просьбам пришлого соседа и оставил свою юрту на прежнем месте.
   Тимофей предупреждал ограниченное количество раз, сын свободных разбойников-разинцев, он легко убивал людей, инородцев же – без толики сожаления. Для Капчанака равноценность земли и жизни была непонятна, и не боялся он чужих людей, которых духи защитить не берутся.
   Не злился долго Тимофей, и как только юрта Капчанака стала мешать его лошади, запряженной в соху, он достал ружьё и выстрелил в непонятливого тубалара. Оставшись без хозяина, семья Капчанака испугалась дальнейшего соседства с русским «дикарём» и покинула застолблённые им угодья.

    Нина Игнатьевна заканчивала лекцию об истории своего народа и напоследок предложила ответить на возникшие у слушателей вопросы. У праздного туриста всегда найдётся заморочка, способная смутить лектора, вот и сейчас нашёлся такой «всезнайка», спросил:
   - А есть ли такая национальность – алтаец. У кого из местных не спрошу, у всех один ответ: «Алтаец я».
   - Алтаец – наименование собирательное, - не растерялась Нина Игнатьевна с ответом. – На Алтае много малых народностей, национальности часто перемешиваются, вот и называются люди алтайцами, не выбрав предпочтения от родственных предков. Есть такая нация – Алтай кижи. Всяк человек волен называть себя кем он хочет.

                ***

   Хорошо живётся туристам, расскажут им всё, покажут, интересами заведут. Слушать алтайские сказки интересно с уст самих алтайцев. Тургруппе обещали, что услышат они и горловое пение, и сказания алтайские, колдовством притягивающие. Это когда русские про чупокабру рассказывают, не хочется верить их пьяному бреду. В алтайские сказки тоже не особо вериться, но услышать их хочется ещё и ещё.
   Сказок хочется, но пока ехали, пассажиров развлекала экскурсовод Татьяна, дабы те не уснули со своим возрастным склерозом и не пропустили ничего из видов сказочного Алтая. Ехали далеко – на Ороктокский мост, где Катунь, зажатая скалами, сливается узким руслом. Глубока она здесь и бурлива, тем и красива – не оторваться взглядом. Сильная река - может камни ворочать и горы точить, дорогу себе пробивая. Такими и мы быть должны – способными доказать правду жизни и себя показать.
   В этом удобном месте планировали установить плотину, построить ГЭС, да местные жители не позволили. Приятно слышать о людях, умеющих защитить свою землю; приятно слышать, что прислушиваются к народу с верхов государственных. Стало быть, не всё у нас потеряно, и величие российское ждёт нас в будущем.

   Насладились туристы местом силы, где могучая Катунь пробила себе русло в скалах, и поехали дальше, к концу Чемальского тракта.
   В этих местах в маленьких горных долинах приютились два малых села:
Куюс и Эдиган. Выше больше никто не селится. 600 человек живёт в этих поселениях, коров на пастбищах больше, чем людей. Лошадей – несчитано.
   Завидую людям, ушедшим от цивилизации. Все наши накопленные отклонения, навязанные бесчеловечной рыночной экономикой, им чужды. Горы научили их трудолюбию и взаимопомощи, иначе здесь не выжить. Ни один самый зазнавшийся горожанин не осмелится неуважительно отозваться о горцах, иначе ему не поверят и самого осмеют. Они и без того уже растеряли всё своё народное признание – позорные буржуи, прикрывшиеся новомодным прозвищем «бизнесмен».
   Не ко времени тут был упомянут наш одичавший мир. И Татьяна не могла рассказать о жителях горных селений. Незнакомы они нашему экскурсоводу, а жаль. Хотелось бы знать какие замечательные качества оседают в людях в этом сказочном краю. Нам-то самим здесь не выжить, привыкли мы к цивилизации, без интернета и телевизора зачахнем скоро со скуки. Хотя, электричество тут проведено, и дома современным стройматериалом обделаны.
   Куюс проехали без остановок, с большим сожалением. Традиции входить в гости без приглашения утеряны давно. Оставили добрые пожелания поселенцам мест залежных и то хорошо.

   Дорога пошла по склонам, и впереди показался знак, предписывающий уступить встречной машине. Не понять простому пассажиру, где можно разминуться на односторонней, узкой дорожке. Будто для проверки впереди показался квадроцикл, и шофёр Антон сбавил ход в поиске удобного места для разъезда. Да где тут найдёшь такое пристанище? Антон кое-как припарковал наш внедорожник на краю обрыва и освободил для встречного мототуриста минимум проезда, тот чуть не уткнулся в неприступную скалу, да вывернул как-то, проехал. Знают здешние шофера дороги горные и коней своих железных в соответствующей «узде» содержат.
   Бабушки тем временем вцепились в кресла Антоновской машины, глаза прикрыли, приумолкли. Мужики улыбаются, им бояться не положено: «Держитесь девчонки, прорвёмся»!

   Антон выкрутил свой внедорожник на большую равнину, ограниченную крутым Катунским берегом и лесистыми горами, остановился по просьбе экскурсовода Татьяны. Здесь туристам было предложено ознакомиться с изобразительным искусством первобытного человека – петроглифами.
   На одиноко стоящих скалах, огороженных современными парапетами, слабо просматриваются рисунки, изображающие охоту на косулю и оленя. Большинством голосов был сделан выбор лучшего художника, нарисовавшего оленя с ветвистыми рогами.
   - Здесь раньше была пещера, в которой поселилось первобытное племя, - пояснила Татьяна. – Со временем пещера обрушилась, и вход завалило камнями. Эти же камни сохранились удивительным образом, выставив на обозрение следы жизнедеятельности наших предков.
   Умели пращуры выбирать для себя места обетованные. Везде в горах можно выжить при должной сноровке, и жизнь здесь представляется во всём своём величии – полноценной и насыщенной.
   Почему сегодня здесь никто не живёт? И воздух тут свеж как нигде, и выпас для скота хорош отменно; вода здорова и свежа, охота да рыбалка. А виды тут какие! Грех не влюбиться в нашу землю-матушку с одного только взгляда на эти горы, сосной волосатые, с речкой-красавицей каждое утро здороваться.

    Антон, войдя в раж, в очередной раз попугал бабушек опасной дорогой, которая закончилась скоро, у водопада Бельтертуюк. «Бельтертуюк» так и переводится - конец пути. Измученные трудной дорогой пассажиры повылазили гуртом из машин, вышли к свободе кряхтя и покачиваясь, и поспешили к крутому бережку, Катунью полюбоваться.
   Речка добрая, всегда поможет приобрести должный настрой. Только туристической группе к реке не надо, путь их запланирован как раз в другую сторону – к водопаду, который скрывает свой грозный рык за неприступными скалами.
   Водопад обихожен, в виду его установлена смотровая площадка. Всем хочется покрасоваться на фоне брызг и пены, ухватить чуток силы водной стихии. Особенно бабушкам: молодость вспомнить и выставить старческие ножки в танцевальных позициях.

   Дорога заканчивается метрах в ста от водопада. Там в ложбинке приютилась небольшая юрта, огороженная запретным невысоким заборчиком – это последняя стоянка сплавщиков, принимающая самых отчаянных любителей помериться удалью с Катунскими перекатами. Выше по течению река авантюристов больше не признаёт, укачает враз и спрашивать не станет хотят ли они ещё пожить.
   Дорога заканчивается для машин. Для путника земля преград не устанавливает, даже в горах. Лелеет природа жизнь, оттого заложена в нас тяга к поискам лучшего места: ищи и обрящешь. Найдёшь своё место по душе и обживайся. Живому на земле всегда рады.
   Вверх по водопаду ведёт тропа, которая завлечёт своими тайнами, и даже средь пожилого состава тургруппы нашёлся такой искатель чудес – тот самый, что донял вопросами Нину Кондратьевну с музея Горно-Алтайска. Повидал дедок на своём веку столько, сколь другому и во сне не привиделось, а всё одно влечёт его на авантюры всякие, пред дамами седой головой бахвалиться тянет.
   Дед вывернул старые ноги по-молодецки и запрыгал по камушкам к верху, где речка готовиться спрыгнуть с утёса, водопадом представиться. Бабушки приметили завидные дедовы поползновения и подались за ним, на верхнюю смотровую площадку, с которой Катунь открывается во всей красе и устье речки Бельтертуюк просматривается – отличное место для фотошопа.
   Деду не в радость женская прихоть покрасоваться. Развернулся он от бабьего визга и вверх по реке проследовал, с настоящим, мужским интересом к исследованиям и познанию. Он строго следил за временем и помнил, что остался один, что в случае чего искать его будет некому. Решил идти недалеко – за поворот. Нет, чуть дальше. Время у него ещё есть.
   Остановил деда родничок своим журчанием. Пить дед не хотел, да как тут отказаться? Наклонился, зачерпнул в ладошку, отпил с благодарным фырканьем. Вода родниковая жизнью наполнена, знал он об этом и верил. А ещё он знал, что омыться той водой не помешает. Зачерпнул водицы и обрызгался: «Холодная – ф-р-р»!
   Взбодрённый, дед решил заглянуть за скалу: что там ещё его ждёт? Решил и прошёл ещё немного, а там…! Там роща берёзовая раскинулась по речным берегам, и скалы расступились для роста и жизни.
   Вот он – край живородящий, Беловодье вожделенное; место силы, место жизни, временем полное. Жили здесь люди когда-то, по-другому просто быть не могло. Жили, да ушли, остались после них пахучие следы душ отлетевших, воздух собою сгустившие. Ничто не пропадает бесследно… Вот такое переплетение времён…
   Остаться бы здесь ненадолго, от суетного мира людей отдохнуть, да нельзя никак, время поджимает. Вдохнул дед полной грудью воздуха берёзового и к речке спустился, омылся водою студёной по пояс и взглядом застыл на приволье – прощался с миром чудес, благодарил за привнесённую радость.

   В обратный путь собирались недолго, но с некоторым беспокойством за разбежавшихся старушек. Должной дисциплиной их не нагрузить, престарелому туристу в дороге потребуется свобода и уважения чуток. Собрались скоро и поехали. Обратная дорога такая же длинная, а день давно уже к вечеру клонится.
   Не проехали и полукилометра, как встряла первая машина. Не доглядел шофёр, не заметил отсутствия одной пассажирки, а может и наказать задумал неунывающую авантюристку за недисциплинированность. Машинам тут не разъехаться и задним ходом двигаться опасно. Было принято решение оставить посреди дороги машину Антона, а первую, повинную, отпустить до первой развилки. Экскурсоводу Тане пришлось пересесть к отъезжающему шофёру, чтобы освободилось место для недалёкой путешественницы. Деда послали навстречу с надеждой, что отыщет он потеряшку. 
   Женщина объявилась скоро, не прошёл дед и двухсот метров, как приметил её бредущей пешочком по петляющей меж скал дороге – грустная и растерянная, брошенная женщина.
   - Как же ты так? – посочувствовал дед. – А ежели б мы не заметили, да уехали? За какое время ты домой добралась? В месяц, год?
   - Добралась бы, - заверила женщина.
   Эх! Да не пропадёт в нас с годами жажда путешествий. Не испугать старого туриста приключениями, без которых жизнь скучна покажется. Да не иссякнет в нас романтика дальних странствий!
   Женщину ту не укорил никто за её безоглядный поступок, не осмеяли. Хорошо всё кончилось – подбодрили и чаю предложили. Да и в ней беспокойства не заметно было, продуло тревогу алтайским воздухом, радостью завеяло.
   

                ***

   Остался у туристов один пункт знакомства с Алтаем – заимка Кыйу Суу, где их ожидал шаман, готовый раскрыть все тайны бытия и доказать их очевидность внутренним голосом.
   До алтайских сказок ехать далеко, Алтай велик. Пока доедешь и уснуть недолго. Нет ничего хуже сна в пути – не увидишь ничего, пропустишь самое главное. Ответственность за неусыпное внимание туристов было переложено на водителя Антона. Мужчина сказок не рассказывает, шофера правду-матку острым словом режут.
   Шофёр Антон оказался разговорчивым парнем. Должно быть, навязанная ему должность экскурсовода обязывала его быть приветливым. А может, помогала ему болтовня в пути. Встречается несмолкаемый гвалт от водителей, у которых рот не закрывается.
   Чем отличаются шофёрские рассказы от лекций экскурсовода должно быть понятно всем: эти вещают по писанному, шофера слов не выбирают: что достал из кармана, то и выдал. А выдал Антон своё отношение к местным арендаторам земель алтайских, уж больно засел в нём рассказ Нины Игнатьевны о взаимоотношениях русских и алтайцев в далёком XVII веке.

   -Знакомый мой, Васька, - поведал Антон туристам очередную свою историю. – Владелец магазинов… Нет, пароходов у него ещё нет. Пока нет…
   Так вот, повёз как-то Васька свою семью по Алтаю. В гараже у него автопарк, сравнимый с госпредприятием каким, нашёлся и внедорожник. Кто хочет настоящий Алтай посмотреть, тому простенькая легковушка не подойдёт, в гору на ней не заехать.
   Так вот… Едут они и удивляются – все их места, примеченные ранее, сей год огороженными оказались. К реке, да к озерку какому просто так не подъехать. Частная собственность. Оно, с одной стороны, хорошо, конечно, когда за землёй хозяйский присмотр определён. Чистота и порядок у нас. А с другой стороны – куда делся закон о свободной прибрежной полосе?
   Ехали, ехали вот так, рядились…, и приметил Васька наконец столбик у пруда и местечко за ним шинами примятое. Явно стоянка неухоженная. А шашлычков давно уже откушать хочется. Заехали, костерок развели, столик под зонтиком разложили. Травка, водичка, деревцо… Хорошо то как, что не жить!
   Не успели отдыхающие разложиться вещами и чувствами, как спокойствие их нарушил всадник на лошади - из местных. Спешился, коня у столба привязал и к Ваське с претензиями вышел, без приветствия:
   - За стоянку платить надо.
   Васька торгаш ещё тот, его на бабки просто так не развести. Поднялся мужик, прикрыл малорослого алтайца своим двухметровым ростом, к столу пригласил:
   - Проходи гость дорогой, шашлычку с нами отведай.
   Алтаец отмахнулся от сытного предложения и настоял на своём: «Деньги давай»!
   - И сколько ты хочешь? – спросил Васька.
   - Сто! – выпалил грозно хозяин тайги.
   Сто рублей для Васьки деньги никакие, да бросаться деньгой кому попало он не привык.
   - Сто – это с одного или со всех? – попросил уточнения.
   - На всех двести будет, - решил алтаец после некоторых раздумий.
   Васька достал телефон и спросил алтайца, куда ему деньги перевести.
   - Мне наличку давай, - настоял алтаец. – Нет денег, уходи с моей земли.
   - У меня наличных нет, не держим, - заявил Василий. – Шашлык тебе предлагали, не захотел. Ничем тебе оплатить не смогу. Мы здесь надолго не задержимся, обещаю. И за собою приберём.
   Василий легко развернул щуплого алтайца к выходу и подтолкнул его к лошади – аккуратно, но сильно. Алтайцу ничего не осталось, кроме как ретироваться.

   Василий почувствовал себя мужчиной – сильным, способным накормить и защитить свою семью. Победитель, кормилец! Он красовался перед родными, ловко орудуя шашлычными палочками. Только зря он возгордился, не зная всю подноготную алтайцев. Несгибаемые, в кровь растоптанные, они поднимутся и бой продолжат яростно.
   Пятеро алтайцев во главе с хозяином стоянки не заставили себя долго ждать, разорвали тишь конской дробью, налетели, столик и шашлычницу опрокинули, развернулись, дело рук своих озирая: «Уходи! Не марай нашу землю».

   - Я участник группы «Дороги Алтая», - признался Антон. – Алтайцы в интернете грубо отзываются о русских с равнинного Алтайского Края: мол, цены мы им сбиваем, мешаем туристов окучивать. Мы для них враги, конкуренты. Они для нас «с гор спустились».

   Знакомство с инородной культурой всегда предстанет интересным. Научимся ли мы когда не смешивать познавательные влечения к инородным племенам с непримиримой враждой?

                ***

   Хрущёвская оттепель – счастливое время свершений, и останется оно в истории таковым светлым, как не пытаются его сегодня очернить недалёкими Хрущёвскими решениями и всесоюзным голодомором.
   В советские времена на руководящие должности старались отбирать кандидатуру из местных, хотя в парторгах при директорах зачастую стояли русскоязычные беззаветные коммунисты. По этим неписанным правилам в далёком алтайском посёлке Карасу, председателем колхоза «Светлый путь» был избран Батыр Тулеев, помогал же ему управляться с людьми назначенный обкомом парторг Бедарев Пётр Фёдорович.
   По окончании посевной в колхозе по заведённой традиции чествовали передовиков-целинников, дабы путь их, по жизни избранный, и вправду «светлым» показался. Лучшим колхозником безоговорочно был признан Федька Могирёв – тракторист, механик грамотный, ударник (который труда), да и просто парень бравый. Заслуженно был выдвинут Федька в передовики и тянул свою первую лямку правильно, со всей ответственностью.
   Хорошее это дело – чествование героев труда. Люди равняются на них и понимают какими надо стать, чтоб уважали тебя, и труд твой отмечался не только материальными, но и моральными признаниями, что тоже немаловажно.

   После собрания к Фёдору подошёл парторг с просьбой:
   - Не взялся бы ты, Фёдор Павлович, за Турпана постоять? Теряем мы парня, чувствую. В отстающих он ходит, трактор его не заводится, простаивает. А ведь им, кумандинцам, нельзя в последних шеренгах плестись. Им мужчинами надо быть.
   Турпан и впрямь погряз в сомнениях: зря он в трактористы записался. Повёлся на модные веяния, завидущих женских взглядов ему захотелось: «прокати ты меня, Турпанчик, на тракторе». Все одноплеменники его на охоте в лесах пропадают, его же в поле потянуло на виду у всех покрасоваться. Поработал немного и хватит, пора подаваться в горы, по заветам предков жить.
   Фёдор не отпускал наставника в леса, заставлял полюбить металл. Заставлял грубо, со всей строгостью, что мужчине дадена:
   - У тебя отец на фронте погиб, ты же его имя позоришь, с мужицким делом справиться не можешь. Мужик не только лошадь, но и трактор обслужить должон уметь. Прав я, Турпанчик? Так давай, учись. Всё в тебе есть для тракториста, а я тебе помогу им стать.
   Фёдор с Турпаном шли на тракторах по одному полю в виду друг у друга. В одной связке делали одно дело. Бригада…
   Трактор Турпана встал вдруг посреди поля, заглох. Молодой водитель спрыгнул в клубы пыли и поднял крышку капота над горячим двигателем. Фёдор остановил свой трактор и запрыгал по вспаханному полю к другу.
   Пока Фёдор преодолевал высокие грядки, Турпан успел осмотреть двигатель и сидел теперь на вздутой земле насупившись, отвернувшись от своего коня железного.
   - И что ты у нас опять такой растерямшийся? – Фёдор толкнул шутливо друга под спину. – Не понял, отчего твой трактор заартачился?
   - Не понять нам никогда жизнь эту железную, - отвернулся Турпан от взгляда наставника. – Наш бог Ульгень создал нам в помощь коня. Трактор – это придумка русских.
   - Кто, кто вам коня подарил? – рассмеялся Фёдор. – Трактор, говоришь, не заводится? А ты когда в последний раз фильтры прочищал?
   Турпан простукивал запылённый фильтр и жаловался Фёдору между делом на жизнь свою изломанную:
   - Не разрешает мне бабушка на русской жениться. А Маринка согласная.
   - Поможем мы твоему горю, - обещал Фёдор. – Поговорю с бабушкой Айлу и закатим тебе комсомольскую свадьбу.
    - Только не надо лезть в нашу любовь, - испугался Турпан.
    - А вот тут ты прав, - улыбнулся Фёдор. – Нет ничего хуже, чем в любви помощник.
   Фёдор обещал товарищу не влезать в его личные дела. Рабочие отношения и дружбу смешивать нельзя. Обещал Фёдор, но слова своего не сдержал, зашёл как-то к бабушке Айлу, поговорили о Турпане, с жизнью рассорившимся. А вскоре и свадьбу ему сыграли, русско-алтайскую, весёлую…!

                ***

   Шаман рассказывал сказки. Не бывает ветров осмысленных, но все верили и слушали. Не бывает героев, в скалах застывших, но были. И русские с алтайцами с одного гнезда вылетели, разлетелись по миру. Правда та подтверждалась голосом, исходящим ниоткуда. Не могут люди так петь:
    - Горы, горы, горы, горы…
    - Храм-м-м.
   Бывает так. И сил с той веры прибывает. Стало быть, жизни нам чуток подарено. Будем жить. Жить и любить нашу землю. Людей любить…