Никодим продолжает представлять

ТАЙНЫ ПРИЗРАЧНЫХ ВИДЕНИЙ
Книга стихов

СМЕХ СКВОЗЬ СЛЁЗЫ?

В свою пору, в последнем десятилетии прошлого века, на поэтической студии, которой «руководил» я, стал появляться молодой юрист Николай Иодловский. Может быть, тогда он ещё не был юристом, но поэтом уже был.
В конференцзале журнала «Юность» собирались молодые поэты самого разного направления, скопище одарённостей, критическая масса талантов, готовых с дерзостью нового литературного отряда вырваться на поверхность. «взорвать» атмосферу застоя. Достаточно упомянуть несколько громких бесспорных теперь имён: Иван Жданов и Алексей Парщиков, Евгеий Бунимович и Нина Искренко, Александр Еременко и Марк Шатуновский. Разные, очень разные, но их объединяло одно – непременные поиски обновления. Авангард, короче говоря.
А Николай Иодловский был сам по себе, не поддавался никаким новшествам, отличался чуть ли инфантильной непосредственностью, ранимой иронией, простодушной открытостью. Он и остался таким - самим собой несмотря ни на что, тем и интересен. Удивительное сочетание усмешливого взгляда на мир, иронического отношения к самому себе - и собственной лирики всерьёз.
Смех как защита от отчаяния. Что-то роднит его с Сашей Чёрным – в нём тоже сквозь беспощадную – вплоть до издёвки - сатиру нет-нет да и прорывается чувствительность, даже сентиментальность. Николай балансирует на грани пародии, самопародии; кажется, вот-вот сорвётся, но, похоже, ему везёт – он, словно канатоходец, умудряется проскользнуть, над грозящим провалом (вспоминается, как в свое время проваливался Александр Тиняков, озлоблённый «продолжатель» Саши Чёрного).
Николая Иодловского спасает искренность – он не умеет и не хочет притворяться; то, что кажется литературной маской – не маска, а истинная правда живого человека, такого, каков он есть, – нашего тревожного, весьма неблагополучного современника, - ему больно и страшно, но он смеётся над собой и над той жизнью, которая ему досталась. Ему и – нам. Потому его книга – не книга жалоб, не клоунада, а чуткое эхо – как аукнулось, так откликнулось. Смейтесь, сердитесь, но прочтите!
Вот стихотворение – на мой взгляд, ключевое для понимания этой своеобразной книги:

* * *
Я в недоделанное время,
Мои хорошие, живу.
Ношу в себе эпохи бремя,
Безумцем радостным слыву.

Пишу верлибры и сонеты,
Русь порицаю, очень злясь,
А вы даёте мне советы
Не потерять с народом связь.

Я не теряю.
О мой Боже!..
Но лира нынче не в чести.
Эпоха бьёт меня по роже
И шепчет ласково: «Прости».


Кирилл КОВАЛЬДЖИ

УТРО

Плывёт, как лебедь, утро,
Исходит дрожью свет.
И снег, как будто пудра,
Твой выстилает след.
Деревья -  как невесты,
Одетые в фату.
Луна – кусочек теста,
Затопленный в меду.
Спешу. Мой шаг проворный
Хватает тишину,
Под снега разговоры
Я смело землю мну.

Куда иду – не знаю.
И почему – Бог весть.
Пружинисто шагаю,
Пока здоровье есть!
КАВАРДАК
Перестали слушаться часы,
Раскидали как бельё капризы,
И минуты виснут на карнизах,
День пока дождём не сыт.
Бродят тучи – смирные клочки,
Воззирая томно, со слезами.
Лишь мой дом, как мокрый арлекин,
Всё следит за ближними домами.
Он хороший, но бывает зол.
Удивляюсь, до чего нескладный,
Всё такой же серый, ненарядный
И не может обновить камзол.

Вот и дождь. Я чувствую уже
Тихий говор и прикосновенье.
Так легко становится душе,
Словно испытал я обновленье.
НОВОГРАД-ВОЛЫНСКИЙ

Новый город на Волыни.
Город Леси,
   город мой.
Память бережёт поныне
Голос детства дорогой.

Помню визг узкоколейки
Возле дома моего,
Увлекали эти змейки, -
Не забыл я ничего.

Новоград, дружище!
Всюду
Я ношу твой яркий свет,
Как надёжную  кольчугу,
Без которой жизни нет.
ДНЕВНАЯ ПЕСНЬ

Сегодня день мне подарил улыбку
И небосвод из чистого стекла.
И я запел восторженно и пылко,
Душа навстречу звукам расцвела.

И песня – белокрылая голубка -
Метнулась безмятежно в высоту.
У облака вдруг загрязнилась шубка, -
Но ничего, в химчистку отнесут!

Х Х Х

Я в недоделанное время,
Мои хорошие, живу.
Ношу в себе эпохи бремя,
Безумцем радостным слыву.

Пишу верлибры и сонеты,
Русь порицаю, очень злясь,
А вы даёте мне советы
Не потерять с народом связь.

Я не теряю.
О мой Боже!..
Но лира нынче не в чести.
Эпоха бьёт меня по роже
И шепчет ласково: «Прости».

Х Х Х

Сюжеты тихо бродят,
И люди ищут их,
Подчас сбивая ноги,
Чтоб стоящий найти.

А иногда сюжеты
Приходят сами в дом.
Их называют «музой»,
Лелеют, не таясь.

Когда случайна встреча
Сюжета и творца,
Тогда, на удивленье,
Рождается шедевр!

Х Х Х

Музы съехались на бал,
И моя танцует где-то,
А судья – сама судьба,
Призвала их вдруг к ответу.

Для чего они живут
И кому серьёзно служат?
Настоящий строгий суд
Без гримас, насмешек, кружев.

Все клялись наперебой:
Их призвание высоко.
А моя, передо мной,
Лишь рыдала одиноко.

Х Х Х

Меня облаял ветер
И шапку отобрал,
Унёс её куда-то
И спрятал, чёрт возьми.

Я обыскал округу,
Но тщетно. Вот беда!
Теперь боюсь я ветра, -
Вдруг мысли унесёт!

Х Х Х

На дворе колдует осень –
Сочных красок хоровод.
И в небытие уносит
Теплоты стозвонный мёд.

Но вмешались вскоре тучи,
Синь закрыли на запор.
И понёсся дождь колючий,
Словно конь во весь опор.

Бьёт дома и тротуары,
Прячет в листьях жёлтых боль.
Плачь, осенняя гитара.
Бедолаги мы с тобой!

Х Х Х

Надеваю маску скорби
И от горести скулю,
Потому что скорбь люблю.
Велика мне маска скорби.
Поношу, потом сорву,
Маску выброшу в траву.
Надеваю маску смерти,
Сердце рвётся из груди,
Жду бессмертья впереди.
Но мала мне маска смерти,
Тоже выброшу.
     Она
И опасна, и страшна.

Надеваю маску жизни…

МУЗЫКА

Играет скрипка, исторгая
Волшебно-чувственный мотив.
И эта музыка святая
Тревожит, душу захватив.

Играет скрипка. Жизнь проходит.
Она не выпита до дна.
Душа в волненьи где-то бродит.
А чья вина?
Ничья вина.

Х Х Х

Размыт клубок невспаханной Луны,
Холодный свет призывно тянет руки.
О вечер, мы на сон обречены,
На тяжкие и сладостные муки.

Гривасты тени, воет тишина,
Нерадостно по веткам ветер бродит,
Цветы недолговечные разводит,
Которым тьма зловещая нужна.

Закончен бал, и ночь сошла на нет.
Зверьком голодным прибежал рассвет.

Х Х Х

Я – засушенный гербарий,
Дуралей, ни дать ни взять.
Засушила чья-то воля,
Только чья – не отгадать.

А потом между листами
Кто-то положил меня.
Пролежал не помню сколько,
Но проснулся от огня.

Еле спасся. Боже правый,
Нынче буду я умней.
Я засушенный гербарий
До скончанья наших дней.

Люблю Отчизну я, но странною любовью.
М.Лермонтов

РУСЬ

Тебя люблю и ненавижу,
Моя родимая страна.
В тебе твоё величье вижу
И тут же – океан дерьма.

Твои просторы я до визга
Готов в стихах превозносить…
Народ затравлен и замызган,
Счастливым он не может быть.

Его увечат наши власти
И, как назло, мешают жить.
Долой всю нечисть самовластья…
Но не могу я не любить:

Мою великую державу,
Мою несчастную страну,
Мою надежду и отраву, -
Которую не прокляну!


Идут белые снеги.         
Е.Евтушенко

СНЕГОПАД

Кружатся белые снеги –
Души умерших людей -
И застывают слезами
На холодном стекле.

Кружатся белые снеги,
Страстно ответить хотят,
Как же спасти нашу Землю
От разоренья и бед.
Кружатся белые снеги –
Время неспешно течёт.
Может быть, вскоре и я
    В снег превращусь?

Х Х Х

Я устроитель катастрофы
В своей душе.
Все гениальнейшие строки
Я сжёг уже.

Развеял пепел, видит Боже,
По всем дворам.
И совесть подлая не гложет, -
Вот где маразм.

Теперь валяюсь я в постели
И в тишине.
Хочу, чтоб снова прилетели
Стихи ко мне.

Но лишь безрадостные ночи,
Хоть свет туши…
И муза грустная не хочет
Мне петь в тиши.

Х Х Х

По всем уголкам души
Раскидали деревья свою немоту.
Они, словно вымершие мамонты,
Толпятся в моём сознании
И спокойно слёзы льют
Жёлтыми листьями.
Я не могу
Видеть этих жёлтых слёз.
Жёлтый цвет – это разлука…
Усилием воли
    крашу листья
В мой любимый, синий.
Они превращаются в цветы.
Синий – это цвет твоих глаз,
Любимая.
Я очень хочу,
Чтобы деревья
С синими листьями
Больше не плакали.

Х Х Х

Я сегодня с перепою:
Перепил небесной сини
С родниковою водою
С резким запахом полыни.
Я сегодня с перепою:
Перепил настой дубовый
И с берёзовой корою,
Вместе с грушевым настоем.
Я сегодня с перепою:
Перепил напиток звёздный,
Вместе с огненной водою
Я вкусил напиток грозный
Темной ночи…
И живу, -
Горьким пьяницей слыву.

Х Х Х

Раскрыла пасть ночная мгла.
Дома беспомощно повисли.
Пятнистая Луна взошла,
Мои прочесть пытаясь мысли.

Взлетели звёзды в высоту
И зачадили, словно свечи.
Сегодня сердца пустоту
      Заполнить нечем.

Памяти Даниила Хармса

Х Х Х

Когда над миром цепенеет
Скоропостижная луна,
Душа от радости шалеет,
И зелень пламенем полна;

Когда над лесом сизокрылым
Восходит горечь облаков
И колобродит дождь унылый
Без лишних и ненужных слов, -

Тогда в грязи миров роятся
Стозвонных чисел города…
Я улетаю в космос, братцы,
Чтоб не вернуться никогда!

ВРЕМЯ

Мои часы взбесились ныне:
Вперёд помчались. Боже мой!
От быстрой скачки сердце стынет,
Я ощущаю смрад и зной.

Старею,
Но перед кончиной
Часы вдруг повернули вспять:
Плывёт картина за картиной, -
Вот стал я юношей опять.

И детство возвратилось снова:
Игрушки, горка, пластилин,
И первое на свете слово,
И трёхколёсный лимузин…
Всё начинается сначала, -
Но сердце биться перестало!

НАТЮРМОРТ

Рты раскрывает сирень,
Яблоки немо смеются.
Ярко раскрашенный день
Временем брошен на блюдце.
Толпы неровных мазков
Смотрят призывно и яро.
Гроздь виноградных оков –
Это природы подарок.
Тут, не смущаясь, бокал
Тоже красуется гордо…
Я из мгновений соткал
   Жизнь натюрморта.

Х Х Х

Я хотя не воробей,
А сижу себе на ветке,
Песни звонкие пою.
До чего же хорошо!

А в окошке подо мной
Над столом склонилась птица.
Пригляделся я, а это
Клювом пишет воробей.

Чудо вдруг произошло!
Поменялись мы местами.
Я чирикаю, летаю, -
Он же трудится, чудак!

Х Х Х

Осенний вечер нёс печали.
Осенний вечер – белый дед.
Глаза слезинки застилают,
Как будто вечера и нет.

Его пронзали сны фонарьи,
Машины мчались на ночлег.
Крутилось время по спирали,
И по спирали падал снег…

МОРЕ

Волны бойкие играют
Свой загадочный мотив,
Нас любовно поднимают,
От движения остыв.

Взявшись за руки, встречаем
Эту мирную волну.
Громким смехом привечаем,
А потом ещё одну.

И взахлёб несётся эхо
Наших криков над водой.
Всплески волн и больше смеха,
И не хочется домой!

Х Х Х

Это утро - подарок судьбы.
Грустный ветер с прохладой в крови.
Разукрасила осень сады
В цвет разлуки и поздней любви.

Не спасусь я от плена аллей
С их печальной и тихой волной.
И в прохладе явившихся дней
Не забуду неистовый зной.

Х Х Х

Я плачу, стоя на ушах, -
Ужасно так.
Кричит от горести душа –
Гнутый пятак.

Стоит Отчизна на ушах,
И ничего – живёт.
И даже песенки поёт,
И боль, и пот.

Не сложно на ноги встать мне,
А каково стране?

Х Х Х

Наваждение:
Призраки рук,
Обхватившие шею;
Сердца полуиспуг, -
Ничего не умею.
Среди красно-белых снегов -
Игры света
И сошествие сладостных слов:
Песня спета.
И багровые клочья туч
Перед глазами…
Всё.
Не мучь…
Стихами.

ГРИБЫ

Летят грибы в мою кошёлку,
Я собираю их шутя.
Но нету никакого толку, -
Я в грибоведеньи дитя.

Поганки, грузди и опята
Горды вниманием моим.
Я приготовлю их, ребята,
Затем под водочку съедим.

Через неполных полчаса
Мы полетим на небеса!

Х Х Х

Грустная улыбка
Голубого дня,
Светишься ты зыбко,
Ветерком звеня.

Вкладываешь в сердце
Горесть и покой.
Радости доверься -
Видишь, день какой?

Не хватает ласки,
Солнца ободка…
Тихо вяжет сказку
Грустная строка.

Х Х Х

Шуры-муры водит ветер,
Дон-Жуан и только.
Бедным звёздочкам на свете
Так живётся горько.

Эти звёздочки-снежинки,
Зимние узоры,
Разукрашенные льдинки –
Ветра разговоры.

Одеялом скрыто небо,
Синь его уснула.
Может, в быль,
А может, в небыль
Зимушка шагнула.

Х Х Х

О бледный день,
Поникшие снега.
Печали тень,
И жизнь не дорога.

Шальная ночь,
Свирепая пурга,
Уже невмочь, -
Но жизнь так дорога!

МЕЛОДИЯ

Касается душа фортепиано,
И пальцы разбиваются о звуки.
Мелодия восторженно и странно
О радости поёт и о разлуке.

Смеётся то по-доброму, то – пьяно,
Соседствуя с царицею печали.
Святое существо – фортепиано:
В садах и парках птицы замолчали.

Х Х Х

Шелестят мои года:
Много дел и мало песен.
Жизни стал неинтересен,
И наверно, навсегда.

Петля песенной тоски,
Не сжимай ты улиц петли.
И помедли,
И помедли, -
Дай мне выдохнуть стихи!

Х Х Х

День, чернилами залитый, –
Это ночь.
Тени густо мажут плиты, -
Мысли прочь.

На усталый город давит
Пласт забот.
Нынче ночь царицей правит –
Жизнь течёт.

И жонглируя словами
Наугад,
Звёзды сыплет перед нами
Ночи сад.

Х Х Х

Я люблю провожать поезда,
И особенно в жгучую снежность:
Гложет необъяснимая нежность,
Словно еду в родные места!

Я люблю провожать поезда.
Звон прощальных приветствий и шум,
Голос диктора медно- взволнованный, -
Всё рождает движение дум,
Удивляет мой ум избалованный.

Я хочу убежать от себя,
Раствориться в потоке явлений.
Там, где зимние струи дождя,
Сплав отваги и горечь сомнений.

Можно быстро уехать, уйти,
Поменять и фамилию можно…
От себя убежать невозможно,
Даже если открыты пути.

Х Х Х

Кричит ворона ночи,
Стучит в моё окно.
А что она пророчит,
Мне ведать не дано.
Стекло я занавешу,
Зажгу фитиль свечи,
Открою книгу - грешен,
Люблю читать в ночи.
И пусть бушует темень
И рвётся на куски.
Я убиваю время,
Спасаюсь от тоски.

Вгрызаюсь смело в чтиво,
Вдыхаю пыль страниц -
И на душе красиво
От книжных небылиц.

НА ДАЧЕ дочери

На ус я намотал
Железную дорогу.
На волосы вагоны,
На брови – пассажиров,
А в голове сложил
Своё понятье чуда,
Мгновенно перемножил
Деревья и дома.
Построил на песке
Я город из ромашек
И речку пригласил
Со мною торговать.
А в деревянный дом
Я внёс мою дочурку,
Любимую Галчонку,
Родителей, бабульку
И серенькую мышку,
Которую не видел
Никто и никогда.
 
30.07.92г. Кратово

Х Х Х

Я помню бабушкину сказку:
«Чтоб защититься от чертей,
На кончик носа без опаски
Предмет какой-нибудь пришей!»

Я выбрал пуговицу. Боже,
Пришил навечно - и теперь
Я верю, что она поможет
От злых чертей. И ты поверь!

Давно ношу я метку эту.
Сношу сплошных издёвок свет.
У вас подобной штуки нету?
Тогда – привет!

Х Х Х

Я разломил надвое Луну.
Половину
Забросил обратно на небо,
А другую – взял себе,
На память.
Хочется иметь что-то
Экологически чистое.

Х Х Х

Опрокинутый свод небес,
Перевёрнутый всюду лес,
Звёзды, брошенные на стол,
И луча огневой укол.

Мысли мягкие – пластилин,
И жестокий донельзя сплин,
И потерянный скорбный лик,
Необъятный, как материк.

Перекрашенная Луна,
Полусогнутая стена,
Лик фантастики наяву…
Только этим сейчас живу!

ВЕТКА

Неужто веткой предстоит мне быть,
Любить листву как собственное тело,
Вдыхать ненастье грозовой судьбы,
Молиться солнцу тихо и несмело.
И защищать от непогоды птиц.
(Их песни – пластырь на больные раны.)
Склоняться перед ветром ниц,
Чтоб не развеять листьев караваны…

УТРЕННЕЕ
 
На ладонях утро.
На его, бери!
Розовое утро
Гасит фонари.
Утоляет жажду
Проблеском луча.
На ладонях утро –
Тёплая свеча.
Зачинатель жизни
И людей, и дня.
На ладонях утро –
Зёрнышко огня.

Радостные мысли,
Чёрточки строки…
Розового утра
Тлеют угольки.

Х Х Х

Полунамёки,
Полувздохи,
Видений призрачных мазки.
Я собираю эти крохи -
И вновь рождаются стихи.
Да, жизнь – прекрасная злодейка,
В ней много солнца,
Много мглы.
Импрессион,
Не пожалей-ка
Своей сверкающей иглы!

НА ПЛЯЖЕ
         
Люди – белые близняшки
И такие чудаки:
Сбросив платья и рубашки,
Счастья просят у реки.

И она – котёнок милый -
Всех баюкает слегка.
Тает солнечная сила
Лишь с приходом вечерка.

Х Х Х

Я сдал в аренду тело:
Носите на здоровье.
Мне тело надоело -
Огромное, воловье.

Я сдал в аренду разум:
Зачем он в нашей смуте?
Не применял ни разу,
Не доходил до сути.

Теперь живу и трушу –
Так одолели страхи.
Как сдать в аренду душу,
Коль  не берёт никто.

Х Х Х

Всё дышало утренним огнём,
Превращалось в сказочную небыль.
Дерзновенно я летал лучом
И кромсал проснувшееся небо.
Оживлял узоры площадей,
Нить дорог, дома, деревьев роты,
Заставлял проснувшихся людей
Попадать в объятия работы.
Рядом незамеченным плыло
Времени прозрачное крыло.

ШОРОХ

Ко мне пришёл однажды шорох,
Он был мохнат и нелюдим.
Я подружился быстро с ним,
Но он взорвался, словно порох,
Когда шепнул я невпопад,
Что я ему уже не рад.

И вдруг он канул без следа.
Его искал я, волновался,
То умирал,
То возрождался.

И стали дни полны печали.
А вы мой шорох не встречали?

Х Х Х

Шалит несносный фа-диез,
В него вселился сущий бес.
Фальшивит, подлый басурман,
Но глух сегодня меломан.
Он выпил лишнего уже,
Разлад в его больной душе.
А эта нота, как назло,
Вопит безудержно и зло.

Х Х Х

Разноцветное лето,
Дышит солнце в окно -
И кудесником света
Быть ему суждено.

Гроз несметные орды,
Дух асфальта, жара –
Всё подобно аккордам,
Но работать пора.

Муки творчества снова
Наплывают волной.
Где ты, нужное слово?
Ну, явись предо мной!

Х Х Х

Я пою себе как птица,
На меня управы нет.
А случится, не случится
Мой стишок -
Есть в том секрет.

Ничего не сочиняю,
С неба падают слова.
Их я только поднимаю
И свиваю в кружева.

Х Х Х

У меня в кармане лето:
Горсть прибрежного песка,
Много яростного света,
Мелководная река.

У меня в кармане осень:
Наземь брошенный листок,
Ватой штопанная просинь,
Скучный дождика поток.

У меня зима в кармане
И метелей кутерьма:
В меховом сижу капкане,
По теплу схожу с ума.
А весне в кармане тесно…

Х Х Х

В нафталиновых одеждах
Бродят тени человечьи;
Вместо тела – оболочка,
Чувства сгинули давно.

Не желают волноваться
И за жизнь свою бороться.
Сколько бродит по России
Неприкаянных сынов!

Х Х Х

На небе, сером и пустом,
Висит рожок, забытый всеми.
Большим раскрашенным зонтом
Спустился вечер.
На колени
Упало всё пред ним вокруг,
Явились сны, как псы цепные:
В листах дерев застыл испуг,
На них напали тени злые.
Замки захлопнулись. Дома
Завязли в тишине по крыши,
А ветер снова тайной дышит,
Сводящей медленно с ума.
Украдкой фонари зажглись, -
В ночную жуть вступила жизнь.

Х Х Х

Пусть нюансы настроений
Кисть моя изобразит,
Знойность пылких сновидений
И пригрезившийся быт.

Гамму красок,
Гром оваций,
Учащённый сердца бой,
Урожай мистификаций,
Скрытый в дымке голубой.

Шорох сказочных видений
И восторга чудный шик.
Тут и время песнопений,
И  безумный сердца крик.

ПОЛОНЕЗ

Играет ветер танец жрицы,
Снежинки просятся в окно.
В случайном доме, на границе
Родиться славе суждено.

Огинский пишет, словно грезит,
Покинуть вынужден страну.
Он весь в прощальном полонезе
И слышит музыку одну.

То ставит знаки с упоеньем,
То напевает вслух легко.
Необъяснимое волненье
Уже тревожит грудь его.

Вдруг колокольчика звучанье
Рождает новых мыслей ток,
Но чьё-то робкое шуршанье
Спешит явиться на порог.

Как хороши прикосновенья,
Любовь доверчива, пылка.
Какие сладкие мгновенья,
Когда в руке её рука…

Играет ветер танец жрицы.
Снег тихо падает с небес.
Уехал гений за границу,
Оставив Польше полонез!

Х Х Х

На часах резвятся черти,
Стрелки чёрные грызут.
От рожденья и до смерти
Жить как хочешь не дают.
Сеют смуту, ложь, раздоры,
Рушат храмы, а потом
В нежных душах роют норы,
Где хранят металлолом.

Х Х Х

Бах, Шопен, а мы мельчаем
И духовно, и телесно.
Только тихо замечаем,
Что живём неинтересно.
Пушкин, Свифт, Ван Гог, Чайковский.
У титанов – всё понятно.
Наш язык какой-то скотский:
Громогласный и невнятный.
Дружно скажете: эпоха!
Наша, вроде бы другая.
Что сегодня очень плохо,
Жизнь безмерно дорогая.
Это ложь.
В иные годы -
Эпидемии, тайфуны;
Словно дни, менялись моды;
Были готы, были гунны…
Только гении пестрели,
Возвышались виновато…
Боже мой, как надоели
Современные ребята!
ЛЕТО
Гроза на спицах вяжет,
Пугая всех окрест,
И дождь, подобный пряже,
Спускается с небес.
Деревья виновато
Стоят и мокнут вдрызг,
Их ветви узловаты,
На листьях комья брызг.
Промокшая природа,
Но радостно в лесу.
Послало время года
Зеркальную красу.

Х Х Х

Пляшет ночь под дудку ветра
Танец звёздной мошкары.
Сновидений дикий шабаш
В голове у горожан.

Неприкаянно и тихо
Бродит месяц – тьмы дружок:
То взирает с умиленьем,
То тревожен взор его.

Тьма расставила капканы
На собак и на людей.
Попадают чаще люди,
А собаки мирно спят.

ХРАНИ МЕНЯ

Храни меня от шуток дикарей,
От злого глаза и упадка нравов.
Храни от стычки жёсткой и кровавой
И от ошибок разных там судей.

Храни меня от глупостей моих,
От нелюбви к Отечеству и славе,
Невдохновенья и друзей лихих
И от возможности прослыть неправым.

Храни от охлаждения жены
И от стихов никчемных и бездарных.
Храни от слухов вредных и базарных,
От нелюбви моей родной страны.

Храни меня, Вселенская судьба.
Храни же непокорного раба!

Х Х Х

Свои таскает каждый камни.
Нам жизнь дарует их порой.
Они Вселенной нашей капли,
От них то холод, а то – зной…

Не ждёт и сильного награда,
Он только мается сильней.
И сколько нам трудиться надо,
Чтоб путь расчистить от камней?

ПАТЕТИЧЕСКАЯ СОНАТА

Стон рояля – всплески моря,
Чутких клавиш страстный зов.
И бегут, друг с другом споря,
Орды пенистых голов.

Крики чаек – крики жертвы,
Куролесят небеса.
И мои волнует нервы
Первозданная краса.

Разгулялся нынче ветер:
У стихии свой закон.
Звуки, как частицы света,
Сатанеют в гуще волн!

Х Х Х

У меня семь разных душ,
Лишь одна из них святая.
Три ненужных
и пустая,
И одна объелась груш.
Остаётся сущий Ад,
От неё и беды в мире:
Разливает жёлчный яд
По Земле – большой квартире.
Чищу эту душу я,
Стерегу, не сплю ночами,
Извиваюсь как змея,
Славлю нежными цветами.

Но напрасен тяжкий труд, -
Беды клумбами цветут!

Х Х Х

Луна
раскололась на части.
И ночь
раскололась на части.
И совесть -
тоже на части
Сейчас
раскололась уже.
Я спрятал
Луны половину,
Я спрятал
обломок ночи.
Полсовести
Спрятать
не в силах:
Вторая –
бунтует в душе!

Х Х Х

Звенит струна рассвета,
Мелодия легка.
Улыбкою согрета
Природная строка.

Слегка утюжит ветер
Живые дерева.
«Мой мир любовью светел» -
Бессмертные слова.

Откуда свежесть мира,
Медово-нежный звон?
Живёт в природе лира, -
Мир ею освещён.

Мои года - моё богатство
Р.Рождественский

Х Х Х

Мои года – богатство?
Нет!
Веселье кандалов.
И дотлевает жизни свет,
И невелик улов.
Мои года – богатство?
Брось!
Не нужно никому.
Ещё немного - и откос,
И полечу во тьму.
Всё улетучилось, как дым:
Надежды и дела.
Я был бы вечно молодым,
Но старость не дала!

Х Х Х

По радио играют вальс Шопена,
И я во власти радостного плена.
О чём поёт он: о любви, разлуке?
По радио играют вальс Шопена.
Застыло всё в немом благоговеньи.
О редкие и милые мгновенья!
И я стою,
я сам немного пьяный
От нежного журчанья фортепьяно.
Любовь и боль слились вдруг воедино.
Мне радостные видятся картины.
И где-то за окном, при лунном свете,
К стеклу прижавшись, затаился ветер
И слушает.
Ещё совсем немного -
Сам Автор улыбнётся мне с порога…
По радио играют вальс Шопена…

Х Х Х

Аренда моей ноги
Стоит десять баксов.
Аренда двух ног –
В два раза дороже.
Аренда одной руки – двадцать зелёных,
А сразу две руки
В аренду не сдаются.
Аренда сердца –
Аж пятьсот баксов,
С правом субаренды составных частей:
От желудочка до предсердия.
Аренда мозгов – самая дорогостоящая,
Аж пять тысяч зелёных.
Приглашаются все желающие
Со своей мебелью.
А вот душа, господа,
В аренду не сдаётся.
Правда,
Всё зависит от цены вопроса!

ДНЕВНАЯ БАЛЛАДА

День-кривляка извивался
Сочным ветром молодым,
Едкой пылью умывался,
Выдыхая смрад и дым.

Работягой быть старался,
Подгонял народа ком;
И глаза на всё таращил
Ко всему привыкший дом.

День – бедняга,
День – деляга,
День – грязнуля, пустозвон.
День – глупыш,
Совсем не скряга…
Не жалеет никого!

Х Х Х

Раскололась жизнь на части.
Впереди и кровь, и тьма.
Неизбывные напасти
Сводят бедный люд с ума.
Тяжело в угарном мире, -
Кто зубастей, тот герой.
Но ещё несносней – лире:
Невозможно петь, а пой!

Х Х Х

По реке плывёт кораблик
Д. Хармс

По реке плывёт кораблик
Из газеты. Вот-те на!..
Замечательный кораблик
Под названием «Весна».
И вода журчит как надо,
И дождец вовсю идёт.
По воде плывёт кораблик,
Словно лебедя полёт!

ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ

Царство пышной седины
Распушило нынче лапы.
Ты не хочешь тишины,
Ветер, нанятый в сатрапы.

Хочется тебе бросать
Красоту снежинок наземь,
День и ночь не угасать,
Бушевать в слепом экстазе?

Брать в объятия прохожих.
На кого же ты похожий?

Х Х Х

Кто отгрыз половину Луны?
Кто стекло разбросал в вышине?
Приволок разноцветные сны
И повесил на белой стене?

Это вечер.
Но в душу мою
Сновиденья войти не хотят.
Я над лунною речкой стою
И надеюсь - стихи прилетят!

Х Х Х

Уныло плыли тени –
Деревья на ветру.
Пучком хитросплетений
Свой замыкали круг.

И тьма в меня вонзалась
Коварною стрелой,
И время приближалось
К отметке роковой.

Звездеющим горохом
Глядели небеса.
И ветер, вроде вздоха,
И месяц, как слеза.

Х Х Х

Вчера творились чудеса:
Парил над тёмными полями.
Они кричали мне: «Асса!»
Трепали радостно ветрами.

Творил сегодня чудеса,
Плясал грозою ненасытной.
И молний яркая коса
Летала ярко, самобытно.

Горланил гром.
Он был могуч
На злых драконах серых туч!

ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ

Наконец у дождя перекур,
И пошлёпали тучи в курилку.
Солнце вновь разлеглось на лугу
И открыло бесплатно парилку.
О, мой друг, поспеши загорать.
Скоро тучи появятся снова,
Заберут знойный воздух опять,
Оскудеет и солнцево слово.
Злые капли тогда отомстят
И за жар, и за пот, и за сухость.
Вспыхнет влагой безропотный сад, -
Тяжела с милым солнцем разлука.
Х Х Х
… О сколько их, ушедших навсегда,
летящих где-то в вечной пустоте,
перевидала мудрая вода,
навечно воплощённая в дожде…

Х Х Х

Я погрузился в грязи,
«Ессентуки» попил.
Теперь дорога в князи
Не тьмы, а света.
Пыл
Пока владеет мною,
Я пьян от процедур.
Горячею водою
Усталость смыл и дурь.
Меня Бештау манит,
Кивает мне Машук.
Жаль, что Эльбрус в тумане,
Моих не видит мук
Отрадных.
Счастье реет,
Укора не боясь.
И тело не болеет,
И я почти что князь!

Х Х Х

Весна не балует меня
Теплом и шумными ручьями.
Явился холод и, звеня,
Снега раскинул перед нами.
И разразился диалог:
То ветра белое круженье,
То капель грустное явленье
И хмури горестный полёт, -

Единоборство двух стихий.
Моё давленье резво скачет,
А я сижу, пишу стихи
     И не могу иначе.

Х Х Х

Наш мир улыбчивый и грубый
С предельно страшными делами.
Я научился скалить зубы,
Вращая бешено глазами.

На всех бросаюсь зло и смело,
Пинаю, рву, смеясь и плача.
До побеждённых нет мне дела,
Но я желаю жить иначе...

Устав от крови и всесилья,
Хочу покоя.
Дай мне, Боже,
Беспечных, радостных идиллий
И безопаснейшее ложе…

Х Х Х

Я приехал за мечтами.
Оглянулся. Вот напасть!
Змей огромный с головами, -
Как бы, друг мой, не пропасть.

Надо скрыться поскорее,
Промедлению – не сметь.
Змей проклятый грозно реет,
Обещая сеять смерть.

Ведь приехал за мечтами
В благодатный сытый край.
Но беду имею с вами, -
Ну, Иванушка, решай!

Х Х Х

Зачёркнут жирно неба клок,
Как неудачная строка.
Где солнца жаркий колобок?
А он на отдыхе пока!
Примчался ветер – сущий бес! -
И облака стащил с небес.

Х Х Х

Явилось Солнце к горестной зиме,
Пронзило снег своим горячим взглядом.
И зажурчали воды, словно смех,
         Назло преградам.
Затикали сосульки на домах.
Они – часы,
холодной жизни кара.
Печально стонет зимняя гитара, -
Идёт весны весёлой кутерьма!

Х Х Х

На фронтах убитые, кричите!
Голос ваш, как вездесущий звон, -
Нашей жизни совесть и учитель,
Нерушимый и святой закон.

И поныне снятся похоронки,
Словно чёрных ястребов полёт.
Если зарастают мхом воронки, -
Кто же не вернувшихся вернёт?

Х Х Х

Сожалею, но в душе моей море,
И штормит почти сутки.
Корабли настроений
Потихоньку уходят на дно.
Но отчаянья нет,
Скоро шторм прекратился и снова
Буду я веселиться
И с тобой пить вино!

Х Х Х

Я теряюсь в мире этом.
Он велик.
И он мне мал.
Потому и стал поэтом.
А возможно, и не стал?!

Х Х Х

Люди играют в куклы,
Тихо смеются и плачут.
Страшная метаморфоза:
Люди играют людей!
Люди играют героев -
Рвут на себе одежды
Или кричат во всё горло
О том, что они герои…

Х Х Х

Манящая мелодия часов.
Я пребываю в дебрях сновидений.
Царят неуловимые мгновенья
И отлетают на вселенский зов.
И там они в немыслимой дали
Самозабвенно водят хороводы.
Незримые диктаторы свободы,
Плывущие сквозь вечность корабли.

ПОРТРЕТ СКРИПАЧА

Волнует скрипки пиццикато,
Я словно сам играл когда-то:
Венявским был и Паганини, -
Боль инструмента чту поныне.

Она огромна как Юпитер.
Сжигает солнышком в зените -
И нежным звуком, долгим пленом
Я упиваюсь. Боль нетленна.
Её не вытащить из сердца.
Она поток и счастья дверца.
Скрипач и скрипка – крылья птицы,
И друг без друга не взлетится!

Х Х Х

Мне сделайте массаж спины.
Она болит, и нету мочи.
Я мучаюсь и дни и ночи.
Ну сделайте массаж спины.

И сердца сделайте массаж:
Прямой иль непрямой, неважно.
Здоровым стану я однажды.
Ну, сердца сделайте массаж.

Мне сделайте массаж души.
Ах, сколько дряни в ней, поверьте.
Такая жизнь страшнее смерти.
Ну сделайте массаж души!

Х Х Х

Треплет нервы знойный ветер.
И холодный ветер – тоже.
Самый нервный я на свете,
И на буйного похожий.

Я крушу, ломаю вещи,
Злобно брызгаю слюной.
Вся родня моя трепещет
И гадает, что со мной?

Не природа виновата.
Жёстко, друг мой, не суди.
Не был я придурковатым, -
Просто старость впереди.

Х Х Х

День задыхался от жары,
Хотелось пить ему - и крышка.
И солнце, чёрт его бери,
Чуть пригорело, словно пышка.

И сильно жгло, терпеть невмочь.
Ещё и ветер – чудо-юдо -
Носился радостно повсюду,
Желая солнышку помочь.

Деревья плыли, как во сне,
Дома страдали, люди млели
И ждали влаги, сатанели,
Но было чисто в вышине.

Где загостились облака?..

Х Х Х

Горячее яблоко лета
Вкусил я, надежду храня.
Зигзаги искристого света
Навек поразили меня.

И туча невиданной масти,
И радуга чистых кровей…
О, лето – червонное счастье,
Жемчужина жизни моей.

САДЫ

Они летят, сады.
Я их люблю летящими.
Совсем как настоящие
Огромные цветы.

Они бросают цветь,
Гордятся этой щедростью.
С какой-то шумной нежностью
Желают отшуметь.

И грустно мне порой.
Я отцветаю тоже,
Уже мудрей и строже
Я становлюсь…

Х Х Х

Закат,
Закатёнок.
Рыжий,
Ласковый котёнок.
Солнце – ниточек клубок.
Пробуй, котик, на зубок.
Поиграй,
Пусть от игры
Пляшут радостно дворы.
И деревья волчком,
И земля кувырком.
Размотался твой клубок –
Горизонт ему помог.
Закат,
Закатёнок,
Удивительный бесёнок.
Ты уходишь от меня,
Подари чуть-чуть огня.
Исчезаешь?
Как сберечь
Твой огонь до новых встреч?

Х Х Х

Время то ползёт улиткой,
То летит стрижом.
Наша жизнь сегодня пытка,
Но не плачь, дружок.

Ведь уныние – отрава
И конец пути.
Ты на жизнь имеешь право, -
Продолжай идти!


Х Х Х

Вздрогнула ветка.
Улетела птица.
Спустился вечер.
Закатилась жизнь.

Х Х Х

Я потрогал сегодня века,
На раскопках коснулся, до дрожи.
И вдруг вынул кусок черепка,
И поэтому жизнь я итожу.
Очень многого я не успел.
И наверно, уже не успею.
Я почувствовал жизни предел, -
Сохранить бы, что нынче имею.
Я сегодня потрогал века,
И шепнули они: «Бог с тобою!
Поживи, мой хороший, пока.
Скоро станешь травой молодою».

МАРИНА ЦВЕТАЕВА

Осенний луч упал и замер.
Ослеп от слёз осенний звук.
Лицо Марины в чёрной раме
Ко мне пришло сквозь стрелы мук.
Непостижимо равнодушье
Людей её последних дней.
Сейчас во мне её удушье,
Её бессилие во мне.
Последний всплеск захороненья
Через ночную бездну лет.
Марина!
Память – враг забвенья:
Она нетленна, словно свет.
Она струится по просторам,
Как полноводная река;
Пережила все разговоры
Её алмазная строка.
Ведутся споры, обожанья,
Мир принимает как свою.
Но не сдержали рук дрожанье,
Не перерезали петлю!

Х Х Х

Я окунаюсь в слякоть дня.
Тоска, как сажа, душу мажет.
И горький смех дождливой пряжи
Накатывается на меня.

И я грущу, как старый пёс,
И настроение – отрава.
Но только вещих капель лава -
Предвестник счастья, а не гроз.

Х Х Х

У снежинок день рожденья:
Карнавал седых небес.
На свободное паренье
С восхищеньем смотрит лес.

Ветер тратит дуновенья,
Песни нежные поёт.
Белокрылые мгновенья
Превращает в звёздный лёд.

Х Х Х

Я дыхнул на облако -
Облако пропало.
Почему-то этого
Оказалось мало.

Подышал на рощицу –
Рощица исчезла.
И остался только
Холм седого пепла.

Подышал на звёзды я
В радости великой.
Только эти звёзды
Посмеялись дико!

Х Х Х

Вдруг исчезло отраженье.
В зеркалах та пустота,
От которой и сомненье,
И большая суета.
Я ощупываю тело:
И лицо своё, и грудь -
Всё на месте.
  В чём же дело?
В зеркала не заглянуть.
Я опрашиваю близких
И знакомых мудрецов.
Шепчут тихо: «Это слишком.
Ты больной, в конце концов».
Но, смекнув, какое время
Мы все носим, - вот беда.
Настаёт, я понял, время,
Время Страшного Суда!

НА ДАЧЕ

Самолёт летит в меня –
Это явь, не наважденье:
Всплески жгучего огня,
Мыслей тягостных круженье.
Я трясусь как бедный лист.
Самолёт собьёт, быть может.
Он весь в перьях и когтист,
А гудит – мороз по коже.
Защищаюсь, бормоча;
Прячу голову в колени.
Я сижу в оцепененьи,
На столе горит свеча.
Сон ли это или бред?
Вечер пялится из сада.
Нынче вырубили свет,
А видение – в награду.

1991г. Кратово

Х Х Х

Старушка роется в отходах,
Никто не хочет ей помочь.
И никуда ей нету хода,
И находиться тут невмочь.

Пустая ждёт её квартира,
В которой мается одна, -
И у бачка, как в центре мира,
Весь день стоять обречена.
На похороны накопленья
Исчезли в топке бытия.
Доколь терпеть ей униженья?
И это Родина моя!

Х Х Х

Всё к одному:
И боль,
И радость,
И гром кастрюлек на столе,
И жизнь в невидимой петле.
Всё к одному:
И ветер живо,
Как будто уж, ползёт ко мне,
И фонари горят красиво,
Тугие тени на стене.
Всё к одному:
Покой и мука, -
Невыносима лишь разлука.

Х Х Х

По пустыне ветром вею,
В океане – на волне.
Очень многое умею,
Хорошо отныне мне.

В городах я – гарь и копоть,
А в лесах – сплошной озон.
Я умею небо штопать,
Только это не резон.

Наделён талантом плакать.
Я реву, грозой грозя.
Но доверчив, как собака, -
А вот этого нельзя!

Х Х Х

Я выпил кубок смерти,
Но умереть забыл.
Брожу теперь фантомом,
Пугая всех подряд.

Бродить мне надоело,
Хочу в могилу лечь,
Но родственники, Боже,
Все против. Вот беда.

Я выпил кубок жизни -
Воскреснуть нету сил.
Я как бы существую,
И как бы нет меня.

Я устал от бессонниц и снов.
И.Анненский

Х Х Х

Я устал от бессонниц и снов,
И устал я от мыслей шальных.
В доброту как поверить мне вновь
И черкнуть искромётный свой стих.

Я лежу. Темнота надо мной
Заострилась клинком палаша;
Мысли катятся пенной волной,
Но пуста почему-то душа.

Эти мысли не мысли – зверьки,
И они не годятся в стихи!

ШУТКА

Меня поцарапала кошка,
Потом поцарапала ветка -
И я, поцарапанный ими,
Явился, как призрак, домой.
Сказал, что царапала кошка;
Потом, что царапала ветка,
Но ты рассердилась, родная,
Совсем не поверила мне.
Тогда я сказал, что подрался
С какой-то несносной девицей:
Я к ней подошёл, попытался
Ей ласково что-то шепнуть.
Ты сразу поверила в это,
Схватила мои чемоданы
И выбросила из окна…
Меня поцарапала кошка,
Потом поцарапала ветка…
Теперь я мотаюсь с вещами,
Не нужный уже никому!

Х Х Х

У меня в носу серьга,
Но она не дорога.
Зыбкой ночью, при Луне,
Гном её повесил мне.

Этот знак – клеймо раба.
Этот гном – моя судьба.

До сих пор серьгу ношу,
Разрешенье снять прошу.
Только гном воротит нос, -
До свободы не дорос.

Х Х Х

Пролилась бедняга осень
Мелким нудным дождецом.
Мы её сегодня спросим:
А меха у вас почём?

Сколько стоит позолота,
Солнца яркого лучи?
На вино какая квота,
Чтоб от грусти излечить?

Осень тяжело вздыхает, -
Ничего не понимает!

ПОСЛЕ ТРУДОВОГО ДНЯ

Вечер бархат опустил
На дома-коробки.
Ветер выбился из сил,
Ветра песни робки.

Кроны пышные слегка
Он бранит за что-то,
Звуков радостных река
Тянется из окон.

Всюду отдых и покой,
Нарушать его на кой?

Х Х Х

Стремятся к вам мои мечты
В неясный шорох темноты.
Не спится в этот поздний час,
Я снова думаю о вас.

Вы так прекрасны и горды,
Как водопад живой воды,
И ослепительно нежны, -
Но мне, признаться, не нужны!

Вадиму Кожинову

Х Х Х

Мужики как мухи мрут.
Почему? Прошу, ответьте!
Жить кому-то не дают
Или хочется им смерти?

Лучший цвет уходит в ночь,
Не успев пожить как надо.
Может быть, уводит прочь
Их Господь, как бы в награду?

Нет и нет! Они полны
Жаждой жизни, видит Боже,
Но часы их сочтены,
И никто им не поможет…

А потом, сквозь толщу лет,
Льётся звёзд далёкий свет!

Галчонку

Х Х Х

Играет ночь на арфе темноты
Мотив любви,
Мотив Луны.
И сколько было в этом простоты,
И тишины.

Деревья не стонали,
Только шла
Беззвучно осторожная листва.
И ты в моих объятьях замерла,
Не вымолвив заветные слова.

Их радостно припрятала любовь,
Заботливо укрыла в тишине.
Улыбка, предназначенная мне,
Превыше слов.

ПУДЕЛЬ

Пудель.
Мундель,
Ой-ой-ой.
Что ты бегаешь за мной?
В чёрной шубке,
Егоза.
Ты, собаченька, – краса.
Пудель,
Мундель,
Тра-ля-ля.
Отбиваешь мяч, пыля,
Нежно ластишься ко мне,
Руки лижешь в тишине.
Пудель,
Мундель,
Ангел мой
С человеческой душой!

РОМАНС

В моём сердце лунная долина,
Томный свет как сущность бытия.
Звёзды улыбаются картинно,
Силу ненасытную тая.

Волшебством в долине этой дышат
Ветви, полусонные листы,
Тихо разговаривают крыши
С ветром, чародеем маеты.

Спит природа.
Тихо, тихо очень.
Ты её за это не суди.
И очарованье лунной ночи
Ткёт печаль в измученной груди!

ЖАРА

Кладезь мудрости – жара.
У неё своё понятье:
Надевает вновь с утра
Жаром пышущее платье.
Солнца злые кулаки
Бьют людей до полусмерти.
Голубой изгиб реки
Не помощник им, поверьте.
Ветер пылью в тон плюёт
И слегка деревья треплет.
А сейчас на троне – пот,
Жгучей жажды знойный лепет.

А когда прохлады тень
Вдруг возникла в отдаленьи,
Убегает жаркий день,
Подарив стихотворенье.

Памяти отца

Х Х Х

Никогда я отца не увижу,
Он ушёл в непроглядную ночь.
Горя всполохи душу мне лижут,
И никто мне не может помочь.

Светлый облик сверкнёт с поднебесья,
Мне оставив лишь памяти след.
Мой отец – это вечная песня,
И напева прекраснее нет.

Х Х Х

Свежести неслыханной узоры
Ткут усердно зимние часы.
Ветер носит снега разговоры
О хрустальной хрупкости красы.
Маются дома – деды седые -
И мечтают поменять наряд.
И деревья белые, пустые,
Как осиротевшие стоят.
Млечным светом меченые дали,
Вам, должно быть, хлопотно уже
Собирать весенние медали
В заскорузлой ледяной душе.
Вскроют скоро силы дебри эти,
Разольётся серебристый смех.
И весна торжественно пометит
Всех!

ВОКЗАЛ

Мы въедем в пасть вокзала
Торжественно и тихо.
Нас встретит он устало,
Как бы хлебнувши лиха.

И поразит теченье
Людей: небрежных, ярых;
Зазывное броженье
Огней, как белой кары.

Нас примет дух толкучки
И диктора хрипенье,
Поклажи разной кучки
И запах… возвращенья.

Маме

Х Х Х

А я, неверующий в Бога,
Увидел ангела в окне.
Смотрел печально он и строго,
И сразу страшно стало мне.

Да.
Я виновен: в этом мире
Не проповедовал добро,
А молча жил в своей квартире
И о бумагу рвал перо.

Так ничего и не посеяв,
Я жил на свете много дней.
Как искупить перед Россией
Хотя бы часть вины своей?



Х Х Х

В лесу зашевелилось
Разбуженное эхо,
Журчало понемногу
И не было помехой.

Толкалось о деревья,
Как в сутолоке люди,
Носилось вместе с ветром –
Мелодией прелюдий

Приветно-звонких песен
Удачливой кукушки…
А это наше детство
Играло на опушке.

Х Х Х

Чудо-юдо рыба кит,
Завтра Кипр, сегодня Крит.
Самолёт, автомобиль,
Что-то враки, что-то – быль.
Солнце, воздух и песок,
Море, дождика рывок.
Отдыхаю, словно бог,
После всех своих тревог.
Заграница – райский сад,
Но хочу уже назад,
В яму русской новизны, -
Где поэты не нужны.

Х Х Х

Разбрасываю камни в тишине.
Они не семена, не прорастают,
А только в жирной почве утопают
И замирают.
    Но неймётся мне.
Разбрасываю камни…
Вдруг ростки?!
А это проросли мои стихи!

Х Х Х

По израненной совести
Муравьями ползут
Все печали и горести,
Жить они не дают.

Не щадят мою кровушку,
Моей веры ростки.
И душа,
словно вдовушка,
Бьётся в клетке тоски.

Х Х Х

Мне внедрили датчик в нос,
Чтобы я скорее рос,
Но испортился прибор –
Я не вырос до сих пор.

Мне внедрили датчик в мозг,
Чтобы умным стать помог,
Но и тут возник конфуз:
Думать - очень тяжкий груз.

Датчик в душу? «Ни-ни-ни!
Тут, мой милый, извини!»

Х Х Х

Ничего, что нынче осень,
Листьев жёлтые миры,
Но ещё бушует просинь,
Не дождливо до поры.
Тают тёплые мгновенья,
Слизь и хмарь уже спешат.
Нудным, дождевым волненьем
Загорится скоро сад.

Х Х Х

Солнце опустилось в яму вечера,
Сумрак подлетел волною серой;
Красными пометами помечена
Неба синь, как рукопись Гомера.
Ветер барабанил что-то нервное,
С присвистом, командуя прохладой.
Было откровение вечернее –
       Время листопада.

СКОРБЬ МУЗЫ

Куда моей деваться музе?
Она тоской поражена.
Уже становится обузой
Её печальная струна.

Не шепчет мне шедевры боле,
Над ухом радостно склонясь,
А тихо мается и воет,
Рождая смутных виршей вязь.

Не злой хандры благословенье
Свело с ума её, мой друг.
Свою ненужность на мгновенье
Она почувствовала вдруг!

Х Х Х

Не тайна ли владеет мною,
Когда во сне иль наяву
Летаю бархатной порою
И звёзды радостные рву.

Уже букет нарвал.
Пора бы
Угомониться, но азарт…
О как хочу я пышной славы,
Огромных денег и наград!

Но столь желанный сон не вечен,
А пробужденье – это боль.
Я опасаюсь встречи
С собой.

НЕ ЖДАЛИ

О нём забыли,
Канул навсегда
Из памяти,
Как пропадают вещи.
И вдруг явился -
Тихо, словно веще,
Как ключевая талая вода.
Вошёл неслышно,
Робко,
Не спеша,
Неся им хлеб,
Сдавив ремень потуже.
Мечтал, что встретит
Милая душа,
А оказалось -
Никому не нужен.

Х Х Х

Нет!
Нелегко считать очки
Своих летящих дней.
Нет!
Нелегко писать стихи –
Рвать ткань души своей.
Нет!
Нелегко смотреть в глаза
Всем трудностям своим,
Голосовать всё время за
Противоборство им.
Нет!
Нелегко,
Но как сладка
Над трудностями власть.
И бьётся весело строка,
И быстро шьёт игла.

Х Х Х

Я укололся веткой,
Растущей у забора.
И зажила отметка,
Царапина, не скоро.

Я укололся строчкой,
Придуманной когда-то.
Остался с заморочкой…
Поэзия - расплата.

Х Х Х

А.С.Пушкину

Писать о Пушкине? –
Ни-ни.
Нельзя о гении коряво
Кропать стишата ради славы,
Но голос шепчет мне: «Рискни!»
Себе я руку откушу -
Стихи о нём не напишу:
Боюсь неловкою строкой
Нарушить Пушкина покой!

Х Х Х

Я полуобезьяна
И получеловек.
В объятиях обмана
Мне коротать свой век.

Гримасничать, кривляться
И радостно служить,
Притворно улыбаться
И жизнью дорожить.

Из сердца вынуть жала
Страданья и любви,
Чтоб власть не распознала
Свободного в крови!

МОЯ ДУША

В душе завелись упыри.
Я слышу их гнусные вопли.
Шумят от зари до зари, -
Хотя б на минуту замолкли!
Особенно ночью орут.
Соседи волнуются, злятся.
Вот подали жалобу в суд, -
Но я не хочу извиняться.

ВЕЧЕРНИЙ ДОЖДЬ

Заморгал глазами вечер,
И слеза упала вдруг.
Как я ждал с тобою встречи,
Милый дождь, надёжный друг.

И вода, как наше детство…
Ясен говор чистых струй.
И в душе моей блаженство,
Как ребёнка поцелуй.

Х Х Х

Зима показывает когти,
Скребёт морозом по лицу,
Желает выстудить мне сердце,
Подобно ветру-студенцу.

Ох, велика заноза стужи,
И снег - белёсые цветы.
Люблю явление мороза
И бунт холодной чистоты.

ПЯТАК

Я закатился за трюмо,
Никто не знает, где искать.
Не человек я, а пятак
Потёртый, с сильной белизной.

И мой удел – быть платежом.
Я очень нужен. Я не вру.
Поверьте, страшно не хочу
Предметом быть иных затей.

Сейчас валяюсь я в пыли
И от волнения кричу:
«Меня найдите, я прошу, -
     Купите хлеб!»

Х Х Х

Не написал пока ни строчки,
А вместо слов поставил точки.
Вы не подумайте, что мат, -
Вот я подумал, и не в лад.
Пусть каждый в этих точках                видит,
Что любит он иль ненавидит.
А я сказать об этом рад, -
Родив свой собственный квадрат!

КАРУСЕЛЬ

Карусели,
Карусели –
Властелины виражей.
Что летите, как метели, -
Сгинуть хочется скорей?
Иль стремитесь в поднебесье,
Птичий дух проснулся вдруг?
Иль пронзительная песня
Завлекает смело в круг?
Даже чувствую мурашки.
Я сроднился с высотой.
И как пьяный от рюмашки,
И блаженный я такой.
Мир летает птицей быстрой,
Мне такое – трын-трава.
Как мне мил полёт неистов, -
Уцелела б голова!

Х Х Х

Я живу не в башне,
А на дне ущелья.
Я в огромном камне
Продолбил дыру.
Там, в лохмотьях рваных
Сплю я по-спартански
И питаюсь только
Рыбой и травой.
Пищу носят птицы –
Белые вороны:
Делятся по-братски
Дерзкие друзья.
Там, в свободном мире,
Сочиняю песни.
И никто не лезет
В душу никогда!

Моей жене

Х Х Х

Нынче небо цвета мыши,
Скучной серости рассказ.
Шепчет вечер: «Тише, тише…»,
Обдувая щедро нас.

На метле летим с тобою,
Оба трезвы и наги.
Где-то шабаш за горою, -
Надоели бардаки.

Нам с тобой  туда не надо:
Нету истины в вине.
Мы летим в тенистость сада,
Чтоб побыть наедине!


Х Х Х

Жила со мною лира –
Горбатая карга:
Все ноги отдавила
Её одна нога.
И прожужжала уши,
Диктуя ерунду;
Немой была бы лучше,
А то ду-ду, ду-ду...
Давно невыносимо
Такое бытиё,
И чёрт меня подвинул, -
Я удавил её.
Теперь хожу и ною,
По творчеству скорбя.
Уж лучше бы, не скрою,
Я удавил себя!

Х Х Х

У меня украли сердце.
Где - не знаю, не заметил.
И живу пока безбедно,
И не жалуюсь совсем.

И не злюсь, и не волнуюсь.
Жизнь спокойная, как в морге.
Стороной обходят люди, -
Мне ж, признаться, наплевать.

Иногда, но чаще ночью,
Боль в груди, немного слева.
Может, сердце существует,
И никто не воровал?

Ты опять со мной, подруга осень
И.Анненский

ОСЕНЬ

Ты опять со мной, подруга осень,
И ревнуешь к лету, - Бог с тобой.
Пусть тебя на крыльях ветер       носит,
Облака шатаются гурьбой.

Дождик посылает нам крупинки,
Листья осыпаются давно.
Нынче я у лета на поминках,
Жаль его до боли всё равно.

Памяти поэта Льва Кондырева

НОЧНЫЕ ПОЕЗДА

Люблю ночные поезда.
Они как золотые стрелы:
Летят неведомо куда,
Пронзая время ошалело.

И я хочу пуститься в путь,
Умчать в ночную панораму.
Моя любовь, не позабудь
Послать вдогон мне телеграмму.

Люблю ночные поезда, -
Не уезжать бы никогда!

Х Х Х

А день нырнул в небытиё,
Оставив только сожаленье.
Он отдал лучшие мгновенья,
Чтоб пело существо моё.

Но злая ночь произросла,
Хочу забыться поскорее.
Скрутила душу эта мгла,
И ничего уже не греет.

В квартире нету сна пока,
Одна лишь темень у постели.
И только времени река
И мыслей тягостных метели…

РАЗДРАЖЕНИЕ

Очень хочется
Повыть на Луну,
Но небесная странница,
Наверное, чувствуя это,
Сбежала,
Оставив облако,
На которое я могу вылить
Своё раздражение.

Х Х Х

Налейте мне бокал печали,
Его я выпью, а затем
Я откушу кусок медали,
Не пережёвывая съем.

Налейте мне бокал веселья,
Его я мигом осушу.
Потом, надевши птичьи перья,
Меня подбросить попрошу.

Меня подбросят до дурдома,
Сдадут по описи врачу.
Как всё невкусно и знакомо, -
А я нежданного хочу.

Х Х Х

Зимний вечер,
Сонный вечер –
Друг заблудших фонарей.
Бормотанье
Снежной речи –
Поводырь души моей.
Горький вечер –
Клетка боли,
Белый жгучий странный сон.
Если жив ты,
Я в неволе,
Зимней  мощью окружён.
Строгий вечер –
Время тени
И морозного мазка..
Полны снежных привидений
Облака.

Х Х Х

На тахте танцуют блики,
Как кувшинки на воде.
Свет – волшебник многоликий -
Сеет радости везде.
И мою он просит душу
Разрешить светиться тут.
Я их радость не нарушу.
Хорошо,
Пускай цветут!

Х Х Х

Жизнь соткана из вздохов,
Немыслимой материи.
Летят секунды-крохи
С мерцаньем бижутерии.
Живём мы, понимая,
Что сгинем.
Мать честна.
Что жизнь-то уплывает,
А вечность – не нужна!

ОСЕНЬ-2

Ветра катавасия,
И мятеж листвы
Радостно испачкали
Купол синевы.

Притащились чёрные
Грозные стада,
Полилась по улицам
Хлёсткая вода.

Молний злая оргия,
Грома голоса…
Укатила в прошлое
Поздняя гроза.

Х Х Х

Я хотел поклониться рябине,
Что когда-то цвела под окном.
Но её уничтожили ныне,
Перестроили бывший мой дом.

Я хотел поклониться аллее,
По которой я в школу ходил.
Но на месте - домина белеет
И овраг свои корни пустил.

Даже школа – уютное здание -
Разрослась, на свою же беду…
Очень горькое с детством свидание,
На которое с болью иду.

Михаилу Грозовскому

Х Х Х

Ползёт рука по потолку
Иль это снится мне?
Кричит рука: «Кукареку!» -
Иль это снится мне?

Бегу по лезвию ножа
И балансирую от страха.
О, как боюсь я мандража, -
Иль это снится мне?

Сейчас проснуться я хочу,
Коль пробуждение – свобода…
Открыл глаза.
Кричу!
Кричу, -
Иль это мнится мне?

Х Х Х

Вечер гложет кости дня,
Угасает день свечою.
Тени мчатся силой злою,
Нападают на меня.

Вечер сумрачно кровав.
Наступают тучи снова.
Ветер словно сквернословит,
Листья треплет, как слова.

И ворона – темнота.
Что раскаркалась повсюду?
Этот вечер не забуду
Никогда!

Х Х Х

Играет двор
На белых клавишах снега,
На чёрных клавишах птиц,
Оставшихся зимовать.
В воздухе, как молва,
Летает нежная нега,
Нанизывая на день
Холодные кружева.

Играет двор,
Молча деревья пасутся.
Холодно,
Резвый мороз
Бьёт в колотушку зимы.
А в вышине
Дымные ниточки рвутся:
Это седые ветра –
Предтеча суровой судьбы!

ПАМЯТЬ

В лабиринтах памяти блуждаю,
Прошлое хочу восстановить:
Взять с собой хорошее пытаюсь,
А плохое - навсегда забыть.

Жизнь – криволинейная дорога,
Есть свои шатания во мгле.
Человеку выпало не много
      Счастья на земле!

Х Х Х

Хлопоты вокзальные давно
Растворились, будто бы туман.
Пью дороги горькое вино.
Кажется, что прошлое – обман.

Я к стеклу вагонному припал.
Эй, природа, догоняй, спеши!..
Всякое движение – судьба,
Песня для отчаянной души.

Х Х Х

Кто сердце вынул из груди?
Отдайте. Закричу!
Во мне и зверя разбудить
Легко, я не шучу.

А кто мне выколол глаза,
Язык отрезал мне?
А я б такого рассказал
В дремотной тишине!

В ответ молчание одно
И ветра тихий стон.
А впрочем, как-то всё равно:
Ведь это только сон.

Я хотел бы любить облака.
И.Анненский

Х Х Х

Я хотел бы любить облака.
Не могу. Что-то ранит мне сердце.
Предпочтительней солнца строка,
Чем дождя приоткрытая дверца.
Нудный дождик – гнетущая боль,
Надоедливо душу мне гложет.
Капли, словно нахальная моль,
Жизнь мою почему-то итожат.
Словно узник, сижу у окна
И мечтаю о солнце и лете.
Но красуется осень пока,
Метит листьями исподтишка -
И никто не указ ей на свете.

КОРАБЛИК

Я пустил кораблик в море.
Он помчался по волнам,
Помаячил на просторе
И пропал, на горесть нам.

Съела грозная акула
Мой кораблик дорогой,
Плотоядно подмигнула
И ушла к себе домой.

Жаль кораблика, не скрою:
Пластилин, стекло, дюраль.
Примирился я с судьбою, -
Мне акулу тоже жаль.

Х Х Х

Тихо запад гасит розы.
Н.Ленау пер. Брюсова

Тихо запад гасит розы,
Окликая темноту.
Где обещанные слёзы?
Мне уже невмоготу.

Облаков седых скопленья
Съели звёзды. Вот те на!
Месяц в виде тусклой тени,
Режет воздух тишина.

Но сейчас покоя нету,
Сны беснуются в тиши -
Веселят кордебалетом
Светлый храм моей души.

Х Х Х

Солнце тучи поджигает –
Настоящий пироман.
И они, пылая, тают,
Исчезают, как туман.
Поднимает ветер знамя –
Чёрно-жгучие ростки.
И от туч осталась память
В виде начатой строки.
Не одно прошло мгновенье.
Где же ты, стихотворенье?

ЭКСПРОМТ

Я путаюсь у мира под ногами,
И мне было сказано уйти в тень.
Как я могу сделать это,
Если он путается у меня под ногами
И не знает об этом?

НОЧЬ

Заглядывает в окна тишина –
Прекрасная мадонна в шали чёрной.
А с нею рядом нежная Луна –
Такая же прекрасная мадонна.
Захвачен я дыханием Луны.
Она зовёт холодными тенями,
А блески полуночной тишины
Летают заколдованными снами.
Волнует и меня красавиц вид.
Мелодия струится с поднебесья.
Так сладостно звучит природы песня,
Что сердце замирает и болит.

ОТПУСК

Я на отдыхе, ребята.
Хорошо мне? Хорошо.
Нынче времени – палата,
Но, признаюсь, - это шок.

Я охотно лезу в грязи,
«Ессентукскую» хлещу.
Нахожусь я как в экстазе,
И другого не хочу.

Белки лезут, как котята,
И грызут орешки всласть.
Я же в отпуске, ребята, -
До чего ж полезна грязь!

ЧУДЕСА

Прекрасно место на земле,
Где я когда-то не был.
Привольно нежился в тепле,
Кромсал густую небыль.
Орал несказанное там
И вспоминал, что будет;
Ел послезавтрашний туман,
Как очень вкусный студень.
Терял часы в прошедшей тьме,
В траве грядущей нежась;
Срывал ромашки по зиме,
Звал будущую нежность.
И утолив причуды сна,
Проснувшись на рассвете,
Я обнаружил, что Луна
Лежит в моём берете.

Х Х Х

Ночь склонила надо мною
Тёмное чело.
Обожгло тоскою злою,
Челюсти свело.
Тучи, словно волкодавы,
Смотрят на меня.
И душа, о Боже правый,
Эту ночь кляня,
Тихо плачет.
Сны витают
Где-то вдалеке.
Ничего они не знают
О моей тоске!

Х Х Х

Я боюсь дантиста Толю:
Отнимает жизнь и волю.
Бормашина – чудо-юдо -
Гонит, гонит вон отсюда.
Я боюсь дантистку Валю,
Расфуфыренную кралю.
Рот откроешь - и готово:
Ты не вымолвишь ни слова.
А вот врач-дантист Серёга
И встречает у порога,
Нежно за руку берёт,
К креслу страшному ведёт.
У него и бормашина –
Безобидная махина.
Но и всё же, всё же,
всё же, -
Недоверие к Серёже!

Х Х Х

Уже пурга не воет
Над бедной головой,
Весну летящий поезд
Уносит за собой.
Влетает поезд в лето,
Неся одну жару,
И очень много света,
И духоты игру.
Влетает поезд в осень
На всём своём ходу,
С собой дожди приносит
И слякоти беду.
И мчится поезд в зиму,
Летит во весь опор…
Жизнь пролетела мимо,
И кончен разговор.
В весну влетает поезд…

Х Х Х

К нам уже летят пришельцы –
Очень умные мужи,
Непонятные умельцы
Совершают виражи
Непонятные.
   Планета
Потеряла свой покой.
Выживет ли кто при этом?
Да и выживать на кой?

Х Х Х

Течёт прогресса лава,
Усердствуют творцы,
А где-то бабка Клава
Сажает огурцы.

Ей крайне безразличны
И роботов полки,
И зданий симметричность,
Компьютеров силки.

И всё в таком же роде…
Что ж, люди молодцы,
А бабка в огороде
Сажает огурцы!

Х Х Х

Я понял истину одну,
Она в уме и сердце зрела:
Когда вся жизнь идёт ко дну,
Когда всё слишком надоело,
Одно спасение – стихи, -
И Бог простит мои грехи!

КОНЕЦ

ПРИЛОЖЕНИЯ

АБСУРДИНКА - ЭТО ХОРОШО

      В повседневной жизни Николай Иодловский мягок, обходителен, сдержан и осторожен. Что поделаешь - юрист, профессия обязывает. А в стихах своих неожиданно для всех и, пожалуй, для себя самого прольётся вдруг игрой смыслов, импровизаций - так из пустого ящика искусный фокусник вынимает и раскладывает одну за одной игрушки, очаровательные в своей бесполезности. Озорные и нежные, с грустинкой и со смешинкой, с чепушинкой и даже абсурдинкой - они разные… но все, словно по команде, оживают и просятся войти в дом. В них есть родство с поэзией Даниила Хармса, Саши Чёрного. Но есть и нечто своё, неподражаемое.
Сегодня Николай Иодловский в поиске новых решений, пронизанный творческим беспокойством. Только не пытайтесь понять, откуда что берётся и на чём держится его искусство. Просто читайте, удивляйтесь, радуйтесь.

Михаил Грозовский

ПУТЬ НЕУЛОВИМОЙ СВОБОДЫ

Николай Альбертович ИОДЛОВСКИЙ пришёл в литературную студию "Красная Пресня" около семи лет назад.
Для студийцев Николай и его творчество остаются загадкой. За умением вести беседы в мягкой форме, за сдержанностью в разговоре, за иногда резковатыми строчками стихов зачастую проглядывает еле уловимая ранимость. Говоря  его же словами, "сердце рвётся из груди". Отражая философию вечных истин, его творчество - это боль нашего времени.
Из названий ранних стихов Н.Иодловского, таких как "Мелодия", "Баркарола", "Серенада", можно сделать вывод, что первоначально поэзия Николая формировалась в связи с его музыкальными способностями, ибо помимо дара поэтического ему ещё дан дар  музыканта-импровизатора.
Очень часто на наших творческих вечерах мы заслушивались его музыкальными композициями.  Видимо, поэтому стихам Н.Иодловского свойственна музыкальная пластичность.
Первые стихи Н.Иодловского можно отнести к "романтизму". В них проявляется стремление к свободе творчества, культу фантазии и чувства.
В годы перестройки "романтизм" Иодловского принимает более резкую форму. В его стихах отражается трагедия нашего времени. Происходит развитие сатирического направления в виде иронии, сарказма, гротеска.
Неприятие автором противоречивого времени выразилось в создании героя, несовместимого с действительностью, показа  душевного состояния  никем и ничем не защищённого человека, уходящего в мир фантазии для спасения своей личной свободы. Это прозвучало, например, в таких стихах поэта как "Наша жизнь - маскарад, мы давно арлекины", "Мы давно подопытные кролики".
Особенностью творчества Николая является создание "парадоксального мира собственных реальностей". Большинство стихов написаны автором от собственного имени, где весь свой сарказм и всю свою иронию он направляет на себя. (Выплывает, словно день, яркий мой стихотворень). Смеясь над собой, он защищает множество униженных и раздавленных несправедливостью людей. Автор то почти сливается  со своим фантастическим, вечно живущим "Я", то удаляется от него.
Направление в творчестве Николая Иодловского близко к метафизическому реализму, где помимо присущей реальности есть наличие мистики и "чёрного" юмора. Например, стихотворение "Надеваю маску скорби… Надеваю маску жизни".
Читать стихи Николая Иодловского интересно. Фантазия его не знает границ. Стихи по-своему глубинно философичны. Читая их, представляешь смешного, испуганного человека, попадающего в "острые" ситуации и вызывающие не только "улыбку сквозь слёзы", но и раздумье над судьбой человечества.
Николай Иодловский всегда  находится в поиске. Дай Бог ему обрести на своём творческом пути всё, что желает его неутомимая душа!


                Нина Дубовицкая


   Эпоха бьёт меня по роже и  шепчет ласково: «Прости».
О поэзии Николая Иодловского
 
“Рифмы просты, что позволяет не отвлекаться от движения чувств и мыслей. Плюс еще в том, что они затрагивают интересы и струны души многих людей. Стихи Николая отражают то, чем терзается творческий человек вообще.
Стихи проникнуты юмором и печалью”.
                Из отзывов читателей.

«В поэзии Николая Иодловского есть родство с эстетикой Даниила Хармса, Саши Чёрного, Владимира Ковенацкого. Но есть и нечто другое. Впрочем, не пытайтесь понять, откуда что берётся и на чём держится его искусство. Не ищите аналогий. Просто читайте, удивляйтесь, радуйтесь...» 
                Михаил Грозовский
 
 
Николая Иодловского я знаю давно, ещё со времен студии В.В.Кожинова. Меня сразу удивили его стихи. Тогда, почти 12 лет назад, я никак не могла понять их предназначение. Ну, да, весело, ну, необычно, гротескно,  но какое отношение имеют эти стихи ко мне?
И теперь я, читая Колины стихи, понимаю, что они обо мне. О времени, в котором мы живём, где ничего не устоялось, ни мораль, ни нравственность, где много усталых и не видящих цели людей. Где, как пишет Николай, “как бы существуют”:
Я выпил кубок смерти,
Но умереть забыл.
Брожу теперь фантомом,
Пугая всех подряд.
Бродить мне надоело.
Хочу в могилу лечь,
Но родственники, Боже,
Все против. Вот беда.
Я выпил кубок жизни.
Воскреснуть нету сил.
Я как бы существую,
И как бы нет меня.
И никакие поездки, никакие новые впечатления не могут отвлечь или заменить смысл жизни, который ускользает:
 
Чудо-юдо рыба кит.
Завтра Кипр, сегодня Крит.
Самолёт, автомобиль,
Что-то – враки, что-то – быль.
Солнце, воздух и песок,
Море, дождичка рывок.
Отдыхаю, словно бог,
После всех своих тревог.
Заграница – райский сад,
Но хочу уже назад
В яму русской новизны,
 - Где поэты не нужны.
Подобно Достоевскому или Горькому,  в поэтических образах Николай не чурается описания нечисти. Кривляются черти и вампиры, летают расчленённые части тела. И я понимаю, что и это про меня. Нет в нашем неспокойном, тревожном, расщепленном мире спокойных, не гасящих в себе злость на нестыковки жизни, людей:
 
***
Мне ночью приснились вампиры.
Они целовали меня.
Запачкали стены квартиры,
Вопили истошно: «Огня!»
Качались на люстре, свистели,
Бросали бельё из окна...
Проснулся. А рядом в постели
Моя молодая жена.
 
***
Я – кривой, косой, горбатый,
Но весёлый, как чертёнок,
И гоню тоску, как стерву,
Для печали места нет.
Я без глаза, однорукий,
Зубы выбиты, безносый,
А теперь вот где-то ноги
Я по пьянке потерял.
 
Что можно  сказать о поэтике Николая? Она гротескна, фантасмагорична, сюрреалистична. И, я боюсь быть не понятой, но реалистична одновременно. Николай в стихах многое сказал о себе, о нас и о времени. Так писали прозаики: Чапек, Гоголь, Булгаков и др. Мне не приходит на ум ни одного поэта, пишущего в такой стилистике. (Я говорю именно о стихах, конечно поэму Данте я не имею ввиду).
Так что хочу пожелать Коле дальнейшего бесстрашия в творчестве.
 


                Марина Ершова