Альфа и Омега самосознающей души. 3-ая часть

 
                Альфа и Омега самосознающей души


Экзистенциальная эссенциальность живого слога -
Духо-аналитические художественные комментарии
к знаковой работе великого Мастера —
Джидду Кришнамурти
               
              “Первая и последняя свобода”
 


 Часть третья



“Реальность, истина не опознаются по опыту.
Чтобы истина пришла, вера, знание, опыт, стремление к добродетели –
всё это должно уйти.
Добродетельный человек, сознательно стремящийся к добродетели, никогда не сможет найти реальности.
Он может быть очень добропорядочным человеком; но это вовсе не то, что быть человеком, обладающим истиной, человеком, который понимает.
Для человека, обладающего истиной, истина вошла в самое существо его. Добродетельный человек – это человек честных правил, а человек честных правил никогда не поймёт, что такое истина, потому что добродетель для него – прикрытие «само», укрепление «само», потому что он гоняется за добродетелью. Когда он говорит: «Я должен не иметь жадности», – то состояние отсут ствия жадности, опыт которого появляется у него, только усиливает «само».
Вот почему так важно быть бедным, не только вещами мира сего, но также верой и знанием.
Человек, богатый в мирском смысле, или человек, богатый знанием и верой, никогда не узнает ничего, кроме тьмы, и будет центром всяческого зла и страдания.
Но если вы и я, личности, увидим всю работу «само», тогда мы узнаем, что такое любовь.
Уверяю вас, это единственное преобра зование, которое только и может изменить мир.
Любовь идёт не от «само». «Само» не в состоянии опознать по опыту любовь. Вы говорите: «Я люблю»; но тогда в самом этом высказывании, в самом этом опыте нет любви. Когда же вы знаете любовь, «само» нет.
Когда есть любовь, «само» нет”

Экзистенциальная эссенциальность:
 «Рыцарство честных правил» и «святошество благих сердец» создаёт каузальную ограниченность и псевдо-ноуменальное смовозвеличивание «самотворящего деятеля», в лучшем случае, может иметь ценность лишь в сфере ипостасей мирских, ибо -
только свободное от самоотождествлений и самомнений сердце способно проводить изначальную недуальную любовь и превышнюю мудрость в явленном мире, истоком которой является «ноуменальный» Дух, а не «феноменальный» человек.

Лишь обретя Царствие Духа внутри себя — человек становится способным «молчать, шептать, говорить и даже провозвестничествовать» Оттуда...


“Страх существует до тех пор, пока существует накопление знаемого, которое создаёт страх потери.
Следовательно, страх незнаемого – это на самом деле страх потери накопленного знаемого. Накопление неизменно означает страх, который, в свою очередь, означает страдание; и как только я говорю: «Я не должен терять», – так возникает страх. Хотя моё намерение при накоплении – отвращать страдание, страдание неотъемлемо от процесса накопления. Самые вещи, которыми я владею, создают страх, то есть – страдание”

Экзистенциальная эссенциальность:
Страх — фатальные тени самоотождествления со временностью, привязывающего души к «построенным на песках» фундаментам своего бытия...

“Защита несёт в себе семя нападения.
Я хочу физической безопасности; и вот я создаю верховное правительство, которое нуждается в вооружённых силах, что означает войну, которая уничтожает безопасность. Где бы ни было желание самозащиты, там есть страх. Когда я вижу ошибочность требования безопасности, я больше не накапливаю.
Если вы скажете, что видите это, но не в состоянии удержаться от накопления, то это потому, что вы на самом деле не видите, что накопление по самой сути своей содержит в себе страдание.
В процессе накопления существует страх, и вера во что-то – часть накопительного процесса. Мой сын умирает, и я верю в перевоплощение, чтобы избавить себя психологически от большего страдания; но в самом процессе веры содержится сомнение. Я накапливаю внешние вещи – и вызываю войну; внутренне я накапливаю верования – и вызываю страдание. До тех пор пока я хочу быть в безопасности, иметь банковский счёт, удовольствия и тому подобное, до тех пор пока я хочу стать кем-то или чем-то, в физическом плане или психологически, – должно существовать страдание. Те самые вещи, которые я делаю, чтобы отвратить страдание, приносят мне страх, страдание”

Экзистенциальная эссенциальность:
Во мире условной реальности не может существовать ни абсолютного знания, ни безотносительной любви, как и «железобетонной» безопасности, ибо Древо Мироздания растёт «не с листьев», а со Небесных «корней»...


“Страх возникает тогда, когда я желаю держаться какого-то особого образца. Жить без страха – жить без особого образца. Когда я требую особого пути жизни, это само по себе служит источником страха.
Моя трудность – желание жить в определённых рамках.
Не могу ли я разбить эти рамки?
Я могу это сделать, только когда вижу ту истину, что рамки вызывают страх и что страх укрепляет рамки. Если я говорю, что должен разбить рамки, потому что хочу освободиться от страха, то я просто следую ещё одному образцу, который будет вызывать дальнейший страх. Любое действие с моей стороны, основанное на желании разбить рамки, только создаст ещё один образец и, следовательно, страх.
Как мне разбить рамки, не навлекая на себя страх, то есть – без всякого сознательного или бессознательного действия с моей стороны относительно их?
Это означает, что я не должен действовать, не должен делать ни единого движения, чтобы разбить рамки. Что происходит со мной, когда я просто смотрю на рамки, ничего не предпринимая относительно их?
Я вижу – сам ум есть рамки, образец; он живёт внутри привычного образца, который сам и создал для себя. Следовательно, сам ум – страх. Всё, что делает ум, направлено на укрепление старого образца или создания нового. Это означает: что бы ни делал ум, чтобы освободиться от страха – вызывает страх.
Страх находит для себя разные формы бегства.
Самым общепринятым способом бегства является самоидентификация, не так ли, – идентификация себя со страной, с обществом, с идеей.
Разве вы не замечали, как живо вы реагируете, когда встречаетесь с каким-нибудь шествием – с военной колонной или с религиозной процессией, или когда стране грозит опасность вторжения?
Вы идентифицируете себя тогда со страной, с общественной жизнью, с идеологией. В иные моменты вы идентифицируете себя со своим ребёнком, своей женой, с какой-нибудь особой формой действия или недеяния.
Самоидентификация – процесс самозабвения. До тех пор пока я осознаю своё «я», я знаю: существует страдание, существует борьба, существует постоянный страх.
Но если я могу идентифицировать себя, хотя бы на время, с чем-то большим, с чем-то, обладающим непреходящей ценностью, с красотой, с жизнью, с истиной, с верой, со знанием – тогда возникает бегство от «я», не так ли?
Если я говорю о «моей стране», я на время забываю себя, не правда ли? Если я могу сказать что-то о Боге, я забываю себя.
Если я могу идентифицировать себя с семьёй, с группой, с особой партией, с определённой идеологией – тогда возникает временное бегство от «я».
Самоидентификация, следовательно, – форма бегства от «само», равно как и добродетель – форма бегства от «само».
Человек, ищущий добродетель, бежит от своего «само», и ему свойственна узость ума. Это не добродетельный ум, ибо добродетель – что-то, что нельзя найти поисками. Чем более вы пытаетесь стать добродетельным, тем больше силы придаёте вы свому «само», своему «я».
Страх – а разнообразные формы его общая участь для большинства из нас – должен всегда находить себе замену и должен, следовательно, усиливать нашу борьбу. Чем более вы идентифицируете себя с заменой, тем с большей силой держитесь вы за то, за что готовы бороться, умереть – потому что за этим стоит страх.

Экзистенциальная эссенциальность:
Движение «в горизонтальной плоскости» неизбежно каузально предопределено, и пока не происходит воздвижения полотна сознания во «вертикальную многомерность» -
«по определению» не может быть даже относительной свободы воления, как и освобождения от неисчислимых страхов, ибо -
Древо Жизни взрастает не с листьев, начинается не с плодов явленных, а исходит из Трансцендентных корней...

Только бытийственное осознание — не умозрительное самоотождесвление —
себя во Трансценденции, истекающей условной акценденцией планетарного жития -
творит просветлённую душу, способную отображать во временности экзистенциальный симфонизм бытия.


“Понимание «само» и свобода от «само» возникает лишь тогда, когда я могу видеть его целиком и полностью, как целое; а также возможно только когда я понимаю, не оправдывая, не осуждая, не скрывая его, весь процесс всей той активности, что рождается из желания, желания, являющегося самим выражением мысли – ибо мысль не отлична от желания; если я смогу понять его, тогда я узнаю, существует ли возможность выхода за пределы тех ограничений, которые накладывает «само».”

Экзистенциальная эссенциальность:
Святая отрешённость — видение из Потустороннего - посюстороннего, и для сего необходимо «восхождение во «космический» вакуум», и лишь на полотне чистого «ноуменального» сознания отражается трансцендентная истинность и возгорается изначальная любовь, «несжигающе-неослепляющая» сообразная формам и целям человеческого творения и высшей бытийственности человечьих душ...


“Простота – глубочайшая, подлинная простота – может появиться только изнутри; и уж затем следует внешнее выражение её.
Как обрести простоту – вот проблема; ведь именно простота делает нас всё более чувствительными. А чувствительный ум, чувствительное сердце необходимы, потому что тогда мы способны на быстрое осознавание, быстрое восприятие.
Внутренне простым, несомненно, можно быть, только поняв те бесчисленные препятствия, привязанности, страхи, которые держат нас в своей власти.
Но большинству из нас нравится находиться во власти – людей, собственности, идей. Нам нравится быть узниками. Внутренне мы есть узники, хотя внешне обладаем, на первый взгляд, простотой. Внут ренне мы узники своих желаний, своих страстей, своих идеалов, бесчисленных побуждений. Простоту нельзя найти, не будучи внутренне свободным.
Следовательно, начинать надо изнутри, а не снаружи”

Экзистенциальная эссенциальность:
Любые «убежища, прибежища и стоянки» во мире временности —
могут быть хороши лишь внутри его границ;
подлинное предвечное пристанище находится не во мире сём,
а во Живой пустоте трансцендентного Духа,
а протяжённое во духовремени — в Доме Творца...

Однако, символы понятий Духа и Творца не равнозначны эссенциальной бытийственности и нераскрываемы из умозрений временности.


“Не обладая простотой, нельзя обладать чувствительностью – к природе, деревьям, птицам, горам, ветру, ко всему, чтопроисходит вокруг нас в мире;
не обладая простотой, нельзя быть чувствительным к внутренним намёкам, знакам, которые подают вещи.
Большинство из нас живут поверхностно, на верхнем уровне сознания; живя на этом уровне, мы пытаемся быть внимательны и разумны или – что является синонимом – быть религиозны; живя на этом уровне, мы пытаемся путём принуждения, путём дисциплины, сделать свой ум простым.
Но это не простота. Когда мы принуждаем поверхностный ум быть простым, такое принуждение только способствует окостенению ума, а не делает ум гибким, ясным, быстрым.
Обрести простоту во всей совокупности процесса своего сознания колоссально трудно; ведь тут не должно быть внутренних запасов, тут должно быть горячее стремление выяснять, вопрошать весь процесс своего существа, что означает – понимать каждый намёк, каждый знак; осознавать свои страхи, свои надежды и исследовать их, и всё больше, и больше, и больше освобождаться от них.
Только тогда – когда ум и сердце обрели настоящую простоту, не покрыты корою разных наслоений – только тогда мы будем в состоянии разрешить множество стоящих перед нами проблем.

Экзистенциальная эссенциальность:
Чистота трансцендентного взора как и простота абсолютной любви -
доступна лишь находящимся во духе, восхождение к которому, глядя из временности, требует прохождения через «воды времени», «огонь» иллюзорности, и «трубы» ложных «я-йностей».
Посвящённые периодически «заходят» за пределы обыденности;
но лишь великие посланники — постоянно живут Там, находясь здесь...

Реальная духобытийственность и поиск убежища в высоких концептах -
«по определению» не одно и тоже сознание.


“Таким образом, религиозный человек в действительности не тот, кто надевает особое одеяние или набедренную повязку, или довольствуется одной трапезой в день, или принимает бесчисленные обеты – быть таким, не быть этаким, – но тот, кто обладает внутренней простотой, кто не стремится кем-то стать.
Подобный ум способен к необыкновенной восприимчивости, потому что для него не существует барьеров, не существует страха, не существует стремления к чему-то; следовательно, он способен воспринимать благодать, Бога – истину, что хотите.
Но ум, который преследует реальность, – не простой ум. Ум, который приспосабливается к какому-нибудь авторитетному образцу, внутреннему или внешнему, не может быть чувствительным.
И только когда ум по-настоящему чувствителен, когда это живой ум, осознающий всё, что с ним происходит, свои реакции, свои мысли, когда он не стремится больше кем-то стать, не стремится больше формировать себя по какому-то образцу, чтобы кем-то быть, – только тогда он способен воспринимать, что такое истина.
Только тогда и может быть счастье, ибо счастье не цель, оно – результат реальности.
Когда ум и сердце обретут простоту и, следовательно, чувствительность – не посредством какой-нибудь формы принуждения, указки или навязывания, – тогда мы увидим, что наши проблемы могут быть решены очень просто. Как бы сложны наши проблемы ни были, мы сможем применить к ним свежий подход и увидеть их по-иному.
В этом-то и ощущается нужда в настоящее время: в людях, которые способны встретить беспорядок, смятение и вражду, царящие в мире, по-новому, творчески, просто – а не с теориями или формулами, левыми или правыми. Вы не в состоянии встретиться с этим по-новому, если не обладаете простотой.
Итак, проблема может быть разрешена, лишь когда мы подходим к ней по-новому. А мы не можем подойти к ней по-новому, если мыслим в терминах определённого шаблона мысли – религиозного, политического или какого-нибудь иного, Значит, нам надо освободиться от всех этих вещей, чтобы обрести простоту. Вот почему так важно осознать, иметь способность понять процесс своего мышления, знать, полностью знать самого себя; отсюда появляется простота, отсюда появляется смирение, которое не есть добродетель или рутинная духовная практика.
Благоприобретённое смирение перестаёт быть смирением. Ум, заставляющий себя быть смиренным, больше не смиренный ум. Только когда вы имеете смирение – не культивируете смирение, – может состояться ваша встреча с самыми неотложными вопросами жизни, ибо тогда вы – не важны, вы смотрите не под воздействием своего «я» и чувства собственной значительности; вы смотрите на саму проблему – и вот тогда вы в состоянии разрешить её”

Экзистенциальная эссенциальность:
Духоприсутственный человек «автоматически» погружается во «литургическую сказочность» мироздания, созерцает из мира идей возникающее, житийствующее и растворяющееся из материализованных множественных форм временности, видит  дух «ноуменов» во многоликих феноменальных формах, и -
святой эстетизм живой этики во литургическом служении времени предстаёт живыми ореолами сюжетов и персонажей земного бытия, часть их которых причащается ко великому чудодейству экзистенциальной освобождённости и предопределяется ко истечению во мире сём трансцендентной любви...


 Окончание третьей части со-изъяснений живых сказаний.



                *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *