О К. Д. Ушинском, Московском университете и Доме П

«Педагогика – не наука, а искусство:
самое обширное, сложное, самое высокое и
самое необходимое из всех искусств.»
К.Д. Ушинский, 1871 г. [6]

Константин Дмитриевич Ушинский (19.02.1823(4)-03.01.1871) – основоположник русской педагогической науки и народной школы России, гуманист, патриот, протестовавший против организации воспитательного процесса по иноземному образцу, «учитель русских учителей». Ушинский настаивал на системе воспитании, способной прививать качества, составляющие «лицо и душу русского народа» [3].

К.Д. Ушинский родился в Туле, в семье мелкопоместного дворянина. По окончании Новгород-Северской мужской гимназии (Черниговская губерния, Украина) поступил на юридический факультет Московского университета (1840–1844 гг.). Трудное материальное положение заставляло давать частные уроки и послужило пониманию необходимости систематизации процесса обучения. Невзирая на нагрузку, студент Ушинский учился безо всяких затруднений, лекции в университете посещал исправно, никогда не оставался пассивным слушателем. После прослушивания лекции, нередко выступал в роли преподавателя, разъясняя сокурсникам нюансы предмета. Полученное фундаментальное образование и приобретённый за годы репетиторской деятельности опыт, поспособствовали желанию реализоваться на педагогическом поприще. О московском периоде К.Д. Ушинский всегда вспоминал с большой теплотой. В 1862 г. он писал: «Хороши ли или плохи наши университеты, но они все же были у нас самыми лучшими учебными заведениями, приносили и продолжают приносить и в настоящем виде еще огромную пользу русской жизни» [4].

Московский университет, открытый в 1755 г., до конца XVIII в. был беден студентами; иностранные профессора составляли половину преподавательского состава, большинство лекций читались на латинском по устаревшим руководствам; русские профессора происходили преимущественно из духовного сословия; университетская библиотека была скудна учебными пособиями. «Московский рассадник просвещения» [2] славился нерадивыми преподавателями, служивших молодой поросли будущих академиков, государственных и общественных деятелей примером «злонравия, пьянства и всех подлых пороков». В 1815 г. последовало высочайшее распоряжение: вакантные должности замещать исключительно русскими профессорами. Количество преподавателей-иностранцев сократилось, наиболее выгодные позиции на кафедрах заняли русские немцы.

С 1836 г. в истории Московского университета произошли значительные перемены: усиление власти попечителей; возросло количество студентов; выборное начало оказалось почти уничтоженным; вводилось обязательное ношение студенческой формы, в том числе, за пределами стен Альма-матер; свобода преподавания ограничивалась инструкциями и циркулярами; часть кафедр были ликвидированы, среди них, кафедры государственного права и философии. Обновлённый преподавательский состав отодвинул давнюю, мирно текущую вражду немецкой и русской профессуры на задний план, началась яростная междоусобица в среде русскоязычного преподавательского состава, расколовшегося на славянофилов (поборников «самобытного пути» России) и западников (приверженцев западного буржуазно-либерального течения). Этот период в истории Московского университета (1835-1847 гг.) и российского общества принято обозначать «сороковыми годами» и считать одним из наиболее удачных. Как и жизнь московского студенчества, с его многочисленными попойками, гульбищами, ожесточёнными спорами о будущем России, и с чрезмерным поклонением храму Мельпомены!

Театральные репетиции и представления в казённом общежитии, размещавшегося в здании университета, проводились под руководством основателя русской актёрской школы Михаила Щепкина (1788-1863). Дебют актёра в Москве состоялся осенью 1822 г. на сцене роскошнейшего московского «палаццо» – Дома Пашкова (Моховая, 9). Некогда, особняк служил светской публике площадкой «для балов и театральных представлений», позже, в связи с трагическими событиями 1812 г., утратил былое предназначение и династическое звучание, более известен горожанам как старое здание университета (Аудиторный корпус) или журфак. Возможно, воспоминания о дебюте на сцене Дома Пашкова, подарившем провинциальному актёру благоволение изысканной и образованной публики, побуждали Щепкина возвращаться в некогда гостеприимные стены. Ушинский страстно увлекался театром, ежемесячно выкраивал из скромного бюджета некоторую сумму для посещения спектаклей. Не ограничиваясь созерцанием, жаждал действий. Предприняв неудачную попытку в написании трагедии, больше никогда не обратится к жанрам театрального искусства.

Годы обучения Ушинского в университете совпали с началом преподавательской деятельности профессоров Петра Григорьевича Редкина (1808-1891) и Тимофея Николаевича Грановского (1813-1855). Историк Грановский изящными лекциями и прекрасной наружностью, привлекавших к нему в равной степени особ женского и мужского пола, производил на студентов необычайно сильное и благотворное влияние. Блестящее изложение материала отличалось художественностью, хотя и не всегда соединялось с богатством содержания, говорил он тихо, шепелявил, присюсюкивал, заикался, проглатывал слова. Были преподаватели значительно талантливее и ярче Грановского, но никто не имел такого непередаваемого и неотразимого обаяния. На лекциях Грановского «как-то незаметно, сами собой вставали в сердцах слушателей великие начала человечности, света, правды и добра» [2, с. 96].

Другим видным представителем философского направления в праве был преподаватель Редкин, читавший курс энциклопедии законоведения и государственного права. Профессор увлекал слушателей эрудицией и идеалами английской демократии, лекции читал с «ораторским воодушевлением», обильно сдабривая речь полтавским акцентом и варваризмами. Ради возможности посещать его выступления, студенты переходили с других факультетов на юридический. Лекции нередко заканчивались импровизированным воззванием, типа: «Придите сыны света и свободы, в область свободы!», после чего, в восторженном исступлении, слушатели срывались с мест, следовали продолжительные овации. Подобные проявления чувств были категорически запрещены и жёстко карались администрацией университета, вплоть до отчисления. На аттестациях, оратор утрачивал своё великолепие и напрочь забывал о демократических началах, становился скучен, отличался формализмом в сочетании с излишней придирчивостью. Подобное поведение не снискало ему должного уважения коллег и студентов.

Ушинский с теплотой вспоминал Грановского и Редкина, оказавших значительное влияние на формирование его взглядов, и положивших начало увлечению философией и историей. Грызя гранит науки, студент Ушинский не прекращал чтение художественной литературы. Его главными духовными наставниками стали: Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Гёте, Гофман, Жан-Поль Рихтер.

Ушинский отличался меткостью и независимостью суждений, зачастую высказывал мнения, идущие в разрез с общепринятыми взглядами или моралью. Невзирая на нужду, с лёгкостью делился с товарищами оставшимся рублём и последней трубкой табаку. Недалеко от университета находись трактиры «Великобритания» и «Пески», служившие подобием студенческих клубов. В трактирах шли жаркие дискуссии (нередко переходившие в потасовки) на политические, философские, литературные, исторические и прочие темы, и именно там, зарождалось историко-литературное движение московского студенчества. Его идеологом выступал Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848), одним из сподвижников был Ушинский.

Ушинский блестяще окончил университет, получив аттестацию «второго кандидата умственной и нравственной зрелости» (первый кандидат – князь Владимир Черкасский, 1821-1878, в дальнейшем, видный общественный деятель) [5], и был приглашён на профессорскую кафедру Ярославского Демидовского лицея. Университетские науки, возвышающая душа поэзии и художественной литературы, театр, студенческое товарищество, не прошли бесследно и послужили благоприятной основой для формирования личности великого педагога. Его книги для детей, литературно-критическое и педагогическое наследие войдут в золотой фонд отечественной педагогической мысли.

В Москве нет улицы Ушинского [1]. В честь русского педагога назван Педагогический колледж № 1 (Большая Ордынка, 47) и Педагогическая библиотека (Большой Толмачёвский пер., 3).

Список использованных источников:

1 Агамирзян, Н. В. Знаменитые Педагоги в истории московских улиц // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. – 2011. – № 5. – С. 137-142.
2 Ашевский, С. Из истории Московского университета [Текст] : (К полуторавековому юбилею: 1755-1905). - [Б. м.] : [б. и.], [1905].
3 Великий русский педагог К. Д. Ушинский [Текст] : [Сборник статей] / Рост. обл. отд. нар. образования. Ин-т усовершенствования учителей. - Ростов н/Д : Ростиздат, 1945 (тип. им. Калинина). - 68 с.; 20 см.
4 Медынский, Е. Николаевич. Великий русский педагог К. Д. Ушинский [Текст] : Стенограмма публ. лекции действ. чл. Акад. пед. наук РСФСР Е. Н. Медынского, прочит. 11-го ноября 1944 г. в Круглом зале Дома союзов в Москве / Лекц. бюро при Ком-те по делам высш. школы при СНК СССР. - Москва : тип. им. Сталина, 1945. - 25 с.; 22 см.
5 Отчет Московскаго университета и речь к 12-му января… [Текст]. - Москва : в Университетской тип., 1808-1905. - 22 см.
6 Человек как предмет воспитания : Опыт педагогич. антропологии / [Соч.] Константина Ушинского. - 2-е изд., испр. самим автором. Т. 1-2. - Санкт-Петербург : тип. А.М. Котомина, 1871. - 2 т.; 21; 21.
Т. 1: Человек как предмет воспитания : Т. 1 : опыт педагогической антропологии : с рисунками / Константина Ушинского. - Типография А. М. Котомина, 1871. - 390 с.