Научи меня прощать. Книга вторая. Глава 18

Начало повести: http://proza.ru/2020/02/28/1946
Предыдущая глава: http://proza.ru/2023/11/05/1267

- Мда, сестричка, вот уж не ожидала, что Анатолий будет себя так вести… - Надя, выдохнув, опустилась на кухонный стул.

- Это ты ещё его маму не слышала, - засмеялась Вера, - она мне иногда такие концерты по телефону закатывает, хоть стой, хоть падай. Причем, я трубку не беру, когда вижу, что она звонит, так она повадилась с незнакомых номеров названивать.

- Зачем? – искренне удивилась Надя.

- Откуда же я знаю, - Вера вздохнула, - может быть, хобби у неё такое – нервы другим людям портить.

- Я и о ней была лучшего мнения, - Надя задумчиво сделала глоток остывшего чая из своей кружки и поморщилась.

Встала, подошла к раковине, вылила туда её содержимое, вымыла кружку и снова поставила на плиту чайник.

- Я тоже не ожидала таких словесных баталий с её стороны, как и филигранной ругани. Как тебе Олег? – спросила Вера, меняя тему разговора.

- Ты о чем? - захлопала глазами Надя, улыбаясь.

- Я заметила, как он на тебя смотрел, - Вера хитро прищурилась, - ой, Надежда… Умеете вы кружить голову парням!

- Да, ну тебя, - отмахнулась сестра, - скажешь тоже… Он, конечно, симпатичный, но у меня Володька есть.

- У вас точно всё в порядке или ты чего-то недоговариваешь? – спросила Вера, снова усаживаясь за стол напротив сестры.

- Всё хорошо, - ответила Надя и задумалась.

Было ли хорошо?..

Если судить по завистливым взглядам девчонок-однокурсниц, ей можно было позавидовать. Лиска, с которой Надя в последнее время, помимо учебы, не встречалась, казалось, тоже завидовала.

Конечно, её зависть была даже приятной и совсем не злой. Она искренне радовалась за подругу, но общаться девушки стали намного реже. Дело было не в Володе – Василису тот знал хорошо.

Просто Надя, как бы это сказать… Перешла из разряда беззаботной, свободной студентки в разряд замужней дамы, только без замужества.
Вечера они с Володей проводили вместе, если выбирались куда-нибудь – тоже вдвоём.

Была ли Надя довольна?

Да, была. Определенно была. Жить самостоятельно ей нравилось, тем более, что Володька слово своё держал и за комнату платил исправно. Он покупал продукты, баловал Надю какими-то симпатичными пустячками, большего девушка и не ждала, понимая, что работающему студенту и так приходится тяжело.

Володьке было тяжко, но он не жаловался. Наоборот, он, казалось, тоже всем был доволен.

Надю смущало только одно: разговоры о свадьбе стали им вестись значительно реже.
Раньше им нравилось помечтать вот так, вдвоём – о своей будущей жизни. О свадьбе, о жилье, даже если эти разговоры больше походили на фантазии, далёкие от реальной жизни.

К примеру, однажды, Надя рассказала Владимиру, что всегда хотела жить не в квартире, а в своём доме. Чтобы в этом доме обязательно была комната с камином, выложенным из камня, а сама комната должна была быть похожей на зал средневекового замка: светильники в виде фонарей, обои под камень… Даже «шкура медведя» на полу, перед камином, была предусмотрена в её наивных мечтах. Пусть и искусственная.

Володька, выслушивая все её идеи, не смеялся, наоборот, казалось, что его тоже захватывает перспектива стать обладателем такого необычного зала. Он даже загорелся покупкой  у какого-нибудь частного умельца меча, похожего на старинный. Им можно было украсить стену, чтобы придать комнате нужный колорит.

Словом, это были милые, приятные, не слишком серьёзные, но, тем не менее - разговоры о будущем.

В последнее время Надя стала замечать, что Владимира эти разговоры стали раздражать.

Она списывала это на то, что все её мечты, действительно, чересчур наивны, поэтому перестала озвучивать вслух свои идеи. В конце концов, вдруг у них никогда не будет своего дома, а она всё фантазирует, сочиняет какие-то сказки… Вот будет у них с Володей своё жильё, тогда и будет идти речь об эксклюзивном дизайне, так сказать…

- Снова задумалась? – из раздумий её выдернул голос сестры.

Вера смотрела понимающе, слегка наклонив набок голову. Сейчас она неожиданно сильно походила на отца: такой же наклон головы, такой же прищур глаз, выражение лица…

Девушка улыбнулась.

- Вера, ты очень на папу похожа, знаешь?

- Знаю, - Вера кивнула, усаживаясь за стол, - мама всегда говорила, что я папина дочка. А ты – её.

Надя хихикнула.

- Поделили детей, получается?

- Не говори ерунды, - Вера рассмеялась, - лучше ешь пирог.

Надя кивнула, подцепила пальцами  с тарелки кусок.

- Ты лучше мне скажи, тебе что, правда нравится новая работа? Я имею в виду, что петь – это всё же какая-то странная профессия.

- Почему странная? – удивилась Вера, - поют же в театре оперные певцы? Хор там тоже, между прочим, есть.

- Ну, ты сравнила, - протянула Надя, прищурившись, - то опера, а то церковь. В оперу люди приходят, чтобы приобщиться к прекрасному. А в церковь для чего?

Только свечку поставить.

- Интересные у тебя рассуждения, - задумалась Вера. – Я тебе так скажу, что пение в церкви приносит намного больше пользы человеку, чем опера.

- Это почему? – тут же спросила Надя, настраиваясь на спор.

- Потому, что театр – это удовольствие. Развлечение. А в церковь люди приходят для души.

- Так и в театр ходят для души, - продолжала настаивать Надежда, нахмурившись.

- Это другое. Театр – это только отдых, а церковь – это всегда труд, работа над собой, над своим характером, слабостями. Священники говорят – над страстями. Как бы тебе проще объяснить… - Вера задумалась. – Вот смотри, если ты идёшь по улице, и вдруг оступаешься и падаешь в грязь, что ты делаешь?

- Странный вопрос, - засмеялась Надя, - конечно, домой иду скорее. Переодеваться! Меня один раз машина обрызгала, я чуть со стыда не сгорела, пока до дома добралась. С головы до ног в грязи была…

- Я считаю, что церковь – это тоже, своего рода, дом. Дом для человеческой души. Именно туда люди идут отмывать душу от того, чем успели её заляпать за день, неделю, месяц или за целый год. Это кто как за душой своей следит. Меня воспитывали, как материалиста, в духе: «Почём опиум для народа?» Но я всегда, с самого детства ощущала особенное что-то, когда баба Нюра меня с собой в церковь брала. Сейчас точно понимаю, что мы, люди, слишком зациклены на своих телах – холим их, лелеем, выгуливаем, стремимся сделать красивыми… Только вот души почему-то сделать красивее не хотим…

- Любопытная философия, - Надя с интересом смотрела на сестру, -  я как-то никогда не думала о подобном в таком ключе.

- А ты подумай, - улыбнулась Вера.

- Тебе, правда, нравится петь? – снова переспросила Надя задумчиво.

- Нравится, - Вера кивнула, - но ещё больше мне нравится ощущение спокойствия, которое я теперь чувствую. Знаешь, мне всегда все вокруг говорили, что преподавание – это моё призвание. Сначала учителя в школе, потом профессора в университете. Только сейчас, проработав в школе много лет и занявшись диаметрально противоположным делом, я понимаю, что всё, что со мной происходило в этой жизни – учёба, преподавание, все мои отношения, замужество это неудачное, всё это было только дорогой, которая вела меня туда, где я чувствую себя на своём месте. В школе у меня не было такого ощущения. На клиросе – есть. Я чувствую, что именно там я должна была оказаться в результате всех этих мытарств и метаний из стороны в сторону…

Вера помолчала немного, поглядывая на закипающий вновь чайник.

- Знаешь, я чувствую благодарность к Аркадию со Снежаной.

Надя не удержалась от смешка. Аркадия она знала лишь по рассказам Веры, а вот со Снежаной была знакома и называла её не иначе, как «твоя Дракоша».

Когда она сделала это первый раз, Вера спросила удивлённо:

- Почему Дракоша?

- Потому, что Снежана твоя на него похожа, - ответила тогда Надюшка, хихикнув.

- На кого? – не поняла Вера, с недоумением посмотрев на сестру.

- Да на Дракошу! Мультфильм вспомни! «Сладкая сказка»* называется. Вспомнила? Симпатичный такой, маленький дракончик-сластёна съел все сладости в своём доме и пошёл на день рождения к Мишке. И у него все сладости съел. Потом Дракончик, вместе с остальными гостями, через телевизор попал на кондитерскую фабрику…

- Точно! Вспомнила! – засмеялась Вера, - он ещё, когда сладкое делил, всегда говорил: « Это мне, это мне, и это тоже мне!»

- Вот-вот! – подхватила Надя, хитро улыбаясь, - никого тебе не напоминает?

- Ну, нет… - Вера отрицательно помотала головой, - Снежана не такая. У неё, конечно, ветер в голове, но она совсем не похожа на того Дракошу.

- Да? – Надя с усмешкой посмотрела на сестру, -  а кто мне рассказывал, как она тебя у Валентины в гостях бросила? Сама поехала на машине, потому что место было только одно, а тебе предоставила возможность добираться домой на автобусе. Тебе тогда ещё парень какой-то помог, ты мне рассказывала…

- Да, Борис-Борей… - Вера вздохнула, - пожалуй, он единственный мужчина в моей жизни, который мог бы стать для меня хорошим мужем. Но… для него важнее была его работа.

- Ты говорила, что он погиб?

- Да, погиб… - Вера повернулась к Наде, -  у меня осталась только фотография. Так странно… Словно он знал, что с ним должно случится, поэтому оставил фотографию сослуживцу, специально для меня. Тот и передал её мне. «Ты – лучшее, что я помнил в своей жизни. Будь счастлива!» Это было написано на обороте…

- Значит, у тебя просто другая судьба, - Надя посмотрела на сестру, погладила её по руке. – Если уж ты к Снежанке чувство благодарности испытываешь, значит, ты точно теперь на своём месте.

Вера кивнула.

- Знаешь, что вспомнилось?… - спросила она задумчиво, - после последней службы, когда я уже уходить собиралась, меня у храма две старушки остановили. Прихожанки, не иначе, просто мне всех не запомнить, людей много приходит… Одна из них мне шоколадку протягивает, а вторая говорит: «Возьми, дочка… Это тебе от нас, в благодарность. Как ты поёшь проникновенно! Ты поёшь, а мне кажется, я слышу, как Пресвятая Матерь над Сыном Своим рыдает… Спасибо тебе за пение, мы прямо прослезились…» И кончиком платка глаза вытирает. Я хотела отказаться от подарка, но тут Жанна Андреевна как раз из ворот выходила, сказала, что у них так принято благодарить, отказываться нельзя, потому что от чистого сердца благодарят.

- Взяла шоколадку? – поинтересовалась Надя.

- Взяла, - Вера кивнула, - но я не про это. Мне неожиданно вспомнилось нечто совсем давнее. Когда-то, очень давно, когда мы на дачу с папой ехали, мне парень в электричке подарил значок в виде гитары, а потом сказал что-то такое странное, что я тогда совсем не поняла, внимания на его слова не обратила…

- Ну, не томи, что он сказал? – Надино лицо вытянулось от любопытства.

- Парень сказал: «Когда-нибудь ты будешь петь, а люди, слушая тебя, будут плакать». Надо же, прошло двадцать лет… Теперь я, действительно, пою… А старушки плачут…

Надя смотрела на неё во все глаза.

- Ты мне никогда об этом не рассказывала.

- А зачем? – Вера улыбнулась, - это был всего лишь маленький эпизод, мимолетная встреча. Я никогда не воспринимала сказанное всерьёз. Думалось, что просто пошутил тот паренёк с гитарой. Только, оказывается, не бывает в жизни случайных встреч, даже мимолётных.

- Прямо мистика какая-то, - благоговейно сказала Надюшка и поёжилась.

Вера рассмеялась.

- Какая мистика, Надя?

- Ну, получается, что слова этого парня оказались пророческими?

- Получается, что так. Только мистики тут никакой нет. Скорее, Божий промысел.

- Тебе виднее, - Надя чувствовала, как по коже побежали мурашки. – Слушай, мне уже пора… Проводишь меня на остановку?

- Конечно, - Вера принялась складывать кружки и тарелки в раковину, - ты одевайся, я мигом…

***

Соня прислушалась.

Из «детской», как они с Семёном по привычке называли маленькую комнату, которая теперь принадлежала Марго, доносились возня и приглушенное пыхтение.

Соня не смогла сдержать любопытства и приоткрыла дверь в комнату дочери.

Марго, сопя от усердия, пыталась запихнуть что-то в доверху набитый рюкзак.

Соня тихонько кашлянула.

Марго вздрогнула, с опаской покосилась в сторону двери. Увидев мать, почему-то покраснела.

- Так-так… - со значением произнесла Соня, качая головой, - Маргоша, мы едем в Сосновку всего на несколько дней, зачем тебе столько вещей?

- Это не мне, - серьёзно пояснила Марго, сосредоточенно принимаясь утрамбовывать в рюкзаке уже уложенное, - это для дяди Олега и Людмилы Афанасьевны! Вы же обещали, что мы обязательно их навестим, когда поедем в Сосновку.

- Конечно, навестим, - Соня кивнула и уселась на диван рядом с рюкзаком. – Теперь показывай, что ты там набрала.

Марго насупилась.

- Я уже всё уложила, - попыталась увильнуть она, но Соня хорошо знала свою дочь.

- Маргоша, - вздохнув, Соня погладила её по голове, -  я обещаю, что не стану сердится, хорошо? В конце концов, мне просто любопытно, что ты решила презентовать своим знакомым.

Марго тоже вздохнула и насупилась, но от рюкзака отошла, всем своим видом демонстрируя, что вытаскивать ничего не станет. Если Соне интересно, пусть смотрит сама.

Соня посмотрела.

Потом принялась извлекать содержимое, стараясь держать себя в руках и не смеяться.

На свет появились: две банки сгущенного молока, пакет с сушками, брикеты с «быстрой лапшой», три банки с тушенкой и, наконец, напоследок, Соня вытащила круг домашней колбасы, завёрнутый в промасленную бумагу.

- Пожалуй, здесь у тебя целый продуктовый магазин, - задумчиво сказала Соня, поворачиваясь к дочери, - Маргоша, зачем им всё это?

- Как это – зачем? – искренне удивилась Марго, - Людмила Афанасьевна всегда говорила, что хорошая еда – большая ценность.

- Именно поэтому ты решила снова опустошить нашу кладовку и холодильник? – Соня уже улыбалась, не в силах сдержаться.

- У нас же много всего… - Марго снова насупилась. – И потом, я не брала без спроса! Ты всегда мне разрешаешь брать, если нужно угостить друзей. А дядя Олег и Людмила Афанасьевна – мои друзья!

- Никто не сомневается, - Соня покачала головой, - но… ребёнок мой золотой, всё это им сейчас не нужно.

- Как это? – округлила глаза Марго.

- Сама подумай, - Соня внимательно посмотрела на дочь, - для чего они поехали в Сосновку?

- Папа сказал, что для них там есть работа, - ответила Марго, задумавшись.

- Правильно, - Соня кивнула. – Это означает, что они, как все работающие люди, теперь получают зарплату, понимаешь? У них теперь есть жилье и деньги, они сами могут купить себе продукты, такие, какие им необходимы.

Марго сникла.

- Об этом я как-то не подумала, - призналась она и помрачнела. – Что же мне делать?

Соня улыбнулась.

- Я думаю, нужно поразмыслить лучше, что можно привезти твоим новым друзьям,  помимо продуктов. Подумай,  наверняка ты что-то знаешь о них такое, чего не знаем мы с папой. Например, какие у них увлечения, что им нравится…

- Я знаю! – Марго даже подпрыгнула от возбуждения, - мне Людмила Афанасьевна рассказывала, что когда-то она очень любила крестиком вышивать! Даже картины вышивала. Какой-то старинный замок, известный, что-то про птиц… Как это… Вот, вспомнила – Ласточкино гнездо! Она говорила, что вышила картину с Ласточкиным гнездом. Мама, что это за гнездо такое? Почему оно – гнездо, если это – замок?

Соня зажмурилась от потока вопросов.

- Ну… На самом деле, это такое название. Кстати, замок вовсе не средневековый. Я не могу тебе сказать, кто и когда его выстроил, но он был известен ещё до революции 1917 года. Потом я покажу тебе фотографию, как он выглядит. Красивое место…

- Мама, - зашептала Марго в волнении, - давай купим Людмиле Афанасьевне нитки, чтобы она снова вышила этот замок! А дядя Олег очень любит читать, ему детективы нравятся. Про Шерлока Холмса, он сам мне говорил!

- Вот видишь, - довольная Соня улыбнулась дочери, - давай сделаем так… Попросим папу отвезти нас в книжный магазин. заодно посетим небольшой рукодельный магазинчик, где я бисер и бусины покупаю для своих вышивок. Ты сама выберешь то, что может понравиться твоим друзьям. Тем более, что в магазине есть готовые наборы для вышивки, ничего не нужно покупать отдельно.

***

Вечером Соня, посмеиваясь, рассказала Семёну о сборах Марго в Сосновку.

- Снова колбаса? – рассмеялся тот, - чудит Маргоша.

- Ой, Сёма… Не только колбаса. Она и тушенку припрятала, и сгущёнку…

- Хорошая у нас дочь, Соня, - Семён устало вытянулся на кровати.

- Трудный был день? – жена уютно примостилась рядышком.

- Трудный, - Семён кивнул, - вроде всё стабильно, мастерские работают, нового мастера на работу взял, оборудование кое-какое обновить нужно. Правильно мы сделали, что с одежды на сумки, борсетки и портмоне переквалифицировались. Словом, вроде бы обычные дела, ничего особенного, а устаю сильно. Ничего, в Сосновке отосплюсь.

- Знаю я тебя, - недоверчиво хмыкнула Соня, - как приедешь, сразу в какую-нибудь работу опять впряжешься. Хотя понятно… Папа твой не молодеет, да и мама тоже. Баба Нюра болеть стала…

Семён вздохнул.

***

Бабе Нюре шел восемьдесят восьмой год. Никогда она не жаловалась на здоровье, но в последнее время стала сдавать.

Всё чаще оставалась она теперь в своей комнате, где сидела с вязаньем в руках. Ходить стала с трудом, хотя пыталась по-прежнему следить за домочадцами строго, даже придирчиво.

Неизменно радовалась, когда он бывал у родителей, корила за то, что редко привозит правнуков.

- Сёмушка, - говорила ему ласково, - ты бы Паше сказал, пусть бы он приехал… Давно не был у нас, с лета…

- Он же учится, баба Нюра, - Семёну было жаль старушку, - вот следующим летом опять приедет, обязательно приедет!

- Эх… - вздыхала та, - сколь мне ещё-то годов отмеряно, только Господь знает… А если помру?

- Не помрешь, баба Нюра, - подмигивал он ей, стараясь не выдать ничем своего о ней волнения, - ты ещё долго будешь жить, до ста лет – точно!

- Так уж и до ста, - довольно улыбалась та, снова берясь за неизменное вязание,
- до ста неужто теперь живут? Вот в старые времена…

Дальше начинался рассказ о том, как жили в эти самые, старые, времена.

***

Когда Соня с Марго вошли в отдел вышивки, Марго от удивления приоткрыла рот, забыв о том, что делать так неприлично.

Помещение было небольшим. Слева от входа, вдоль стены, тянулся большой прилавок с кассой, за которым стояли высокие, в рост человека, вращающиеся барабаны, на которых были аккуратно развешаны разноцветные мотки ниток. В строгом порядке, в соответствии с цветами радуги. Смотрелось красиво и внушительно.

- Эти нитки называются «мулине», - пояснила Соня замершей на пороге Марго, - это специальные нитки для вышивания. Проходи, Маргоша, не стой в дверях.

Марго шагнула внутрь и сразу же прилипла взглядом к прозрачным шкафам, которыми было заставлено всё помещение -  за стеклянными дверцами на неё глядели, как живые, разные звери.

Львы, тигры, белки, птицы, кошки и собаки…

- Это всё можно вышивать? – Марго, всё ещё приоткрыв рот, смотрела на Соню.

Соня кивнула.

- Конечно. Смотри, здесь звери, вот там, - она указала чуть в сторону, - пейзажи, потом картины известных художников, дальше иконы… Думаю, ты сама разберёшься.

Марко кивнула и, как завороженная, принялась переходить от одной витрины к другой, жадно скользя взглядом по сюжетам вышивок.

Иконы ей не слишком понравились, она посчитала их слишком простыми, а вот пейзажи… Чего тут только не было! Море, озеро, лес, река, зима, весна, любое время года…

Наконец, она наткнулась взглядом на картину, которая привлекла её внимание настолько, что Марго остановилась, с восторгом её разглядывая.

Это был замок Нойшванштайн.***

Окруженный лесом, он словно парил в воздухе, а за ним высились горы со снежными вершинами.

- Смотри, мама, - сказала Марго восхищенно, хватая Соню за руку, - вот это точно понравится Людмиле Афанасьевне! Это настоящий замок! Давай его купим!

Соня посмотрела на ценник.

Ого! Дороговато…

- Что-нибудь выбрали?

Соня и Марго оглянулись.

К ним подходила одна из женщин, которую они видели за кассой, когда вошли.

- Да! – засияла улыбкой Марго, проникнувшись торжественностью момента, показывая на облюбованный набор.

- Это прекрасный выбор, - кивнула женщина, - но это большая работа, у вас есть прямоугольные пяльцы?

Марго перевела удивленный взгляд на Соню.

- Почему прямоугольные? Пяльцы всегда круглые!

- Маргоша, ты про мои забыла, - напомнила Соня, - я же на круглых не шью.

- Так тебе их папа сделал! – тут же нашлась Марго, - точно! Папа и Людмиле Афанасьевне такие сделает. Правда?

- Сделает, - кивнула Соня с некоторой долей обреченности, улыбаясь, потом обратилась к продавцу, - можно нам этот набор, мы покупаем.

Женщина кивнула, и Соня с Марго прошли к кассе.

После посещения книжного магазина, Марго была очень довольна. Покупки лежали в специальных подарочных пакетах с пышными бантами из атласной ленты.

***

Всю дорогу до Сосновки Марго не сиделось спокойно.

Она ёрзала на сиденье, то и дело заглядывая в пакеты, словно беспокоясь, чтобы ничего не пропало.

Семён поглядывал на дочь в зеркало и понимающе переглядывался с женой.

Накануне поездки Марго озадачила его новой проблемой – попросила смастерить для Людмилы Афанасьевны рамку для вышивания, «как у мамы». Хорошо, что такая большая рамка, на какой работала Соня, была не нужна, а в гараже нашлись необходимые для этого дела заготовки.

Марго была просто счастлива и сейчас напоминала Семёну Ослика из мультфильма про тролля Шрека.****

Мужчине всё время казалось, что Марго сейчас, совсем как Ослик, начнёт спрашивать: «Мы уже приехали? А сейчас-то приехали? Уже приехали? А теперь приехали?» и так без конца на протяжении всей дороги. но Марго, хоть и ёрзала на месте, но молчала.

Когда они подъехали к знакомому дому,  баба Нюра сидела во дворе, на лавочке, укутанная в свою любимую шубу и обутая в валенки.

Увидев машину, она торопливо поднялась со своего места, опираясь на палку, доковыляла до ближайшего окна, принялась стучать костяшкой пальца в стекло.

Через минуту на крыльцо вышли и Павел Ефимович с женой, улыбающиеся и довольные.

- Заждались мы вас, - строго проворчала баба Нюра для порядка, - уже и замерзла сидеть, дожидаючись.

- Спасибо, что встретила, бабуля, - Семён наклонился  к старушке, целуя её в морщинистую, холодную щёку.

- Ну, а как же, - расплылось в улыбке лицо бабы Нюры, - сколько уже Маргошу с Соней не видела, давненько не были вы все вместе, больше всё один наезжаешь, да всё комком, всё быстрее-быстрее… Эх, молодежь…

Привычно ворча, она обернулась к девочке.

- Маргоша, а ты что стоишь, как не родная? Обнимай прабабушку!

Выбравшаяся из машины девочка, расставшись на время со своими пакетами, улыбнулась и повисла у старушки на шее.

- Я очень соскучилась, - шепнула она ей на ухо, - можно, я в твоей комнате спать буду?

- Отчего же нельзя, можно, - баба Нюра довольно прищурилась, - вещички свои бери и пойдём в дом.

Подождав, пока правнучка расцелуется с дедом и бабушкой, она повела Марго на крыльцо.

- Здравствуй, сын, - Павел Ефимович протянул Семёну крепкую ладонь, - молодец, что руками работать продолжаешь.

Семён рассмеялся.

- По мозолям определил? – он обнял отца.

- По ним, - кивнул Павел Ефимович, тоже улыбаясь, - каждый твой приезд проверяю, не «нежнеют» ли ручки от офисной работы.

Семён хохотнул.

- Я уже понял, - он кивнул, - нет, батя, не «нежнеют». С машинами всё также вожусь в гараже, когда время есть. Хотя его теперь всё меньше.

- Всё растёте? – деловито спросил у Семёна отец, поворачиваясь к невестке.

- Ой, растут, - покачала та головой, - здравствуй, папа. Мама, ты почему с непокрытой головой выскочила? Семён, давайте быстрее в дом!

В доме было тепло и уютно, как всегда.

Полина, улыбаясь, суетилась на кухне, накрывая стол к приезду дорогих гостей.

- Бабушка, а как дела у Людмилы Афанасьевны с дядей Олегом? Они же приходят к вам?

- Хорошо у них дела, Маргоша, - Полина поставила перед девочкой её любимую чашку с цветочным рисунком, - как раз вчера заходили. Баньку им Павел организовал. Пару раз в неделю у нас бывают, и Рождество у нас встречали. Они оказались очень интересными людьми.

- Я же говорила! – Маргарита победно улыбнулась, – я знала, что они вам понравятся. А когда можно будет к ним в гости сходить?

- Вот егоза нетерпеливая, - снова проворчала баба Нюра, - не успела приехать, уже готова скорее из дома бежать. Успеется ещё! Завтра, с родителями, сходите к ним. А сегодня у нас семейный праздник.

Девочка согласно кивнула.

В конце концов, «завтра» - это очень скоро…

***

Частично отреставрированный храм, окруженный новеньким забором, красной кирпичной громадой возвышался над окрестностями села, словно замок.

Территория за забором была завалена снегом, но не везде – было видно, что тропинки кто-то регулярно чистит, поддерживая везде образцовый порядок.

Вагончик сторожа прятался где-то в стороне, под старыми, раскидистыми липами. Ворота были на замке.

- И как теперь? – Маргарита нетерпеливо подпрыгивала на месте, дёргая за руку отца.

- Сейчас позвоним, - улыбнулся тот, - у дяди Олега есть мобильник.

Он набрал номер на своём телефоне.

- Здравствуйте, Олег. Мы к вам в гости. Пустите? – произнёс он в трубку.

Дверь вагончика распахнулась и к воротам, чуть ли не бегом, кинулась невысокого роста фигурка в ярко-красной куртке.

Когда человек добежал до ворот и откинул капюшон, все увидели улыбающееся лицо Людмилы Афанасьевны.

- Боже мой, - всплеснула она руками, - а мы всё думаем, кто же пришёл, никто сегодня не должен был быть. Художники на этой неделе заезжали, служба только в выходные будет, одни мы тут…

Она говорила торопливо, от волнения не попадая ключом в скважину замка.

- Люда, ну, что ты суетишься, - рядом с Людмилой Афанасьевной неожиданно возник Олег Петрович, - дай сюда ключ…

Он, не торопясь, аккуратно, с достоинством, повернул ключ в замке, снял его вместе с цепью, приоткрыл ворота.

- Здравствуйте, - Соня улыбнулась, а Марго просто махала рукой и опять приплясывала на месте от нетерпения.

Олег Петрович снова закрыл ворота.

- Всегда закрываю, - пояснил он, - территория большая, стройматериалы привозят, опять же, храм, хоть и заперт, но порядок должен быть.

- Конечно, - согласился с ним Семён, отметив, как хорошо стали выглядеть недавние бездомные.

Первое, что ему бросилось в глаза – у Олега Петровича все зубы были на месте. Скорее всего, это был съёмный протез, но улыбка у него стала вполне нормальная, даже очень приятная.

- Проходите в дом, - радушно пригласила их Людмила Афанасьевна, с гордостью подчеркнув последнее слово, - правда, у нас тесновато и не слишком тепло, но я могу включить обогреватель.

Все трое за хозяевами вошли в вагончик.

Он был стандартного размера: шесть метров в длину и около трёх в ширину, с одним окном.

Возле двери была прибита металлическая вешалка, с левой стороны стоял  белый, чистенький, электрический умывальник. Справа, у стены, выстроились два стула.

Сразу за рукомойником располагалась кухонная тумба с электрической плиткой на две конфорки и чайником, над ней – настенный шкаф, видимо, с посудой.

В углу у окна – небольшой платяной шкаф, а по правую сторону стояли две аккуратно застеленные красивыми, одинаковыми покрывалами, кровати с тумбочкой между ними. На тумбочке примостилась настольная лампа, вероятно, заменяющая сразу и светильник, и ночник. Над кроватями висели небольшие полки, заполненные личными вещами.

Окно сверкало чистыми стеклами, а яркие, цветастые занавески придавали небольшому помещению уютный и обжитой вид. Под окном стоял масляный обогреватель, изображая импровизированную батарею. На обогревателе сушились полотенца.

Семёну и Соне понравилась обстановка.

Марго оглядывалась вокруг с детской непосредственностью и любопытством.

- Ух, ты… Как у вас хорошо! – она с удовольствием устроилась на одной из кроватей.

Людмила Афанасьевна довольно улыбнулась.

- Мы так вам рады, - начала она, когда все разместились в небольшом пространстве бытовки, - всё ждали, когда вы нас навестите.

- Много было дел, - извиняющимся тоном сказал Семён, - вы уж простите. Получается, что я вас как бы бросил…

- Не выдумывайте! – Олег Петрович включил обогреватель и пояснил, - привыкли мы к холоду. Для нас, если в комнате плюс восемнадцать – это уже курорт. Поэтому выше двадцати помещение не нагреваем, только если в сильные холода, да только зима нынче тёплая да снежная.

- Вы, Семён, не правы, когда говорите, что нас бросили, - Людмила Афанасьевна повернулась к мужчине, - разве же так бросают? Вы нас, фактически, с рук на руки передали. Родителям своим, да отцу Александру. Батюшка очень помог… Он и документы нам выхлопотал, и работу нашёл.

Олег Петрович с достоинством кивнул.

- Мы теперь, получается, официально трудоустроены. Я сторожем, а Люда – служкой в церковной лавке. Зарплаты маленькие, конечно, зато с трудовой книжкой, как положено. Отец Александр говорит, что поможет и пенсии нам оформить, как только удастся старые трудовые книжки восстановить. Стажа и у меня, и у Люды достаточно…

- Мы так благодарны вам и Маргоше… - глаза пожилой женщины вдруг наполнились слезами, - я уже думала, что так и помрём с Олегом бродягами… Всеми забытыми, никому не нужными… А теперь у нас такая жизнь! Человеческая! Помирать совсем расхотелось.

Олег Петрович недовольно проворчал:

- Людмила, ну-ка, прекрати сырость разводить! Лучше подумай, чем накормить дорогих гостей!

- Что же это я, в самом деле, - засуетилась женщина, - хотите, картошки нажарим? С салом?

- Спасибо, мы сыты, - Соня улыбнулась, - но от чайку не откажемся, правда, Маргоша?

Она подмигнула дочери.

Та подскочила с кровати и подлетела к одному из пакетов, которые они принесли с собой и оставили у порога.

- Мы вам торт принесли! – глаза девочки блестели, - самый лучший и самый большой! Я сама выбирала!

- Торт? Нам? – Олег Петрович подозрительно заморгал, - надо же… Спасибо большое, Марго… И вам…

Он отвернулся к окну, делая вид, что очень занят, поправляя на обогревателе уже высохшие полотенца.

Марго водрузила пакет на кухонную тумбу, на которой уже булькал водяными пузырями  закипающий чайник.

Людмила Афанасьевна осторожно заглянула в пакет, будто опасаясь, что он сейчас исчезнет.

- Мне просто до сих пор не верится, что всё это – не сон, - виновато произнесла она, аккуратно вытаскивая пластиковую коробку с «Наполеоном», - мой любимый…

Она замерла на мгновение, не решаясь открыть коробку, потом сняла прозрачную крышку.

- Ванилью пахнет, как в детстве… - она зажмурилась, улыбаясь.

- Это вкусный торт, - доложила Марго, сидя на кровати и болтая ногами от удовольствия, – правда, у мамы получается всё равно вкуснее!

Все рассмеялись.

Людмила Афанасьевна наливала чай, а они передавали друг другу разномастные кружки. Марго, вооружившись ножом и высунув от усердия кончик языка, нарезала торт на куски.

- У вас очень уютно, – заметила Соня, постучав чайной ложкой по блюдцу, отправив в рот очередной кусочек торта, - вроде бы места совсем немного, а всё необходимое есть.

- Это всё отец Александр, - Олег Петрович даже приложил руку к сердцу, - большой души человек… Здесь ведь, как мы заселились, кроме кроватей да обогревателя, считай, ничего не было. Батюшка нам каждое воскресенье что-нибудь на своей машине привозил. Сначала, вон, плитку с чайником, а потом на службе клич по селу объявил, чтобы люди поделились лишним. Вот нам всего и натащили. Да так много, что отец потом ещё в приют излишки отвозил.

- Даже занавески принесли, - Людмила Афанасьевна улыбалась, глядя на гостей, - так что всё у нас для нормальной жизни есть. Удобства на улице, так нам не привыкать, это такие мелочи теперь… Олегу со стоматологом помогли, денег собрали, теперь он с зубами, хоть это и протез, меня тоже подлечили. В баню к родителям вашим ходим, такие сердечные они люди… Спасибо им!

- Ой! А подарки-то! – Марго снова подхватилась со своего места.

Она кинулась к оставленным у двери пакетам, украшенным бантами. Из одного из них торчали какие-то гладко отшлифованные деревянные палки.

- Вот! – торжественно объявила Марго, с трудом подтаскивая один из пакетов к Олегу Петровичу, -  это вам, дядя Олег!

- Мне? – мужчина смущенно поднял довольно увесистый пакет, с интересом заглянул.
Медленно извлёк что-то большое и тяжелое, завернутое в подарочную бумагу.

Марго смотрела на него, сияя.

Олег Петрович дрожащими от волнения руками разорвал обёртку.

- Книги… - волнуясь, он погладил пальцами книжные корешки, - весь Артур Конан Дойл! Восемь томов… Это… Как же это…

Он растерянно посмотрел на гостей.

- Это, правда, мне?

Марго, по-прежнему сияя улыбкой, кивнула.

- Вам! Нравится? Это мы с папой купили!

- Спасибо, - голос Олега Петровича подозрительно задрожал.

Он ещё раз тихо повторил:

- Спасибо, - и незаметным движением смахнул что-то с лица.

- Теперь ваш подарок, Людмила Афанасьевна!

Марго гордо прошествовала к двери, к оставшемуся пакету с деревянными палками. Его она подняла без труда, видимо, пакет был совсем лёгким.

Она вернулась, с гордостью вручила его пожилой женщине.

- Так приятно получать подарки, я совсем забыла, как это бывает… - начала было та, но вдруг замолчала, доставая свой подарок.

В вагончике наступила такая тишина, что стало слышно, как шелестит ветвями под ветром старая липа.

Людмила Афанасьевна держала в руках набор для вышивания с замком Нойшванштайн, а по её лицу градом катились слёзы.

Плакала она беззвучно, качая головой, гладя пальцами прозрачную целлофановую упаковку, которая едва слышно хрустела в её руках.

Что-то такое было в её взгляде, которым она окидывала рисунок, совсем забытое, абсолютно беззащитное, ранимое и трогательное…

Семён, смотря на голову женщины, склонённую над подарком, на тонкую шею под затылком, которую не скрывал белый платок, повязанный поверх коротко стриженных волос, почувствовал, что сейчас, в этот самый момент, происходит нечто такое, что можно было бы назвать словом: «настоящее».

Наверное, это чувствовали сейчас все, и Марго, замершая посреди вагончика, рядом с Людмилой Афанасьевной, и Олег Петрович, стоявший у окна, и Соня, украдкой промокающая глаза невесть откуда взявшимся в её руке, носовым платком.

- Ты запомнила… - прошептала Людмила Афанасьевна, обращаясь к Марго, - запомнила мои рассказы про Ласточкино гнездо, да?

Девочка молча кивнула, поглядывая на женщину.

- Вы же говорили, что когда-то вышивали, и у вас дома была картина с замком, которая нравилась вашей дочке. Я подумала, что вам снова нужен замок! Только другой, понимаете? Тот, старый замок, был давно, в вашей старой жизни, а теперь у вас другая! Значит, и замок нужен другой, правда ведь?

Рассуждая, Марго обычно всегда довольно эмоционально размахивала руками, но теперь, каким-то шестым чувством понимая, что сейчас такая эмоциональность будет лишней, она сунула руки в карманы своих зимних брюк. На всякий случай.

- Спасибо, девочка… - Людмила Афанасьевна подняла на неё заплаканные глаза, -  ты права, мне очень нужен другой замок. Очень-очень нужен!

Сразу все оживились, вздохнули почти хором, заулыбались, а Марго нетерпеливо дернула пожилую женщину за рукав свитера.

- Это ещё не всё, - она опять покосилась на пакет, - мы с мамой вам и иголки купили, и нитки в запас, еще какие-то крючки и штучки, чтобы вышивать, это мама выбирала. А папа вам сделал рамку!

Не утерпев, она сама достала гладкие деревянные планки из пакета и протянула женщине.

- Вот! Она такая же, как у мамы, только меньше! Но папа сказал, что для такой картины, как ваша, это подходящий размер. Нравится?

- Очень нравится! – Людмила Афанасьевна улыбалась сквозь слёзы, - очень нравится!

- Ну, вот и хорошо, - Олег Петрович растроганно тронул её за рукав, - теперь тебе будет, чем заняться вечерами. Будешь слушать своё радио и шить. Всё так, как ты мечтала, помнишь, Люда?

Женщина кивнула, смущенно покраснев.

Как долго она ждала… Она совсем разуверилась во всём. В людях, в жизни, даже в Боге... Оказывается, зря? Оказывается, в жизни всегда есть место чуду?

Это чудо приходит незаметно, исподволь, ты его почти не замечаешь сначала.

Разве она могла подумать когда-то, что случайное знакомство с девочкой с забавным прозвищем Маргоша, будет началом такого чуда?

Случайное ли?..

Нет, она не поверила тогда в чудо.

Не поверила даже тогда, когда Марго привела к ним своих родителей.

Но потом чудо стало больше, обрастая новыми событиями и новыми людьми. Каждый человек, встреченный ими, добавлял к этому чуду что-то своё. Кто-то маленькую крупинку, а кто-то – нечто большее, похожее на целый золотой слиток.

В результате, вышло так, что в мире на две счастливые жизни стало больше.

Кто мы без людей?..

Так думала Людмила Афанасьевна, смотря на прыгающую по вагончику Маргариту, с любопытством заглядывающую во все углы; на Семёна, деловито прикидывающего, что им ещё нужно, записывающего в свою телефонную книжку на мобильнике номер отца Александра; на Соню, выкладывающую из последнего пакета на стол гостинцы, переданные для них Павлом Ефимовичем и Полиной.

Мир не без добрых людей.

И кто мы без них?...
__________________________
*«Сладкая сказка» — советский кукольный мультфильм, снятый в 1970 году режиссёром Владимиром Дегтярёвым. В весёлой и увлекательной форме мультфильм рассказывает о вреде жадности и, заодно, о кондитерском производстве, учит добру и тому, что не стоит быть эгоистом.

**«Ласточкино гнездо»  — псевдоготический замок, расположенный на отвесной 40-метровой скале мыса Ай-Тодор в посёлке Гаспра Ялтинского городского округа Крыма. Нынешний облик принял в 1912 году. Отстроен был для богатой дворянской династии. После революции 1917 г. в разные годы в нём размещались склады, рестораны, читальные залы. Сегодня – архитектурно-выставочный комплекс, включающий несколько ярусов смотровых площадок, постоянную экспозицию об истории замка и выставочные площади. Ежегодно становится самой посещаемой достопримечательностью Крыма.

***Замок Нойшванштайн стоит на месте двух крепостей, переднего и заднего Швангау, на момент начала работ лежавших в руинах. Король Баварии Людвиг II приказал на этом месте путём взрыва скалы опустить плато приблизительно на 8 м и создать тем самым место для постройки «сказочного дворца». После строительства дороги и прокладки трубопровода 5 сентября 1869 года был заложен первый камень для строительства огромного замка. Оно было поручено придворному архитектору Эдуарду Риделю. Мюнхенский мастер Кристиан Янк воплощал его планы в художественные виды, т. н. «ведуты» (живописные изображения). Король настоял на личном одобрении каждого чертежа, и его участие в разработке оказалось столь значительным, что замок стали считать его личным творением.
В 1869—1873 годах были построены ворота. Личные покои короля на 3 этаже, а также комфортабельные помещения на 2 этаже способствовали удобству всего строения. Начиная с 1873 года строительные работы велись в очень напряжённом темпе, однако спустя десятилетие так и не были завершены, и король решил переселиться в недостроенный замок в 1884. Год спустя в замке отметили 60-летие матери Людвига Марии. В общей сложности король прожил в замке 172 дня, и в момент его смерти в июне 1886 строительство всё ещё не было закончено.
Песчаник для портала и эркера был привезён из Нюртингена земли Вюртемберг. Для окон, выступов свода, колонн и капителей применялся мрамор из-под Зальцбурга.
В 1880 году на стройке было занято 209 плотников, каменотёсов и подсобных рабочих. После смерти короля в 1886 году все строительные работы были приостановлены. На тот момент стоимость замка превысила семь с половиной миллионов марок, при изначальной стоимости всего проекта в 3,2 миллиона. Огромные государственные затраты на строительство этого замка стали одним из аргументов для объявления Людвига II недееспособным и отстранения его от престола. Сам король остался должен своим кредиторам ещё большую сумму.
Через шесть недель после смерти Людвига вступивший в права регент принял решение открыть замок для платного посещения, чтобы вернуть долги, а также постепенно завершить проект. В течение нескольких лет работы завершились, но планы короля не были воплощены в полной мере: не был окончательно достроен рыцарский зал, 90-метровая башня с церковью не была построена вообще, так же как и ещё несколько помещений и большой парк с террасами и фонтаном к западу от строения. Тем не менее, замок оказался главной местной достопримечательностью, к 1899 году долг был полностью погашен, и с этого момента Нойшванштайн стал стабильным источником дохода для казны, по сей день продолжая привлекать всё новых и новых туристов со всего мира.

****«Шрек 2» — американский компьютерно-анимационный фэнтезийный комедийный фильм 2004 года, основанный на книге Уильяма Стейга «Шрек!». Это продолжение мультфильма «Шрек» (2001). Действие мультфильма происходит после событий первого мультфильма, когда Шрек и Осёл встречаются с родителями Фионы, когда её ревностная Фея-крёстная, которая хочет, чтобы Фиона вышла замуж за её сына Принца Чарминга, замышляет уничтожить брак Шрека и Фионы. Шрек и Осёл объединяются с Котом в сапогах, чтобы сорвать её планы.

Продолжение здесь: http://proza.ru/2023/11/21/1889