Дочь двух матерей

Открою секрет: девочка Тоня, шестнадцатый ребенок своих родителей, выросшая в семье старшей сестры, - мама моей мамы, моя бабушка.
Когда ей стукнуло всего пять лет, случилась революция, грянула Гражданская война. Родня не изменила Присяге – казаки воевали на стороне белых. Двое сыновей бабушки Юли сложили головы за Царя и Отечество, одному удалось бежать за границу от большевиков. Дома оставался лишь самый старший Тимофей, потерявший здоровье еще в Первую Мировую, и младший Александр, совсем еще мальчишка.
Как потом вспоминала бабушка, все ее детство через станицу проходили войска. Конные и пешие, белые и красные, монархисты и социалисты… Всех не упомнишь и не сосчитаешь!
Хозяйство беднело, приходило в упадок. Когда установился мир, многие казаки уходили на шахты, искали работу в городе.
- Хотя бы приданое себе заработаешь, - говорила  мама Лида, собирая Тоню в дорогу. В четырнадцать лет девочку взяла в няньки при младенчике знакомая семья в Краснодаре. Бабушка Юзефа не возражала. Она была рада, что дочка наберется в городе хороших манер. Юзефа и сама подумывала о том, чтобы продать остатки хозяйства и перебраться в город, но муж и слышать об этом не хотел. Заявил, что не тронется со своей земли, пока жив.
Забегая чуть вперед, скажу, что дед свое обещание сдержал: никуда не ушел со своего двора, пока был жив.

***  ***   ***

В Краснодаре совсем еще юная бабушка познакомилась с моим дедушкой.
Виктор заканчивал университет. Он был на семь лет старше бабушки и казался Тоне очень взрослым и серьезным человеком. Ведь в двадцать один год Виктор был единственным кормильцем своей семьи.
Род Виктора происходил из той же станицы, что и Тони, и был очень уважаемым. Поколение назад двое сыновей этой семьи отправились в город учиться, один в коммерческое училище, другой в семинарию. Оба вышли в люди, один стал управляющим у зерноторговца – миллионщика.
Через управляющего дочка миллионщика и познакомилась с его братом – семинаристом. И как только родители проглядели!
Сразу после предложения руки и сердца жениху отказали от дома. Дочери пытались объяснить старую истину: жена ценится по мужу, и не в свои сани не садись! Разве судьба для такой девушки – стать женой простого приходского священника, да еще и сына простого казака! Давно ли, спрашивается, женишок этот быкам хвосты крутил!
Это просто безумие, если учесть, какие кавалеры бывают в этом доме запросто. Сыны лучших купеческих семей. Батюшка же совсем скоро, того и гляди, за добрые дела и дворянство выслужит. Тут уж сам Бог велел за благородного выходить!
Юная Елизавета была покорной дочерью. Прекословить родителям не смела, но и отказываться от своей любви не спешила. При всех уговорах девушка горько плакала.
Семья решилась на крайние меры: девушке запретили покидать дом, не отпускали даже в Церковь, пока батюшка с матушкой ищут достойную партию. Не дай Бог, дочь глупостей наделает!
Родители не учли только одного: покорившись воле старших, Елизавета впала в такую тоску и так стала чахнуть на глазах, что жених при встрече отказался от нее, приняв за малохольную:
- Мне жена здоровая нужна, - смущенно заявил он несостоявшемуся тестю, - При всем уважении, боюсь, не родит она мне сыновей – наследников.
Делать нечего: пришлось родителям смириться с выбором дочери. Тиранами они не были и, в принципе, ничего не имели против счастья Елизаветы. Да и за женихом дурная слава не шла, достаток можно и приобрести, и не всем же, в конце концов, выходить в дворяне!
- Вот только приданого дам половину от назначенного, - строго заявил отец, - Негоже мужу быть беднее жены.
Влюбленные были счастливы. Сыграв скромную свадьбу, поселились в маленьком домике при Церкви.
В замужестве у Елизаветы появился талант выхаживать больных и принимать роды. В приходе ее звали «Елизавета – мягкие руки», она могла помочь в самом сложном случае.
Во многом благодаря матушке приход приобрел известность, смог привлечь меценатов. Несколько родильных приютов, больниц для бедных и приютов для детей появилось в городе благодаря самоотверженному труду этой пары.
Благодарность людей матушке Елизавете смягчило дурную славу родной ее семьи: после смерти отца и матери старший брат, наследник дела, так запил и загулял по кабакам, что весь город только и судачил об этом. Через несколько лет он разорился окончательно, подорвал свое здоровье и умер от запоя.
К сожалению, крепким здоровьем не могла похвалиться и его сестра: умерла, когда ей не было и тридцати лет, оставив сиротами четверых детей. Мой дедушка был старшим.

***   ***   ***

Когда дед сделал предложение бабушке, ее родные восприняли это без восторга.
- Городской парень, ученый, это не доброе дело, - покачала головой бабушка Лида, - Будет только газетки читать да свечи жечь. Подумай, доченька!
- И получше жениха найдешь, - не одобрила и мама Юзефа, - С первого дня замужества будешь мачехой золовке  и деверям. Все на тебе будет!
Бабушка отступать не собиралась, и родители решили отложить свадьбу на год. Невеста так молода, глядишь, повстречаются – да и разбегутся.
Бабушку и деда поженило раскулачивание. Дед Федор заявил, что и ноги его в колхозе не будет, всю жизнь своим умом и трудом жил. Комиссаров, пришедших за его добром, встретил с обрезом в руках… Успел отравить к Карлу Марксу самого ярого комсомольца, но и сам был убит наповал на пороге хаты.

***   ***  ***

Большую часть родни выслали в Сибирь, в чем они были. Бабушке Юзефе и бабушке Лиде с младшей дочкой удалось спрятаться у соседей. Ночами пробирались в Краснодар, где их приютила семья деда.
Бабушка и дедушка венчались тайно, за день до ЗАГСа, и сразу после свадьбы все вместе уехали в Центральную Россию. На семейном совете решили, что инженер-строитель нужен везде, а на новом месте проще не привлекать к себе лишнего внимания.
Помог семье однокашник деда по гимназии. Жизнь налаживалась, бабушка устроилась работать в детский садик, бабушка Юзефа и баба Лида шили на дому.
Счастье омрачила лишь смерть первенца, маленького Игоря, который умер от дезинтерии в полтора годика. Возможно, заразился еще в дороге на одну из строек социализма.
Грамотные специалисты нужны были везде, и на происхождение деда закрыли глаза. А вот поведение его жены сочли просто недопустимым. Безнравственным. Вызывающим.
Основной рабочей силой построения светлого будущего были заключенные. Молодые русские парни, бывшие крестьяне, рабочие, студенты, раскулаченные, осиротевшие, разоренные. Несчастные и очень голодные.
Бабушка носила мужу обед и подкармливала зеков. Возможно, тут сработало не только сочувствие и христианское воспитание. Накорми голодного, не проходи мимо чужой беды – в семье внушали с пеленок, но, помогая этим парням, бабушка надеялась, что где-то кто-то поможет ее ссыльным братьям. Живы ли они, здоровы ли?
Конечно, о странной инициативе жены инженера донесли «куда надо». Самое гуманное государство в мире тут же решило, что накормить голодного – это преступление.
От ареста деда спас тот самый человек, который и должен был его арестовать. Явился поздно вечером и предупредил:
- Виктор, у тебя на все и про все ровно сутки. Завтра в это же время за тобой придут. И я больше ничего не могу для тебя сделать.
Бабушка с дедом не заставили просить себя дважды. Схватили самое дорогое – сына, моего дядю Анатолия, которому было всего полгода, завязали в узел самые необходимые вещи – и бросились на малую Родину.

У бабушки была старшая любимая сестра Валентина. В 1930-ом году они с мужем были на заработках, на шахтах. Благодяря этому они избежали раскулачивая и сохранили небольшой дом. Муж Валентины, дед Миша, работал директором местной птицефабрики. Инвалид Первой Мировой войны, он предпочитал спокойную жизнь на природе.
Именно к ним на голову и свалилась бабушка с мужем и ребенком, и именно там. «в степу», в глуши родился их третий сын – мой дядя Миша. Еще один мальчик, в такой тяжелый момент, когда настоящее зыбко, а будущее может оказаться очень страшным!
Деда снова выручила золотая голова и нужная профессия. В 1939 году, когда слегка утихли репрессии, он поблагодарил шурина за помощь и вернулся на работу.
Великую Отечественную войну семья встретила в Москве. В армию деда не призвали, но он ушел в ополчение, добровольцем защищал столицу.
Бабушку с сыновьями и детским садом, в котором она работала, эвакуировали в Татарстан. Сказали, что война закончится скоро, месяца через три, и велели не брать с собой теплые зимние вещи, ведь к октябрю война уже закончится.
Бабушка всю жизнь благодарила Бога, что он вразумил ее взять с собой золото и швейную машинку «Зингер». И еще туфли – лодочки и модные наряды, бабушка ведь уже считала себя городской.

Вернуться удалось лишь зимой сорок пятого года. Вернулись в никуда, и еще хорошо, что на первых порах бабушку приютила ее давняя подруга. Собственно, она и вызвала ее в Москву.
Дедушка вернулся в конце 1946-го года. Жена давно перестала его ждать, ведь муж считался без вести пропавшим с самого начала войны. Им, взрослым людям под сорок лет, заново пришлось знакомиться друг с другом.
Поселились в деревянном бараке, в комнате метров на двадцать. Удалось достать по случаю большой сундук, обеденный стол с табуретками. Остальную мебель дед мастерил сам, в редкие свободные часы, когда он бывал дома.
Слава Богу, в комнате была русская печь. Миша и Толя спали на лежанке вместе. Мальчикам уже давно пора учиться, осенью отравились  в школу для переростков.
Дочь родилась в конце августа 1948-го года. Первое послевоенное поколение. Незапланированный ребенок, поздний сюрприз для отца и матери. Последний плод чрева бабушки – и новый плод их с дедом любви, вновь вспыхнувшей в зрелые годы. Эта девочка позже станет моей мамой, а я – последней бабушкиной внучкой.