Глава 37. Понедельник день тяжёлый

      Когда, надев мужской наряд,
      Богиня едет в маскарад.

      А.С. Пушкин «Евгений Онегин»

      Бывают в жизни такие моменты, когда точно понимаешь: шутки кончились. Мне сейчас предлагают решение проблемы, возможно, даже тот самый выигрышный лотерейный билет, о котором я так «метко» пошутила. Но, вот, какой ценой он должен мне достаться…
      Рука сама собой потянулась, чтобы принять у цыганки заветную бутылочку. Вроде, и ничего особенного. Только отчего у меня такое чувство, что я сейчас продаю душу?
      Цыганка, заметив мои колебания, улыбнулась, обнажив золотые зубы, и добавила:
      — Ещё сказано, передать: выбирай.
      — Кем сказано? – пролепетала я, сама не понимая, что со мной.
      Но старая Влада мне не ответила – только кивнула на сургуч, закупоривающий горло бутылочке. Я глянула, а там…
      Там в воск была вдавлена слишком знакомая мне эмблема «Цифрослова».
      — Демиюрг? – я ахнула, наконец начиная хоть что-то понимать.
      — Сказано так: принц твой заморский никогда себя не вспомнит, а ты решай – или с ним на тот свет, или твой благополучный исход чрез его чёрный гроб.
      Мысли лихорадочно заметались. То есть, это…
      Вот моральный урод!
      Но продуманный, расчётливый интриган, ничего не скажешь.
      А я ещё, наивная, переживала, что нас с иностранцем как ненужных свидетелей Демиюрг после возвращение в реал решит убрать. Вот я дура!
      Правильно: зачем дядюшке мараться? Если можно провернуть другую гениальную комбинацию: руками одного свидетеля убрать с пути второго, тем самым и моё вынужденное молчание купив, да ещё и эксперимент проведя: ведь любопытно же посмотреть, что именно случится, если человек умрёт внутри биосимуляции.
      Ах, Демид Юрьевич, ах, подлец!
      Но это ж что получается? Что он с самого начала был в курсе моих планов вернуть Дарси память и вдвоём с ним выйти из биосимуляции. И ничего Костик, видимо, от дядюшки не скрыл – или скрыть не захотел. И мне сейчас предлагают сделку: мол, отравишь шотландца – вернёшься, прощённая, под тёплое дядино крылышко. Правильно, куда ж ещё я, замаранная настоящим преступлением, после такого деться смогу? На коротком поводке буду бегать, и идеи свои на благо преумножения капиталов «Цифрослова» в жизнь внедрять.
      А Дарси…
      Иэн Дарси – хоть и не молодой, но вполне, вроде, по внешнему виду здоровый мужчина – внезапно и совершенно необъяснимо впадёт в кому, за которой может последовать… Самая настоящая смерть.
      Лишь продумав всё это, я заметила, что лихорадочно сжимаю в руке бутылочку с ядом, а цыганки, его в мою руку всунувшей, и след простыл. Я осталась одна посреди поля, сжимая в одной руке собранный букет, а во второй – бутылочку яда.
      Хотелось бы мне сказать, что я немедленно и с подобающим негодованием отбросила прочь и бутылёк, и саму идею о том, чтобы устраивать счастье буквально переступая через другого.
      Но нет.
      Не смогла я отказаться от возможного и такого желанного спасения, и сама себя за эту слабость презираю!
      Итак, мне предложили убить человека. По сути, отправить его реального в кому, и, в дальнейшей перспективе, на тот свет – если он, свет этот, конечно, существует.
      С другой стороны, не далее как в субботу, если верить Костику, – а почему бы ему, в конце концов, хотя бы в этом не поверить? – «биосима схлопнется» уже вместе с нами обоими. И вот две комы вместо одной.
      Так, может, лучше уж принести в жертву одну жизнь, чем сразу две? Типа, я отомщу за тебя, безвременно оставивший нас шотландец, твоя жертва была не напрасна…
      Тварь ли я дрожащая или право имею?* Честно вам скажу: не знаю. Но «дрожать» – то ли от переизбытка влаги в воздухе, то ли от переживаемых эмоций – я сейчас точно начала.
       И вот, придавленная к земле «весёлыми» мыслями, я, не разбирая дороги и больше уже не внимая природных красот, добрела до опостылевшего мне дома Лариных.
      А там уже всё кипело и бурлило, выплёскивая излишнее, как по мне и с учётом моих мыслей, веселье через край.
      Мрачно глянув на все эти последние приготовления, я пробрела на второй этаж.
      Заглянула в спальню Ольги, в дверь которой то и дело снова служанки, несущие то ленту, то шаль, то ещё какую жизненно важную для именинницы фигню.
Вымученно улыбнувшись, я протянула «сестрёнке» собранные полевые цветы.
      — Вот, Оленька, тебе для венка нимфы. С именинами тебя!
      Да, проблем в моей жизни, которой и осталось-то, видимо, всего пара дней, поприбавилось, так что мир в «семье» мне сейчас не помешает! К тому же, не могу не признаться, мне действительно было… приятно, что ли, видеть искреннюю радость на этом ещё таком детском лице пусть и «цифры», а, всё же, родственницы.
      Наверное, будь у меня сестра, она могла бы чем-то походить на Олю – вот такую ещё юную и наивную, порывисто обнимающую свою старшую «сестру».
      В спальне меня ждала Акулина, с недоверием во взгляде рассматривающая разложенный на кровати маскарадный костюм, который, видимо, доставили в последний момент.
      — Барышня, а не срамно ль надевать такое? – спросила служанка, полная сомнений и любопытства, активно помогая мне снять летнее платье и нижнее бельё.
      — Я ж тебе уже объясняла, что такое маскарад! – раздражённо бросила я, выпутываясь из панталон.
      — Объясняли-с, а как же, – покорно согласилась Акулька, поднимая с полу сброшенные мной чулки. – Только как-то это… куце! Ведь ноги, ноги Ваши видно будет!
      Перестану уже тянуть интригу и поспешу объяснить, что именно вызывало такие сомнения и так терзало сейчас благопристойную мою крепостную. Желая напомнить Дарси о корнях, я не смогла придумать ничего лучше, как, умыкнув из гостиной клетчатый плед, в качестве маскарадного костюма себе выбрать национальный костюм шотландских горцев. Правда, костюм мужской – с коротким килтом. Но чёрт его знает, как вообще выглядит национальный шотландский женский костюм! Вот поэтому и мужской килт, да и то, скроенный портнихой по моим далеко не профессиональным объяснениям и рисункам.
      Ну, килт и килт, скажите вы. Из-за чего весь сыр-бор?
      Но Акулину, привыкшую, как и все в начале XIX века, к полноценному макси, смущала длина «юбки» чуть ниже колена.
      Итак, мой маскарадный костюм выглядел следующим образом: малый килт – мужская с крупными складками сзади юбка до колена, сшитая из принесённого в жертву моим потугам шерстяного клетчатого пледа – ну чем не чистый тартан?
      Сверху шла переделанная из выменянного у Акулины на коробку трюфелей в шоколаде льняного платья рубаха, целомудренно прикрываемая скроенной из остатков того же пледа дублета-корсета. Ноги, в принципе, тоже открытыми оставлять я не планировала: в гардеробе были найдены укороченные чулки, из которых получились вполне сносные гольфы. А туфли… Старомодные башмаки с металлическими пряжками в гардеробе покойного батюшки Татьяны Лариной нашлись и даже практически подошли по размеру – видимо, почивший бригадир отличался маленьким для мужчины 39-м размером ноги, всего-то на один размер больше моего женского 38-го!
      Завершал образ шотландского горца берет «Тэм-о-шентер» с пером и «спорран» – отделанный мехом (по правилам мех должен был быть тюленьим, но я, в силу весьма понятных обстоятельств, ограничилась среднерусским кроликом) кожаный кошель, висящий на узком ремешке, охватывающем бедра. Кошель играл в моём костюме ключевую роль, ибо именно в него я сейчас поместила вожделенный бутылёчек. Нет, я так и не решила, что воспользуюсь им, но, но… Но пальцы сами собой проделали этот манёвр, а голос разума с голосом совести подняли такой крик, что я даже была вынуждена прижать пальцы к вискам – словно бы это могло заглушить те внутренние вопли.
      — Барышня, вам плохо? – испугалась Акулька, сбиравшая в этот момент мои волосы, чтобы убрать их под берет.
      — Голова закружилась – наверное, к перемене погоды, – постаралась успокоить её я и, чтобы переключить внимание на что-то другое, подошла к зеркалу.
      Из старинной рамы на меня смотрела незнакомка – на меня смотрела, если можно так сказать, сама Шотландия: зелёные нагорья, каменистые бурные ручьи и вязкие туманы, вереск и звучная песня пастуха, воинственный голос волынки и коричневый камень древних замков на берегу бескрайних стальных озёр того же сложного цвета, как…
      — …как его глаза!
      Видимо, конец фразы я озвучила, потому что в отражении за моей спиной появилась любопытная мордашка Акулины, я моргнула – и видение растаяло.  В комнату через открытые окна ворвались звуки музыки, голоса вновь и вновь прибывающих гостей.
      Служанка, хитро улыбаясь и оглядывая меня с ног до головы, протянула мне маску.
      — Барышня, уж как Вы хороши! Повеселитесь там! И глазастого своего господина вниманием не обделите-с!

      _____________________
   
      * Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание».