Берегите природу вашу Мать! 2

 

Итак,  расселяясь по планете, человек не спешил задумываться о последствиях своей жизнедеятельности. А что вы, то есть мы, в общем все вместе хотим от него, точнее от себя?!  Он просто реализовывал свою генетическую программу на принципах «плодитесь и размножайтесь».
 Даже, видимо на всякий случай, «подтянул тему», что он «этим свиньям», в смысле обезьянам, ни сват, ни брат, а господин. И  «ярлык на княжение» заполучил напрямую из рук Творца Всего Сущего.


А какие биологические виды вообще «задумываются» о гармонии мироздания? Вон борщевик в средней полосе или амброзия южнее ведут себя не  лучше, чем их «подельники» в постапокалиптическом романе   Джона Уиндема  «День триффидов».
Или тотально  «монополизировавшая» тайгу  «в лесу родилась ёлочка». Восемь миллионов квадратных километров как с куста. Если, где сосёнка «между струек дождя проскочит» или лиственница, совсем уж на вечной мерзлоте. А берёзкам да осинкам болота и гари остаются.
Те же бизон с оленем большие моральные страдания перенесли, когда «всю братву» вырезали под корень?! Волк, проникнув в овчарню, даже  одного барана сразу  съесть не в силах. Но убьёт всех!
Зачем, он что не  понимает ситуации? Да не было в истории существования вида волк такого количества баранов  никогда. Как и овцеферм. Если удавалось убить более одной жертвы, радоваться надо было. Поэтому никакие ограничительные механизмы и не сформировались.
 Это как у современного человека с ожирением. Не готов человек  эволюционно к тому, что еда в наличие всегда и везде в неограниченном количестве и запасать жир на случай голода нет нужды. Нужды нет, а есть хочется!
Так же  и хорёк, попав в курятник, убьёт всех кур: природа своё возьмёт.
 Даже  динозавры  беспощадно уничтожали  едва поднявшиеся деревья, ничуть не задумываясь об отсутствии лесов, в нашем понимании, по всей планете. Плевать им  хотелось   на это обстоятельство, а проплаченных экологов, способных раскрутить тему «Движение За Самоликвидацию Человечества(имеется ввиду Динозавричества) тогда ещё не было.



   Крупному хищнику для обитания нужны громадные пространства. Например, амурских тигров к середине 20 века почти извели, их оставалось сорок особей.
Сегодня они окружены заботой и вниманием.  Но численность поголовья не превышает и одной тысячи.  Они полностью заселили всю экологическую нишу и увеличение численности не предвидится.
Ведь в год тигру нтребуется три  тонны мяса. Это двадцать оленей маралов или двенадцать лосей. А им   тоже где-то кормиться надо.



К началу неолитической революции, десять тысяч лет назад, людей на Земле было четыре миллиона. Это для охотников на крупных животных являлось максимумом. Больше природные биоценозы прокормить не могли. Заметим, численность неандертальцев никогда не превышала и ста тысяч, то есть была в сорок раз ниже.
Ни один вид наземных хищников размером от рыси и больше никогда не достигал   численности  даже  в миллион. Питаться мясом дорого, и с энергетической точки зрения и с экологической.  Поэтому в Бангладеш на каждом квадратном километре выживают на рисе не менее одной тысячи двухсот человек, а предпочитающие недопрожаренный говяжий стейк аргентинцы едва добрались до цифры шестнадцать. Почувствуйте разницу!


Вырвавшись на  просторы планеты  со своей африканской прародины  хомо сапиенс заселил все континенты кроме Антарктиды. И везде вёл себя как слон в посудной лавке. Особенно ярко это выражалось на  ограниченных просторах островов.
Если Австралию люди заселили десятки тысяч лет назад, то в Новую Зеландию прибыли в хронологическом интервале между Ледовым побоищем, 1242год, и восхождением на московский престол Ивана Калиты, 1325год. 
Кроме летучих мышей, других наземных млекопитающих на островах не было. Эту  экологическую нишу занимали огромные нелетающие птицы. Поселенцы быстро их истребили и вопрос нехватки животного белка встал ребром: даже при буйстве местной флоры. В наши дни в стране выращивается огромное количество коров, овец и рекордное  – оленей. Однако несомненные достижения 21века никоим образом не влияли на жизнь поселенцев -маори ни в 15, ни в 17веках. Ибо ложка  дорога к обеду, а яичко к Христову дню.


Но  голь на выдумки хитра, иными словами, и когнитивная и физиологическая пластичность человека разумного колоссальна. Были у поселенцев кое-какие отголоски древних традиций ритуального каннибализма.  Пришлось подгонять расчёты под заранее искомый ответ. Жрецы раскрутили культ, народ поддержал и дело пошло.
 Человек стал основной животной пищей для человека. Но даже в  таких условиях высочайшая продуктивность биоценозов(в точности, как и у ацтеков!)    вела к бурному росту населения.
Нет худа без добра. Великобритания в годы завоевания земель маори вела Опиумные войны в Китае и подавляла  восстание сипаев в Индии. Как минимум, на двух театрах военных действий англичанам противостояло от миллиона вражеских солдат.
Численность всего народа маори не превышала  нескольких десятков тысяч человек. Но они убили поданных монархии больше, чем индусы  и китайцы вместе взятые. Ответ на  вопрос тривиален. Островитяне воспринимали врагов не как полубогов, а как охотничью дичь. Они добывали  королевских солдат так же, как индейцы  лосей и бизонов.
Впрочем, о качестве продукта говорит то обстоятельство, что маори держали пленников на карантине, очищая подготавливаемые к забою особи от последствий употребления алкоголя, табака и соли. Для справки: маори оказались единственным народом в истории Великих географических  открытий и колонизации европейцами новых земель, которые получили абсолютно равные с завоевателями права!



Остров Пасхи оказался самым последним на планете местом, куда прибыли люди. И географически он самый отдалённый.  Площадь – полторы сотни квадратных километров - в семь раз меньше Москвы в пределах МКАД. Его основное  преимущество, бескрайние просторы океана, где  на тысячи километров во все  стороны даже и в наши дни никаких рыбаков, то есть конкурентов за  пищевые ресурсы и в помине нет. Заселили остров, аккурат в дни Куликовской битвы, 1380год, полинезийцы, близкие родственники упомянутых маори.
Сами островитяне свою землю  называли Рапа-Нуи.   Обычно полинезийцы, отправляясь на поиски новых островов, брали с собой трёх животных: свинью, собаку и курицу. Однако на Рапа-Нуи завезли только курицу. Полинезийская крыса   не являлась домашним животным, но она считалась    деликатесом и закономерно попала на остров.
 Ресурсы Рапа-Нуи оказались обильны. Густые леса, состоявшие из высоких, крупных деревьев, в основном пальм, давали возможность строить большие каноэ с аутригером, что позволяло вовлекать в оборот гигантские объёмы рыбы, морских птиц, морских млекопитающих, черепах и другие дары безбрежного океана.
Заметим, и в наше время это самый слабо эксплуатируемый участок мирового водного пространства. А уж в те дни!



 Выращивание таро, бананов и сахарного тростника с лихвой покрывало потребности, как в сложных, так и в простых углеводах. Небольшая группа первопроходцев стала размножаться по экспоненте.
Вскоре плотность населения превысила сто человек на квадратный километр. Это, всё-таки, не Бангладеш с её 1200, но уровень современной Франции. В России, заметим, всего девять.
 
С точки зрения переселенцев, они попали в Эдем, как минимум, на Клондайк. Простим им использование других терминов, наших они не знали.
Если уж бушмены в бесплодной пустыне и эскимосы или, скажем политкорректно, инуиты среди ледяного безмолвия, не забывали о своих богах, то какую благодарность должны были испытывать к высшим силам рапануйцы?! Они и прониклись!
Надо чётко осознавать, что после переселения, островитяне потеряли все связи с бывшей родиной. Она осталась лишь в мифах и смутных воспоминаниях. Вся Вселенная сузилась до размеров островка, который по периметру можно обойти за день.
Все производительные силы общества были брошены на сооружение  каменных погребальных площадок аху и каменных статуй моаи.  Энтузиазм, с которым египтяне строили пирамиды, а шумеры башни зиккураты, здесь не идёт ни в какое сравнение.

Для транспортировки статуй требовалось огромное количество больших деревьев. Ну, и рубили их во имя всего лучшего, от души. Даже отсутствие металлических топоров не стало препятствием.
Когда наваждение, то есть религиозный экстаз, развеялось, поезд уже ушёл. Конечно, поезд здесь метафора или, скорее, даже аллюзия, но деревья-то были далеко не абстрактными. А потом их не стало. Ни одного!


Допустим, в Шумере и Аккаде, четвёртое и третье тысячелетие до нашей эры, неправильное использование орошаемой воды привело к засолению  почв и потере их плодородия. Ослабленная цивилизация рухнула под ударами хищных соседей. Но процесс затянулся на целую тысячу лет и участники событий не  осознавали и не могли прогнозировать последствия. Впрочем, в  очередной раз история, которая ничему не учит, сурово наказала за невыученный урок.

Есть ещё более наглядный пример. Как безудержные снежные барсы, в начале семидесятых годов двадцатого века дагестанские пастухи набросились на цветущую калмыцкую степь.
Подкупая жадных начальников-коррупционеров, они разводили огромные отары овец, повышая экологическую нагрузку пастбищ до масштабов коллапса. По отчётам же всё было как нельзя лучше.
В Европе появилась первая пустыня. Казалось, у калмыков нет иного выхода, как откочевать обратно в родную Джунгарию. Но патриоты, или, всё-таки, националисты, выдвинули призыв: «не позволим, чтобы кованый даргинский сапог топтал священную калмыцкую землю!».
 Кто-то готов   разглядеть в лозунге явную коннотацию или даже плагиат. Но тут уж не до тонкостей. Чабанов, то есть дагестанских пастухов, начали резать. Парням, чьи деды, преследуя Наполеона, брали Париж, это не так уж и сложно.



Война этносов прервалась неожиданно: социальные потрясения остановили экологическую катастрофу. Наступивший капитализм сделал приписки бессмысленными. Воровать у себя самого глупо. Поставки из Австралии обвалили цены на шерсть и овец просто перестали разводить. Первой европейской пустыне так и не удалось стать самой большой в мире.
Не было бы счастья, да несчастье помогло! Даргинцы прекрасно понимали, что своими руками творят экологическую катастрофу. Но это их не смущало. Не станем забывать: и у даргинцев, и у калмыков за плечами была шестая часть суши. Как и жители Чернобыльской зоны отчуждения, они могли переселиться на любой из двадцати двух миллионов квадратных километров бескрайней советской земли.
Рапануйцам же бежать было некуда. А  полторы сотни кв. км. обеспложенных эрозией почв  являлись слабой надеждой. Хотелось бы понять мысли того человека, который срубил самое последнее на острове дерево. Ведь для него всё являлось совершенно очевидным. Но этому вопросу мы посвятим следующую главу…