Восьмимартовская Зебра

Когда я училась в школе, наша страна ещё называлась Советским Союзом.
Сейчас и на дзене  и, наверное,  на других ресурсах выходит масса статей, которым  если верить, то картина тех времен получается унылая: люди с хмурыми лицами, обутые в резиновые калоши, стоят в бесконечных очередях за колбасой и финскими сапогами, занимая ещё с вечера, прихлёбывая из горла палёную водку и периодически выкрикивая: " Слава КПСС!" Жуть!
Нет, честно говоря, я такого апокалипсиса не помню.
Ну, то есть, по правде сказать, товарного изобилия не было. Но с голоду вроде бы никто не помирал. в калошах не ходил, «Слава КПСС» не орал. Маменька моя работала врачом, как и я сейчас, по дороге с работы заходила в гастроном , тратила на всё про всё, может, час -  и ничего, бывали у нас и колбаса, и финские сапоги. Ананасы в шампанском в ближайшем гастрономе, правда, не продавались, но вот арахис в сахаре, или кильки в томате, или сыр в восковой корочке, или кефир в бутылках  – вполне себе. На завтрак ели кашу – из разных круп, кроме таинственной и непонятно где произрастающей гречневой, творог или молоко, варили какао, макали в него печенье или булку, варили супы, жарили котлеты или рыбу, делали бутерброды с сыром или колбасой, пекли пироги или оладушки, солили помидоры, варили варенья – даже те, у кого не было фазенд. Вот у нас, например, фазенды не было, а солёные помидоры и варенье на зиму были. Фрукты – сезонные, овощи – круглогодичные. Кукурузные палочки по случаю, как и вкуснейший окорок. В общем, ничего особенного.
К концу восьмидесятых стало хуже, и продовольственный дефицит вызвал в народе недюжинную изобретательность. Именно к  этой эпохе относится анекдот про чёрную икру - помните? "Жена всю ночь из маринованной кильки глаза выковыривала". Про глаза кильки не скажу, но шпроты, заваривая кильку крепким чаем,  делали, домашний майонез из желтков и вонючего подсолнечное масла - делали, сгущёнку из молока в духовке со сторожком варили, фанту из апельсиновых корочек – тоже, фломастеры из восковых мелков, спирта и глицерина тоже делали.
Всё бывало.
А тут как раз  приближалось   восьмое  марта, и наши дворовые пацаны решили для наших дворовых девчонок испечь торт. Такой знак внимания от сильного пола слабому. Торт этот должен был стать сюрпризом, поэтому подробности его изготовления мне стали известны много позже со слов с хохотом перебивающих друг друга Славки и Даньки Домбровского..
Так вот. Печь решили на кухне у Васьки Экскалатора  - у него была большая кухня, плита о четырёх конфорках с духовкой, никого дома, и справка из психоневрологического диспансера об умственной отсталости, за которую ему  сходили с рук не только  благие намерения, но и  многие злопакостные гадства.
 Состав бригады кулинаров подобрался следующий: сам Васька, Серёжка Губасов, Серёжка Клюев, Данька Домбровский, Славка с братом-идиотом Лёшкой, и Женька.
Если бы Васькина бабка могла видеть ватагу, втиснувшуюся в её кухню, она, наверное, пришла бы в ужас. Но бабка была на работе. Вынужденные тянуть двух несовершеннолетних внуков, и бабка, и дед Экскалатора, не смотря на  преклонные годы,  работали.
Рецепт торта был у Губасова, дефицитные ингредиенты, вроде не продающейся нигде в городе сгущенки, принёс Женька, чья мать служила товароведом в ближайшем продмаге, на муку сахар и маргарин они скинулись из карманных денег.
- Будем делать «зебру», - решил Губасов. - Мать на Новый год пекла. Вкуснятина   - закачаешься! -- Я займусь коржами, а вы готовьтесь сбивать крем.
- А из чего его сбивать? - пискнул Женька
- Ну, сгущёнка с маслом, конечно.
- С маггагином, - поправил картавый и справедливый реалист  Клюв. - Только сначала сгущёнку надо свагить, чтобы загустела.
- Стой стой, стой! - завопил он, видя, что Васька уже примеривается вспороть банку сгущёнки консервным ножом. - Не так! Надо же пгямо в банке вагить – скажи, Губас?
- Как это «в банке»? - не понял Васька.
- В банке-в банке, - подтвердил авторитетно Серый. – Я видел, как мать банку вскрывает, а она  там уже варёная.
- Да поставь жестянку прямо на конфорку, - посоветовал Женька - Она же металлическая - что ей сделается?

Недолго думая, Baська так и сделал. Первым делом на банке сначала обуглилась, а потом вспыхнула этикетка. С перепугу Васька цапнул было её голой рукой -  и заплясал по кухне,  ругаясь и тряся обожжённой кистью.
- Чо ты цапаешься, дугак? Да фиг с ней, пусть хоть совсем сгогит - рассудил Клюв. -  Она же по пгавде железная.
Выражение «по правде» заменяло нам тогда  современное «реально». Но Васька жечь этикетку почему-то  очень не хотел. Поэтому  он пустил из крана  воду,  сунул  под неё банку  и принялся отдирать и отскабливать полусожённую этикетку ногтями. Наконец, она сдалась и отскоблилась, только  тогда он снова водрузил металлическую баночку на конфорку и принялся наблюдать, как она нагревается.
 Серёжка Губасов между тем вывалил в миску яйца, сахар, какао, муку и соду и принялся всё это перемешивать. Получилась у него странная комковатая масса, в которой кляксами абстракции виднелись коричневые потёки какао.
-  Зебга, -  сказал Клюв. – Похожа. Только больная зебга. Умигающая.
- Ну вот , забыл, что яйца с сахаром надо сначала взбивать, а муку уже потом, - расстроился Губасов.
- Ничего не поделаешь, - рассудил спокойной и уравновешенный Данька. -  Конечно, надо было по очереди добавлять, так разве провернёшь эту массу.  Ну, ничего, что-нибудь-то пропечется.
- А ведь какао, -  вдруг вспомнил Славка, -  добавлять-то нужно только в половину теста…
- Какая разница! – окрысился Губасов. – Всё равно в  желудке всё смешается.
- Нам в  классе про это сказку читали, - вспомнил Васька. – Про Рукоделицу и Ленивицу. Как они Морозу еду готовили. «Сложила она в одну кастрюлю и  мясо, и крупы, и рыбу, и зелень, и ещё кваском полила», - по памяти процитировал он.
- Молчи уж,  литературовед, - посоветовал Славка, видя, как опасно раздуваются ноздри Губасова.
Как раз в этот момент банка со сгущёнкой на плите рванула.
Нет, конечно, это не было похоже на настоящий взрыв, даже отдаленно, но банку порвало по швам, варёная сгущёнка потекла на плиту, а горячие коричневые брызги оказались на потолке, на стенах и на лице и руках многострадального Васьки,  заоравшего, как ошпаренный кот. Тем не менее, он сумел героически как-то подхватить расползающуюся банку вместе с коричневой жижей и плюхнуть её в миску. Большая часть сгущёнки была спасена, металлические обломки банки, чертыхаясь и дуя на обожжённые пальцы выловил Клюв, а Васька, подвывая, убежал в ванную поливать новоприобретённые веснушки холодной водой.
- Ну вот, сварилась,  сбивайте теперь, - сказал подельникам Губасов  с таким спокойным видом, как будто ничего не произошло.
Славка бухнул  в миску пачку маргарина, сразу же расплавившегося в горячей сгущенке до состояния топлёного маргарина, и принялся терзать всю эту смесь венчиком. Проблема в том, что  количество маргарина было рассчитано на целую банку сгущёнки, и теперь, когда  её основная часть пролилась, маргарин оказался в значительном превосходстве и во весь голос заявлял о  себе, не желая ни сбиваться, ни делаться, как минимум, вкусным.  Словом,  в качестве крема у пацанов получился маргарин с лёгкой примесью и незначительным ароматом варёной сгущёнки.
Между тем Губасов как раз собрался перелить свою мешанину в форму для пирога, чтобы поставить в духовку, но, как выяснилось, весь маргарин ушёл в сгущёнку, и смазать форму нечем.
-  Давайте нальём туда постного масла, -  предложил Женька.
На минуточку, постное масло было не тем рафинированным постным маслом, к которому мы привыкли теперь. Это было хорошее, густое, витаминосодержащее вонючее постное масло интенсивно-жёлтого цвета. Для пирожков с картошкой очень подходило, но для торта с кремом – едва ли.
- Может быть, лучше намазать стенки этим кремом? -  предложил Данька. - Всё равно там сгущёнка чисто номинальная, маргарин - и есть маргарин.
- Не-а, -  отверг идею Клюв. – Пгигогит. Сгущёнка там хоть и  чисто номинально, а всё-таки есть, значит всё у нас пгилипнет к чегтям. Мажьте постным.
Губасов послушался и шарахнул на  дно формочки постного масла настолько  от души, что его аромат распространился по кухне. Потом он вывалил туда свою комковатую массу и разровнял её ладонями.
- О! - заметил Клюв. – Вот она какая, чепуха на постном масле!
Тем не менее, форму запихали в духовку, установив регулятор на 180°, как и предписывал рецепт. Пока ребята отвернулись и занялись формой для пирога,  умственно отсталый, но предприимчивый Лёшка грязным пальцем лазил в миску с «кремом», зачерпывал, сколько мог, слизывал с пальца и совал его туда опять за новой порцией.  А поскольку Лёшка запросто мог лазить этим пальцем во все имеющиеся физиологические отверстия,  не особо утруждая себя  мытьем рук,  увидев его занятие, брезгливый Женька передёрнулся, заорал и ударил Лёшку  по руке. Славка заступился за брата, и они с Женькой немножко подрались, в процессе драки свалив на пол несчастную миску, после чего  мальчишки крем забраковали окончательно.
- У нас есть абрикосовое варенье, -  сказал Славка,  шмыгая разбитым  носом – он ,видимо, всё-таки чувствовал ответственность за брата  - Я сейчас сбегаю, только последите за Лёшкой, а то он ещё куда-нибудь залезет.
Совет был очень своевременный, потому что Лёшка как раз примеривался к  пачке какао. Женька, тоже чувствующий ответственность за опрокинутую миску,  сказал что так и быть, принесёт ещё одну банку сгущёнки. Они разбежались - Женька за сгущёнкой, Славка за абрикосовым вареньем, а  оставшиеся заметили, что из духовки уже потянуло запахом дыма.
-  Что вы делаете! -  завопил Губасов, не совсем,  видимо, понимая,  кто эти «вы», и почему они не «мы» .-  У вас же горит!
Многострадальную форму выдернули из духовки - в ней пузырилась нечто жидкое, покрытое по краям чёрной корочкой.
- Ништяк, соскребём, - успокоился Губасов при виде  того, что процесс  обугливания всё-таки не захватил «зебру» целиком,  а только частично. -  Мать всегда так делает, -  и он засунул форму обратно догорать. К тому моменту, как середина комковатой массы сделалось хотя бы не жидкой, края сгорели окончательно.
Вернувшиеся Славка, Женька и с ними Клюв сотворяли новый крем из не варёной сгущёнки, абрикосового варенье и крахмала в качестве загустителя, поскольку маргарина больше не было.
 Получившаяся масса по консистенции устраивала всех, по вкусу  - никого, даже всеядного Лёшку. К тому же, выяснилось, что абрикосовое варенье было с семечками и угрожало  оставить дегустатора без зубов.
 Лёшка, перемазанный маргарином, сгущёнкой, абрикосовым вареньем, крахмалом и всем, что могло попасться под руку, весело гулил и лез под руку, пытаясь лизнуть то, что получилось в миске. Его  отпихивали. В конце концов, он наступил в размазанный по полу маргарин, поскользнулся и рухнул, ударившись головой о духовку. Из прикушенного языка  потекла кровь, из  глаз – слёзы, из носа – сопли,  и его повели в комнату оказывать первую медицинскую помощь, оставляя следы маргарина, крахмала, какао  и варенья  уже и на бабкиных коврах.
 За это время комковатая масса сгорела окончательно, её вытащили из духовки, плюхнули на разделочную доску и принять отскребать уголь с краёв и дна металлической тёркой. Чёрная пыль весело  полетела по квартире, оседая на стенах, потолке, лицах, руках и одежде мальчишек. В результате кухня покрылась неким подобием чёрного снега от пола до потолка, и  таким же снегом были покрыты все кулинары, за исключением Даньки, который, как я подозреваю, знал какое-то грязеотталкивающее заклинание.
  Однако, плоды  усилий увенчались успехом, и изрядно покоцаная  комковатая субстанция превратилась в некое подобие ассиметричного хитрой формы коржа. Её разрезали пополам, намазали молочно-абрикосовой фигнёй и с чувством глубокого удовлетворения поставили в холодильник.
- Девчонки будут рады! -  весело заявил оптимист Губасов.
- Если не отгавятся, -  добавил реалист Клюв.
И тут явились Васькины  бабка и дед. Что самое удивительное, к Васькиным приятелям и их творчеству они отнеслись более, чем лояльно – правда, Клюв побежал за корвалолом в аптеку,  а дед повёл домой окровавленного Лёшку  и Славку.
Бабка же принялась за уборку, и остальные пацаны стали помогать ей .
Я пробовала это произведение кулинарного искусства. Они, действительно, презентовали его  всей нашей компании на дворовой площадке в день восьмого марта. Пирогом «Зебра» его назвать было сложно, не смотря на полоски внутри коржа, но оно было съедобно, хотя и не вкусно. Мы оценили старания мальчишек и, давясь, слопали каждая по куску. А вот рассказ о его изготовлении оказался лучшим подарком  - ведь здоровый смех продлевает жизнь, и в тот день и я, и мои подруги явно получили пару лишних дней бытия.