От Гитина до Путлера или Диета для Тицкой

                крысе потупчик и свинье шараповой
     По единственно верной примете - родимому пятну размером с мексиканский серебряный доллар отыскали арийские сестры Зита и Гита своего ридного брата анального акробата, разъединенного народцем с ними во времена геополитицкой катастрофы, просто случайно встретив того на отрогах Памира. Многозначительно попердывая и глубокомысленно кряхтя, пер он на себе, как раб на галерах, грандиозную красную крышу на самую макушку Крыши Мира, имея в уме прикрыть не только парадный портрет Дитушки от стыда, но и весь изумленный мир, впервые в многотысячелетней истории цивилизации узревший Мафия - стейт, под неуклонным руководством братана морского дьявола ведомый в Изабеллу Кларк.
    - Ой ! - унисонно поздоровались арийки с встреченным. - А мы твои сестры.
    Они принялись, конечно, петь и танцевать, яростно веясь пестренькими сари ( спиралеобразно ) вокруг толстых грязных ног, что братан не преминул отметить, злобно скалясь сальной ухмылочкой впавшего в старческий маразм и так человека изначально не шибко умного.
    - Мы не грязные, - танцевали сестры, - мы смуглые.
    - Для Бога - то, - сурово отвечал брат, пряча крышу за спиной патриота, - вы все едины, как чечены или якуты. Сволочь черножопая.
    Он отпрыгнул, словно дикий кулан или онагр, за близлежащий осколок базальта, привнесенный на отроги с вершины Капетдага последним ледником, и, вынув химицкий карандаш растолстевшей троллизмом ( потому и эпиграф такой жирный )  когда - то тоненькой и вкусной Тицкой, махом намалевал себе на темени загадочный знак предпоследнего Ильича. Вылез и горделиво прошелся перед уставшими уже кружиться в танце Зитой и Гитой.
    - Не брат я тебе, - сказал Гите братан, кланяясь ей в пояс, - а сын. Гитин я.
    - Какой сын ? - изумилась Гита, изможденно падая на прикрывавшие отроги гальку и булыганы всякие. - Я девственница Храма Ашшурбанипала ! Нам понятия не позволяют размножаться.
    - Ну, - нашелся братан, открывая загребущие объятия уже Зите, - тогда твой.
    - Не брат ты мне, - с чувством прокричала Зита, падая рядом с сестрой, - гнида черножопая.
    - Дык вы эта, - запутался братан в сложностях вербальности накаляющейся международностью обстановки показавшейся ему поначалу встречей на Эльбе тривиальной близкородственной разборки, как изволят выражаться ныне и тута, - сами жа сволочь черножопая.
    Он поник и улез, извиваясь уже не рабом на галерах, а натурально аспидом, в бункер, прогрызенный в скальных отвесах и увалах забытым альпинистом Брэдом Питтом, зубами грыз эсэсман скальную породу, будто предчувствуя и рабов, и галеры, и встречи с Ильичом, и даже срущих кирпичами недоумков, даже не радующихся крушению концлагеря под маркой СССР, наверное, они думают, что при возрожденном лагерьке будут самоохранять покорное ко всему стадо, направляя, и самое смешное - они были абсолютно правы, охраняют и ведут.
    - Ты чево тута ?
    Мужественное эхо от простого, но святого в своей простоте вопроса седобородого Гендальфа, ведущего за собой шоблу оглоедов прямиком в пасть адского демона на каком - то там подземном мосту Бориски Немцова и герцога Бургундского, затрепетало и тысячекратно отразилось от скальных выступов. Но братан, очутившийся по всем понятиям сыном, резко и быром прошел к пульту управления и щелкнул верньером, проявляя на экране уже жадно внимавших что - то там несущему его же двойнику министров и губернаторов. Потер старческие ручонки жестом уверенного в себе человека и уселся в кресло, внутренне удивляясь скотству и тупости подведомственного ему разъединенного народца.