Эрээнцав. И слышатся нам предков голоса...

В этот центр приграничного сомона Чулуунхороот Монголии, именуемый Эрээнцавом, я попадаю двумя путями: со стороны России – на автомобиле, через пункт перехода «Соловьёвск», а со стороны Монголии – на поезде «Баян-Тумэн – Эрээнцав». Кстати, некогда существовало сообщение «Баян-Тумэн – Москва», где были роскошные первоклассные вагоны. Но теперь поезд даже не пересекает границу, а вагоны общие и остались на уровне послевоенных годов. Правда, есть слухи, что поезд будет ходить до станции Соловьёвск, надо проехать всего-то не более километра… Хорошо бы.

В наши дни Монголия тянет асфальтированную трассу от Ундерхана (Чингис хот) до нашего Верхнего Ульхуна, где пограничный переход. Чингис хот – столица Хэнтэйского аймака и стоит в центре асфальтированной трассы между Чойболсаном и Улан-Батором, разделяя путь почти на равные расстояния. Значит, после окончания дорожного строительства, поток туристов хлынет в Монголию через Верхний Ульхун. Но если поезд «Баян-Тумэн – Чойболсан» продвинется до станции Соловьёвск или даже Борзя, то он станет электричкой, далее найдётся много желающих побывать как в Эрээнцаве, так и в Чойболсане, откуда по асфальтированной трассе можно отправиться в Улан-Батор, а после этого – в любую точку Монголии.

Я не против, чтобы ездить через Верхний Ульхун, но мне хорошо известны Дульдургинский, Акшинский и Кыринский районы? Из Агинского округа или Новой Зари в монгольские степи я попадаю сразу, напрямую, стоит только заехать в Эрээнцав, где и открывается вся Монголия, ибо здесь собраны представители почти всех национальностей страны. Состав населения определяет именно приграничное положение Эрээнцава.

Среди этого ковчега можно выделить значительное число бурят-монголов, прямых родственников жителей Забайкальского края, особенно – Ононского, Борзинского районов и Агинского бурятского округа.
Конечно, многие из монголо-бурят хотели бы побывать в этом населённом пункте, найти родственников, встретиться и поговорить с ними на одном языке, что становится всё сложнее и труднее. Проволока, то есть граница, в наше время не помеха, но создаёт разные менталитеты. И всё же в наши дни некоторые родственники по обе стороны границы ездят друг к другу не только в гости, но и помогать в работе или строительстве. Встречал я и таких.

Прежде, чем познакомиться с людьми, объясню административно-территориальную структуру страны, которая во многом сходится с подобными делениями России. У нас: области, районы, города, сёла. В Монголии: аймаки, хот (города), сомоны, баги (бригады). У каждого аймака или сомона свой центр – город или посёлок. Эрээнцав – посёлок, центр сомона Чулуунхороот, который относится к аймаку Дорнод со столицей Чойболсан.
Сомон Чулуунхороот начинается сразу за границей, площадь его 6 539 квадратных километров, что превышает площадь Ононского района Забайкальского края, там – 5 5994 кв.км.
Переезжающие через пограничный переход Соловьёвск-Эрээнцав видят на монгольской стороне два населённых пункта, разделённых рекой Улза, оба они и есть Эрээнцав, тот, что слева – станция, вокзал, пограничная и таможенные службы, справа – сам центр сомона. Население сомона – чуть более 1600 человек, большинство из них проживает в Эрээнцаве, жители которого имеют в степи свои стойбища и животных.

Интерес к чему-либо вызывает какой-то случай, информация. Будучи совершенно оторванным от монгольского мира совком, я не знал и не стремился узнать о нём. Кстати, у жителей России интерес к другим мирам вытравливался веками. Помните, "мы ленивы и нелюбопытны"? Слово «совок» тут уместно и характерно.
Однажды, случайно, я наткнулся на стихи монгольских поэтов. Естественно, очень плохо знавший бурятский язык, сначала я ничего не понял, но стал внимать. Далее природа взяла своё, постепенно я стал понимать смысл слов и строк. Лучшими из поэтов, на мой взгляд, оказались Ринчингийн Чойном и Данзангийн Нямсурен. Более того, Д. Нямсурен жил в Эрээнцаве, в 50-ти километрах от Новой Зари. Почему мы не знаем о нём?
С тех пор, всё чаще и чаще я стал читать на халха-монгольском языке, заново узнавать Монголию, а с ней – нашу границу, Эрээнцав, где некогда жил и творил легендарный поэт Д. Нямсурен, которому поставлены памятники в разных аймаках Монголии, его именем названа школа сомона Чулунхороот, а во дворе этой школы тоже стоит уникальный памятник. Д. Нямсурен запечатлён в натуральную величину, он стоит, опершись на изгородь, под ним, на сломанном тележном колесе, – гнездо жаворонка с тремя яичками в крапинках. Кстати, мой опыт жизни говорит о том, что любой монгольский художник постоянно озабочен темой и сюжетом, его работы не просто бездушные пейзажи для продажи, а всегда наполнены внутренним смыслом и сюжетом.

Лишь потом я понял, что нужен был толчок для того, чтобы «дурак» очнулся и задумался о своей принадлежности к одному из многих миров в большом человеческом мире. Ничейный человек – никто, ничто, манкурт. Чужой мир никогда не станет своим. Такой импульс мне дали Эрээнцав и Данзангийн Нямсурэн. После этого никакие россказни и разглагольствования отупевших от гонки за деньгами российских чиновников об унылой степи, где всё – мрак, безнадёга, и только свирепый ветер треплет шкуру дохлого верблюда, не могли затмить во мне всегда живую панораму монгольского мира и, в частности, Эрээнцава. (А такие разглагольствования не редкость).
Много позже я перевёл поэму Д. Нямсурена на русский язык и опубликовал его в альманахе «Переводчик». В этой поэме в каждой строке повторяется слово «сайхан – прекрасно», и оно никому не надоедает, напротив возвышает и одухотворяет любого читателя. Вот восемь строк из этого перевода:

Прекрасно прийти предвечерней порой,
Пройти в предрассветной прохладе прекрасно.
И плакать от счастья, любуясь Землёй,
И миром огромным, где всюду прекрасно.

Прекрасные степи и Родина-мать,
Как песни, стихи и напевы прекрасны.
Прекрасно вращенье времён ощущать.
Дожди, Эренцав омывая, прекрасны...

Тут нет ни малейшего напряжения, швов, каких-нибудь умыслов или даже замыслов, присущих людям других миров, тут – естественные чувства, выраженные волшебным порядком слов. Ведь чувства жителей Эрээнцава и Монголии тоже естественны. Не оскорбите их своим вмешательством.

Добавлю, что Данзангийн Нямсурэн (1947-2002) принадлежал к монгольскому племени дариганга из аймака Сухэ-Батор, граничащего с аймаком Дорнод. Я знаком с творчеством трёх больших поэтов Монголии из этого племени. Большую часть жизни Д. Нямсурен прожил и работал в посёлке Эрээнцав. В одной половине дома, где он жил, создан музей поэта, заведует которым его супруга Хандама-эгч. Я бывал в этом музее, а также читал его стихи на халха-монгольском и русском языках в разных аудиториях. Воспринимают все, ибо в поэзии Д. Нямсурена – настоящая жизнь и настоящий человек без никаких уродливых добавлений и наслоений.
Характеристика местности – это образы и менталитет его людей.

Энхбаяр и Майцыцык

В конце мая 2023 года я приехал маршрутным автобусом в Чойболсан из Улан-Батора, где участвовал в международном поэтическом фестивале. Приглашения – на уровне правительства. Около 20 поэтов представляли 12 стран, я был приглашен в качестве представителя России. В Улан-Баторе всегда можно услышать речь многих иностранцев, но в этот раз на разных языках звучали стихи.

На фестиваль я ехал через Чойболсан. Мне надо было "пробить" свой маршрут "Новая Заря - Улан-Батор", показать всем: этот путь вполне удобный и, главное, дешёвый, хотя дело тут вовсе не в деньгах. От моего дома до границы, то есть Эрээнцава - 54 километра, там я должен сесть на поезд до Чойболсана, оттуда, на автобусе, ехать в Улан-Батор. Но, поспешив, я отправился в Чойболсан с друзьями на машине, на Улан-Баторский автобус опоздал. Пришлось брать такси. Кстати, очень дёшево.

Мне надо было узнать об этом маршруте во всех подробностях, а потому после фестиваля я, естетственно, отправился в Чойболсан, откуда намеревался добраться на поезде до Эрээнцава.
В Чойболсане меня встречали друзья. После чаепития и беседы, мы отправились на станцию, где купили мне билет на поезд до Эрээнцава. Билет, в переводе на русские деньги, стоит не то 300, не то 400 рублей. Поезд ходит два раза в неделю: в понедельник и четверг. Прибывает, естественно, во вторник и пятницу, в 6 часов утра.

Вагоны 1950-х, если не 1940-х годов. О былой роскоши, когда советские гражданские и офицеры баловались коньячком в салонах и купе поезда «Баян-Тумэн – Москва», смотря из окна на монгольские степи никто не помнит. Да и был ли такой поезд? Наверное, был если есть железная дорога, построенная советскими солдатами в 1939 году от Борзи до Баян-Тумэна. А в памяти многих тысяч советских людей иногда оживают, вызывая слёзы, строки песни:
   Прощай, прощай немой курган,
   Прощай верблюжий караван,
   Прощайте юрты Чойболсана,
   Прощай потомок Чингисхана…

Сегодня до Эрээнцава ходит состав, где, кроме грузовых вагонов или платформ, есть один или два пассажирских вагона. В мою первую поездку эти вагоны был заполнены. Белья, конечно, нет, но туалет работает. Не унывая, я устроился возле ночного окна и погрузился в думы. 240 километров предстояло проехать за 6 часов, то есть 40 километров в час. Примерно, за такое время этот же путь проходит и автомобиль. По опыту знаю.
Вокруг меня говорили на монгольских диалектах, и я понимал всех.
Несмотря ни на что, мой мир радовал меня. Беспокоило одно: что я буду делать на пустынной станции и в Эрээнцаве в 6 часов утра? Может быть, меня, одинокого, покусают собаки? Номера телефона моего единственного знакомого в Эрээнцаве Тумэн-Жаргала не было. Кстати, Тумэн-Жаргал содержит гостиницу или буудал по-монгольски. Как быть?
- Хэн намайг зочид буудалд хургэж чадах вэ? – спросил я у человека, сидевшего рядом со мной. (Кто сможет отвезти меня в гостиницу?)
Услышав мои слова, не обращавшие на меня внимания пассажиры, оживились и заговорили. Каждый предлагал не гостиницу, а собственный дом или юрту. Никаких проблем, поедем с нами, поживёте у нас, надо будет – вызовем транспорт.
До этого я уже позвонил в Новую Зарю, за мной должны были приехать до обеда. Граница открывается в 9:00 утра, разница во времени между странами – один час. В общем, в Эрээнцаве, как и в большинстве регионов Монголии, улан-удэнское время.

Из многих приглашений, посыпавшихся от пассажиров, я выбрал одно. Это были мои соседи по купе, муж и жена среднего возраста. Мы разговорились, выяснилось: жена – бурятка, муж – халх. Между прочим, никто в Монголии не подчёркивает свою племенную или родовую принадлежность, все монголы. Это в России на каждом углу кричат who is who и всматриваются в разрез глаз или цвет кожи. Монголы мира ищут друг друга. Мы не можем быть ничейными и обязаны находить свой мир...
Завязалась беседа. Мужа зовут Энхбаяр, жену – Майцыцык. Красивые и звучные имена: Мирная Радость и Майский Цветок. Образы их соответствовали именам, симпатичные, спокойные и красивые люди. Между прочим, в семье пятеро детей: от старшеклассников до детсадовцев.
Между тем, в вагоне уже все пассажиры знали, что я из России, житель Новой Зари, о которой в Эрээнцаве знают все, а корни некоторых жителей оттуда. Между прочим, в своём историческом землячестве мне признавались и в Улан-Баторе, и в Чойболсане, а теперь – в Эрээнцаве, хотя мы давным-давно должны были найти друг друга.

Кстати, о станциях, на которых поезд делает остановку. Для слуха читателей только названия: Хэрлэн, 160 км, Хавирга, 103 км, Чингисийн далан, Х;х нуур, Эрээнцав. На каждой – несколько домиков, на одной, кажется, остатки бывшей советской воинской части, на других – несколько юрт. На остановках, мне казалось, что весёлые и жизнерадостные люди уходят прямо в ночную степь, где мерцают редкие огоньки. Давным-давно я ехал берегом Сахалина, и когда поезд останавливался я представлял, что люди отдаляются в ночной океан к далёким огням нефтяных вышек...

Алое, рассветное солнце начало подниматься над лысыми сопками, поезд «Баян-Тумэн – Эрээнцав», качнувшись, остановился у станции, и, сходя на перрон, я увидел множество грузовых и легковых автомобилей с оживлённо говорившими людьми. Энхбаяр объяснил: в других вагонах и на платформах люди сомонов аймака везут нужные для своих хозяйств, домов вещи и материалы. Многие строятся, расширяют хояйства. Некоторые могут привезти автомобили, другие – мебель, третьи – строительный материал и т.д и т.п. Теперь будут разгружаться.

Энхбаяр отвёз меня и Майцыцык на какой-то машине домой, который располагался на самой окраине правого Эрээнцава. В просторной ограде были: две юрты, строящиеся здания под жилой дом и, видимо, магазин, несколько теплиц, баня и другие строения. Здесь же бегал лохматый и добродушный щенок-банхар.
Оставив нас, Энхбаяр вернулся к вагонам. Он привёз материалы для строящегося дома в своём дворе. В Монголии продолжается переходный период перекочёвки из юрт в стационарные дома. Но юрта, на мой взгляд, будет всегда, ибо она – жилище народа, в котором живёт дух нации. Променять его на какие-то блага невозможно. Как говорится, зачем ехать в Америку или завоёвывать страны, когда Америкой надо делать свою страну.

В жилой юрте Энхбаяра и Майцыцык спали дети. Все пятеро, мал мала меньше. Они проснулись, началась обычная утренняя возня перед школой и детсадом. Передо мной поставили низкий столик, наставили на него много сытной и вкусной еды, чай, подтянули удлинитель для зарядки телефона. Мы разговорились с Майцыцык и сразу нашли общих знакомых. Но дальше началось нечто более интересное…

Бурятская пословица: «Т;;ри;эн буряад т;рэл;; олохо», то есть «Потерявшийся бурят всегда найдёт родственника» оправдалась в моё случае буквально. Мои знакомые оказались прямыми родственниками моей жены, её кровная бабушка – их общая прародительница. Историческая родина всех – пространство между Ононом и границей, где некогда был большой сомон Новая Заря, куда входили 10 улусов, 7 стойбищ, 32 отдельные юрты и заимки.
Исследования доколхозной жизни села показывают, что здесь была маленькая, самостоятельная республика, прослойка между национальными образованиями Забайкальского края и Монголии. Аймак Дорнод и Эрээнцав – прямые родственники Новой Зари и бурятских сёл Ононского и Борзинского районов, а также сёл Агинского округа, многие жители которых перекочевали в начале 1920-х годов за Онон, уходя от новых порядков БМАССР. Из этой мало кому известной вольной республики Новая Заря – часть жителей бурятских сомонов Монголии и Шэнэхэна Китая. Благодаря родственникам и жителям бурятских сомонов Монголии я узнавал настоящую историю территории между Ононом и Монголией, никогда не входившей в национальные образования России.

В наших разговорах проявлялось прошлое, о котором у бурят Монголи и Китая довольно ясное и неумирающее представление, а на российской стороне это представление стремительно исчезает, а люди становятся безродными манкуртами, как и большинство населения нашей огромной страны.
После этой встречи с родственниками Эрээнцав стал намного ближе, а наше общение и поездки стали регулярными. Кто знает: сколько ещё родственников у меня и других монголо-бурят России в Монголии и Китае?

Немного об особенностях. В этом посёлке есть всё, что имеется в обычном районном центре России, но некоторые товары дешевле, дома – лучше, учреждения – уютнее. Например, в некоторых из них – отдельные комнаты с туалетом и «мыльно-рыльными» принадлежностями, включая бритвы и зубные щётки. Каждый житель может прийти в отделение государственного банка оформить счёт, заказать кредитную карту, получить или внести деньги на свой счёт. Услуг множество. Заметно: государство поддерживает и заботится о своих гражданах.
Конечно, Эрээнцав – не самый крутой и благоустроенный посёлок Монголии, бывал я и в более современных, но здесь живут прямые родственники приграничных жителей России. В этом особенность.

Здесь такая же степь и похожие на нас люди, нисколько не хуже, чем у нас, а может быть даже лучше школьное образование. Хорошие магазины, Дома культуры и спорта, больница. Очень много молодёжи, всюду идёт строительство, но самое главное – незамутнённое сознание и глубинная память о предках.
Душа любого монгола, смотря на жизнь своих соплеменников и сородичей, внутренне восклицает и молится: «Будьте счастливы, успехов вам и благополучия, поднимайтесь, стройтесь, развивайтесь!» Я – не исключение.
Для такого пожелания есть все основания.


***

Из цикла «Монгол дэвтэр. Монгольская тетрадь»

И юрты, и дома Баян-Тумэна
Давно подвинул город Чойболсан.
Там некогда в степи, у Керулена,
Беседовал с Джамухой Чингисхан.

Бежит Онон с далёкого Хэнтэя,
Бежит с Хэнтэя также и Улза,
Закат за Эрээнцавом пламенея,
Напомнит о татарах. И гроза

Ударит по земле, и смыв границы,
Загромыхают, вздрогнув, небеса,
И вспыхнут ярко, образно, зарницы
И слышатся нам предков голоса…

На снимке: Энхбаяр и Майцыцык в родной степи