Дебри

Когда ты обнаруживаешь самое важное в дебрях леса. Когда ты выходишь из комнаты, оставляешь все ненужное и отправляешься на поиски своей любви. Встретить и обрести смысл жизни.

Глава I. Никандр обнаруживает берлогу

Никандру пришлось оказаться в лесу. Он жил среди густого леса. Деревья затянули все своим лиственным пространством. Поднимаешь голову — деревья, оборачиваешься вокруг — непроходимый лес. Самые глубокие дебри.
— Тебе надо отыскать эту женщину? Хотя ты же ее ни разу и не видел в лицо? Новое задание, да?
— Я видел ее руки, они исколоты далеким терновым кустом! — Никандр вытянул палец и стал наводить на крайнюю точку через четыре дерева на опущенный куст. — Она рано утром разбегалась по тропинке и падала на него голыми руками, все остальное тело у нее было покрыто…
— Чем покрыто, Никандр?
— Никандр? Послушайте, видимо, плащ без рукавов, сшили его из опилок, которые были огромной насыпью в моей берлоге.
— Видимо, видимо! Видимо, на каком расстоянии? А вы в берлоге живете? Как они опилки смогли сшить и чем же?
— Иголкой от ели. Послушайте, я, признаться вам, не люблю дебри. Понимаете... Но кроме этой берлоги у меня нет ночлежки. Одна берлога, я сюда зашел, и она была.
— Вы уж, Никандр, тему разговора не меняйте! — Она повернулась к нему, взяла раздвоенную ветку, натянула резинку для волос и стала целиться.
— Вы камешком будете в меня стрелять или...? Лучше возьмите монету, вот маленькую остроугольную монету. Как вас зовут? У вас такие пальцы, вы намотали резинку на безымянный палец (IV палец кисти), а потом спутали с большим (I палец), а мизинец (V палец) согнут, он у вас сам по себе? Свободолюбивый мизинец.
— Я вам чуть позже скажу свое имя. У вас есть напильник по дереву?
— Боже, боже, зачем вам напильник? В дебрях — напильник? Вы давно обматывали голову влажным полотенцем, может, стоит обматывать голову чуть лучше, тугими узлами, чуть ниже бровей.
— Идиотизм. Идиотизм. Напильник нужен по дереву, понимаешь? Имя будем выпиливать. Имена наши.
— Слушайте, я не знаю вашего имени. Как же к вам обращаться?
— Милостивая Государыня. Можете так.
— Милостивая, Милостивая, Милостивая! — повторил я три раза.
Голова на шее стала сама кивать в такт повторений обращения:
— Нам больше необходим напильник по металлу, Милостивая.

Глава II. Никандр обнаруживает связь

— Я ее раскопал! Раскопал! — ответил Никандр, подняв свою голову, и пронзительно посмотрел на Милостивую Государыню.
— Так кого же вы раскопали, Никандр? Берлогу? — Удивилась она и опустила свою самодельную рогатку.
Остроугольная монета упала, покатилась к небольшому склону, закатилась под бревно. Милостивая Государыня, видимо, побоялась Никандра, ибо его глаза была такие покрасневшие, а уголки рта разодраны. Волосы его были уже с отливом серебра, можно было представить вкрапление шерсти с волосами, серая шерсть и серебро. Из проволоки он смастерил себе оправу для очков, а линзы создал путем плавления смолы.
— Что же я мог увидеть? Только искажение ее лица, такие впавшие щеки, а брови тянулись тонкой линией к вискам. Единственное, что запомнилось, что двигалось и создавало вибрацию волн лесного воздуха, так это ее чуть кудрявые волосы. Они показались мне по своей структуре жесткими, как леска.
— Никандр? Вы молчите! — Милостивая Государыня нагнулась ко мне и потрясла меня за плечо. — С вами все в порядке?
Тогда очки Никандра запотели, он приоткрыл рот, уголки рта стали слипаться между собой, корочки раны потрескались.
— Вы давно ничего не пили. Не пили же? Отвечайте! — повысила голос Милостивая Государыня.
— Здесь давно все водоемы пересохли. Мне никто не приносил воды. Я не хочу вам жаловаться. Вы мне предложили отыскать эту женщину, именно ее я и раскопал.
— А вы не жалуйтесь, Никандр. У меня вот есть небольшая фляжка с жидкостью, но хотя там всего один глоток. Вы утолите жажду и расскажите все по порядку.
— Милостивая, Милостивая, Милостивая! Вы так спасительны, как вы оказались здесь? Среди этих дебрей? Зачем вам нужно было здесь появляться.
— Глотните, Никандр. Я хочу знать, как же вы раскопали ее.
— Мгггг... мгггг!.. — Жадно глотнул я жидкость. — Спасибо, Милостивая Государыня. Рассказ будет короткий. Когда она упала на терновый куст, я слушал радио в своей берлоге. Да, у меня есть радиоприемник. Мне его когда-то подарил сгорбленный дед на остановке, приемник работает от солнечной энергии. Ловит сигналы и передачи. Вы же понимаете, так хоть мне не суждено превратить себя в полного безумца и дикаря. Этот радиоприемник — связь с внешним миром.
— Да, я понимаю вас, Никандр. Поверьте, уж это я могу понять, а вот все остальное не особо. Ну и? Вы слушали радиоприемник, а женщина упала в терновый куст. — Милостивая Государыня достала какой-то клочок бумаги из кармана платья и стала складывать из него фигуру.
Никандра это немного отвлекло от рассказа.
— Зачем? — спросил Никандр.
— Что зачем? — ответила Государыня.
— Зачем вы достали эту бумажку и стали ее складывать?
— Да так, разрабатываю моторику рук.
— Зачем вы врете?
— Да вы что, Никандр, прекратите, я разрабатываю силу терпения.

Глава III. Никандр поднимает перчатку

Милостивая Государыня спешила. Медленно наступал вечер.
Возле входа в берлогу, где она стояла и смотрела на свои наручные часы, она стала шептать в устройство вроде звуки взволнованной змеи; голова змеи поблескивала на левой руке браслетом. Никандр никак не мог отвести своего взгляда от браслета. Запомнил навсегда зеленый цвет драгоценных камней, которые украшали глазницы ювелирной змеи.
Воздух стал влажный. Никандр стоял босиком на сырой земле.
— Вы спешите? Снова спешите? — спросил он Милостивую Государыню. — Только вот куда?
— Нет, не спешу. Просто мне нужно вернуться на горную вершину к дворцу. Уже я не спешу. Мне удалось вас найти самостоятельно, Никандр! — ответила Государыня.
— Странно. Ноги мои совсем замерзли. У вас не будет в следующий раз резиновых сапог, желательно цвета молока, а внутри цвета голубого неба. Вроде я однажды видел похожие в углу стены одной французской булочной. Ах, смотрите, червячок! — Никандр наклонился к земле. — Смотрите, он тоже в сапогах. Червяк-сапожник.
— Вот и просите у него сапоги! А мне надо ожидать тройку лошадей. Подождите, Никандр, можете ничего не говорить. У нас очень мало времени.
— Времени предостаточно! — ответил ей Никандр, рассматривая червяка. — Червяк Мякла, можешь ли ты мне подарить свои сапоги?
— Мякла? Это почему же он — Мякла? Как же вы будете носить эти сапоги, Никандр? Размер будет маловат! — посмеялась Милостивая Государыня.
— Мякла — это прозвище такое у червя. Вы же не говорите свое имя. Не признаетесь. Тогда уж я и выдумываю. А времени нам хватит. Вам нужно успеть до заката солнца? Чего вы боитесь, что из леса выйдет дикий волк в фартуке и колпаке? Сделает нам ужин на двоих, а сервировкой стола займется белка. Видите вон ту искривленную ветку. Серая белка живет под веткой — имеет проход. Но червяк же сапожник! Вы разве не понимаете? — вдруг заволновался Никандр.
— Так вот и просите! — повторилась Милостивая Государыня.
— Что ж... как выглядит эта тройка лошадей, которую мы все ожидаем? Они опаздывают. — У Никандра стала дергаться правая нога.
— Какие у вас ноги грязные! — удивилась Милостивая Государыня. — Все же вам нужна обувь. Непременно! Покажите своего червяка.
— Протяните свою ладонь! — покраснев от смущения, тихо промолвил Никандр.
Милостивая Государыня медленно стала протягивать свою утонченную руку, на руке до самого локтя была надета перчатка. Она протянула руку и разжала кулак, открыв для Никандра свою ладонь.
— Можно я сниму с вас перчатку? Червяку Мякле будет больше приятно, если он почувствует тепло человеческой кожи. — Никандр подошел поближе к Милостивой Государыне и хотел уже снимать перчатку, начиная с плеч.
— Нет, не так близко, Никандр! Вы что себе позволяете! Нет-с! Сниму сама без ваших прикосновений! — Она решительно стала отклоняться от Никандра.
— Позвольте, прошу вас! — Никандр подошел ближе. — Я вам помогу.
Вдруг раздался мощный звук мотора над их головами. Ветер усилился. Никандр поднял голову и увидел — сквозь кроны деревьев приближалась металлическая тройка лошадей. По бокам каждой лошади были крылья, на самой крыше кабинки был установлен огромный пропеллер. Милостивая Государыня стояла и немного заулыбалась, опустила свои руки и приподняла подол своего платья. Никандр увидел, что вся грязь с земли прилипла к ткани платья.
«Теперь мы оба грязны! — подумал про себя Никандр. — Грязны и чумазы. Но я так и не успел дотронуться». Он наклонился к земле, разрыв небольшую ямку, выпустил сапожника-червяка. Вдруг внезапный утонченный запах цветущего растения сбил Никандра с ног. «Что же это за запах? — подумал про себя Никандр. — Что же за запах?» Он всмотрелся в лицо Милостивой Государыни, но она уже успела закрыть свое лицо плотной вуалью.
— Подождите! — прокричал Никандр. — Скажите мне, какой цветок входит в состав этого запаха!
— Наблюдайте дерево возле реки! — От шума металлических лошадей, которые приближались все ближе, Никандр уже плохо слышал голос Милостивой Государыни.
— Наблюдать дерево? — переспросил Никандр. — Какое еще дерево?
— Вы поймете, Никандр. Обязательно поймете, и посадите вокруг берлоги эти цветы. Они вам все расскажут. Мы обязательно встретимся. А потом просто собирайте эти цветы, и вы сможете соткать себе необычайный ковер: мягкий и теплый для ваших холодных ног. До скорой встречи!
Вдруг между ними появилась лестница. Ступеньки были сделаны из прочного бамбука, соединенные золотой веревкой. Милостивая Государыня стала подниматься по лестнице, на пятой ступеньке она осмотрелась, увидела уже отдаленного Никандра и решила ему сбросить свою перчатку. Она очень быстро стянула ее со своей руки и резко спрятала оголенную руку за спину.
— Ловите! — прокричала Государыня и бросила перчатку на землю. — Не забывайте меня! Не забывайте! — И стала все быстрее подниматься по лестнице.
Потом Никандр в туманном воздухе вечера уже видел один только силуэт, который напоминал окно родного дома.
Перчатка упала на землю. Никандр подошел, поднял перчатку. Да уж! Эту перчатку после падения нужно все же застирать. «После я повешу ее на ветку просохнуть и буду ждать, когда же зацветет это дерево».

Глава IV. Никандр находит первый лепесток

Ночь была темная и нескончаемая. Летний ветер колыхал листву, и были звуки, похожие на стрекот насекомых. Никандр всю ночь не спал. Он раздумывал: все же ему удастся увидеть вновь Милостивую Государыню. С утра уже нужно было отправляться в путь. Поблизости от его берлоги проносились хищные звери, но он прикрывал свой проход в берлогу большим камнем. Никандр вспомнил, как сложно было ему перетаскивать, и от воспоминаний у него заболела спина. Он все же решил немного прилечь передохнуть. Пуша — лысая белка, переползла на свою сторону уютного угла в берлоге, где она выкапывала себе ямку и таскала туда для мягкости листья орешника. Орешник был дикий и очень мало давал плодов, но Пуша умудрялась их находить.
Ночь приближалась к утру. Никандр переворачивался с одного бока на другой, а потом вытянулся всем телом, пальцы потянул в сторону самодельного окна, просто окно было вырезано, и можно было получить хоть немного солнечного окружения. Солнце предвещало прохладный день.
«Но и что? — думал Никандр. — Прохлада — это хорошо». Все ясно было — рассвет раньше времени, Никандр наблюдал паутину тонких свечений, они прорывались в основном с потолка. Никандр был в небольшом полусне, но приподнялся на одну ступеньку еще выше. Стал выпрямлять свои руки и тренировать пальцы. Потом ему захотелось потанцевать, но он вспомнил, что давно уже не танцевал. Он решил уйти от цивилизации в глубокий лес. Никто не видел его пересохших  слез. Слезы все пересохли. Он встал и подошел к небольшому подоконнику, на котором стоял радиоприемник. Никандр включил — «Отличная новость! Безвыигрышная...» Но Никандр взял и отключил на этом слове все радио, даже не стал слушать музыку. Танцевать перехотелось. Его пальцы тарабанили по стойке в кафе. Коридор, который был наполнен светом из окна, стерильный и чистый, только снился ему. Постоянно бьется внутри его пухлого тела, и сердце все вырывается к той первой встречи с Милостивой Государыней. Неужели, ничего не узнав про нее, его так тянуло вновь увидеть ее и услышать ее голос? Все же старательно он пытался заснуть. Но уже наступало утро с фиолетовым дымком, дым перекатывался от одного сантиметра по земле и заполнял берлогу Никандра. «Охотиться нельзя! Нельзя. Потому я сейчас встану и наберу новых зеленых побегов». Пуша спала в углу, только приоткрыв левый глаз. Она посмотрела на Никандра: «Тьи! Тьи! Тьи!»
«Желаешь мне удачи и будешь ждать! — проговорил про себя Никандр. — Хорошо, я надеюсь, быстро вернусь».
Он всегда засыпал в одежде. Утром он пригладил свои волосы самодельной расческой, которая была сделана из березовой ветки. Он вытачивал ее сам острым камнем. Никандру нравилось вырезать из дерева, хотя он же просил Милостивую Государыню о напильнике. Но так напильника и нет. Где же его найти в дебрях глубокого леса? Никандр привел себя в порядок и потом подумал: «Ведь путь уже начался! Где же первый цветок?» Он стал внимательно изучать чертеж. Потом все же решил выйти и пойти туда, куда советовало ему сердце, но все же добраться до гигантского дерева. Он нагнулся и пролез через маленький проем, отодвинув камень, чтобы открыть себе проход. Как только он вышел из берлоги, его мгновенно ослепило яркое солнце. Он прикрыл глаза руками: «Да что же сегодня так солнечно. Обещали ведь прохладу». В глазах у него заблестело золотым отблеском, и он решил сначала посмотреть, видно ли небо. Но высокие деревья перекрывали всю видимость, широколиственные кроны захватило все пространство. Небо было спрятано от Никандра.
— Ладно, буду смотреть себе лучше под ноги! — утвердил и запел песню Никандр: — Je fais chaque pas pour te rencontrer, ma souveraine. La la la la!
Стал пальцами перегибать пальцы на другой руке. Остановился, набрал горячего воздуха в легкие.
— В путь, мой одинокий друг! — К кому он обращался, неизвестно.
Но только он сделал первый шаг, дорогу ему перегнула золотистая лягушка древолаз.
— Oh! Еще бы чуть-чуть, и я раздавил бы тебя своими голыми ногами.
— Не раздавил бы, Квакушка очень заметная, только погляди на мой окрас, все другие лягушки от зависти мне твердят, что я совсем безликая Квакушка.
— А ты не квакай лишний раз, не показывайся им. Ты яркая, такая ярко-желтая, а вот здесь немного салатовая, как так к осени все желтеет, а к лету все ближе к листве, — нагнулся Никандр, чтобы как лучше разглядеть лягушку. — Ответь, Квакушка! Зачем ты мне перешла дорогу?
— Ак, ак, ак! Я — древесная лягушка! Ты слушал мой треск все лето, пока ты спал, а сейчас ты пробудился от долгого сна. Мне велено передать тебе твой первый лепесток.
— Кто же велел тебе мне передать? Так это нужно лепестки мне собирать? А я думал, цветы. Так мне хотя бы сказали.
— Ак! Ак! Ак! Вытащи из меня стрелу, — простонала Квакушка. — Не задавай много вопросов. Мне больно. Ты посмотри на эти круглые аккуратные капельки крови. Следуй за каждой капелькой. Но только, пожалуйста, вытащи из меня стрелу.
— Кто же с тобой так поступил, Квакушка? Не вижу стрелу, она крохотная? — Никандр стал еще больше рассматривать Квакушку.
— Это сделало обросшее волосами и проводами существо, невидимое мне. Оно живет в лесу и охотится на лягушек. А я — яркая, в меня легко попасть, вот поэтому стараюсь быть ближе к листве и траве расцветкой. Он попал в меня.
— Хорошо, но тебе нужно потерпеть, постараюсь все вытащить безболезненно. А это существо так часто охотится?
— Ак! Ак! Ак! Часто-часто. — Квакушка сжала свои лапки.
— Терпи, Квакушка, терпи! Sagitta ad venatorem volare.
Стрела стала медленно выдвигаться и переломалась пополам, наконечник стрелы упал на землю, как и вторая часть стрелы.
— Удивительно! Ак! Ак! Ак! Как ты так сделал? Прости, ак, ак, ак! Мне неизвестно твое имя.
— Известно, не обманывай. Тебя послали передать мне, как найти первый лепесток.
— Ак! Ах да, я совсем завралась, но ты спас меня. Мой спаситель, так я буду тебя называть. — Квакушка повернулась и медленно поскакала, немного хромая на один бок. Потом остановилась, повернулась вновь и проквакала: — Ак! Тебе нужно идти по капелькам крови, а потом тебе нужно найти хотя бы одну спичку, чтобы была возможность сделать ночью костер. Где же ты будешь ночевать?
— Не беспокойся за меня! — стал храбриться Никандр. — Уж что, а ночлежку я себе найду. Но и в зеркала глаз зверей смотреть не буду. Мы еще увидимся?
— Обязательно увидимся! — отдаленно проквакала Квакушка.
Почему-то Никандр не особо был уверен, что еще встретит Квакушку, рана у нее все же была глубокая, но шляпу ее он запомнил. Да, лягушка в красной шляпе с большими полями. Как же чудесно! Никандр выпрямился и начал следовать за капельками крови на земле, но они сливались с почвой, и нужно было внимательно вглядываться.
— Да, эти бедные лягушки. Истребляют их. Как это существо проникло в глубокий лес? Да еще и стрелы имеет... Хм…
Так Никандр следовал по пути, и вдруг капельки оборвались на повороте. Перед ним был вид на железнодорожные пути. С большой скоростью промчался мимо Никандра утренний поезд. «Очень странно! Интересно! Когда успели проложить здесь железнодорожные пути? Видимо, мне это просто померещилось». Но пока Никандр задумался, из проносившего вагона открытого окна вылетел, как пушинка, черный лепесток с осыпью по краям серебра.
— Лети! Лети ко мне!
Лепесток прямо в ладони. Прямо на кончиках пальцев. Он поднял указательный палец, а ветра нет. Лепесток ускорился со скоростью вагона. Вагон исчез, а лепесток приземлился на палец Никандра.
— Вот ты где, мой первый лепесток судьбы! Je fTe voil; o; est mon premier p;tale du destin!  — Появилась частая улыбка на его лице.

Глава V. Дополнение. Никандр и Кватоко

Pavo cristatus
Ранним утром она проснулась от крика павлина. Крик доносился из угла ее спальни. Огромный павлин с хвостом, который сливался с обоями ее стены, за одну короткую летнюю ночь появился в ее комнате. Она подошла к нему, скинув тяжелую простынку со своего обнаженного тела. Двигаясь очень медленно после глубокого сна, она подходила все ближе к павлину. Крик жар-птицы увеличивался в громкости. Это был самец, ибо его хвост был покрыт огромными кроющими перьями. Голова его была темно-синяя. Павлин просто застыл в углу ее спальни, а перья его переливались различными и необыкновенными цветами.
— Что же мне делать? — взялась за голову Кватоко. — Я, видимо, так крепко спала. Как же попала сюда эта птица?
Павлин перестал кричать. Он пристально стал следить за движениями обнаженного тела Кватоко. Она выдумала себе имя Кватоко, а о своем настоящем имени никогда и никому не говорила.
— J'ai trop chaud! — Один глоток холодной воды в такую жару облегчил бы состояние Кватоко. Она решила протянуть руку к павлину. — Как же назвать тебя? Хочешь, я не стану придумывать тебе имя?
Рука Кватоко немного приостановилась, павлин замер.
— Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три! Статуя, замри! — произнесла шепотом Кватоко детскую считалочку игры.
Павлин ожил и протянул свой огромный клюв к пальцам Кватоко.
— Тебе нужны ягоды! — опомнилась Кватоко.
Хотела побежать в сторону холодильника, но павлин клюнул в ладонь Кватоко. Сияющая рука Кватоко переняла оперения павлина.
— Теперь меня зовут Кватоко! — закричал ее голосом павлин.
Стали они одним целым. Кватоко заимела самое восхитительное платье из переливающихся перьев павлина. Теперь осталось решить, куда бы она смогла пойти в таком обретенном облике. «Куда? Куда?» — повторяла Кватоко про себя.

Глава VI. Никандр засыпает под звуки стрекоз

Множество стрекоз прилетели к деревьям, они были разных цветов. Никандр стал вглядываться в каждую из стрекоз. Звуки все больше настигали Никандра. Эти стрекозы заполнили все деревья и шумели жарким воздухом, словно сами деревья разговаривали с Никандром. Белоноска маленькая села на исхудавший воротник Никандра. Брюшко и спина были желто-оранжевого цвета. Звуки стрекоз начали успокаивать Никандра, и он старательно засыпал. Спички ему даже не понадобились. Белоноска маленькая вглядывалась в губы Никандра. Никандр нашел ночлежку под небольшим мостиком, который был сделан для перехода небольшой реки, уже высохшей от жары.
— У вас потрескались губы! Цик! Цик! Цик! — проговорила Белоноска.
— Неужели, а и не чувствую! — сонным голосом проговорил Никандр. — А вы кто такая? Вы Белоноска?
— Цик! Цик! Цик! Да, именно так. Так я повторяю за пением птиц ночных. Мне велено охранять ваш сон, чтобы никто не могу украсть информацию. Совершенно секретно.
— Конфиденциальность? — промурчал Никандр.
— Цик! Цик! Секретно! Лучше вам молчать и засыпать. Завтра утром все будет яснее. У вас же уже есть первый лепесток, а утром он будет перышком для того, чтобы вы смогли написать новый стих.
— Подождите, но я не пишу стихи! — возразил Никандр.
— Спите! Спите! Цик! Цик! — затрещала Белоноска.
Никандр плотно закрыл свои большие темные веки. У него действительно были глаза практически на пол-лица.
Белоноска удивилась. «Как жаль, что я не могу быть его девушкой! — подумала про себя Белоноска. — Я всего лишь стрекоза».
Вдруг с черного неба прозвучал голос:
— Не забывайте про Кватоко!
Белоноска перестали шевелиться. Замерла: «Кто же такая Кватоко?»
Голос разразился ночным громом:
— Сейчас пойдет дождь! Кватоко снится сейчас Никандру. Ваша задача не упускать их сон из виду и доложить все подробности сна мне.
— Вы гудящая машина? — проговорила Белоноска. — Нажмите на кнопку. Пусть же пойдет теплый мелкий дождь.
— Вы мне смеете приказывать? Ваше место, Белоноска, — жизнь в высокой траве. Забудьте Никандра. Мне нужно привести его к Милостивой Государыне. Он все расскажет ей, и она заберет его к себе. Она так обещала.
— Мое место, мое место! Цик! Цик! Цик! Все указывают на мое место. Чем же я хуже Милостивой Государыни? Она же не сможет жить в глубоких дебрях. Этот образ жизни не для нее! А я смогу, смогу! — завизжала стрекоза Белоноска. — Смогу жить в берлоге вместе с ним.
— Но вы поймите, хрупкое создание, что Никандр думает только о Милостивой Государыне. Кватоко — это только очередной ее образ. Чтобы он лучше понял, чтобы и она лучше его узнала, она встречается с ним через сны. Вам ясно, Белоноска, вы должны хранить это в тайне.
— Мрачнею я. Вы только посмотрите! Как вас звать?
— Громов! Меня зовут Громов.
— Какое удивительно ночное небо, Громов! — медленно процикала Белоноска. — Нет ни единой звезды. Натянутый черный холст.
— Не нужно меня заговаривать, Белоноска. Сейчас приблизьтесь к Никандру. Что он сейчас видит во сне?
— А вы разве не знаете? Вы же Громов...
— Нет, я не могу проникнуть в сон Никандра. Не могу. Он словно не спит. Не понимаю, он же странный, вытесняет себя из сна. Потому вы должны, Белоноска, все докладывать мне.
— А что мне за это будет? Вы даже в девушку меня не можете превратить, многоуважаемый Громов. Так было бы гораздо проще.
— Ты потеряешь возможность быть собой. Ты всего лишь стрекоза, которая проникает в сон Никандра. У тебя будет больше хороших дней, больше питательных комаров, мошек и твоя любимая моль.
— Устала я. Не хочу. Моль надоела. Цик! — зацикала Белоноска.
— Мало ли, что тебе надоело! Выполняй свои обязанности! — прогремел Громов.
Пошел холодный дождь. Все остальные стрекозы стали прятаться в листве и засыпать. Время их дневной охоты было закончено.
— Завтра же прикажи всем своим стрекозам указать другой путь Никандру! — пригрозил Громов.
— Зачем вы это делаете? — процикала Белоноска.
— Не задавай лишних вопросов, а лучше запоминай сон. Где же все лопухи? Накрой этого бродягу Никандра. Бедный, он же промокнет и заболеет. Он нужен нам здоровый. Спит же он крепко. Даже дождь его не разбудил. М-да! — пробубнил Громов. — Давай же рассказывай, что ему снится?
Белоноска пошевелила свои крыльями и скосила ими несколько больших лопухов, словно косой. Лопухи приподнялись в воздух и переместились на тело Никандра, накрыв его с головой.
Белоноска взлетела чуть выше тела Никандра. Стала крылами своим соблюдать равновесие и баланс.
— Цик! Он встретил Кватоко у дупла ясеня! Что-то прячет? Но я не могу разглядеть, что же именно.
— Всмотрись лучше! — приказным тоном проговорил Громов. Большой указательный палец прорвал ночное небо. — Смотри, этим пальцем, только одним пальцем, я смогу раздавить тебя, если ты обманываешь меня! — Снова раздался гром.
Дождь усиливался, все деревья покачивались из стороны в сторону и издавали стонущие звуки, словно волки, воющие на луну.
— Цик! Кватоко ему подарила конверт. Там конверт. Он прячет конверт в бутылку! — протрещала стрекоза Белоноска. — Кватоко с таким невероятным оперением, распустила свой павлиний хвост. Счастлива, она положила свою голову на плечо Никандра.
Белоноска хотела обхитрить Громова, чтобы не рассказывать, куда же они спрятали конверт. «Так я тоже хочу быть с Никандром. Не буду его предавать! — подумала про себя Белоноска. — А вдруг в один из дней он забудет Милостивую Государыню и будет со мной!» — размечталась Белоноска. Она стала подниматься на своих крыльях все выше, как железный самолет, который никогда не потеряет управление и не упадет. Белоноска была очень выносливая стрекоза.
Ночь была глубокая, но время уже приближалось к рассвету.
— Мне нужен этот конверт! — снова прогремел Громов. — Где же это дерево? Где? — Громов разорвал небо огромной молнией.
Небо вспыхнуло множеством капилляров молнии, которые ветвились и разрезали небо на невидимые линии. Было очень красиво, но и страшно. Так гневался Громов. Он не мог проникнуть в сон к Никандру.
— Мне его избранность даже поднадоела. Кем он себя возомнил, я же Громов!
— Вы чертовски с ним похожи! — процикала Белоноска.
— С кем же? — прозвучал Громов стуком дождевых капель по сырой земле.
— С Никандром. Только я вашего лица не вижу. Не вижу вашего образа. Цик! Тчик! Может, вы вспомните сами, где же находится это дерево? Оно такое гигантское. Конверт, который подарен Кватоко, будет там. Какие глаза у Кватоко! Перламутровые ресницы, а зрачки налиты древним серебром и прозрачны, как редкий хрусталь.

Глава VII. Никандр пробуждается котом

Никандр проснулся практически в пять тридцать утра. Он начал тереть свои глаза, чтобы ему удалось открыть их, ибо они у него слиплись. С самого утра он ничего не мог разобрать, все было в тумане. Вроде какой-то голос будил его.
— Ты проснулся, ты проснулся! — повторяла Белоноска. — Мне просто пора. Я скоро исчезну. Мое время пребывания ночное подошло к концу.
Никандр пробудился:
— А ты кто? Почему ты должна исчезнуть? Ты ведь так мерцаешь перед моими сонными глазами. Почему?
— Могу оставить тебе только свое жало. Тебе ведь снилась Кватоко? Ведь так? — прикинулась Белоноска.
— Кватоко... Ведь так ее зовут. Кватоко — какое звучащее имя. Мне снилась Кватоко.
— Вот поэтому мне пора. Извини, но у меня свои дела, свое существование в высокой траве. Возможно, я смогу все забыть.
— А что ты хочешь забыть?
— Это уже не особо важно. Смотрю на тебя всегда и вижу твою глубину внетелесного существования. Скорее всего, я хочу забыть именно эти чувства. Словно ты одна целая планета, где мне было бы хорошо существовать. Но, может, это обманчивое чувство. Я не уверена и не хочу связывать свою жизнь с этим. Ведь для меня это новое. А у тебя есть Кватоко.
— Да, она у меня есть, но только во снах. Но ты права, я не могу отказаться от нее. Она мне дорога.
— Никандр, я оставлю тебе свое жало? Оно наполняет твое пространство запахами. Ты меня вспомнишь. Вспомнишь спустя годы, как только пробудишься ото сна. Ведь ты спишь.
— Почему же я сплю? Я же уже проснулся.
— Ты все спишь, — вздохнула Белоноска. — Но тебе стоит встретить Милостивую Государыню. А мне пора! Пора улетать! — Белоноска расправила свои поникшие крылья и поднялась в воздух.
— Подожди, прекрати! Я же тебя еще встречу! — Никандр дотронулся до середины ее крыла.
— Конечно, мы еще встретимся. Вот мое жало! — Белоноска мигом взлетела и исчезла в воздухе. Она могла и обмануть Никандра.
Никандр посмотрел на свои руки после пробуждения и увидел, что его ногти превратились в кошачьи когти. Он стал шевелить пальцами и не мог поверить. Потом прикоснулся к своим ушам — уши пропали. Он стал лихорадочно искать их, подумал про себя: «Где же мои уши? Где же мои уши? Неужели я теперь ничего не слышу». Стал своими руками-лапами перебирать свои короткие волосы и нащупал новые уши на макушке. Что же это? Его уши торчали торчком, они были тоже кошачьими. «Неужели теперь я почти кот? Что со мной происходит! Это все она! Белоноска превратила меня своим жалом и исчезла».
— Нет! Это я! — Небо сверкнуло небольшой молнией. — Белоноска не виновата. Это я превратил твои ногти и уши в кошачьи. Так ты больше будешь хвататься за эту жизнь.
— Кто это? Вы кто? — удивился Никандр и посмотрел на рассветное розово-белое небо.
— Громов! Мы вроде знакомы. Твое отражение! Посмотри на себя.
— Громов! Громов! Что-то очень знакомое. Когда же у меня появилось отражение? У меня никогда не было отражения.
— Достаточно давно, просто ты его не различал. Ведь тебе же надо как-то предстать перед Милостивой Государыней. Так ты ей понравишься.
— О Господи! — Никандр стал читать по-немецки «Отче наш»:
Denn Dein ist
Das Reich
Und die Kraft
Und die Herrlichkeit
In Ewigkeit.
Amen.
— Не волнуйся, Никандр. Молитва, может, и поможет. Но ты же понимаешь, что нужно ей понравиться. Прими это как дар! Быть отчасти котом!
— Но она меня уже видела! — промолвил испуганно Никандр. — Видела! Мы с ней общались в лесу. Где второй лепесток? Черт подери, где же все цветы?
— Не упоминай! Не упоминай! — прогремел Громов. — Я тебе ничего не смогу объяснить. Просто прими и поблагодари. Нет, Милостивая Государыня тогда тебя не запомнила. Она даже не запомнила твоего облика. Ты слился с деревьями.
— Но как же! Я верил, я терзал себя мыслями, что она хотя бы запомнила мои глаза. Я тогда так умолял, всеми молчаливыми всхлипами просил ее дать мне воды.
— Тебе пора на автобус. Тебе пора на автобус. Номер сорок пять, пора. Там ты сможешь собрать частичку от цветка.
— Так цветок один? Да?
— Цветок один-единственный! — прозвенел Громов. — А глаза она твои запомнила. Запомнила.

Глава VIII. Танец Никандра. Описание танца

Никандр поднимает голову к небу, одну руку изгибает в форме лебедя и делает шаг влево, потом прыгает правой ногой. Шея выгибается, поворачивает голову влево. Второй рукой он танцует, словно приземляющий вертолет. Выгибает спину и приседает к земле, словно кот, который охотится за добычей. Потом соединяет ноги и вертится сначала медленно, потом очень быстро, снова выгибает шею уже вперед. Спина изогнута и горбата, пролазит, словно под дерево, левую ногу ставит на пятку, вторую руку закручивает спиралью воздух. Потом становится на носочки и подпрыгивает три раза, в прыжке кружится, словно тающая снежинка. Потом приседает и резко вытягивается всем телом, руки держит над головой, одну ногу отодвигает, плечи приподнимает и опускает, потом снова кружится, потом движения леопарда в прыжке, пальцы прямые на руках, словно бросает копье руками, потом голову наклоняет, будто прячется в песок, как страус. Следующее движение: плавное движение бедрами. Ходит на носочках по кругу, руками играет, будто на флейте, наклоняется и выгибает спину, потом одна нога выпячивается в сторону, рукой делает грубое и резкое движение, левую руку прикладывает к сердцу в форме граната, дышит полной грудью, потом выпячивает грудную клетку. Руки скрещивает и двигает беспорядочно пальцами, берется за голову и крутит ее в конвульсиях. Двигает плечами, голову наклоняет и проворачивает шею вокруг своей оси, потом ногами подкачивает, словно двигается на раскаленных углях, откидывает левую ногу и делает балетный прыжок. Разбегается и делает двойной прыжок. В прыжке кружится, руки расставлены, одна нога вытягивается и скользит по воздуху, рассекая твердым движением воздух. Падает на пол и лежит несколько секунд без движения. Только потом приподнимает голову, выгибает спину и поднимается на ногах. Руками показывает корни деревьев. Движением рук ползет по земле, заполняя все пространство. Никандр двигается плавно, каждое движение измеряет пространство. Он глубоко дышит. Руками подтягивается на невидимом канате и смотрит себе на правое плечо, потом на левое, приседает и вытягивается всем телом, сгибается и разгибается, делает движения червяка, приближаясь к земле, останавливается и выдыхает, расправляет плечи и медленно приседает к земле, закрывая лицо руками.

Глава IX. Никандр съедает яблоко

Автобусную остановку переделывали. Она была совершенно пустая. Железные строители сносили крышу и воздвигали новую. Всюду были строительные краны.
«Куда я попал? — подумал про себя Никандр. — Странное место. Интересно, как сейчас поживает Милостивая Государыня. Ах! Я все же должен найти почтовый ящик, может, стоит отправить ей открытку». Он не смог забыть слегка разные глаза, которые были настолько глубокие, и один глаз был желто-зеленый. Редкий случай, возможно, одна из странностей строения глаза, но смотрела она проникновенно.
«Когда же подъедет этот автобус?» У Никандра было небольшое недомогание, хотелось жутко спать, так как он стал наполовину котом. Все же днем было сложнее передвигаться, солнце было очень низкое, из-за обилия шерсти Никандру было очень душно.
Снова нет воды! «Милостивая Государыня уже не появится. Мне нужно направиться к ней самостоятельно. Где же достать воду? Есть ли возле этой стройки хоть небольшой ручей или водопад?» Никандр начал двигаться за своей тенью. Прижал уши руками, чтобы не смущать железных строителей. Хотя они и так не обращали внимания на Никандра. «Надо раздобыть себе шляпу! Мало ли кто еще появится. Где найти подходящую форму для головного убора?» Никандр стал высоко прыгать к ветвям деревьев, энергии к вечеру у него стало появляться куда больше.
Он прошел несколько шагов в тень. Увидел силуэт незнакомого ему человека, он сидел на небольшом парапете с красным пустым стаканчиком и в тюбетейке, вышитой на лбу крестиком, нитки были синие и черные, пошито было идеально.
— Что вы здесь делаете? Можете показать ваше лицо? Не знаете, может, мне кто-нибудь сможет сшить шляпу с учетом моих ушей?
Несколько минут никто не отвечал. Потом тело неизвестного повернулось, и тень показала, как начинает двигаться рот у незнакомого человека. Это был мужской голос, раздающийся из глубины легких. Тяжелый бас, но очень тихий.
— Что вам угодно? Пришли бросить мне монетку? Нет? А что тогда?
— Как вы узнали, что у меня нет монеток? — спросил Никандр. Потом взглянул на футболку старика.
Это был седой мужчина с редкой бородой и густыми усами. Уже весь седой, под ногтями ног и рук у него виднелась грязь.
— А, это? Грязь под ногтями вас смущает? Это я сажал новые виноградники, чтобы сделать лучшее вино в этом захолустье, — заговорил старик.
На футболке у него было изображение мужчины с ореолом вокруг головы, и полностью в белом платье римского покроя. Футболка была черного цвета.
— Мне нет никакого дела до вашей грязи под ногтями! — вымолвил Никандр. — Просто я хочу пить, и мне нужно найти единственный цветок, шляпу и хотя бы немного питьевой воды. А воздух у меня есть, а монет вот у меня нет.
— У меня есть только зеленое яблоко, — ответил старик. — Могу вам дать это яблоко. — Вытащил из своей сумки яблоко и протянул Никандру. — Вот возьми, я решил тебя угостить. Раз так вышло, и наши пути пересеклись.
Никандр протянул свою руку и взял яблоко.
— Спасибо! — сказал Никандр и поднес яблоку к своему носу. — Ох, какой же яблочный запах. Запах свежести. Напомнил мне родной запах, который постоянно меня теперь преследует. Где вы взяли это яблоко и как вас зовут?
— Этим яблоком меня угостила одна девушка с невероятной фигурой, но лицо она почему-то прятала под синим платком. Сложно было разглядеть. Она мне и отдала это яблоко вместо монет. Теперь оно твое, по поводу запаха мне ничего неизвестно. Вечереет, вечереет! — повторил старик. — День так быстро прошел. А солнце уже садится за горизонт. Меня зовут Констанс.
— Констанс, очень приятно. Меня — Никандр. Замечательная у вас футболка. Спасибо за яблоко, я чуть позже его поем. Сначала нужно попить воды.
— Надкуси сейчас. Надкуси. Все твои проблемы сразу исчезнут.
— Не могу. Яблоко сначала нужно хорошенько промыть, — возразил Никандр.
— Нельзя его промывать. Ты уничтожишь заветный запах. Надкуси его сейчас.
Тучи на небе стали серыми и соединились в одно большое облако, напоминающее это яблоко, что держал в руках Никандр, боясь надкусить. Он вообще редко кому доверял из встречных людей. Никак не мог решиться.
— Сейчас, две минуты! — добавил Никандр. — Хотя бы протру его своей тканью от пиджака.
— Пиджак ваш все же грязнее, чем яблоко. Не придумывайте, милый мой дружок! Надкусите яблоко. Оно сочное, напьетесь досыта.
— Ладно! Ладно! Уговорил! — Никандр надкусил яблоко.
Вдруг его шерсть пригладилась. Пальцы стали вытягиваться из лап.
— Неужели ко мне возвращаются мои руки! — обрадовался Никандр.
— С каждым куском к тебе будет возвращаться былой вид, — заметил Констанс.
— Так я тогда перестану нравиться Милостивой Государыне? — начал переживать Никандр. — Что же делать?
— Кто тебе такое сказал, что ты ей не понравишься? Отбрось все глупости и следуй за ней. Запах ты теперь знаешь… (Описание запаха будет отдельной главой.) Тебя явно кто-то надурил.
— Мне об этом сказала Белоноска. Знаете, кто это? Она мне сказала сесть на автобус, — произнес Никандр.
— Нет, первый раз слышу это имя. Хм, Белоноска. Мда. Странное имя. — Констанс стал прятать свое лицо и спрятался за деревом.
— Вы куда это прячетесь? — спросил Никандр. — Спасибо за яблоко, сейчас сделаю еще один надкус. Так кому же мне верить? Сейчас проверим, что же будет со мной.
Никандр надкусил второй раз яблоко, и уши стали уменьшаться, а усы на лице Никандра стали расти.
— Всегда мечтал носить усы. Как, мне идет?
— Очень идет! А Милостивая Государыня вас узнает? Она же видела вас без усов!
— Да, она видела меня без усов. Но у меня и волосы никогда не росли на коже. У меня никогда не было усов.
— Надкусите третий раз, Никандр. Потом бросьте огрызок вот в стаканчик мой. Это будет дань мне от вас.
— Зачем вам мой огрызок? — удивился Никандр.
— Чтобы не забывать тебя. Огрызок засохнет, я сохраню косточки. Может, пригодится, посажу яблоню. — Констанс еще больше проваливался в тень.
— Пойду возвращаться на остановку. Вдруг я пропустил автобус. Всего вам доброго. Но по поводу шляпы не подскажете, где и когда сшили вам такую тюбетейку? Можно и мне сошьют шляпу? Назовите адрес и имя портного.
— А тебе нужен портной... а-а-а-а-а! Он мой хороший знакомый, всегда ходит в одном и том же сером костюме. Сколько раз я ему твердил: переоденься, он не слышит. Может, вы его уговорите. Его зовут Иса. Поговорите, может, он вас послушает.
— А что плохого в том, чтобы носить один костюм. Мне кажется, серый пиджак — это самый хороший ход слиться с природой — мимикрия. Не выделяться.
— Иди на остановку. Ты все равно меня не поймешь, — возразил Констанс. — Через три остановки будет домик Исы, там у него и спросишь про шляпу. А теперь ступай!
Пошел дождь. Никандру стали намного легче. Он вспомнил белое одеяние Милостивой Государыни. «Какая же чистота!» — подумал про себя Никандр.
Мимо пробежал белокурый мальчик.
— Здравствуйте! — произнес мальчик. — Вам нужен проездной талон?
«Не знаю, что мне нужно! Не знаю. Что же вы все с этой нуждой?» Никандр догрыз яблоко и бросил в стаканчик Констанса.

Глава X. Никандр переправляется на автобусе

Время приближалось к ночи. Серое огромное облако зависло на сверкающем небе. Звезд невозможно было разглядеть. Стало очень жарко при пересечении границы остановки, словно она топилась дровами. Но зачем же еще летом топить остановку? Остановка вдруг преобразилась, и оказались стены. Никандр зашел в дверь и немного приоткрыл дверь остановки.
«Что здесь за запах? Как-то совершенно дышать не могу!» Он накинул на нос частично ворот своей рубашки. Рубашка у него давно стала в пятнах от пота. Понятное дело, что в этой остановке нужно еще больше накрывать себя тканью. Но и ткань нужно было прикупить. У Никандра было всего несколько монеток и жетоны с монетного двора. Когда-то он любил посещать монетный двор, пока не ушел в свои дебри. Но удивительно то, что именно в этих лесных дебрях он повстречал Милостивую Государыню. Все никак он не мог забыть блеск ее жемчужного ожерелья на шее, ведь однажды он тоже сделал себе из морского жемчуга бусы. Но он их оставил в тумбочке своей комнаты. Может, однажды он вернется. Хотелось ему собрать и для Милостивой Государыни ожерелье из морских жемчужин. Она сама была драгоценная жемчужина с этим редким алмазом, который он однажды придумал, заказал в ювелирной поднебесной. Голова уже перестала болеть после вкусного, сочного яблока. Констанс его не обманул, силы и человеческий облик к нему возвращались, кроме голоса. Шептал он, все еще мурлыча. Он решил: если доберется до Милостивой Государыни, то обязательно попросит у нее портрет, но, возможно, он чертил на стенах портреты ее перевоплощений, которые потом воплощались.
Автобус так и не приехал. Никандр ждал и раздумывал. Стало очень жарко, из лавочки остановки пошли искры и небольшое пламя.
«Господи, да я сгорю здесь заживо! Где же этот автобус?! — Запах дыма заполнял легкие Никандра. — Мне нужно выйти». И он направился к двери с горящей надписью «Выход». Повернул за ручку, и дверь приоткрылась. Он встал на цыпочки и пролез через проем двери. Перед ним развернулся пейзаж. Земля была усыпана осенней листвой, по бокам стояло два больших зеркала, которые расширяли пространство, и неизвестно было, куда же свернуть.
— Мяуч! Мяуч! Куда? Куда? — стал спрашивать себя же Никандр.
Из-за темного угла одного зеркала вышел верблюд с одним горбом. На внутренней части ребра было окно, виднелось одно сиденье, голова верблюда была на толстой шее, он даже не могу крутить ей, глаза напоминали фары, а уши — словно трамвай, соединенный проводами движения по рельсам.
Верблюд подошел ближе к Никандру. Вдруг перед ним распахнулся небольшой люк в самом центре горба верблюда.
«Затака! Заскакивай!» — перевел Никандр на ходу в своей голове.
Никандр подошел, погладил по боку верблюда, ощутил мягкость его покрытия, напоминающего дорогой бархат цвета бордо.
«Сейчас попробую заскочить!» — решил про себя Никандр.
— Вы не знаете, загадочный верблюд, почему остановка горит?
— Винья, сир! Война, сэр!
— Война? — удивился Никандр! — Зачем же поджигать остановку, когда я в ней нахожусь. Меня же никто не знает.
— Ви пробудились! — сказал верблюд, задыхаясь от жары. — Мы в части отдаленной пустыни. Писмотри, скока здись калючек! — верблюд общался с акцентом. — Вы не говорите, куда направляетесь, никому. Это тайна из всех тайн. Они перестанут скоро все поджигать! — Речь верблюда прояснилась и стала четкой. Глаза его набухли и стали чуть стеклянными. — Ним пора! Нам пора в путь! Мы видь не хотим ждать пополнения горящих тел. Тела-то — в уголёчек тлеющий. Вот зараза так зараза! — опять прояснилась речь верблюда. — Затака!
Никандр повис на обеих руках и стал подтягиваться. Подтянулся и залез на горб верблюда.
— Звать-то тебя как, жвачное животное?
— Мне пока не придумали имя. Пока никак. Зови меня Жвачное.
— Это тебя не обижает? — переспросил Никандр.
— Никак. Внутри меня одни механизмы, радары и несколько сидений. Ты Затака?
— Да, я уже Затака! — И Никандр провалился в горб.
Люк задвинулся, словно пробка от бутылки.
— Теперь я могу с тобой общаться через внутреннюю рацию. Объявлю тебе о прибытии. Вот тебе соленая вода! — Выдвинулась ладонь из железа геометрических фигур, словно старое складное устройство в ромбе, и по центру винтики.
— Почему соленая? А есть обычная вода? — удивился Никандр.
— Ты должен научиться у меня обходиться без воды. Пинимаешь? — Снова появился верблюжий акцент Жвачного. — Винья! Мы обходимся без воды, и наша кровь не загустевает.
— Своеобразные у вас автобусы. Никогда бы не подумал, что окажусь внутри верблюда! — Никандр повернулся к сиденьям и хотел найти себе место удобнее.
Он любил задние и угловые места в автобусах. Когда он сел на заднее место, то понял, что верблюд начал ускоренное движение жаждущим скоростью рывком. Никандр присел у окна и стал всматриваться в удаляющуюся остановку, которая вспыхнула. Он сидел и думал: продлить бы жизнь Милостивой Государыне, сделать ее бессмертной, так она ему понравилась. Он был уверен, что у него это получится, а он навсегда останется с ней рядом, хотя он все же был смертным. Кватоко давно не приходила во сне к Никандру. Может, Никандр совсем не спал, раз ему говорили о пробуждении. Он резко повернул голову на противоположное сиденье. Заметил, что он, оказывается, совсем не один в этом автобусе. Напротив него сидела женщина в круглых больших солнечных очках. Волосы напоминали перышки совы, торчащие перья из ушей. Она была в голубом платке с разводами волн. Видно, что платок был прошит крупными стежками морских ниток, видимо, от каната. На этой женщине было красное платье в крупный белый горошек, накидка шелковая цвета серебра с большим карманом на груди, который доходил до самого живота, широкие брюки с вывернутыми застывшими карманами, в руках большая сумка-мешковина, на которой была нарисована эмблема совы с выпученными покрасневшими и бешеными глазами.
— Здесь все очеловечилось? А где Кватоко? — прошептал тихо Никандр, чтобы никого не спугнуть. — Все очеловечилось! — обрадовался Никандр.
— Вы просто заснули, Schatz ! — проговорила с немецким акцентом женщина. — В автобусе вас слегка укачало, и вы заснули. Кватоко в голове Жвачного. Она управляет автобусом.
— Снова сплю я? — возразил Никандр. — Как же вас зовут? Почему у вас переполнена сумка?
— Меня зовут Сплюшка. Мясо везу воронежское, охлажденное. Эта сумка сшита из ледяных нитей.
— Мясо? Зачем вам это мясо, Сплюшка?
— Пока не могу разглашать. Совершенно секретно. А вы куда направляетесь? — поинтересовалась Сплюшка.
— Совершенно секретно! — заулыбался Никандр. — Вот смотрите, на талончике цифра ноль ноль семь!
— Где вы взяли этот талончик? — заинтриговалась Сплюшка. — Рассказывайте, я люблю посплетничать! — Она наклонила голову, и ее второй подбородок прижался к груди. — Нужно сообщить Кватоко, что вы уже здесь.
— Вы знакомы с Кватоко? — переспросил снова Никандр.
— Ну! Да-с! Frau ! Помощница Кватоко. Die allgegenw;rtige schlaflose Eule!
— Вы в верблюжьем автобусе мясо вместе перевозите! Ну, да-с! Вы из немецкой деревни? Колбаски будете готовить совместно! — Громко засмеялся Никандр. — Хотя они достаточно вкусные! — Никандр пригладил рукой свои волосы.
— Шахерезада! Шах! — закричала Сплюшка, приподнимая свое тучное тело на поручнях сиденья.
Заиграла арабская музыка.
;; ;;;;; ;;; ;; ;;;;;;. ;;; ;;;;; ;;; ;;;;;;. ;; ;;;;;;;; ;;;;;; ;;;;;;; ; ;;;;; ;;; ;;;; ;; ;;;;;. ;;; ;;;; ;;;; ;;;;;; ;;;;; ; ;;; ;;;; ;;; ;;;;. ;;;; ;; ;;;; ;;;;;;. ;;;;; ;;; ;; ;;;;;; ;;;;;; ;;;;;. ;;;; ;; ;;;; ; ;;;; ;;;;; ;;;;;;. ;;;;;;; ;;;; ;; ;;;;;; ;;;;;;. ;;-;;-;;. ;;;;;;; ;; ;;;; ;;;;;;; ;;;;;;;.
— Ты видишь меня только в своих снах. Я очень молода и красива. В серебряных чешуйках и в парандже я снова появлюсь на танцах. Конфетная мишура украсит мои ресницы, и мы больше не будем спать. Твоя мечта — это моя жажда жизни. Моя жизнь с тобой в большой вене сердца. Твой сон — это твой сон, он плотный и размашистый. Масштабы выше Солнечной системы. Ла-ла-фа . Кватоко из павлина с отражением Милостивой Государыни.
— Ничего не могу разобрать!
— Что поется в этой песне? Неразборчиво? — взволновалась Сплюшка. — Это, видимо, Кватоко поставила. Может, попросить ее выключить? Вежливо!
— Нет, отставьте музыку. Пусть играет. Кватоко же включила ее на своем переправочном сухопутном транспорте! — попросил Никандр, сжимая свои руки в кулак, а потом потирал пальцами между собой, словно двумя палочками при разбеге огня.
— Вам пора надевать пиджак в матросском стиле. Кто вас уверил, что мы двигаемся сухопутным путем? Пройдите за ширму. Переоденетесь. Вот вам ваш форменный пиджак. — Сплюшка перекинула с соседнего сиденья пакет на колени Никандра. — Ваш размерчик, ваш!
— К вечеру я плохо соображаю. Куда мне идти переодеваться? — взволновался Никандр.
— Здесь не бывает ни вечеров, ни утра. Уже давно. Переодевайтесь под столом. Untermauerndes Umziehen . Но следите за поворотами, начинается шторм, нас будет качать из стороны в сторону. Не развили мы плавников в копыте между двумя пальцами.

Глава XI. Кватоко возвращается

Действительно начался шторм. Волны обволакивали верблюжий автобус рывками мощности ветра. Никандр переоделся под столом. Пиджак ему был по размеру. Он надел пиджак и хотел было посмотреть на себя в зеркало, и только у столба по центру, сделанного в форме агавы, он обнаружил зеркало. Он не мог нарадоваться. У него новый пиджак, теперь он выглядит куда лучше, чтобы встретиться с Милостивой Государыней. Автобус носило из стороны в сторону, но Никандр увидел свое отражение в семикратном увеличении, его стало достаточно много. Семь отражений его странного лица, лицо у него было измазано углем. Посмотрел на свои руки, и под ногтями оказалась красная краска. Красный цвет его волновал, ведь встреча приближалась. Он замечтался, как в окно автобуса была брошена веревка, по ней забирался кто-то в автобус. Никандр стал наблюдать. Появилась в окне соломенная шляпа с большими полями. Лицо было заполнено очками, очки были на носу, на шляпе, на веревочке, висящей на шее. «Кто же это мог быть?» У этого незнакомца был огромный живот, надета рубашка в полоску, и много дырок на спине, как решето. Глаза были узкие, прищурены. Он перекинул веревку ближе к полу и стал перелазить через окно, потом упал на пол, привстал, отряхнулся. Но автобус очень шатало, потому он еле поднялся с пола, его пол так и притягивал к себе. Пол был прозрачный, и виднелся бурлящий океан.
— Как же хотелось оказаться под полом, утонуть в этом бурлящем океане. Но я увидел эту веревку и решил подняться к вам! Возможно, я спасен! — ответил незнакомец в шляпе.
— А вы кто? — поинтересовался Никандр.
— Бухгалтер! Ваш бухгалтер! Семейный экономист! — высказалась соломенная шляпа за бухгалтера.
— Семейный? Но здесь нет ни одного семейного человека! — удивился Никандр.
— Почему же нет! Вот, к примеру, вы! — и бухгалтер указал пальцем на Никандра. — Вы вполне семейный, вас это ожидает в скором будущем. Ведь мы же все не просто так собрались в этом верблюжьем автобусе.
— Неизвестно, куда он привезет! Но мне нужно найти гигантское дерево. Вот и все мое путешествие. А встречаю я вас здесь! Что снова за запах? — Стал тереть нос вновь очеловеченной рукой Никандр.
— Запах яйца. Я принес с собой яйцо страуса нам на завтрак. Неизвестно, когда наступит утро. Надо посчитать все часы. Вы бы кольцо носили на безымянном пальце? — спросил бухгалтер. — Меня зовут Йоша.
— Йоша, йод сможешь мне принести? Кажется, из-за сильной качки я поцарапал себе ногу. Надо смазать йодом.
— Сколько баночек? Сколько? Это не входит в ваш бюджет! — проскрипел сквозь зубы Йоша. — Ваш семейный бюджет не рассчитан на йод. Только могу предложить минеральную воду.
— А зеленка хоть есть, перекись водорода, что-нибудь обезображивающее? — стал нервно перебирать пальцами Никандр.
— Есть спирт муравьиный! Нужен? Десять банок в запасе! — посчитал быстро Йоша, вытащив квадратный микроскопический калькулятор.
— Давай! Давай! — завопил Никандр. — Слышите, как мотор гудит. Мы в невесомости. Нас немного приподняла волна.
— Возьмите спирт! Можно я присяду. — Бухгалтер отошел в сторону, вытащив банку спирта из своего крокодильего чемодана. Коричневый огромный чемодан был больше его в размерах. — Нет здесь больше сидений. — Он открыл чемодан и стал укладываться в него! — Ничего, помещусь и посплю так.
Сплюшка тоже уже спала, обернув свою голову шарфом, она прижалась к невидимому стеклу лбом и спала.
Невесомость чувствовалась по тесному помещению автобуса. Стоял чемодан, в котором спал бухгалтер, и одно-единственное сиденье было занято.
— Кватоко! Где ты? Ты исчезла? Почему ты ушла? Ква-то-ко! — стал кричать Никандр на весь автобус. — Выходи!
Долгое время Никандру пришлось кричать, но Кватоко так и не отвечала. Потом Никандр перестал и взялся за голову, стал выдергивать свои волосы, которые завладели всей его головой, такие густые волосы. Он переживал. Где же Кватоко?
Двери заскрипели, из главной кабины сначала показался хвост, который стал новым платьем Кватоко.
— Кто меня звал? Кто посмел тронуть меня и отвлечь от важного мне дела. — Кватоко стала оглядываться по сторонам. — Кто это такой храбрый? А?
Никандр побоялся признаться, что это он так долго и упорно звал ее.
— Милая Кватоко! — произнес Никандр. — Не сердитесь. Можно лучше я разгляжу поближе ваше платье.
— Нет, нельзя! Нельзя. Сегодня у меня нет настроения.
— Но это я, Никандр! Разве ты меня не узнаешь?
«Еще как узнаю. Узнала!» — подумала Кватоко, но не призналась Никандру.
— Нет, я вас не знаю. Но так и быть, секунду поглядите на платье.
Она хотела, чтобы Никандру понравилось платье, ведь его сшили по эскизу Никандра в одном из их снов.
— Вы узнаете платье? Посмотрите внимательно. Может, вспомните.
Никандр наклонился к ногам Кватоко. Стал вглядываться
 — У вас теперь есть ноги, они невероятной формы. Какие пальцы!
— Средний палец длиннее большого! Как-то не пропорционально!
— Ничего, так даже лучше. Пальцы асимметричны. Можете поставить ступню, я обведу силуэт стопы уголком.
— Зачем это вам? Вы же платье хотели рассматривать! — заинтересовалась Кватоко.
— Да, но создать для вас идеальные туфельки — это тоже важно. Возможно, вы успокоитесь и уже не будете так разочарованы.
— Ох, я не разочарована. А только очарована! — прошептала тихо Кватоко.
— Неужели, а мне показалось совершенно наоборот. Видимо, я внушаю себе это. Что же вы не хотели выходить?
— Не хочу выходить, и все! Без объяснений. Вы же хотели рассматривать платье, а не допрашивать меня.
— Надо достать увеличительное стекло, смотрю, там очень мелкие детали. И я не могу различить инициалы, для кого же сшито это платье.
— А вы догадайтесь, Никандр. Ведь мы можем быть только во сне с вами. Догадайтесь, кому принадлежит это платье! — поднялась Кватоко к потолку автобуса и стала кружиться, летать в своем новом платье.
Никандр хотел дотянуться до нее, но его притягивало к полу. Он только протягивал свои руки, сопротивляясь притяжению.
Детали платья — подол, расшит чешуйками сосновых шишек: отбеленных и вымоченных в воде, потом покрашены в цвет водного пространства, который будет нанесен на мировую карту планеты Земля чуть выше условных обозначений, где именно пронумеровывают карты. Шов нитки был пунктирный, похожий на леску по основе. Петли очень мелкие, от каждой петли по миллиметру. Шов следовал по фигуре, словно обозначения пунктиров всех рек, впадающих в это неизвестное водное пространство. Запах собран с деревьев, которые посажены в самом важном месте. Ткань пропитана этим запахом. Подол платья перебирает себя форму волн, от воды чувствуется утяжеление низа, но передвижение в нем чешуек переливается к верхней части платья. Весь фундамент платья вдруг заморожен. Цельные шишки — дополнительный кусок ткани, который имеет свою протяженность от талии до самой низины каркаса платья: на увеличение по размеру шишек. Чешуя используется для заниженного ворота — обтачивается чешуя шишек с накладками друг на друга, преобразовывая в заостренные по форме кристальные павлиньи перья.
Потом Кватоко кружилась в этом невероятном платье, она словно плыла по воздуху. Ее окружили множественные большие фосфорические олиндиасы, они проявились, словно негатив пленки. Неизвестно было, откуда же столько светящихся медуз. Свет был приглушен, за окном была глубокая ночь. Медузы проскальзывали сквозь платье Кватоко, оставляя отпечатки своих силуэтов. В темноте такой танец был очень запоминающимся, как самый главный портрет Кватоко в глубине сердца Никандра. Никандр посмотрел на оголенное плечо Кватоко и заметил нарисованное созвездие. Он стал внимательно изучать чертеж на теле и узнал это созвездие — Андромеда.
Глава XII. Никандр требует остановку
— Ты не возьмешь меня с собой? Не сможешь? — спросил Никандр у Кватоко.
— Скорее всего, я очень давно тебя забрала! — призналась Кватоко.
Ресницы Кватоко были очень длинные и густые. Она моргала глазами, Кватоко могла летать на своих ресницах при желании. Это восхищало Никандра.
— Долго мы уже едем. Здесь все заснули! Только одни мы с тобой не спим в этой кромешной мгле, — проворчал Никандр.
— Сейчас не особо темно. Да и самое важное, что мы сейчас рядом. Смотри, какую скорость мы набрали. Ты ничего не забыл? Скоро остановка. — Кватоко ухватилась за рукав Никандра цепко и твердо. — Никуда теперь тебя не отпущу! Не отпускай и ты меня. — Она положила в его карман маленькую нитку. — Носи ее на шее, не снимай.
— Что именно носить на шее? — Поинтересовался Никандр. — Я никогда тебя не отпущу, хорошая и добрая Кватоко. Спасибо тебе за подарок. Знаешь, я так устал уже быть в дороге. Нам надо найти место, куда бы можно было зайти и поужинать. Возможно, искупаться. Ты посмотри на меня, какой я чумазый. Не обращай на это внимания! Постараюсь быть для тебя более благочестивым.
— Не извиняйся, не извиняйся. Когда ты проснешься, ты поймешь, что я вложила в твой карман. А сейчас наблюдай в окно, как скорость автобуса смазывает звездное небо, смешивает краски ночного пейзажа, темноты тусклых фонарей. Мне нужно было промолчать, но знаешь, с тобой хочется обо всем поговорить, обо всем бы успеть рассказать.
— Не беспокойся, я и так чувствую тебя, Кватоко. А за окном все эти кувшинки на воде переглядываются друг с другом.
Виднелся горизонт земли, и очень громко квакали лягушки.
Из кабинки выползла старушка. Подошла, предложила лейку. Она подошла к Никандру.
— Милок, не возьмешь золотую лейку почти бесплатно? Отдаю практически бесплатно. Мне только кусочек хлебушка купить.
Кватоко с Никандром переглянулись. Вместе спросили у старушки:
— А вы кто?
— Хм, ваше счастье! — посмеялась старушка. — Никандр, снова ты счастлив! Не узнаешь уже меня. Помнишь, как ты помог мне перенести сумки с фруктами и овощами? Мы еще искали адрес моего дома. А чашка, переполненная клубникой? Ну что, милок, не помнишь? Что же было с клубникой?
— Вспомнил вас. У вас еще на ногтях были следы лапок черепах. Вы же разводите черепах. Помню, у вас такой огромный бак стоял в саду с водой, а там черепахи плавали. Кормить вы их не разрешали, а на заднем дворе дома у вас выросло очень много бамбука. Но сырость невероятная. Стол ваш сгнил, документы вы утеряли, ключ мы нашли в вашей переносной сумке. Вы приехали на автобусе номер двенадцать с волшебного рынка, — так вы мне сказали тогда.
— Да! Никандр! А я уж думала, имя твое забыла, вот глупая старушка. Мне лет уже знаешь сколько: очень-очень много.
— Да это разве много? Я же вас тогда спрашивал возраст. Вы ответили, что вам семьдесят пять лет. В итоге я подтвердил, еще так, и в девяносто с вами увидимся.
Кватоко стояла в стороне и еще больше вцепилась в рукав Никандра.
— О чем вообще разговор? Не понимаю! — проговорила заплетающим языком Кватоко.
— Ты ей не рассказывал о нашей встрече? — удивилась старушка. — А как же платок, который я передала для дамы твоего сердца. Это она? Она? Дай-ка я тебя осмотрю, сладкая девочка. Кренделька не желаешь? Сама испекла! А то ишь, какая худенькая. Кренделек с марципаном!
— Не люблю крендельки! — Отвернула голову Кватоко в сторону окна.
Автобус все мчался, ускорял свой ход. Похоже, что это был новый современный поезд, вовсе не похож на автобус.
Кватоко повернула снова голову и поинтересовалась:
— Извините, неизвестно, как к вам обращаться. Но как вы попали в мою кабинку?
— Очень просто! Ты даже не заметила, как сама открыла мне проход через горб верблюжьего люка.
— И где же ваш платок? Зачем он мне? — поинтересовалась снова Кватоко.
— Пригодится! Станешь невидимкой! Давай, Никандр, признавайся, куда дел платок.
— Он остался в берлоге, — ответил строго Никандр. — Мы же вернемся обратно? Там остались перчатка, платок и несколько портретов о моей рыбалке в реке.
— Ты хранишь фотографии с рыбалки? — засмеялась Кватоко.
— Ну, скорее я рыб фотографирую. Хобби такое! Увлечение! Вылавливаю рыбу без травм и фотографирую ее, потом отпускаю обратно в море.
— Интересно! И что, ты поймал золотую рыбку? — спросила Кватоко.
Старушка отошла к спящей Сплюшке и села рядом. Стала что-то шептать ей на ухо.
— Ты про карасей, что ли? Нет, только морского гада вылавливал. Редкий вид: четыре лапы, плавник на голове, глаза по бокам огромных размеров. Не понимаю, почему удочка не сломалась. А ты была хоть раз на рыбалке, Кватоко? Могу в следующий раз тебя научить.
— Да не стоит! Пропахнем еще рыбалкой, рыбами. У меня, знаешь, обостренный нюх.
— Ну да, все же черные русалки существуют! — рассмеялся Никандр. Так долго он смеялся, хватался за свой живот, выпрямлялся и снова хохотал.
— Вы бы думали о том, как платок достать. Вам бы он пригодился, когда будете из автобуса выходить на остановке.
Никандр вдруг подумал: «Как мы так уместились в этом автобусе?» Но потом повернулся три раза и рассмотрел автобус чуть лучше. Действительно, Кватоко была права. Автобус стал скоростной электричкой, вытянулся по коридору, добавилось мест. А в самом незаметном углу сидел человек во всем белом и с полностью седой головой. Громко кашлял. Он уткнулся в журнал и скручивал прочитанные страницы в трубочку.
— Остановка будет! — прокричал Никандр Вайту (Беляеву).
Быстро сумел прочесть обложку журнала. Там было написано: «Нужно ли доверять Богу?» Нарисованы кусочек солнца с перечеркнутой линией красного мазка и удвоенные линии серого цвета, которые закрашивали фамилию автора.
Вайт (Беляев) перестал читать. Сквозь журнал, проделав пару дырок пальцами между строк «Нужно ли доверять Богу?», стал смотреть через два отверстия.
— Вы вместе с Кватоко? — Он спросил: — Вы знаете, куда мы едем?
— Мне нельзя говорить! — промолвил тихо Никандр.
— Почему? Мы же все на одном пути, скоро уже будет остановка! Куплю себе пакетик фисташек.
— У вас других дел нет, чем искать пакетик фисташек на остановке?
— Да я покупать не стану. Вроде слышал, что на остановке растут кусты фисташек. Найти бы только пакет. Там на крышу взгромоздилась большая буква «А». Типичные остановки для этой местности.
— Требую остановку. Иначе сам поверну рычаг! — стал нервничать Никандр.
— Вы не спешите, мой дружок, — ответил ему Вайт (Беляев) и стал еще больше кашлять. — Вы бы не общались со мной, Никандр. Я подхватил инфекцию. А рычаг вы не повернете, только с разрешения Кватоко. Она же Государыня?
— Она Государыня? — переспросил Никандр.
— Ох, я, видимо, в бреду! — схватился за голову Беляев. — Bonsoir!

Глава XII. Никандр в раздумьях. Лепестки сакуры такие хрупкие и летающие над землей и на траве после росы

В расширенном автобусе стало очень жарко, будто угли раскаленной стены. Никандр весь вспотел, его пиджак полностью стал влажным. Как же уже хотелось выйти. Мысли его не покидали: а вдруг Милостивая Государыня по правде и не знает о его существовании. Все это только ему приснилось. Он вспоминал все ее драгоценности, потом долго думал, вглядываясь в детали ее жизни мимолетной. Вспоминал ее лицо, фигуру и браслеты на руках. Возможно, ей это подарили, или она купила сама себе все эти украшения. Но все же он чувствовал, что она может вполне чувствовать и ощущать другого землянина — кто ей ближе. Такие переживания. Никандр хотел надеть свои самодельные очки и вспомнить все же запах. Автобус мчался без остановки.
«Мы спешим. Кто же, интересно, за рулем, возможно, управляет своим зрением сам верблюд. Да, что поделать! Может, я все придумал! — Он схватился за шею, стал массировать верхний позвонок атланты. Вроде головная боль уже проходила.
Шипели кошки, которые размазывали пустующий пейзаж. Pure landscape!.. Only one thousand kisses from blue sky.  Хотелось прилечь, но он ходил в одиночестве по свободной территории автобуса и перестал кого-то наблюдать. «А вдруг она не одинока! — осенило Никандра. — Вдруг ее сердце и мысли заняты другим, а я все воображаю себе. У нее были любимые драгоценности — своего рода такая защита от внешнего проявления зла. Подниматься по лестнице, чтобы добраться до рычага». Он встал к окну и слушал рев движения, когда тебя уносит от прошлой жизни, все стерто. Нужно начинать все заново.
Тогда к нему подошла Кватоко:
— Не переживай! Ты ведь знаешь, что других мыслей и нет. Волнуюсь за тебя, ты так нервничаешь.
— Прости, милая моя, очень жарко, я не могу носить легкую и прозрачную одежду, не люблю открывать свои ступни, не понимаю, как же неудобно ходить в сланцах.
Черная земля освещена крупной золотистой луною. Одновременно Золотая Родина перед осенью задвигалась в вальсе. Никандр подхватил за талию Кватоко, и он кружил ее, кружил столько времени, пока у него хватит сил. Раньше он был сильнее, но и через год обретет силу урагана.
— Смогу тебя унести! — произнес Никандр. — Ничего страшного не будет.
Кватоко после вальса обхватила шею Никандра и сказала:
— Нам пора.
Утонченность ее фигуры, ее подбородка очень радовала Никандра, шея такая длинная, и так хотелось просто провести кистью по коже Кватоко.
— Запомни, ты единственный! Ты это потом поймешь! Милостивая Государыня не дает тебе покоя? Я много о ней наслышана. Ты переживаешь, что ты станешь для нее скучным, или не соответствуешь тому, что ты пишешь. Знаешь, на этой остановке должен быть почтовый ящик. Напиши ей письмо.
— Не смогу, я не знаю адреса! — Поднял голову и не смог посмотреть в глаза Кватоко. — Мне надо уметь писать эти письма, хотя лучше уже не напишешь — так ты чувствуешь себя живым.
Электричка давала сигналы, и шумело морским днем. А ожерелье сорвалось и осыпалось в воду, словно меленькие жемчужины, которые выкинуты на берег волной. Все же кого она любит? Кого полюбила!
— Она, возможно, даже и не думает, что я окажусь рядом.
— У тебя нет с ней никакой связи. Телеграфируй ей. Маякни, как самый надежный и крепкий маяк на большом склоне. Знаешь, я увидела твой свет! Было бы чудеснее смотреть и наслаждаться твоим светом. Бежевый цвет платья, закрытые формы и нарезан тюлем, охватывающим детали роста.
— Может, я вырасту? — спросил Никандр у Кватоко.
— Может быть! Но ты ведь понимаешь, что Милостивая Государыня не одна. У нее столько важных встреч за день, она может, действительно, забыла о твоем существовании.
— Надо же!.. На полке самой верхней без бортиков стояли бокалы. Удивительно, как они не падают.
Они то появлялись, то исчезали. Так же произошло с очками Никандра. Он положил на скатерть, и очки то появлялись, то исчезали. А каждый сверчок доносился с извилистой дороги, Никандр выходил на небольшое пространство и видел бескрайность этого океана. Никандр смотрел по сторонам и знал: люди продолжают жить. «Так почему же я не могу жить с Милостивой Государыней?»
— Когда я увидел тебя, сквозь меня пролетело все твое детство. Как ты любила карамельных петушков на палочке, или примеряла новое сшитое матерью платье, либо перелистывала книгу, создавая такие тихие помехи. Когда можно успокоиться и принять сложное устройство этого мира, посмотрев на картину с лошадьми, которые галопом передвигаются в сторону улучшения моей жизни. Все благодаря тебе! — первый раз Никандр стал говорить. Он хотел молчать, а это просто внутренний монолог.
— Хорошо, я поверну рычаг. Сделаем остановку через десять минут. Ты готов, Никандр. Знаешь, мне так захотелось гречки! Может, найдем ресторан с русской кухней. Наедимся! — приняла решение Кватоко. — Смотри, по коридору бродит высокий мужчина в белой рубашке с коротенькими рукавами по локоть. Брюки безупречно выглядят, а туфли коричневого цвета с прорезью острой темной поверхностью. Выглядят они отполированно! Ты только посмотри, Никандр! Ты ведь тоже высокий. Это твоя тень или отражение в зеркале. Будущее твое лицо.
— Знаешь, Кватоко, сейчас я не наблюдаю звезд, хотя облака такие в захватах и запретах на звезды. Жаль, я не умею рисовать небо. Конечно, можно было сделать несколько композиций, и, мне кажется, были бы достойные рисунки! — отошел от темы разговора Никандр.
Мужчина в белой рубашке посмотрел на Никандра с удивлением: с кем же разговаривает Никандр постоянно.
Никандр понял вопрос этого мужчины, это было заметно по глазам, даже если он постоянно носил солнечные очки.
— Все же я левша! — возрадовался Никандр. — Правая рука у меня слабо реагирует. Выйду все же я. Волевой поединок за дверь.
Кватоко сидела под огромным зонтом в такое пекло. Солнце прожигало люк автобуса. Без уголовного убора либо зонта и веера не обойдись.
— Представляю тебя, Кватоко, с веером! Какой узор ты бы выбрала?
— Мне нравятся греческие орнаменты либо японский стиль с красными пятнами, словно красное — огненное солнце.
— Однажды я видел подобный закат, наблюдая, когда выходил из дома. А теперь стоит только помиловать! — прислушался Никандр к Кватоко.
Остановка состоялась. Из автобуса испарилось большое красивое облако, сгусток облаков вроде мороженого крем-брюле в небе. Он поднимал автобус в самые пределы неба. Захватывало дыхание, и такой же закат, который заставлял заново дышать. Все могло превращаться и вращаться, словно ты центр Земли. Никандр и Кватоко вышли из автобуса, подняли голову к взрыву облаков. Они держались за руки и были радостные, что обрели друг друга. Кватоко оказалась Государыней этой отделимой от мира остановки — это вроде была отдельная планета, проникающая в сознание любого. Некоторые кусты поросли паутиной, такая запутанность узлов, куда же дальше двигаться. Никандр рассматривал Кватоко в ее настоящем обличье. O! My life! One love, follow to you, you are my sun! And sunday!  Зацвел гибискус сирийский — это замечательное дерево, когда заставляет остановиться, всмотреться и поверить, что все только начало. Никандр нашел это дерево. Вот оно! Он подходил к цветкам и долго их рассматривал. Письмо в дупле о начале их путешествия с Кватоко. Закат солнца просачивался через дома, виднелась железная дорога, с которой сошли Кватоко и Никандр. Горел светофор зеленым цветом, он горел только одним соцветием раскрывающегося бутона. Наслаждение! Раскрытие сердец и души, объединяющих их на вечность!
Кроме поездов и электричек, здесь не было другого транспорта. Никандр хотел приблизиться к Кватоко. «Frau Kvatoko! » — обрамил вниманием Никандр. На этой планете было много кошек, самые ближайшие встретили их. Бело-рыжая кошка и пятнистый кот, они поедали замерзшую рыбу. Было очень прохладно, но Никандру это так нравилось, постоянный ветер — великолепная остановка. Движение одинокой моли запомнилось Никандру. Но моль вскоре исчезла. Молниеносность солнца и заката пронзала. Кружилось множество белых мотыльков Беляночек восточных, и самая главная королева была в руках Никандра.
Никандр обнял Кватоко:
— Чувствую, как хорошо на этой остановке с тобой, моя драгоценная Кватоко! Скажи мне правду, это ты обнаружила мою берлогу? Только зачем? My dear,  Кватоко.
Она ответила, не ожидая, что произнесет это:
— Я полюбила всем своим существом, всем своим телом и всей своей душой!
— Ты мое единственное der Schmuck  моей жизни! — ответил Никандр.
Вылез серый кот и опрокинул горшок с окна дома, но он не разбился, а размножился на цветы и звезды вокруг Кватоко.
«Моя Милостивая Государыня! — проговорил про себя Никандр. — Ты будешь жить долго!»