Андрей Платонов Река Потудань Эссе Шестое чувство

Андрей Платонов «Река Потудань»
 Шестое чувство
  Пересказ-анализ


Андрей Платонов – гениальный русский писатель (1899–1951). Его рассказ «Река Потудань» (1936) – один из самых странных и совершенных в своём лирическом трагизме рассказов о любви и её иррациональности. Правда жизни в рассказе об одиночестве, об аде жизни, о нужде и о любви так сильна, что при чтении начинает болеть душа.

Я читала этот рассказ А. Платонова «Река Потудань» не один раз и всякий раз испытывала какое-то необъяснимое чувство. Замирала душа, наворачивались слёзы, волнение не проходило, мурашки бежали по телу, застывала в оцепенении. Молчала, думала, не могла объяснить своё состояние. Хотелось понять, почему меня так волнует этот рассказ. Рецензия Алексея Варламова об этом рассказе помогла мне  написать это эссе.

Я выбрала для своего эссе форму пересказа-анализа рассказа «Река Потудань», чтобы прикоснуться к стилистике платоновского «прекрасного косноязычья».
В 30–40-е годы XX века Андрея Платонова печатали неохотно или не печатали вовсе. Редакторы исправляли платоновскую «неправильную речь». Один пример из рассказа: 1. Отец прислонился к оконному стеклу… 2. Старый человек прислонился к сыну и начал часто, глубоко дышать, словно он пришёл к своему отдыху.
С точки зрения редактора, во второй цитате надо сказать: обнял сына. Но тогда совсем меняется смысл фразы. У Платонова сын – единственная опора отца, у которого умерла жена и двое его сыновей погибли на войне. И он с мучительной надеждой ждёт третьего: «и каждый вечер, лишь заколосятся звёзды на небе, он ложится спать, чтобы не думать о безумии жизни и не терзать своё сердце пустотой, тишиной о сыне». Третий сын – его последняя надежда, опора, потому Платонов и подбирает выразительное прислонился, а не равнодушное обнял отца.

Вот несколько примеров стилистики «прекрасного косноязычья» Платонова.
• После гражданской войны солдаты возвращаются из ада домой: «шли с обмершим, удивлённым сердцем…»
• Изменения в жизни коснулись их души, тела, но главное: «они (солдаты) стали терпеливей и почувствовали внутри себя великую всемирную надежду, которая сейчас стала идеей их пока еще небольшой жизни. «Великая всемирная надежда» была связана с тем, что пролетариат должен построить не только социалистическое общество, но и нового человека.
• С замерзшим чувством Никита осмотрелся в комнате… 
• Никите жалко было теперь умирать – не ради себя, но ради того, чтоб иметь прикосновение к Любе и к другой жизни.
 
Если говорить о сюжете рассказа А. Платонова «Река Потудань», то он достаточно прост. После ада гражданской войны домой возвращается молодой солдат Никита Фирсов. На войне он вспоминал девушку, которую знал до войны. Это воспоминание для Никиты было настоящей драгоценностью, воспоминанием о рае. …И вот он вернулся из ада. Словно тень и обнажённая, израненная душа. Никита и Люба встретились. Сердце его радовалось и болело от одного вида её (Любиных)чистых глаз, запавших от житейской нужды.

Никита полюбил Любу и женился на ней. А в брачную ночь оказался несостоятелен как мужчина. Его отчаянье так сильно, что он уходит из дома, бродяжничает, переживая смертное горе. Случайно узнав от отца, что его жена всё время ждала его и даже хотела утопиться, он возвращается к Любе. Рассказ заканчивается как будто счастливо, гармонично. Но об этом я скажу в конце эссе.
 
Многие читатели, написавшие отзывы об этом рассказе, видели основную трагедию рассказа в импотенции мужа. По мотивам этого рассказа режиссёр А. Кончаловский снял в Голливуде в 1984 году пошлейший фильм.

У Платонова, я думаю, речь не об импотенции, а о жизни плоти, души и пола. В любви, кроме плотских желаний, есть ещё что-то непостижимое, иррациональное.
Попробую рассказать об этой странной истории любви, максимально используя платоновский текст.
Почти на каждой странице этого рассказа есть слова: душа, сердце, тоска, жалость, счастье.
Герои рассказа всё время ждут новой, счастливой, райской жизни. Этот мотив райской жизни звучит в рассказе не один раз.

Внешне в рассказе нет никакой интриги, как нет и половодья чувств, страстей, признаний. Все очень буднично и деловито. Между Никитой и Любой начинается постепенное сближение. Никита заботится о Любе, которая живёт в нужде и голоде. «Человеку нужно, чтобы о ком-нибудь болело сердце. А без этого жизнь пуста», – писал В. Розанов. И Никита приходил к Любе, помогал ей жить и получал питание для наслаждения сердца.

А Люба эту заботу принимает. Ей обязательно надо выжить, чтобы служить народу, пославшему ее учиться, потому что народ желал поскорее приобрести высшее знание. Бессмысленность жизни, так же, как голод и нужда, слишком измучили человеческое сердце, и надо было понять, что же есть существование людей, это — серьезно или нарочно?» Ей надо сперва окончить медицинскую академию и только потом чувствовать своё счастье.

В ее жизни есть разумная цель, план, и она стремится осуществить свою мечту. Никита же живет сердцем.
И хотя он готов ждать Любу сколь угодно, «сердце его продрогло от долгого терпения и неуверенности – нужен ли он Любе сам по себе, как бедный, малограмотный, демобилизованный человек». Люба деловито отодвигает их совместную жизнь. А Никита мучается, ждёт. Ему кажется, что так будет лучше для той, которую он любит. Однако человеческая природа не прощает нарушения своих законов, и тело слушается сердца, а не ума.
В какой-то момент героев сближает Никитина болезнь. Люба говорит Никите: «Ты скоро поправишься… Люди умирают потому, что они болеют одни и некому их любить, а ты со мной сейчас…»
Но до счастья им по-прежнему далеко, и Люба продолжает это счастье отодвигать предусмотрительно и простодушно, не разрешая жениху касаться себя. Их скованность в отношениях подобна скованной льдом реки Потудань, вдоль которой Никита и Люба ходят полуобнявшись и так терпеливо дружат всю долгую зиму, томимые предчувствием своего близкого будущего счастья.
Когда брак был оформлен, Никите стало теперь совестно, что счастье полностью случилось с ним, что самый нужный для него человек на свете хочет жить заодно с его жизнью, словно в нём скрыто великое, драгоценное добро. Но в первую брачную ночь, когда Никита оказывается несостоятелен как мужчина, оба осознают ужас своего положения.

Наутро Никита сел на стул и пригорюнился: Люба теперь, наверно, велит ему уйти к отцу навсегда, потому что, оказывается, надо уметь наслаждаться, а Никита не может мучить Любу ради своего счастья, и у него вся сила бьется в сердце, приливает к горлу, не оставаясь больше нигде.
Трудно унизить героя больше, чем в сцене, когда Никита моет пол. Причем Никита унижает, наказывает себя сам, а Люба позволяет ему это наказание перенести. Невозможно без волнения читать эти строки. Никита ерзал по полу с мокрой тряпкой, смывая грязь с половых досок, а Люба смеялась над ним с постели.
"Как он жалок и слаб от любви ко мне, – думала она… Может, когда-нибудь он станет любить меня меньше и тогда будет сильным человеком!"
Не всякое горе можно утешить. Люба смотрела на него (на Никиту) утомлёнными глазами, "… словно добро и счастье стали для неё тяжким трудом". 
Никита уходит из родного города в слободу и выполняет там тяжёлую физическую работу. Он постепенно забывает про свое горе, оно зарастает жизнью. Он надеялся к осени полностью забыть, что он такое, и существовать в беспамятстве, в бедности ума, в бесчувствии, как в домашнем тепле, как в укрытии от смертного горя… Появляется инстинктивное желание умереть.

Его спасает отец, который случайно встретил Никиту и рассказал, что Люба, страдая по нему, хотела утопиться, но рыбаки её спасли. Никита обнял похудевшего, поникшего отца, — в нем тронулось сейчас сердце, отвыкшее от чувства. 
Он снова стал думать о Любе, и опять его сердце наполнялось горем и силой. Никита возвращается к Любе.
«Он пожелал ее всю, чтобы она утешилась, и жестокая, жалкая сила пришла к нему. Однако Никита не узнал от своей близкой любви с Любой более высшей радости, чем знал ее обыкновенно, – он почувствовал лишь, что сердце его теперь господствует во всем его теле и делится своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением».
 
Василий Розанов писал о любви так: «Любовь есть боль. Кто не болит (о другом), тот и не любит (другого)». Невозможное раньше стало возможным потому, что оба изменились внутренне.
До Платонова никто так о любви не писал. Ад и рай любви. Да, всё вместе – рай и ад мучительно слиты у Платонова, как душа и тело – в любви. Он показал, что для влюблённого, кроме плотских желаний, есть ещё что-то непостижимое, иррациональное – тайна любви, без которой человек внутренне мёртв.

Н. Гумилёв так писал о любви, называя её шестым чувством: 
Прекрасно в нас влюбленное вино,
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
…Так век за веком – скоро ли, Господь? –
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.

Я уже привык быть счастливым с тобой, – говорит в конце рассказа Никита Любе. Счастливый конец?
Вряд ли, счастье это призрачно. Никакой уверенности в том, что молодая женщина оправится от болезни, нет. Она заболела после того, как её вытащили из холодной реки рыбаки. А последняя фраза рассказа – «похудевшее тело ее прозябло в прохладном сумраке позднего времени» – настраивает читателя на грустные размышления.