Степан и его любовь

    Степан родился рано утром 24 апреля 1900 года, в аккурат на Пасху, в семье Семёна и Агафьи Степановых в городке Николаев. Родители его работали на судостроительном заводе. Семён был механиком, а Агафья формовщицей в литейном цехе.
    Оба были на хорошем счету у хозяина и хорошо зарабатывали. У них имелся свой деревянный дом, небольшой, но очень уютный и красивый, в два этажа. Семён рос в любви и ласке, но, к сожалению, так продолжалось недолго.
    На приусадебном стояла маленькая банька. Поскольку сам огородик был небольшим, большую баню разместить не получилось. Она была два на два метра и семью Семёна вполне устраивала. К тому же у баньки имелся небольшой предбанник, где хранилась часть дров на зиму. Топилась она по-чёрному. Она то и стала причиной трагедии.
    Когда мальчику было три года, родители Степана угорели в бане. Впрочем, об их гибели ему сразу не сказали, а говорили, что родители временно уехали работать на другой завод.
    Тем не менее, знакомые стали называть его сироткой. Мужики гладили его по голове и по плечам, тяжело при этом вздыхая, а женщины прижимали его к себе рыдая и причитая. Степан ничего не мог понять, но на всякий случай хмурился и шмыгал носом.
    После смерти родителей почти две недели за Степаном приглядывали соседи, пока за ним не приехала из Крыма его тётка Прасковья. Она жила в небольшом рабочем посёлке недалеко от Бахчисарая. Он был расположен на берегу небольшой речки, которая петляла вокруг механического завода. Через широкую грунтовую дорогу, ведущую от рабочего посёлка, находилось большое крестьянское село, а на самом высоком месте между посёлком и селом стояла церковь святого Николая Чудотворца.
    Тётка работала на заводе инструментальщицей. В её обязанности входило выдавать инструмент, затачивать свёрла и фрезы на специальных станках, а также заменять ручки на молотках, если они приходили в негодность. Она также меняла накладки на резцах, подправляя и другие рабочие инструменты.
Прасковья была на очень хорошем счету у дирекции завода. Управляющий два раза в год на Рождество Христово и на Пасху дарил ей серебренный рубль, а узнав, что Прасковья приютила сироту, на эту Пасху пожаловал ей целых пять рублей серебром.
Тётка хорошо зарабатывала, и пока не появился Степан, тратить деньги ей было некуда. Теперь же она стала тратить их на него. Он всегда был накормлен и достойно одет.
Стёпа сам научился варить щи, кашу, убирать и мыть посуду. Особенно ему нравилось убираться по дому, мыть полы, топить печь и таскать дрова.
Мальчик быстро рос, и уже в пять лет самостоятельно выливал помои, носил воду из колодца, до которого было полкилометра. Сначала он таскал по одному ведру, а когда подрос и набрался силы, стал носить по три - два на коромысле, а одно в руках. Особенно сложно ему было зимой, когда колодец и все подходы к нему, а также тропинка, были покрыты прозрачным скользким льдом.
Прасковья была не слишком прихотлива в еде, но очень любила щи, пшённую кашу с рисом, запечённое в духовке мясо с картошкой. А ещё ей нравился простой куриный бульон с морковкой, луком и поджаренными гренками. Мальчик легко освоил такое нехитрое, и со временем у него стало неплохо получаться.
Соседские женщины научили его готовить Гурьевскую кашу из манной крупы на чистых сливках. В нее обычно добавляли изюм, сушёный чернослив, курагу и даже орехи. Когда не было орехов Степан добавлял в кашу жаренные каштаны.
Все свои блюда он готовил с вечера, чтобы за ночь они настоялись в печке. Тогда вкус получался особенный и очень насыщенный. Гурьевская каша стала праздничным блюдом в их семье. У Степана получался довольно приличный десерт.
Стёпа сдружился с соседками. Они научили мальчика печь пироги и ватрушки, а когда он немного подрос, то готовить соленья и закуски.
Тётка была очень довольна своим помощником. Когда тому исполнилось семь лет Прасковья отдала его в церковно-приходскую школу, ведь мальчику надо учиться.  Он хоть и сирота, но грамота никому ещё не мешала. В храме, где иногда шли занятия церковно-приходской школы, у Степана нашли певческий талант. Так он стал петь его в церковном хоре, чему был очень рад.
К сожалению, в августе 1909 года от неизвестной болезни, которая высушила её всего за несколько дней, тётка умерла. Степану тогда исполнилось всего девять лет, и он опять остался один.
На этот раз талантливого мальчика приютил у себя местный батюшка - отец Василий. В это время у него только, что родилась дочь Варвара, и ему нужен был помощник по дому, чтобы помогал жене, а ночами сидел с маленьким ребёнком, качая его люльку.
Старшая дочь батюшки Мария была ровесницей Степана. Кроме неё у него было ещё две дочери - семи и шести лет, а также сынок пяти лет, который влюбился в Стёпу и не отходил от него не на шаг. Он всегда слушал его, открыв рот, и выполнял все его просьбы.
Степан никогда не смеялся над ним и не подтрунивал, а, наоборот, проявлял заботу, внимание и уважение. Вообще в доме отца Василия мальчика очень полюбили, а Степан как мог платил им взаимностью.
В его обязанности входила вся тяжёлая работа по хозяйству. Он таскал воду и в дом, и в баню, выносил помои, топил печи, сажал грядки, ухаживал за урожаем и убирал его, кормил кур и свиней.
Каждую весну он чистил отхожее место. Наливал туда воду, перемешивал, потом в вырытую на огороде яму вычерпывал содержимое нужника. Однажды, когда он занимался этим упражнением, на дне ведра что-то звякнуло. Степан присмотрелся и увидел на дне пятизарядный автоматический револьвер «Бульдог» 44 калибра. Бульдогом его прозвали за короткий ствол и рявкающий лающий звук при выстреле.
Как оружие оказалось в туалете неизвестно, может, кто-то уронил, может, выбросил. Но револьвер никто никогда не искал.
Степан спрятал его за стреху на чердаке бани. Когда появилось время, он спер масло от швейной машинки и смазал револьвер, предварительно помыв его. Однако неприятный запах сохранился. Тогда он добыл немного керосина и замочил в нём револьвер на целую неделю. Патроны он тоже замочил в керосине.
После этого он дал оружию проветриться, а через неделю вновь смазал его, на этот раз веретённым маслом. Револьвер и патроны он завернул в разные тряпочки и снова спрятал за стреху бани. Такие процедуры он повторял в течении двух месяцев, и, наконец, запах пропал.
Тогда он решил испытать оружие. Пошёл за село, где была свалка, и валялся всякий хлам. Найдя ржавое ведро без дна, Степан поставил его на какой-то ящик и, прицелившись, нажал на курок. Выстрела не последовало. Стоило ему опустить руку с револьвером, как из его ствола с грохотом вылетела пуля. Она ушла в землю в двух миллиметрах от его ноги.
Видимо, от того, что порох отсырел, выстрел произошёл с большим опозданием. Парень обалдел от неожиданности и от того, что едва не прострелил себе ногу. Степан спрятал револьвер до лучших времён, а патроны в тряпочке положил на печку, чтобы просохли.   
Степан отучился и с отличием окончил церковно-приходскую школу. Батюшка даже подумывал отправить его учиться в Реальное училище в Бахчисарае. Но матушка Пелагея уговорила отца Василия заниматься со Степаном дома и готовить из него регента (руководителя церковного хора) для их церкви. Батюшка подумал и согласился.
Матушке было всего двадцать пять лет, она была моложе отца Василия на двадцать один год. Батюшка сначала был отцом диаконом, а когда женился на Пелагее, его положили иереем, а потом и протоиреем (настоятелем храма).
Протоирей Василий учил Степана всему, что знал сам, а знал он немало. С его помощью Степан познакомился с естествознанием, латынью, немецким и, английским языками, алгеброй, геометрией, физикой. Отец Василий научил его рисованию, музыке и даже игре на гармошке. Надо сказать, что Степан, как губка, впитывал знания.  У него была феноменальная память.
До поступления в семинарию батюшка хорошо боксировал. Сейчас же он решил научить этому спорту Степана.  А метать ножи тот научился сам, играя с ребятами на улице.
Отец Василий, очень внимательно относился к внешнему виду подростка. Он купил ему недорогой тёмно-синий со светлыми полосками костюм-тройку для службы в храме, а также яловые сапоги.
На осень у юноши имелось серенькое пальто, а на зиму дублёная короткая шуба тёмно-коричневого цвета, в народе её называли полуперденчик, ну, и, конечно, валенки. Каждый день он обычно носил красную, слегка выцветшую, в белую крапинку рубаху и серые штаны из прочного материала.
Ребята постарше сначала невзлюбили Степана. Но он был добр, отзывчив, и при этом очень смелым. Приёмы бокса, которым его научил батюшка, придавали ему мужскую уверенность в своих силах. Степан никогда не лез в драку первым, но, когда его задевали, спуску не давал никому. Мальчик к тринадцати годам вырос, вытянулся и раздался в плечах. В общем, стал красивым стройным парнем.
Но однажды, когда Степану шёл четырнадцатый год, случилось непредвиденное. Зимой батюшка и все дети пошли в храм убираться к Рождеству Христову. Пелагея же осталась дома готовила его к празднику. Степана она тоже попросила остаться.
Мальчик, не спеша, разбирал кладовку, когда туда неслышно зашла Пелагея. Она как кошка набросилась на него, прижала к полкам и стала целовать и обнимать его. Потом расстегнула Степану штаны, повернулась к нему задом, и взяв рукой его антенну ввела в себя.
Степан, почувствовав влажную горячую плоть, тоже очень возбудился. Ему давно нравилась Пелагея, и он был даже влюблён в неё. Однако никаких знаков внимания он ей не оказывал, потому что был слишком благодарен семье батюшки. Но теперь, когда Пелагея сама проявила инициативу, он уже не мог себя контролировать.
Пелагея извивалась как змея. Степан притянул её к себе и взял за груди. У него были большие крепкие руки. Пальцами он стал крутить и сжимать её соски. Пелагея заорала от блаженства и прижалась к нему ещё сильнее.
Когда она успокоилась и хотела отстраниться от него, Степан не отпустил женщину, а продолжал ритмично двигаться, гладя её грудь и сжимая соски.
Пелагея опять начала кричать, кусая свои коралловые губы. Она вскрикивала каждые пятнадцать-двадцать секунд, заламывая руки назад и пытаясь поласкать Степана.
Но юноша был настойчив и не отпускал её часа два. Наконец она рухнула на пол от изнеможения. Её всю трясло. Женщина повернулась к нему лицом и стала лизать его и сосать. У неё получалось не слишком умело. Даже неискушённый в любовных утехах Степан понял, что она делает это в первый раз.
Зато от таких ласк он опять возбудился, снова задрал её юбки и по новой вошёл в неё уже сам. Так продолжалось ещё часа два, наконец он устал и отпустил Пелагею, в очередной раз доведя себя и её до оргазма.
Юноша в первый раз был с женщиной и теперь очень хотел сделать ей приятное. Пелагею всю трясло от бесконечных оргазмов, тело её вздрагивало, она опять повернулась к нему и стала всё слизывать. Степан в это время держал её груди и осторожно сжимал пальцами соски, пока она не «приплыла» вместе с ним. Вскрикнув несколько раз от полученного оргазма, молодая женщина, наконец, смогла оторваться от него.
Чтобы он больше не приставал к ней, Пелагея собрала какие-то тряпки и убежала в баню. Вернувшись, она увидела, что Степан уже навел порядок в кладовке и начал менять шторы. Пелагея незаметно прошмыгнула на второй этаж и продолжила там уборку.
Наконец, пришли из церкви дети. Они облепили Степана, рассказывая ему последние новости из жизни храма и его прихожан. Закончилась праздничная суета, а с нею пост.
Пелагея, опасалась, что после бурного секса она может забеременеть, ведь Степан ни разу не вынул из неё свой инструмент, после оргазмов. Конечно она тщательно подмылась с применением спринцовки. Но все-таки, на всякий случай, ночью стала тормошить мужа и пристала к нему с этим. Отец Василий покряхтел и закончил дело в несколько секунд. Когда он крепко уснул, Пелагея потихоньку выскользнула во двор.
Дождавшись вышедшего до ветра Степана, она опять, как кошка, настигла его и стала жарко целовать. Он прижал её к поленнице и нежно вошёл в неё. Почти два Степан не мог оторваться от неё, но наконец она сама выскользнула из его объятий. Пелагею трясло и колотило. Она вновь стала на колени и поцеловала его, Степан вздрогнул от оргазма. Юноша не успел даже сообразить, как Пелагея скользнула в дом.
Настал день рождения Стёпы. Отец Василий подарил ему настоящие коньки. Не снегурки, которые крепятся на валенки с помощью деревяшек и верёвочек, а почти профессиональные, на ботинках. Юноше исполнилось четырнадцать. Он родился в 1900 году, как и старшая дочь батюшки Мария.
Степан очень сдружился с ней. Они вместе ходили на каток, читали младшим детям книги вслух, рисовали, пели в хоре. В общем, были почти всё время вместе, за исключением тех минут или часов, когда Степан был с Пелагеей. Их связь продолжалась незамеченной больше года.
Но тут парень стал замечать, что Мария как-то ведёт себя странно. То прижмётся к нему, то нечаянно коснётся его руки, и вся покраснеет. К тому же ему стало казаться, что она следит за каждым его шагом. Девушка училась в городской гимназии, но, когда приезжала, от неё не было прохода. Степану приходилось скрывать свои отношения с Пелагеей не только от отца Василия, но и от его дочери Марии.
Встречи с Пелагеей имели постоянный характер. Иногда они были быстры, как молния, а иногда долгими, как ночь. Степану было стыдно смотреть в глаза батюшке, но он очень полюбил Пелагею и ничего поделать с собой не мог.
Одно время он старался избегать встреч с ней, но Пелагея была очень настойчива, и устоять против её чар было просто невозможно. Тем более, как уже было сказано выше, Степан очень любил её.
Но тут на каникулы приехала Мария, и пытка началась сначала. Однажды ей удалось выследить встречу Степана и Пелагеи.  С этим известием она и пришла к нему.
Степан был ошарашен её заявлением. Но Маша сказала, что никому ничего не расскажет, если он будет заниматься любовью и с ней. При этом у неё было ещё одно условие - девственности её лишать нельзя, так как отец хочет выдать её замуж за священника, и её будут проверять.
- А как-же тогда? - поинтересовался Степан.
- Будешь там целовать, а потом можно попробовать и пониже, - ответила девушка.
Степан обомлел от того, что всё это он слышал от юной девушки, которую считал скромницей и любил, как родную сестру.
Маша подловила Стёпу на сеновале и заставила его любить себя. Он боялся гнева отца Василия, при этом ему не хотелось уезжать от батюшки. Конечно, можно прожить и одному, но батюшка давал ему столько знаний, что ни в одном реальном училище не получишь.
Мария была очень настойчива и всё-таки заставила его ласкать себя. Стёпа лизал её первый раз в своей жизни, ведь он раньше никогда этого не делал. Поначалу он делал это без особой охоты, но потом возбудился сам и возбудил девушку так, что она брызнула ему в лицо своей «сладостью». Парень даже обалдел от неожиданности.
Маша была без ума от счастья, ведь у неё это тоже было впервые. Она лишь слышала от девочек в гимназии, что так делают им мальчики.  Отдышавшись, девушка попросила Степана повторить это ещё раз.  Тот сразу согласился, ему тоже очень понравилось. Испытав оргазм ещё раз, она захотела поласкать и его.
Как только Мария ушла, пришла Пелагея. Она ничего не видела, и Степану не пришлось ничего объяснять. Он решил полизать и у неё. Попробовали. Пелагея, еле сдерживая крик и кусая до крови губы, не только обрызгала его, но и полностью умыла. Она была так прекрасна, а он был так в неё влюблён, что ещё и ещё целовал её, а потом она его. Наконец они оба изнемогли, и она убежала на подкашивающихся ногах, а он наконец-то заснул.
Засыпая, он подумал, как хорошо, что другие девочки из их семьи не проявляют к нему интереса. Младшие ведь тоже уже подросли, но, Слава Богу, им было не до этого. Он молился, чтобы больше к нему никто не приставал.
Степан нечасто выходил из дома, и уж, тем более, не встречался с другими девушками. Ему было не до них. Он не знал, куда деться от двух своих подруг. Они заездили его так, что он похудел и осунулся, имея вид, как у загнанной лошади.
Так повторялось из дня в день все каникулы. Обычно первой приходила Мария, а уже за ней Пелагея. Маша всё-таки она заставила его спуститься пониже. Она всё подготовила и смазала там какой-то приятной смазкой, а затем сама «его» туда завела. Для Степана это стало неожиданностью, но ему понравилось.
Всё, чему учила его Мария, он предлагал попробовать Пелагее, та с энтузиазмом соглашалась.
В январе 1916 года к батюшке Василию приехали сваты на смотрины Марии. Для проверки девственности её свозили к какой-то бабке-повитухе. Свадьбу назначили решили отпраздновать после Пасхи.
После этого Мария как с цепи сорвалась. Каждый день она зажимала Степана в тёмном углу и приставала к нему с любовными утехами. Он терпел, как мог, зная, что всё это теперь незадолго. Хорошо, что Пелагея во время соблюдения поста не была так активна, а то бы они точно с палились.
После замужества Мария ещё два раза приезжала к родителям, но не столько для того, чтобы их навестить, а, чтобы опять «поиграть» со Степаном. Наконец, она родила подряд трёх парней погодков и навсегда отстала от него.
Видимо, став матерью, она остепенилась. Степан не знал, что произошло с Марией и её семьёй при Советах. Её муж был священник, а они у новой власти были не в почёте, а скорее наоборот. Юноша вообще больше ни разу о ней и о её семье не слышал.
В селе жил квартальный полицейский. Он очень любил издеваться над сельскими ребятами. Особенно ему нравилось лапать молодых девчат. Часто он придирался и к Степану. Однажды он даже ударил его по лицу. Стёпа хотел ответить и уже было бросился на обидчика, но подоспевшие поселковые ребята успели остановить его.
Тогда он и решил убить этого полицейского. Он мог бы его придушить или метнуть в него ножом, однако решил опробовать револьвер. Не зря же он столько лет его хранил.
В начале февраля 1917 Степан подловил квартального. Тот возвращался с чьего-то дня рождения.  Он был сильно пьян, и едва держался на ногах. Стёпа подкрался к нему и нажал на курок. Револьвер щелкнул, но выстрела не последовало. Парень не опустил руку с оружием, и через секунду раздался выстрел. Не подвёл «Бульдог». Пуля угодила прямо в голову, полицейский грузно осел на землю и больше уже не шевелился.
Юноша хотел сразу убежать. Но потом ему пришла в голову мысль забрать оружие у убитого. Он снял с полицейского саблю и ремень с кобурой, обрезав шнур, на котором был прикреплён револьвер, его же саблей. После этого он спрятал оружие на чердаке дома своей тётки.
Поиски убийцы полицейского длились недолго. Было не до этого. В феврале 1917 года в России произошла революция, царь отрёкся от престола и власть перешла к Временному правительству.
Правда, после этой революции в жизни особенно ничего не изменилось, только изо всех присутственных мест убрали портреты Николая II. В октябре этого же года к власти в стране пришли большевики. Но в Крым очередная революция пришла только 14 марта 1918 года. А 21 марта он был провозглашен Советской республикой Таврида.
Она просуществовала всего один месяц. Крым подвергся нападению армии Украинской народной республики и крымско-татарских националистов. Они расстреляли всех членов республиканского Совнаркома, кроме брата Ленина Дмитрия Ильича Ульянова, которому удалось скрыться в Киеве.
После того, как в Крым вошли немецкие войска, петлюровцы покинули полуостров, а татары заключили с немцами союз. Немцы продержались на полуострове около полугода. Было создано Второе Крымское правительство. Оно расходилось во взглядах с Белым движением, но было вынуждено опираться на силу Добровольческой армии Деникина. Белые пригласили в Крым своих союзников по Антанте. На рейде в Севастополе встали французские, греческие, английские и итальянские корабли.
Не обращая внимания на перипетии революции, которые особо не коснулись их посёлка, отец Василий выдал замуж обеих оставшихся дочерей. Все дочери вышли замуж за священников.
Любовь Степана и Пелагеи все продолжалась. В 1918 году ей было всего тридцать четыре года, а батюшке пятьдесят пять. Ему становилось «это» не очень надо, а ей наоборот, хотелось всё больше и больше. Боясь разоблачения со стороны уважаемого им отца Василия Степан, ушёл воевать в горы к Крымским партизанам.
Он пришёл в отряд с оружием, на поясе кобуре револьвер «Смит и Вессон», за поясом «Бульдог». Он наконец-то нашёл к нему новые патроны. Через плечо у него висела полицейская сабля. Бравый вид Степана стал причиной того, что его определили в кавалерию. Это навсегда определило его судьбу.
28 апреля 1919 полуостров был объявлен Крымской Советской республикой, и Степан пошёл служить в Красную Армию. Он неплохо воевал и, благодаря этому, а также хорошему образованию, полученного от отца Василия, быстро продвинулся по службе.
В 1920 году он стал командиром эскадрона. А весной 1921 года во время сабельного боя, когда был убит командир полка, его место занял Степан Семёнович Степанов. Тот бой продолжался до позднего вечера. Им противостояли белоказаки, а это похуже регулярной армии. Казаки с детства учились воевать. Потеряв добрую треть полка, красные отступили.
Степан решил изменить тактику. Он собрал остатки своих бойцов и рано утром неожиданно напал на казачий полк в их лагере. Казаки, не ожидая такой наглости, не успели оказать достойного сопротивления. Кого порубили, кого взяли в плен, кто-то убежал. Степан запретил преследование, боясь попасть в засаду.
Через несколько дней казачьи генералы решили нанести ответный удар по красной коннице. Степан Семёнович предвидел это и решил заманить белые войска в засаду. Он выстроил свой полк в лаву и повёл бойцов на врага, но, когда казаки перешли в контрнаступление, красные, делая вид, что они испугались, повернули назад. Казачий полк погнался за ними.
У балки, где Степан заранее установил двенадцать тачанок и орудийную батарею трёхдюймовок, красный полк разделился, подставив казаков под огонь. Орудийные расчёты и пулемётчики начали работать. За несколько минут с белогвардейским полком, состоящим почти полностью из офицеров, было покончено.
После этого боя Степан был утвержден в должности командира полка. Он хорошо изучил книгу Александра Васильевича Суворова «Наука побеждать» и с большим умением применял наставления великого полководца на практике. Он так умело руководил своим полком и удачно выводил своих красноармейцев из критических ситуаций, громя беляков малыми силами, что его наградили вторым орденом Красного Знамени. Первый он получил еще за взятие Крыма.
Однажды после одного из боёв, полк расположился на отдых в двух казачьих станицах. В станице, где ночевал Степан, был только неполный эскадрон. Лишь   ближе к ночи туда прибыл дивизион тачанок, состоящий из шестнадцати экипажей. В станице нашли брошенные беляками три трёхдюймовых орудия с большим количеством снарядов. Командир полка приказал укомплектовать расчеты для пушек.
Степан Семёнович подумал, что у белых хорошо развита разведка, и их командование наверняка уже в курсе, что вся «верхушка» красного полка ночует в станице с малыми силами. Поэтому он сам решил приготовить им ловушку и очень надеялся, что они клюнут на такую приманку, как его штаб.
Правда, не все были согласны со Степаном.  Комиссар и начальник штаба были категорически против и считали действия командира полка блажью и авантюрой. По их мнению, нужно дать людям нормально отдохнуть. Бойцы и так вымотались в постоянных боях. Однако несмотря на все возражения, командир полка настоял на своём, и тем самым спас жизнь и себе и тем, кто был против его действий.
На всех направлениях он веером расположил пулемётные тачанки, чтобы не дать противнику возможности для манёвра. Два орудия разместил на особо опасном направлении, а оставшееся расположил в менее уязвимых местах. К станице было два подъезда, и теперь оба были перекрыты. Ещё два эскадрона были подтянуты к станице и ждали условного сигнала.
Враг всё-таки клюнул, и атаку белогвардейцы устроили силами двух пехотных полков и казачьей сотни перед самым рассветом. Вражеская пехота взяла станицу в клещи, а сотня казаков должна была ворваться на улицы и порубать выскакивающих из хат красноармейцев. Никто из белых начальников не ожидал сопротивления, ведь они думали, что красных в станице не больше эскадрона. Да и те не ожидают нападения. Однако на окраине их встретила артиллерийская картечь и плотный пулемётный огонь.
После того как большая часть белых была уничтожена, в небо взвились две красные ракеты. Довершили полное окружение, и уничтожение двух вражеских полков два красных эскадрона. Боевое чутьё командира не подвело, благодаря его умелым действиям и полк был спасён и враг уничтожен.   
Степану довелось воевать с атаманами Дутовым и Семеновым. К большому сожалению, во время боёв в декабре 1921 года, наш командир был тяжело ранен. Пролежав три месяца в госпитале, Степан ранней весной 1922 года приехал к отцу Василию на месяц для поправки своего здоровья.
Молодой человек особо не хотел ехать, но, ему некуда было деться, к тому же он очень соскучился по своей любимой Пелагее.
Степан Семёнович постучал в ворота батюшкиного дома рано утром в марте 1922 года. Он был одет в военную форму, немного непривычную для их сельской местности. На нем была будёновка с синей звездой, длинная кавалерийская шинель с синими полосками-застёжками на груди, синие брюки, гимнастёрка защитного цвета с двумя орденами Красного Знамени на груди. Он был подпоясан широким командирским ремнём с двойной портупеей, на левом боку висела казачья шашка в серебре, на правом боку - маузер в деревянной коробке.
Вид у него был очень и очень бравый. На груди на шинели красовался латунный знак, покрытый цветной эмалью, говоривший о том, что он является командиром Красной Армии. Завершали его великолепный вид чёрные лаковые сапоги, которые доходили ему почти до колена с красивыми блестящими и звенящими шпорами.
При каждом движении ремни скрипели, а оружие и шпоры при ходьбе слегка позвякивали. Всё обмундирование было подогнано по размеру и сидело на нём ладно и красиво. Только лицо было болезненно белым и немного уставшим. Чувствовалось, что ранение у него было тяжёлым, и красный командир ещё не совсем оправился от него.
Пробыв у батюшки день, ночевать Степан ушёл в дом к тётке. Там было на удивление чисто, видимо, кто-то убирался. Наверное, Пелагея. Степан разложил свои вещи на стуле и лёг спать. Часа через два его разбудили женские ласки, кто-то целовал его ниже пояса. Он не был с женщинами с момента ухода в партизаны. Конечно он сразу понял, что к нему пришла Пелагея. Они занимались любовью до самого утра.
Пелагея уже давно спала с мужем на разных кроватях, и рассчитывала, на то, что он не хватится её до утра. Ей исполнилось тридцать семь лет, и она очень хотела физической любви. Она даже захотела родить ребёнка от любимого ею Степана и очень просила его об этом. Три дня они делали для этого всё возможное. Чтобы не вызвать подозрение, Пелагея раза два тормошила мужа и заставляла его входить в себя.
Степан пробыл в гостях целый месяц и несколько дней. Всё это время они с Пелагеей любили друг друга до умопомрачения. Наконец, она поняла, что беременна. Её со Степаном сын родился 7 января 1923 года по старому стилю.   
За новым назначением Степану пришлось ехать в Симферополь. Там его хорошо приняли и снова поручили командовать полком. Прошло несколько месяцев. Он только нашёл общий язык с подчинёнными и с командованием, подружился со своими заместителями, как в штаб пришла разнарядка о направлении достойного командира для учёбы в Московской Военной Академии. Командование решило откомандировать в Москву Степана.
В столице Степан познакомился с очаровательной молоденькой девушкой. Её звали Елена и ей едва исполнилось семнадцать лет. Девушка была дочерью железнодорожника. Её отец её был каким-то большим начальником и близким другом Лазаря Моисеевича Когановича.
Степан ухаживал за ней почти год, и они сыграли свадьбу. Через положенное время, а именно 21 декабря 1923 года Елена родила ему девочку. Отец Елены был старым большевиком, являясь членом партии с 1911 года, он и назвал родившуюся девочку Октябриной.
Степан решил оставить свою семью жить в Москве, он посчитал, что нет необходимости таскать с собой по гарнизонам жену и маленького ребенка. Тем более, что в Вешняках у отца Елены был большой двухэтажный дом. Он, кстати, поддержал Степана в этом решении. 
Каждый свой отпуск Степан приезжал в Москву к семье. Иногда, когда было спокойно, жена приезжала к нему в полк. У них родились ещё двое мальчиков погодков. Родившегося в 1925 году отец Елены назвал Карлом, в честь Карла Маркса, а младенец, появившийся на свет в 1927 году, получил имя Владимир, в честь Ленина.
Дети подросли, и Октябрина пошла учиться на хирурга. Когда началась Великая Отечественная война, она перешла на второй курс мединститута. После окончания третьего курса Октябрина ушла на фронт военфельдшером. В июне 1945 года она демобилизовалась в звании капитана медицинской службы. После войны вернулась в институт и с успехом окончила его. Елена долго работала в городской больнице №36 Москвы - сначала хирургом, потом заведовала отделением, а позднее главным врачом.
Старший сын Степана Карл сгинул на фронте во время боёв под Москвой. То ли он попал в плен, то ли его разорвало снарядом на части, то ли засыпало землёй. Но живым после последнего для него боя его никто не видел. Владимир отучился на командира-танкиста, получил звание лейтенанта, но на войну он не успел. Остался служить в Красной Армии.
После окончания академии в 1925 году Степана Семёновича направили служить на КВЖД, где за участие в боях с 22 июля по 22 декабря 1929 года, ему был вручен орден Красного Знамени и наградное оружие - маузер и шашка в серебре.
После окончания военной операции, кавалерийский полк Степана расположился в одном из многочисленных казачьих хуторов недалеко от КВЖД. Поначалу казаки встретили их настороженно, а потом как-то сошлись. У них оказалось много общего. 
Однако Степану Семёновичу опять не повезло. В доме, где он остановился, проживала пожилая пара. Вместе с ними жила вдова их погибшего в 1925 году сына. Звали её Устинья. Она успела прожить в браке всего лишь один месяц.
Где и как погиб их сын, старики не говорили, но Степан из недомолвок понял, что он воевал против Советской власти. Может, сам Степан Семёнович и зарубил его. Он был отчаянный рубака, и лез всегда в самое пекло. Хотя возможно муж Устиньи погиб от шальной пули или снаряда. На войне всё может быть.
Полк разместился на хуторе весной 1930 года. Было уже тепло, и Степан ночевал в сенях, где его ординарец установил кровать. Он также отделил деревянной перегородкой для него небольшую комнатку в тепле.
Однажды Степан вернулся из бани и плюхнулся спать. Он так устал, что еле ноги волочил. Молодого человека разбудило жаркое дыхание и упругое женское тело, которое он ощутил у себя под боком. Но Степан так сильно устал, что даже не среагировал на это.
Вдруг он почувствовал, что женщина взяла его гордость в руки и стала нализывать, причмокивая. От этих звуков он и проснулся, повернувшись на спину. Тут то Устинья взлетела на него, как жар-птица. Красивая, стройная, молодая, голая и горячая. У Степана аж дух захватило.
Устинья «отжимала» его несколько часов, а потом выскользнула из-под одеяла, растаяв как утренний туман. Он потрогал пустую кровать, словно убеждаясь, была ли она или это только виденье.
Утром женщина сделала вид, что ночью ничего не было. Старики вроде тоже ничего не заподозрили.
Такие видения продолжались почти каждую ночь на протяжении целого месяца. Но тут неожиданно для него наступила трёхдневная пауза.
Степан отдыхал от женских ласк четвёртую ночь. Вдруг, сквозь сон он ощутил, что его интимное место кто-то ласкает. Молодой мужчина решил не открывать глаза, а наощупь нашёл упругую женскую грудь, легонько сжал её и стал теребить сосок. Неожиданно он понял это грудь не Устиньи. Она была почти в два раза больше, чем у вдовы.
На Степана напала такая истома, что он решил глаза не открывать, кто пришёл пусть тот и будет. Неизвестная девушка тоже взгромоздилась на него и стала так громко стонать, что он непроизвольно прикрыл ей рот ладонью. Девушка, кусая губы, стала стонать потише, но потом из её груди вырвался громкий резкий крик. По содроганию её тела и по обильному выделению из неё влаги, Степан понял, что она получила от него то, что хотела.
Прежде чем она ушла, молодой командир ещё несколько раз удовлетворил её потребности. Степан так и не понял, кто это был. Он так устал, что ему было всё равно. Но истязание любовью не закончилось.
Степан решил поломать планы девушек и уехал на другой хутор, где стояла другая часть его полка. Пробыв там неделю Степан Семёнович вернулся уставший, но в хорошем настроении. Ночевать к своим хозяевам он не пошёл, а остался у себя в штабе полка, решив заночевать ещё раз по-походному. На следующий день он планировал сходить в баню и уж тогда плюхнуться в чистую постель.
Утром Степан решил завязать с ночными приключениями. Попарившись в полковой бане, он заехал к старикам за своими вещами. Во дворе его перехватила Устинья и со слезами на глазах попросила прощальную ночь.
Степанов терпеть не мог девичьих слёз, махнул рукой и согласился. Устинья пришла в сени сразу, как только он лёг спать. Раздевшись на пороге, она нырнула к нему в кровать под одеяло.
Действительно, это было прощание. Сначала Устинья об целовала его везде, особенно там. Потом, держа его за мачту, несколько раз вводила её в себя, меняя позы любви. Неожиданно для Степана она ввела его ствол чуть пониже, они оба охнули одновременно, а потом Устинья завопила от удовольствия. Стёпа еле-еле успел прикрыть ей рот, чтобы она так сильно не вопила. Поигравшись со Степаном до рассвета, Устинья ушла от него.
Он хотел продолжить сон, но тут к нему под одеяло запорхнула незнакомая девушка, и всё началось сначала. От её жаркого тела исходило столько любви и радости, что Степан не смог ей отказать, и удовлетворял её пока силы, не покинули его. После этого девушка сама убежала.
Он сразу-же встал и уехал к себе в штаб, а ординарцу приказал доставить туда его кровать. После этой прощальной ночи он стал ночевать у себя в штабной палатке с часовым у входа.               
Через два месяца, в июле 1930 года, жена Степана с дочерью Октябриной и старшим сыном Карлом приехали к нему погостить. Володя был ещё маленький для больших путешествий, и Елена не рискнула взять его в дорогу. Степан очень жалел, что не удалось увидеть Владимира.
Ещё через десять месяцев его отпустили в отпуск, и они всей семьёй в конце июня 1931 года поехали на море в Ялту, отдыхать в военном санатории. Там они провели почти месяц. Дети на юге были в первый раз, и им всё очень понравилось, особенно море, солнце и фрукты.
В Крыму Степан доехал до Бахчисарая, хотел было заглянуть в село к отцу Василию, но в последний момент передумал. То ли он не хотел себя скомпрометировать, военных тогда арестовывали за и более мелкие провинности, чем связь со священником, то ли не хотел бередить старые раны.   
Впоследствии Степан Семёнович участвовал в боях за озеро Хасан и на реке Халкин Гол. Там он прослужил до окончания вооружённого конфликта, а точнее, до сентября 1939 года. За участие в боях он получил еще один орден Красного Знамени.
Степан в 1936 году получил под своё командование кавалерийскую бригаду и звание комбрига. Бригаду в конце сентября 1939 года перебросили под Кандалакшу, где она вступила в бой с белофиннами. За участие в боях в финской кампании комбрига Степанова наградили орденом Ленина, но получить он его не успел. В марте 1940 года, перед самым окончанием Финской войны, комбриг Степан Семёнович Степанов был тяжело ранен. Его чудом не застрелил финский снайпер. Пуля попала в ладанку и, пробив её, застряла в груди. Степана Семёновича самолётом доставили в Москву, где он был удачно прооперирован. Врачи сумели извлечь из его груди пулю финского снайпера.
После ранения Степан долго лечился, и только в апреле 1941 года врачи разрешили ему продолжить службу. К тому времени в армии прошла реорганизация, убрали звания комбригов и комдивов.
Генерал-майор Степан Семёнович Степанов был назначен командиром вновь созданного кавалерийского корпуса. Ему вручили орден Ленина и направили служить в Белоруссию.
Через несколько месяцев, 22 июня 1941 года, началась Великая Отечественная война. В одном из боев с немцами конце августа 1941 года Степан, по своей привычке воевать в первых рядах, возглавил атаку кавалерийского полка, и снова был тяжело ранен. Генерала немедленно доставили на самолёте в Москву. В военном госпитале он чуть не умер, ранение оказалось очень тяжёлым.  Сложнейшая операция длилась около шести часов. Во время неё сердце Степана едва не остановилось навсегда.
Восстановление заняло немало времени. Только в октябре 1942 года врачи вновь допустили его к службе. И то с большими ограничениями. Теперь ему была доступна только штабная работа. О кавалерии пришлось забыть. Так как Степан окончил лучшую в то время в Советском Союзе Военную академию имени Фрунзе, то со штабной работой он был знаком.
Степан Семёнович был назначен заместителем командующего одной из действующих армий.
В разных должностях он служил в армии до апреля 1945 года. В феврале 1945 года ему было присвоено звание генерал- полковника, и он получил должность заместителя маршала Советского Союза А.М. Василевского, вступившего в командование 3-м Белорусским фронтом.
В январе 1943 года Иосиф Сталин переодел Красную Армию в погоны, как это было в царской армии. При этом воинские звания остались те же. Красноармейца стали называть солдатом и рядовым, а командир так и остался командиром. После Гражданской войны слово "офицер" в Красной Армии долгое время считалось ругательным.
Хотя Иосиф Виссарионович Сталин в 1943 году и допустил ношение наград, полученных во время службы в царской армии, как бы оценив заслуги её офицеров и солдат перед своим отечеством, но называть командиров офицерами, официально не разрешил.
Степан Семёнович долго не мог привыкнуть к старым названиям, ведь сначала он учился называть бойцов красноармейцами, а теперь надо был солдатами. Где-то в 1944 году командиры стали между собой называть друг друга офицерами, но это как-то не прижилось. Только в 1946 году Иосиф Виссарионович Сталин официально разрешил называть красного командира советским офицером. 
15 апреля 1945 года уже в Германии автомашина, в которой ехал Степан, попала под плотный миномётный огонь фашистов, и была уничтожена вместе с автомобилем охраны. Генерал-полковник Степан Семёнович Степанов погиб, не дожив до своего дня рождения девять дней и меньше месяца до безоговорочной капитуляции Германии.
На этом эта история и закончилась. Степан только после Финской войны узнал, что 9 января 1923 года Пелагея родила мальчика Степана. Судьба других детей отца Василия неизвестна. На тот момент, когда их родителей арестовали, почти все они были взрослыми. 
За отцом Василием и матушкой Пелагеей пришли в ноябре 1935 года. С тех пор их больше никто не видел. Говорили, что батюшку расстреляли, а Пелагею сослали на Соловки. Храм Святителя Николая Чудотворца был взорван в том же 1935 году.

История эта полностью правдива. Я только поменял некоторые имена, а также фамилию главного героя, оставив без изменения места, где происходили описанные в ней события.

Алексей Кутырев