Советская традиция, или об абортах наших бабушек и

Феминистки держат оборону и пытаются защитить право на детоубийство с другой стороны: пробуют объявить аборт национальной традицией и национальным же достоянием.
Известная феминистка и правозащитница Татьяна Сухарева опубликовала статью, обращенную к дамам, феминисткам и не очень, под названием «Как вас обманывают пролайферы». Начинается сие журналистское расследование с очень важной, совершенно секретной, эксклюзивной информации из источника Одна Баба Сказала. В советское время бабы обычно сплетничали в очередях за дефицитом, но сейчас иные времена. Государственной тайной с Сухаревой поделилась Баба на вебинаре по президентским грантам.
- Пролайферы, которые пропагандируют с пеной у рта, что аборт это «убийство нерожденных деток», получают президентские гранты в таком размере, в каком феминисткам и правозащитницам не снилось.
И они с маниакальным упорством отрабатывают полученные денежки ценой вашего здоровья, заявляет Татьяна Сухарева. Можете не сомневаться: информация из первых рук, потому что Баба с Вебинара сама пролайфер и лично деньги лопатой гребет. И не сомневайтесь, пролайферы – самые настоящие американские агенты. Пролайф пришел в Россию вместе с американскими сектами.
- Пролайф – это точно не традиционная для России ценность, - рубит правду-матку Татьяна Сухарева.
Авторка не объясняет, почему американские агенты получают пачками гранты от президента России и РПЦ. Татьяна, милая Татьяна, иностранные агенты получают финансирование от своих иностранных же хозяев, уж кто-кто, а российские феминистки не дадут соврать. Анна Ривина подтвердит.
- А феминизм, который российская пропаганда называет «американским», имеет и российскую историю. Да, пусть историю косую, кривую, зигзагообразную, но именно Россия первая предоставила женщинам избирательное право (барабанная дробь) и право на аборт.
Первой страной, предоставившей женщинам право голоса, стала Новая Зеландия, и произошло это событие 19 сентября 1893 года. Правда, до 1916 года женщины не могли быть избранными. Последними избирательные права получили женщины Саудовской Аравии ыв 2015-ом году. В России женщины получили право голоса в 1917-ом году, на год раньше, чем англичанки.

***   ***   ***

Позорная пальма первенства в легализации аборта по желанию женщины и в самом деле принадлежит России. Декрет советской власти о легализации абортов вышел 18 ноября 1920-го года, конечно, без какого-либо обсуждения с обществом.
Объяснялось это решение тяжелым экономическим положением страны, в которой полыхала Гражданская война, и борьбой с «моральными пережитками». Большевики называли так традиционную христианскую или мусульманскую семью, индивидуальную любовь мужчины и женщины, чадолюбие, почитание родителей, стыд и скромность.
Захватчики власти стремились нанести удар по самым основам жизни народа. Интимные отношения комсомольской молодежи старались сделать коллективными. Лозунги призывали к этому прямым тексом: «Женщина есть достояние всего трудового народа!», «Каждый комсомолец может и должен удовлетворять свои половые стремления, каждая комсомолка обязана идти ему навстречу, иначе она мещанка».
Дети в такие планы плохо вписывались. Вымесков всей комсомольской ячейки, а то и результат группового изнасилования предлагалось пустить под нож без сожаления.
Подчинялись подобным нравам не все. Комсомольцев в двадцатые годы было всего 400 000 человек во всей многомиллионной стране. Прочее «отсталое» население оставалось людьми и противостояло половой распущенности как могло. Методы применялись разные, начиная с брачного бойкота комсомолок и заканчивая самосудами над насильниками. Да, далеко не всегда комсомольских вожаков убивали за то, что они боролись за права сельских батраков.
В результате победило «мещанство». Дети для большинства оставались высшей ценностью. Сталин же и вовсе запретил аборты без медицинских показаний 27 июня 1936 года.

***  ***   ***

- Наши матери и бабушки делали аборты делали аборты десятками. От  своих же мужей. Потому что в СССР не было контрацепции. Да, аборты были вещью малоприятной, потому что долгое время были без обезболивания. Но по свидетельству очевидцев, боль при родах такова, что не идет ни в какое сравнение с болью от аборта без обезболивания, - вещает Сухарева.
К несчастью, это трудно отрицать. Советской власти удалось подорвать репродуктивный потенциал славянских народов, навязав семьям аборт как норму жизни. Произошло это при Хрущеве, который легализовал аборты на самых либеральных условиях по настоятельной просьбе «наших дорогих западных партнеров». На встрече в Женеве Хрущев, слабый политик, понимающий, что в случае обострения международной обстановки его могут свергнуть, согласился со всеми условиями американцев.
Американцы же настоятельно попросили сократить вооруженные силы СССР, осудить деятельность Сталина внутри страны и разрешить аборты. 23 ноября 1955-го года вышел Указ Президента Верховного Совета СССР «об отмене запрещения абортов». Отныне для прерывания беременности женщине не требовалось даже согласие мужа.
Аборт постепенно вошел в обыденную семейную жизнь. Бедность, отсутствие жилья, невозможность мужа прокормить семью и тяжелая работа женщин вынуждали семью отказываться от рождения детей. Многие были вынуждены идти на изуверство несколько раз в год.
Никто не думал о душевном состоянии женщины, потому что советский человек всегда должен был быть всем доволен. Знали ли врачи о вреде для физического здоровья? Знали. Некоторые отговаривали юных бездетных пациенток.
 
Мария Арбатова, одна из первых российских феминисток, так описывает свой первый визит к гинекологу. Восемнадцатилетнюю беременную студентку привела на аборт мама с медицинским образованием.
- Чужие-то дети как растут! Помню, она тут в пионерском галстуке по поликлинике бегала! Раздевайся! – махнула тетка резиновой перчаткой в сторону кресла.
Я начала прилежно снимать свитер.
- Свитер не снимай, джинсы снимай, колготки и трусы, - зашептала маман.
- Как вы мне все надоели! – заорала страшная тетка на блондинку и обернулась ко мне, - Что ты в кресле сидишь как в Большом театре? Никогда что ли не сидела?
- Никогда, - голосом двоечницы призналась я.
- Ноги раздвинь!
- Как? – испугалась я.
- А как под мужиком раздвигала?! – заорала тетка и ринулась на меня.
- Ну, и от кого же мы беременны? – спросила тетка у маман, копаясь в моих гениталиях.
- Мальчик, студент, заявку подали, - оправдывалась маман без всякого энтузиазма, - конечно, ей хотелось зятя покруче.
- И на кого же наш студент учится? – спросила тетка.
- На певца. На оперного певца, - уточнила маман.
- Певцы, они гуляют, - подытожила тетка свои познания о жанре, - А сама-то?
- В университете учится, - подсказала маман.
- На кого?
- На философа.
Тетка застыла вместе с руками, по локоть погруженными в меня, и со смесью брезгливости и любопытства на лице спросила:
- Что же это за работа такая, философом? Где же это они, философы, работают? Что же это за семья такая, певец и философ? Сто лет живу, такого не видала!
- Вот именно, - сказала маман, - Пошла бы в медицинский, в юридический.
- Пишу направление на аборт, - резюмировала тетка.
- Конечно, на аборт, - подпела маман, - Куда им дети?
… - Странно, что она меня не уговаривала рожать, - сказала я за дверью.
- Да она сама пятнадцать абортов сделала, - поведала маман.
***   ***   ***
- Тебе сколько лет, детка? – спросил в операционной пожилой армянин в халате с короткими рукавами, скрестив на груди мощной шерстью.
- Восемнадцать.
- Первый аборт?
- Первый.
- Не хочет жениться?
- Хочет, просто научная карьера и дети, - вякнула я, чтобы потянуть время.
- Мать есть?
- Есть.
- Кем работает?
- Врачом.
- …., - он длинно выматерился по-армянски, - Я не буду тебя сегодня чистить. Первые аборты часто кончаются бесплодием. У тебя целая ночь, чтобы подумать. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала.
За согласие подумать до завтра доктор обещает Марии Арбатовой наркоз.
- Я выпорхнула из операционной, сияя, и очередь проводила меня тяжелыми взглядами. Конечно, я не думала ни о чем, кроме того, что под наркозом ничего не увижу и не услышу, я была обычным нравственным недомерком, и стоимость жизни, которая собиралась убивать, ассоциировалась только с собственным физическим дискомфортом. Но я делала это в компании людей, приучивших меня, что «так надо», и готова была разделить с ними ответственность.

***   ***   ***

Вот только никакой ответственности ни за уничтоженную жизнь, ни за вред здоровью женщины никто никогда не разделял с несчастными абортницами. И разделять не собирается.
Я знаю женщин, оставшихся навсегда бесплодными из-за одного аборта, сделанного в юности.
Знала и знаю многих женщин, старушек в возрасте семидесяти – восьмидесяти лет, которые говорили о себе – у меня было пятеро, семеро, двенадцать ДЕТЕЙ. В реальности у бабушки жива одна дочь, или два сына. Сделанные аборты все равно остались в памяти ДЕТЬМИ, пусть их уничтожили, потому что «так надо».

***   ***   ***

- Опять что ли беременна? – через несколько месяцев спросила страшная тетка во все той же поликлинике, и во все том же присутствии маман в белом халате, который уполномочивал ее ходить во все кабинеты без очереди, но не уполномочивал на просветительские жесты в отношении взрослой дочери, - Опять токсикоз, опять резус отрицательный, пишу направление на аборт.
- Не надо направления, - тихо, но твердо сообщила я.
- И что же ты собираешься делать?
- Рожать ребенка.
- Да ты что?! – удивилась тетка так сильно, как будто я была мужского рода, - И кого же ты мне родишь, такая худая, такая бледная, с таким гемоглабином?
- Я не вам буду рожать, а себе.

***   ***   ***

Понимание, что надо рожать своих детей не врачу, а себе, часто приходит слишком поздно. Когда единственная дочь вышла замуж за итальянца и в России бывает раз в несколько лет. Когда понимаешь, что маленькая квартира, зарплата, отношения со свекровью детоубийств не стоило. Но это трудно понять в стране, где желание женщины родить удивляет так, как будто она мужского рода.