Экс-ры XI 4 гл Завхоз загнулся

Глава 4               

Нас преследует патруль — летающая сковородка над Щучьем камнем — завхоз загнулся — изба староверов — тайники на косяках

Завхоз загнулся

Во время движения через большие валуны Толя поскользнулся и, упав, тут же поднялся, но как-то уж резко и защемил нерв между позвонками спины. Охнув от боли, он присел, но тут же вскочил бодрячком и двинулся дальше. На самом деле он сильно повредил спину, но не подал виду, чтобы мы с ним не возились.
— Толя что случилось? — спросил участливо Виктор, заметив гримасу боли на лице Толи.
— Всё нормально, оступился, ножку чуть зашиб, но всё в порядке могу идти, — ответил Толя.

Я посмотрел на него и ничего в его поведении не заметил. А Толя посвистывая, спускался по курумнику к границе леса, не давая повода, что ему больно не то, что идти, а вообще передвигаться. Уйдя с вершины Щучьего камня мы нисколько не пожалели что побывали на нём ещё бы мы видели настоящую летающую тарелку и даже сделали видео и фото съёмку необычного летательного аппарата. И если кому рассказать, то наши снимки тому доказательство.

Правда, рассказывать о секрете военных было бы чревато. Дисколёт произвёл на нас неизгладимое впечатление - разве такое возможно? И пусть скептики сдохнут от злости, увидев наш отснятый материал и, конечно, на закрытом показе. Я даже подумал, что в фильм можно впихнуть исландскую инструментальную роковую группу «Zona Arсtiсa» выбрав что-то подходящее из их репертуара и быть, может какой-нибудь cover. Саня, шедший впереди нас, передал мне по цепи, что нашёл тропу и что теперь мы можем не петлять. Это была хорошая новость. Значит, мы на правильном пути и если что, то можем уйти обратно к Конжаку по тропе. Нам стали часто попадаться затёсы на деревьях что прибавило нам уверенности, что всё пока складывается замечательно.

— Оп… ля… смотрите окурок, — сказал Олег, глядя себе под ноги.
— Народ тут как в проходном дворе, — сказал Виктор.
Уже на подходе к реке Щучьей Олег остановил меня и показал на Толю.
— Чего-то с ним не то, — шепнул он мне.
Я присмотрелся к Толе и заметил, что тот идёт, слишком горбясь и тяжело дыша. Остановив группу, я подошёл к нему.
— Толя что случилось?
— Ровным счётом ничего, ногу немного зашиб, — ответил Толя.
— А чего такой потный? — с подозрением спросил я.
Толя улыбнулся, махнул рукой и пошёл дальше.

Мы двинулись за ним. Спускаясь цепью, друг за другом мы помогали каждому, если вдруг случалось нечто непредвиденное. Наш товарищ мог застрять с рюкзаком между валунами или не мог преодолеть расщелину или поваленное дерево, сучья которого торчали вовсе стороны. Взаимовыручка и умение не ждать и придти тот час на помощь всё это очень нам помогало. Избегая идти траверсом, мы спустились по гребню в распадок на перевал и, двигаясь между корявых лиственниц, направились в сторону Слудочного увала. Мы шли к реке Щучьей ориентировочно в самое верхнее место, чтобы там стать лагерем.

На Слудочный увал мы предполагали подняться завтра, если нам ничего не помешает. На возвращение летающей сковородки не надеялись, да и кто вообще из вояк будет нас искать в этом глухом месте, сочтут, что мы сбежали куда подальше. Идти вниз это не карабкаться наверх и весь поход к реке Щучьей нам показался развлечением, только в одном месте мы очень оробели, когда услышали треск от убегающего зверя. Кто это был лось или медведь нам было всё равно, нас то, было больше, и мы не очень боялись. Но иногда вздрагивали от подозрительного треска.

Напороться на солдатский патруль здесь было маловероятно и мы, не таясь, громко разговаривали и каждый думал, что этим он отгоняет хищников. Так конечно думал и я. Лишний шум, который мы производили, мог запросто отогнать медведя нашего злейшего врага, а больше нам никто здесь был не страшен. Нам часто попадались раскопанные муравейники и медвежье дерьмо, причём свежее, так что глядели мы в оба! Медведь под осень достаточно сытый чтобы напасть на человека, перед которым у него панический страх, но кто его знает, что у него на уме.

А если нарваться на медведицу с медвежатами дело может принять совсем дурной оборот, и тут не робей и не беги. Тут нужна особая тактика, надо поднять руки над головой и показать что мы не маленькие, а лучше надеть на палки кепки, панамы, шляпы в общем, всё, что окажется под рукой и поднять вверх. Такая техника уже отработана и действует без сбоя и враг, свесив язык, позорно бежит. И хорошо бы этого не было вообще. И то, что нас больше в шесть раз даёт нам шанс разойтись с миром. Два последних километра мы преодолели играючи если не считать того что приключилось с нашим завхозом решившему поиграть немного в героя. Когда до реки Щучьей оставалось совсем немного так получилось, что Толя стал загибаться больше и больше, в конце концов, он сдался и попросил помощи.

— Ну и что ты дурья голова придумал, только ещё хуже себе сделал, — сказал я ему.
— Да уж я чую, что не дойду, — кряхтя, сказал Толя.
Мы сняли с него рюкзак, а его самого осторожно положили на коврик. Саня сходил на разведку к реке, где обнаружил вполне пригодную для палаток поляну с кострищем и балаганом. Мы оставили Толю и отправились к реке, чтобы там снять свои рюкзаки и вернутся за ним. Но он не стал валяться, и как только мы скрылись, поднялся и пошёл за нами. Но, не пройдя и двух десятков шагов, повалился и стал ждать нас. Когда мы подошли он вовсю кряхтел, пыжился что ему не больно, и хорохорился.

— Надо больного срочно выписывать домой, — сказала Таня.
— Да, — подтвердил Саня, — нарушение режима, самовольное оставление палаты, походы на улицу.
— Печальная картина, на выписку, — строго сказал я.
Мы быстро срубили несколько сосёнок и соорудили нечто вроде временных носилок, после чего перекатили на них больного и понесли к реке.
— Серж, а может не стоит так надрываться, — сказал Виктор.
— Да я уже об этом подумал, найдём подходящую ямку и бросим его туда.
— Ну, разве что постелите травки, — улыбнулся Толя.
— Ага, камней набросаем, чтоб мягче было, — сказал ему Олег.

Последние метры к реке обернулись для нас лишним километром из-за навигатора нашего штурмана. Саня всё больше начал доверять своему раздолбанному навигатору, чем обыкновенному компасу. Я стал подозревать, что купил он его за «баснословные» деньги в какой-то задрипаной комиссионке. Хотя как он утверждал, что достал навигатор через одного иностранца-студента и что вещь очень дорогая американская на 16 спутниках. Он даже однажды, будучи в подпитии сболтнул, что у его навигатора имеются какие-то особые рубины помогающие вычислять нужное место до сантиметра. Ему, конечно, никто, не поверил, мало ли что болтает пьяненький гражданин. Но улыбаясь, кивали как бы говоря.

— Давай, давай, заливай свою рыбу подливом!
В наших магазинах продают не только модели китайского производства, есть и другие, но их надо тестировать, кто даст сто процентную гарантию, что их не штампуют в Саратове «американские товарищи». Ни кто! Проклиная штурмана и обещая навалять ему, как только придём на место мы еле приползли с носилками в лагерь.
— А вы что не видите сами куда идёте, — пытался возражать Саня.
— Так мы за тобой идём, поводырь чёртов, — ругал его Олег.
Потом мы ходили за рюкзаком Толи.

— Кирпичи что ли он в нём носит, — стонал нагруженный им Виктор.
— А чем я вас кормить буду? — оправдывался в лагере Толя, когда Виктор рухнул с рюкзаком возле него.
— Убийца, — сказал Олег, глядя на лежащего Толю.
Я тоже не остался равнодушным.
— Всё, завалил астронома, кто мне теперь расскажет про чёрную дыру.
— Ну, может, найдётся кто-то кто и просветит… — обронил Олег с ядовитым смешком.
— Олег помоги мне с посудой, — попросила Таня. Они взяли котлы, и пошли к реке, где вскоре послышался грохот падающей посуды.
— Что они там с ума посходили, — сказал Саня, растягивая костровой тросик над кострищем.

Вскоре пришёл Олег с раскрасневшейся физиономией и не менее красным ухом он, молча, подвесил котлы на крючки над кострищем и отправился за дровами. На него посмотрели с немым вопросом, но никто ничего не сказал, только ухмылялись. Пришла Таня она села на чурку и принялась колдовать у котлов.
— Жаль, однако, что я беспомощен, а то бы я тоже рассказал кое-кому про астрофизику, — сказал Толя.
— Отдыхай физик, — сказала ему, улыбаясь, Таня.
— Как-нибудь сама управлюсь если некому.

Пришёл Олег с дровами и, подойдя к Тане, попросил прощения за свою неуместную шутку.
— Я смотрю с тебя как с гуся вода, ничего не понимаешь, ничего тебя не прошибает, — ответила Таня.
Олег посмотрел на меня, сообразив, что действительно сболтнул лишнего.
— Олег пойдём, дрова порубим что ли, — сказал я ему, отчего его всего передёрнуло, и он обречённо опустил голову.

Мы отошли от лагеря в поисках хорошей сухары и стали осматривать подходящие по толщине стволы. Наконец нашли сосну диаметром до двадцати сантиметров. Прикинули, куда она должна упасть и стали спиливать дерево. Олег молчал думая, что я начну его распекать, но я решил, что лучше я этого делать не стану тем самым показав ему, как он себя низко ведёт по отношению к девушке. Когда сосна пошла, мы отскочили в стороны. 

Отмерив запилами отрезки через каждые два метра стали перепиливать ствол на отдельные брёвна. К нам подошли Саня и Виктор, нагрузившись брёвнами и стали их носить к биваку, а мы продолжили пилить.
Олег так ждал, когда же я начну ему бить по ушам, что весь раскраснелся и пошёл пятнами. Но, не дождавшись моего порицания, стал бледнеть, пока не превратился в бледную поганку на тонкой ножке.

— Ну что выдал ему? — спросила меня украдкой Таня.
— Ещё бы, на коленях ползал, просил сразу не убивать, — ответил я насмешливо.
— Тоже мне воспитатель, — дёрнула плечами Таня и стала заниматься готовкой.
Толя попросил приподнять его повыше, чтобы ему было удобней смотреть, чем мы занимаемся, а после ударился в рассуждения.
— Посмотрел я на наших Российских путешественников, катающих по просторам нашей Родины, то, что ими снято можно смело отправлять в мусорную корзину. Стоят, тарахтят у дороги — из-за шума машин и задиров ветра на микрофоне ни черта не слышно и это у них называется отчётное кино!

— Серж поставь перед ним видеокамеру и пусть тоже тарахтит как великий первопроходец по остеохондрозам, — сказал Виктор.
— Серж я тут стихи написал, можешь оценить, — сказал Толя почему-то комкая и без того измятый листок бумаги.
— Стихи, как интересно, ну-ка дай свою бумажку… и давно это у тебя, покажи язык, та-ак, а теперь подрыгай ногой, да здоровой, зачем мне твоя больная нога мне, что её такую в суп класть.
— Не нога, а спина, поясница вроде, — подсказал Саня.
— А так у тебя не нога болит, а спина так это уже симуляция товарищ... Ну что сказать стихи у тебя весьма, весьма… не смотря на твой почтенный возраст и положение в обществе, в общем-то, дрянные. Как бы сказал один поэт «вода-водища», что в переводе означает с португальского говно-говнище. Короче маразм крепчает.

— Что же совсем так плохо? — спросил обиженно Толя.
— Мало читаешь Пушкина и много позднего у тебя от взросления. Вот прозаик Олег Сологуб как-то на подобное стихотворение написал: "Великолепно"? — Да вы дядя с дуба рухнули! — откровенно сказал я ему, на что он ничего не сказал, ушёл и глубоко запил. А обижаться не надо, пропустил рюмочку и за работу.  Если понимаешь, каждый будет обижаться, то в поле некому будет работать. Я бы такое стихо сотворение постыдился выкладывать. Не тянет. Как бы сказал Евтушенко: «Вода-водища» то есть «Говно-говнище», резкий был товарищ, рубил насмерть - был когда-то такой разбор полётов. Но я тогда был молодой и не женатый, а он баб из постели не выпускал. Но это так к слову пришлось.

— А долго ты философ нам мозги будешь пудрить, что готовить будем на ужин? спросил Саня.
— А я чем по твоему занимаюсь, — ответил я и обратившись к Толе продолжил разговор, — Так что у нас с тобой друг мой по теме... ага, есть книга из моей библиотеки, называется "Книга Европейские поэты Возрождения 1974 БВЛ". Купил, когда мне было лет так 15. Вот где можно поучиться слогу стихов. А ведь люди жили ну очень давно, но как у них работала соображалка и какая была фантазия! Зачитаешься! Она, к сожалению, у автора отсутствует. Но работать надо, работать надо, чтобы пошло ну как "Четвёртый гриб во втором составе" ну ты помнишь да.
 
— А что хорошие стихи, — сказал, прочитав написанное на бумаге Олег.
— Конечно хорошие, даже замечательные! — сказала Таня, решив подыграть Олегу.
— Да это и не стихи вовсе, пародия какая-то, — сказал я и по-отечески продолжил свои наставления начинающему поэту.
Виктор взял бумажку и прочитал вслух то, что написал Толя.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

— Нормальные стихи и я не понимаю Серж твоих придирок, — сказал Виктор.
Смерив своего оппонента презрительным взглядом, я ответил.
— Кстати Толя я тут послушал сладострастные песнопения своих предшественников. Какая-то убогая торжественная пыль! Никого не слушай. Когда тебя захваливают, то знай, тебя хотят утопить в луже подворотни. То есть что они тебе там пишут и тем болле нашёптывают это и есть "Г-г" от Евген Саныча. А ты задумывался над тем, что когда тебя захваливают то, прежде всего, хвалят себя. В смысле чтобы ты похвалил их. Меня хвалить не надо, я и так знаю, что я хорош.

— Ну ладно вам тут устраивать художественную самодеятельность работать надо!  — сказал Саня, пробуя лезвие топора на остроту.
— А скажите нам товарищ, у вас случайно родственники накануне Гражданской не отбыли за кордон в Китай?
— Отбыли, а сейчас их родственники рубят в Магадане шпалы для КВЖД, ещё вопросы есть.
— Вопросов нет, пошли ребята пилить сухару, — сказал Виктор, отправляясь к ближайшему дереву без коры загубленному короедами.