Дезинформация - рассказ

«Горе тем, которые зло называют добром, и добро - злом, тьму почитают светом, и свет - тьмою, горькое почитают сладким, и сладкое - горьким!» (Ис. 5:20)


- Мне смотреть в камеру?.. - несмело уточнил Дэвид.
- Не обязательно, - не поднимая на Дэвида глаз, ответил ему тот, кого Дэвиду сказали именовать «Вашей честью». - Это ещё не слушание. Сегодня нам всего лишь предстоит выяснить вопрос с вашей защитой. Итак, вы намерены воспользоваться услугами адвоката или будете защищать себя сами?
- Я?.. Нет... Сам я не смогу... Я не знаю...
- Намерены ли вы пригласить своего защитника? У вас есть личный адвокат?
- Нет... - замялся Дэвид.
- В таком случае защитник будет вам назначен судом.
На этом первая встреча с судьёй была окончена. Человек в чёрной мантии звучно стукнул молотком и Дэвида повели обратно в камеру.

***

- Ну что ж, давайте знакомиться. Я Лион-Чарльз или Чарльз-Лион, это уж как вам угодно. Буду представлять ваши интересы в суде, - представился вошедший в камеру пухленький человечек в очках.
- Странное у вас имя, - пробормотал Дэвид, бросив на своего адвоката недоверчивый взгляд.
- Ничего странного, - доставая из кармана помятый платок и вытирая им свой лоб, ответил защитник. - Отец хотел, чтобы я был Лион, мать желала назвать меня в честь деда, вот и получился Лион-Чарльз. Что ж, давайте попробуем перейти к нашим делам...
- Мне смотреть в камеру? - поинтересовался Дэвид, приподнимаясь на кровати.
- Сейчас совсем не обязательно, а вот на слушаньях очень рекомендую не забывать, что ваше изображение транслируется на всю сеть.
- Вы полагаете, есть шанс выиграть моё дело? - неуверенно уточнил Дэвид.
- Ну, если вам дали меня, то значит, шансов выиграть это дело нет... - протяжно произнёс Лион-Чарльз, протирая очки тем же самым платком, которым он только что вытирал лоб.
- Вы считаете себя настолько плохим адвокатом? - поинтересовался Дэвид.
- Адвокат, я может и неплохой, но вы должны понимать, что адвокат я бесплатный, значит я, априори, не могу хорошо вести свои дела, иначе для чего бы тогда людям оплачивать услуги платных адвокатов.
- И что это значит? - удивлённо спросил Дэвид.
- Это значит, что ваше дело будет проиграно, моя же задача проиграть его красиво, зрелищно, чтобы пользователи судебного канала были заинтересованы в просмотре нашего процесса и удовлетворены. На вашем месте я бы не расстраивался такому положению вещей.
Лион-Чарльз взял стул и уже устраивался напротив Дэвида, громоздя на своих коленях объёмный потрёпанный портфель.
- Я ознакомился с вашим делом. С вашей стороны было правильным решением отказаться от платных защитников, да они и сами не взялись бы за вас, шансов выиграть по вашему делу нет. Компания, в которой вы работаете, не желает брать на себя ответственность за случившееся, а значит, отвечать за то, что произошло, придётся вам, как человеку, в чьи прямые обязанности входит не допущение ситуаций, подобно произошедшей.
- Если понятно, что я виноват, зачем же нужен суд, весь этот процесс? Можно сейчас же признать меня виновным и назначить наказание...
- Закон! - Лион-Чарльз прервал Дэвида и торжественно поднял вверх указательный палец. - Над нами закон, никто не может быть признан виновным без суда.
- Ясно, - уныло смирился Дэвид. - И вы мне предоставлены тоже по закону?..
- Совершенно верно, - одобрительно кивнул Чарльз-Лион. - Каждому положен защитник в суде.
- Красиво звучит, - задумчиво произнёс Дэвид.
- Красиво, - согласился Лион-Чарльз. - Вы то сами признаете себя виновным?
- Да вроде я и виноват... Но как-то странно всё... Не вижу я самого преступления, да и все остальные, разве они лучше?..
- Вот именно, - обрадовался Лион-Чарльз, пересаживаясь к Дэвиду на кровать. - На этом я и собираюсь строить защиту. Вот здесь, - Лион-Чарльз раскрыл портфель, - достаточно всяких материалов. Я называю это методом «Защиты нападением». Мы докажем, что современное общество таково, что подобные случаи не редкость, и в мире происходит много всего и похуже.
- Вы думаете это поможет выиграть процесс? - поднял Дэвид на своего собеседника глаза.
- Нет, - покачал отрицательно головой защитник и устремил свой взгляд в пол. - Но, несомненно, это поможет сделать его увлекательнее.
- Для чего это вам? - уныло спросил Дэвид.
Лион-Чарльз призадумался.
- Учился я неплохо, - начал он, - даже делал успехи, но по выходу из университета мне предложили именно эту работу - бесплатного государственного защитника. Я согласился. Мне доходчиво объяснили мою роль. Выигранные дела - не моя цель. Но, знаете, я не жалуюсь. Каждый раз я берусь за дело так, как будто хочу его выиграть, но на самом деле мне всего лишь надо сделать процесс интересным, чтобы поддержать престиж судопроизводства перед гражданами нашего государства. Нашему каналу в сети нужны просмотры, платные зрители, крупные рекламодатели, доход. Вот и всё.
Дэвид с сочувствием посмотрел на Лиона-Чарльза. Скорее всего, они с ним были ровесниками, только Дэвид высокий, худощавый программист, а Лион-Чарльз упитанный кругленький адвокат. Дэвид вздохнул.

***

- Встать, суд идёт! - раздался возглас.
И, несмотря на то, что при этой фразе давно уже никто не вставал, именно она, до сих пор возвещала о начале любого судебного заседания.
Включились камеры. На мониторах подписчиков судебного канала, решивших сегодня посмотреть разбирательство очередного дела, один за другим открылись окна судьи, прокурора, Дэвида, и, наконец, окно в котором был Лион-Чарльз. Дэвид немного нервничал. В последнее время он приучил себя смотреть прямо в камеру, но от осознания того, что там сейчас находятся те, кто будут решать его судьбу, было не по себе. Он-лайн участников трансляции было пока немного - сто три. Именно они, люди, заплатившие за подписку на канал и включившие его во время разбирательства процесса, автоматически становились присяжными, каждому из них давалось право отдать свой голос за обвинительный, либо за оправдательный приговор.
Разбирательство началось. «Сегодня 24 мая 2046 года...» - монотонно принялся зачитывать данные по процессу электронный информатор-секретарь.
Итак, разбиралось дело, в котором некий Джон Стрип... «Джон Стрип, самое банальнейшее из всех современных имён», - неприязненно подумал Майк. Итак, некий Джон Стрип обвинял компанию «Бельвелл медиа энд групп банк» в дезинформации. Компания «Бельвелл медиа энд групп банк» перекладывала всю ответственность на компанию «Инвелл индастрик», занимающуюся обслуживанием её серверов, та, в свою очередь, переводила ответственность на фирму «RCP», с которой заключила договор подряда на выполнение программного сопровождения, и которая всю вину переложила на своего работника Дэвида Клайва, не справившегося со своими должностными обязанностями и ставшего вследствие этого виновником случившегося.
Секретарь зачитывал длинные фразы, изобилующие юридическими терминами, суть же дела состояла в том, что этому самому Джону Стрипу примерно два месяца назад пришло электронное уведомление о поступившего на его банковский счёт некого перевода суммой в одну электронную банкноту. Сумма была ничтожно мала. В сообщении ни отправителя, ни цели перевода не значилось. Через три дня ситуация повторилась, ещё через несколько дней, проверив свой счёт в банке, Джон Стрип поступившие ему две банкноты в выписке приходных операций по счёту не обнаружил. Сумма была мизерная, плательщик неизвестен, да и деньги эти Джон Стрип ни откуда получить не ожидал, но то, что уведомления об их поступлении оказались ложными было достаточно, для возбуждения уголовного дела против Дэвида Клайва - нанятого фирмой «RCP» свободного программиста, ответственным за стабильность работ клиентских процедур. Так Дэвид оказался в камере, и именно на него, в случае признания его виновным по одной из самых популярных на сегодняшний день статей «Дезинформация», будет возложена уплата суммы в миллион цифровых банкнот за причинённый Джону Стрипу моральный ущерб.
Сам Джон Стрип на судебное заседание не явился. Его интересы представлял в суде прокурор, выступающий в роли обвинителя, в качестве защитника выступал государственный адвокат Чарльз-Лион.
Сначала суд обратился к Дэвиду. Обыкновенные вопросы о его имени, возрасте, месте проживания, роде занятий сегодня Дэвиду показались невероятно унизительными. Все зрители процесса, которые оставались сейчас где-то за другой стороной экрана, были ему совершенно невидимы и неизвестны, а вот он обязан был предстать перед всеми открыто вопреки своей воле.
Дэвид то и дело посматривал в нижний угол своего монитора, где отображалось число зрителей-присяжных процесса. Их было уже сто пять. В Дэвиде ещё теплилась надежда, что дело его окажется столь малоинтересным и незначительным, что большинство участников скоро покинут эту трансляцию, и тогда из оставшихся десяти человек найдутся хотя бы пять, которые проголосуют за оправдательный приговор. Этих голосов будет достаточно для того, чтобы Дэвид снова обрёл свободу.
Когда судья задал Дэвиду вопрос: «Признает ли он подсудимый себя виновным?» - Дэвид, по научению Чарльза-Лиона, ответил: «Нет».
Начались судебные прения. И вот, на всех экранах крупным планом возник обвинитель. С его появлением количество участников процесса резко пошло вверх, а каждое сказанное им слово оставляло Дэвиду всё меньше шансов оправдаться.
- «Информация»! - так начал обвинитель свою речь. - «Информация!» - вот, что мы ценим сегодня превыше всего. Правдивая, достоверная информация - вот что составляет основу нашего общества. «Кто владеет информацией, тот владеет миром!». В наш век, век немыслимого развития цифровых технологий, давайте представим, что случится, если хотя бы на минуту мы перестанем владеть достоверной информацией. Это будет крах, крах всей системы, хаос! Чем успокоить нам десять миллиардов человек, проживающих сейчас на земле, если они потеряют веру в то, что цифровые данные, хранимые в нашей общей, накопленной за почти что век существования базе, неверны? Как люди смогут доверять государственной и экономической системе? Кто станет размещать свои деньги в банках, если те не смогут обеспечивать надёжность цифровых вкладов? Как заключать договоры директорам крупнейших предприятий, если не будет обеспечена сохранность их цифровых подписей? Как совершать покупки простым обывателям, если не будет надежной системы защиты их электронных платежей? Как, наконец, человек сможет доказать, что он, это он, если мы допустим закрасться ошибкам в единый цифровой реестр личных данных граждан.
Дэвид сник. Он понял, к чему клонит обвинитель. Но тут ему пришло сообщение от Чарльза-Лиона: «Не переживай, каждый процесс по статье «Дезинформация» он начинает с этих слов».
- Информация - основа основ! Вот, что мы обязаны беречь! Вот, что требуется защищать самым ревностным образом! Вот, в чём мы не должны допустить никаких, даже малейших ошибок. Что же произошло в нашем случае? В разбираемом нами деле мой клиент был самым жестоким образом дезинформирован.
- Протестую, Ваша честь, - перевёл на себя взгляд камер Лион-Чарльз. - Обвинитель даёт свою субъективную оценку.
- Протест принят, - возгласил судья.
- В разбираемом нами деле моей клиент был дезинформирован, - поправился обвинитель, к одобряющим оценкам зрителей судебной трансляции. - Факт дезинформации налицо - два сообщения о поступивших на счёт денежных суммах.
- Ответчик, что вы можете сказать в своё оправдание? - обратился судья к Дэвиду.
Дэвид поёжился. Что он мог сказать? Что в его практике это впервые? Было проведено расследование, в ходе которого специально приглашённые его работодателем независимые эксперты признали, что это по вине Дэвида на обслуживаемый им банковский сервер не была вовремя установлена какая-то очередная системная заплатка. И хотя сам Дэвид очень сомневался, что именно в этом причина, но времени досконально проверить программный код ему не дали, начался судебный процесс.
- Ваша честь, - перевёл на себя внимание Лион-Чарльз. - Мой подзащитный ответственности с себя за происшедшее не снимает, но давайте разберёмся, попадает ли его проступок под столь серьёзную статью, как «Дезинформация».
Судья кивнул, Лион-Чарльз продолжил.
- Итак, потерпевший утверждает, что получил сообщения о поступлении неких денежных сумм, но из его же слов следует, что переводов этих он ни откуда не ожидал. О каком же тогда причинённом ущербе мы можем вести речь? Если никакого поступления денежных средств не ожидалось, соответственно, оно и не произошло.
- Протестую, - перевёл на себя внимание прокурор. - Мы говорим сейчас не об ожиданиях пострадавшего, а о конкретном факте. Пришла информация о поступлении денег, а на счету их не оказалось.
- Хорошо, - согласился Лион-Чарьльз, - давайте посмотрим на этот факт с другой стороны. О каком ущербе мы можем говорить, если суммы, указанные в сообщениях малы? Что можно купить на две электронные банкноты?
- Давайте не будем делать выводов о том, каким образом мог бы потратить деньги потерпевший, - возразил прокурор. - Ему пришло сообщение о зачислении на счёт средств, а самих денег он не получил. Это явный факт дезинформации. За генерирование подобной информации банковским сервером «ВЕ-034» в силу своих должностных обязанностей отвечает наш сегодняшний подсудимый.
Дэвид сник. Когда там, в камере, Лион-Чарльз сказал, что им не оправдаться, он был прав. Судья и прокурор затихли и чего-то выжидали.
- Тогда я готов ради защиты моего клиента поспорить с обществом за смысл самого термина «Дезинформация»! - помпезно произнёс Лион-Чарльз.
Дэвид не мог не заметить радостных взглядов прокурора и судьи. Дэвид понял, начинается то, чего все ждут и ради чего и был затеян этот процесс. Начиналась борьба за число платных подписчиков судебного канала.
- В качестве свидетеля вызываю Тину Лейн, - возгласил Лион-Чарльз.
Раскрылось новое цифровое окно, в котором предстала женщина тучная и угрюмая. Габариты тела её были таковы, что камера с трудом охватывала её дородное тело и обрюзгшее лицо.
Отчего-то Дэвиду эта женщина показалась знакомой.
После слов стандартной для свидетелей присяги Лион-Чарльз начал свой допрос.
На экране возникла фотография. Ну конечно, изящную девушку с длинными локонами, улыбающуюся с фотографии, Дэвид сразу узнал. Они переписывались пару лет назад. Переписка длилась почти месяц, а встреча в реальности всё откладывалась, когда же Дэвид, влюблённый и сражённый соблазнительными обещаниями встретился с той, в чьём аккаунте красовалась эта самая фотография, то узнал, что фотография, как и все прочие, размещённые на странице видео и фото, была сделана восемь лет назад и девушка за это время, мягко говоря, изменилась. Имя её было Тина Лейн.
- Итак, свидетельница, вы подтверждаете, что это ваше фото? - задал вопрос Лион-Чарльз.
Лицо в окне свидетеля утвердительно кивнуло.
На экранах появилась страница в электронной сети, на которой это же фото использовалось в качестве аватарки.
- Подтверждаете ли вы, что это ваш аккаунт?
Женщина, начиная что-то жевать, снова кивнула.
- А теперь, уважаемые зрители-присяжные, посмотрите на фото и на ту женщину, что вы видите сейчас на экране и скажите мне, не это ли «Дезинформация»?
Десяток присяжных тут же поддержали Лиона-Чарльза лайками.
- И сколько таких трансформаций можно увидеть в сети? - продолжил он. - Нет, я не пытаюсь ни в коем случае назвать это обманом. Это не обман, а всего лишь не совсем верная информация. Никто не виноват в том, что фото аккаунта сделано не вчера, а несколько лет назад. И кто виноват в том, что вы понадеялись увидеть вживую человека, неотличимого лицом от того, что на старом фото? Возможно, мой пример слишком банален. Давайте возьмём что-нибудь посложнее.
На экранах появился врач. То, что это офтальмолог, гласила надпись на его бэйдже.
Лион-Чарльз направил свой следующий вопрос к Дэвиду:
- Скажите, подсудимый, обладаете ли вы стопроцентным зрением?
- Нет... - ответил Дэвид, и поразился, как глухо прозвучал показавшийся ему совершенно чужим собственный голос.
 - Обращались ли вы когда-нибудь к врачу с целью восстановить ваше зрение?
- Давно... Когда-то давно обращался, - ответил неуверенно Дэвид.
- Вы помните врача, к которому обращались?
- Нет... Кажется, нет... Не помню...
- Торес Грей, имя того врача и он сейчас перед нами.
Действительно, на бэйдже врача значилось имя Торес Грей.
- Скажите, а вы помните подсудимого? - обратился Лион-Чарльз уже к Торесу Грею.
- Нет, - ответил тот.
- Между тем амбулаторная цифровая карта моего клиента говорит о том, что именно этот врач был тем, к кому наш сегодняшний подсудимый обратился с целью излечить начавшуюся у него в возрасте четырнадцати лет близорукость. Что это? Цифровая «Дезинформация» или просто слабая память двух людей? Но я продолжу. Итак, мой клиент обратился к врачу. Скажите, Дэвид, ваше зрение улучшилось, по сравнению с тем, каким оно было в четырнадцать лет?
- Нет... - ответил Дэвид, не понимая пока, куда клонит Лион-Чарльз.
- И как вы теперь обходитесь?
- Я ношу контактные линзы.
- То есть ваше зрение не улучшилось, но вы нашли способ скорректировать зрение?
- Да.
- Скажите, удобно ли это?
- Протестую, - прервал адвоката прокурор. - Слово «удобно» слишком субъективно.
- Протест принят, - ответил судья. - Защитник, сформулируйте ваш вопрос иначе.
- Хорошо, Ваша честь. Подсудимый, скажите, приходится ли вам снимать и вставлять заново в глаза линзы? Обрабатывать их раствором? Покупать новые? Оставаться на то время, что вы не в линзах беспомощным и плохо видящим человеком?
- Да, - подтвердил Дэвид.
- А теперь, господа присяжные, я позволю себе зачитать вам выписку из определения, кто же является врачом. Итак, «Врач - человек, использующий свои навыки, знания и опыт в предупреждении и лечении заболеваний». Лечение же в свою очередь по определению является системой мероприятий, направленных на восстановление здоровья. А теперь скажите мне, господа присяжные, было ли в случае моего подзащитного выполнено лечение, если с момента обращения здоровье, в частности, зрение не улучшилось. Оно не восстановилось.
- Но позвольте, мы не можем требовать от врачей невозможного, - возмутился прокурор. - А если у человека будет оторвана голова, вы что попросите её пришить и при этом будете требовать, чтобы она функционировала так же, как и раньше?
- Вот именно, - обрадовался Чарльз-Лион. - Вы продолжили мою мысль. Итак, мы обращаемся к врачам в надежде на исцеление. Посмотрите, на этом человеке, на его бэйджике, на двери его кабинета мы нигде не видим надписи о том, что он нас излечит, однако, мы идём к нему в надежде именно на это. Можем ли мы обвинять врача в том, что он нам не помог излечиться? Нет. Потому что, этого нигде и не было написано, но с другой стороны было бы абсурдным, если бы мы шли к любому неподготовленному человеку, в надежде вернуть утраченное здоровье. Значит, что-то даёт нам основание думать, что именно человек в белом халате, с бэйджем, на котором написано, что он врач, может нам помочь. Что это? Это «Дезинформация»?
- Это абсурд, любой человек знает от рождения, что врач может помочь, только если это будет в его силах. Мы не можем требовать от врачей чудес и стопроцентного результата в выполнении своих обязанностей.
- Тогда почему вы требуете этого от моего подзащитного? - в свою очередь возмутился Лион-Чарльз.
- Давайте не путать сферу финансов с прочими. В финансовых операциях беспорядок и дезинформация просто не допустимы!
- Недопустимы?! - воскликнул Лион-Чарльз. - А давайте тогда вспомним, как появилась та самая фраза, которую вы так часто любите цитировать и которой руководствуется большинство экономистов и финансистов: «Кто владеет информаций, тот владеет миром». Итак, 1815 год, битва при Ватерлоо, в которой Наполеон проигрывает, но об этом в Великобритании никто не знает, кроме Натана Ротшильда, благодаря его шпионам. И что делает Ротшильд? Он говорит всем, что Наполеон победил, то есть дезинформирует всех и за три дня успевает скупить по дешёвке английские, австрийские, прусские ценные бумаги. К моменту получения правительством официальной информации о победе англичан, Ротшильд успел увеличить своё состояние на сорок миллиардов фунтов стерлингов.
- Это было давно, за давностью лет мы можем не брать подобный инцидент во внимание. К тому же Ротшильд первым стал продавать и свои облигации английских предприятий.
- Исключительно для того, чтобы сделать более убедительными свои слова о победе Наполеона, вызвать тем самым панику на бирже и тем самым ещё больше дезинформировать окружающих.
- Ваша Честь, я требую переноса слушания на другой день, - выкрикнул прокурор.
Решением судьи слушания были перенесены.

***

Лион-Чарльз пришёл к Дэвиду на следующий после первого заседания день.
- Вы видели, сколько людей смотрело наш процесс в конце вчерашних слушаний?
- Больше двух тысяч человек... - растерянно произнёс Дэвид.
- Точно, две тысячи четыреста три! - торжествующе отозвался Чарльз-Лион.
- Это хорошо? - удивлённый реакцией своего защитника робко поинтересовался Дэвид.
- Для первого дня слушания постановочного процесса очень даже неплохо, - ответил Лион-Чарльз.
- Постановочного?!
- Да, разумеется. А вы не догадались? Тогда я сейчас объясню. Есть некая негласная отработанная схема проведения слушаний. Если хотите, сценарий. Мы знаем, что нравится зрителям, поэтому разыгрываем процесс согласно сложившемуся плану. Первое заседание - разогревочное, в основном, оно состоит из заготовленных фраз. Я знаю, что будет говорить обвинитель, он знает, что я буду отвечать ему, как защитник.
- Подождите, так значит, вы знали, как будет строить своё обвинение прокурор.
- Конечно, по статье «Дезинформация» - всегда одна и та же схема. Он говорит однотипные фразы, я отвечаю...
- И ваша история про Ватерлоо...
- Да мы на неё выходим почти каждый раз при разыгрывании очередного процесса. Пользователям она нравится. Да если хотите, мы даже слова «Протестую» говорим в условленные моменты, согласно таймингу заседания, не давая пользователям скучать. Подождите, только не говорите, что вы об этом не догадывались...
- Я думал всё по-настоящему, - пробормотал Дэвид. - Удивился вашей эрудиции...
- Похоже, вы не были подписчиком нашего канала.
- Не был...
- Да нет у меня никакой эрудиции. Первое заседание я веду не лучше студента четвёртого курса юрфака. Интереснее будет потом. Вчера я всего лишь прощупывал тех, кто собрался за мониторами. Вы видели лайки пользователей во время допроса свидетелей?
- Как-то не обратил внимание... - признался Дэвид, вспоминая, только лишь свой вчерашний ужас от всё возрастающего числа участников трансляции.
- Нам надо придерживаться выбранной тактики, пользователи её одобрили. Им интересны примеры дезинформации в современном обществе, так что надо подумать, чем бы их ещё удивить.
- Но откуда вы взяли этих свидетелей? Я и сам-то, признаться, их уже давно позабыл...
- Вы, может, и забыли, а вот социальные сети и электронные базы до сих пор хранят данные всех людей, с которыми у вас были контакты. Все их можно поднять в любой момент, но меня беспокоит другое. Примеры из вашей личной жизни на втором слушании уже всем надоедят, а нам надо дотянуть как-то до конца третьего слушания, поэтому если у вас есть идеи, чем ещё развлечь зрителей-присяжных - с удовольствием выслушаю.
Дэвид задумался.
Дезинформация, что это такое? По сути это просто заведомая ложь, обман. Странно, что называется это теперь таким длинным словом - «дезинформация». По сути же это враньё, обычное человеческая ложь, направленная на скрытие фактов или же на их представление в выгодном для обманывающего свете.
- А, что если новости, примеры из СМИ... - предложил Дэвид. - Ведь все знают, что правды в них давно уже нет. Ну, вернее, может совсем немного, а остальное дезинформация... Политика, власть, да даже ток-шоу... Ведь это всё неправда...
Лион-Чарльз нахмурился.
- Похоже, вы плохо представляете, что такое «дезинформация». Политику, власть, СМИ трогать нельзя. У них монополия на информацию. Если хотите, они определяют, что будет правдой на сегодняшний день.
- Но разве такое возможно??? Разве правда не едина? Одна, сама по себе, истина...
Лион-Чарльз ещё больше нахмурился и неодобрительно покачал головой. «Истина! Да кто теперь знает, что это такое», - как будто говорил его молчаливый взгляд. - «В наше время правда то, что скажут считать правдой свыше».
- Ладно, - хлопнул себя по коленям Лион-Чарльз, вставая. - Придётся покопаться в моём портфеле, потому что смотрю, вы ещё плохо представляете, куда попали. Дэвид, вы хороший парень, вы мне нравитесь, в следующий раз обязательно принесу вам пива.

***

Второе заседание началось, подобно первому, с традиционного возгласа «Встать, суд идёт!», который все чтили, но на который действием никто не отзывался.
Дэвид посмотрел на количество собравшихся сегодня пользователей - пять тысяч двести человек, и цифра эта продолжала расти. Дэвид был в панике, он даже представить не мог, что придётся держать ответ перед столь обширной аудиторией. Чарльз-Лион был прав, им не выиграть процесс, но сам Чарльз-Лион, сегодня, похоже, ликовал. Дэвид видел его торжествующий взгляд в адвокатском окне монитора. Дэвид понял, что ничего не понимает в стратегии судебных разбирательств.
Защита вызвала свидетеля - работника рекламной компании Дика Флэйма. Имя Дик Флэйм было на самом деле псевдонимом Турчано Ризи, давнего знакомого Дэвида. Дэвид встрепенулся. И точно, на экранах возник его приятель Дик.
- Скажите, свидетель, - обратился к Дику Чарльз-Лион. - Вы работаете в индустрии рекламы и, в частности, вы являетесь одним из тех, кто работает над проектом «Наш уик-энд». Напомню зрителям-присяжным, что «Наш уик-энд» является реалити-шоу, в котором показывается, как проводит уик-энд выбранная из числа телезрителей семья. А теперь, свидетель, скажите, действительно ли уик-энд, показываемый зрителям, снимается в течение двух выходных дней.
Дик кашлянул, и потом ответил:
- Нет. Это же постановочное шоу, снять всё, запланированное по сценарию, за два дня просто невозможно.
- И сколько же уходит на это дней? - спросил Лион-Чарльз.
- Дней пять... - ответил Дик.
- Вы сказали, что шоу постановочное, правильно ли я понимаю, это означает, что шоу имеет написанный заранее сценарий.
- Да, к каждому выпуску пишется сценарий...
- То есть зрители видят не спонтанно возникающие события, а цепочку действий, разыгранных участниками проекта согласно написанному заранее сценарию?
- Протестую, - раздался голос обвинителя. - Ваша честь, защитник пытается навязать свидетелю свою точку зрения.
- Протест принят, - согласился судья.
- Хорошо, тогда позвольте задать следующий вопрос, - продолжил Чарльз-Лион. - Свидетель, являются ли семьи-герои проекта, действительно выбранными среди телезрителей?
- Нет... - негромко произнёс Дик.
- Но они являются хотя бы семьями?
Дик отрицательно покачал головой и произнёс:
- Не всегда...
- Ваша Честь, - снова раздался возглас обвинителя. - Я понимаю, что сейчас защитник пытается нам всем показать, что популярный телевизионный проект на самом деле является некоторым постановочным действием и тем самым, якобы, дезинформирует зрителей. Но давайте подумаем, а почему мы считаем, что он должен быть правдивым.
- Потому что он называется реалити-шоу, «реалити», то есть реальное! - ответил Лион-Чарльз.
- А кто вам сказал, что слово «реалити» означает абсолютную реальность. Любому современному человеку понятно, что снять реальность так, чтобы она была смотрибельна невозможно без предварительной подготовки, без некого сценария. Телевидение обязано быть зрелищным. В конце концов, события шоу ведь реально где-то происходят.
- Но тогда давайте разбираться с понятием, что же такое реальность... - возразил Лион-Чарльз. - Реальность - это не то, что просто абстрактно где-то происходит, это то, что происходит с конкретными людьми, в конкретное время, в конкретном месте...
- Ну, коллега, это просто разница понятий и формулировок, - возразил обвинитель. - Это наша с вами разница смыслового понимания одного и того же слова. Давайте не будем отклоняться от рассмотрения конкретно нашей ситуации. Мой подзащитный получил два весьма однозначных сообщения от банковской системы и вполне логично, что он рассчитывал увидеть указанные в них суммы на своём счету. Он вправе требовать не только наказания за «дезинформацию», но и возмещения морального ущерба. Мой подзащитный планировал свои покупки, считая, что имеет в своём распоряжении данные суммы.
- Хорошо, Ваша честь, тогда я прошу провести опрос. Зрители-присяжные, напишите нам в комментариях, были ли случаи, когда ваши ожидания были кем-либо обмануты, то есть, случалось ли вам быть дезинформированными.
Дэвиду показалось это предложение Чарльза-Лиона совсем не уместным и не относящимся к его делу. Опрос во время процесса, как соответствующая судебная процедура, появился только лет десять назад и раньше никогда не применялся. Будь воля Дэвида, он сейчас, с удовольствием, прервал бы заседание и выключил камеру, но неожиданно для него вдруг полетели лайки зрителей-присяжных, и судья одобрительно кивнул. Понеслись сообщения-комментарии:
«В рекламе зубной пасты говорится о увеличении белизны зубов на 43%. А как можно объективно измерить белизну зубов?»
«Продавец гарантировал мне отправку товара 23 мая, а отправил 25 мая. Я отправил претензию, на которую продавец заявил, что конкретно мой товар не вошёл в отправку 23 мая, а понятие «отправка» не означает, что будет отправлен именно мой товар. 23 мая была осуществлена отправка товара, но не купленного мною, а товары других покупателей».
«Я был подписан на канал блогера, ведущего занятия по отношениям в семье, а через полгода узнал, что брак этого человека давно распался».
«В социальных сетях я слушала советы по питанию и тренировкам от женщин, чью внешность брала для себя за пример, а потом каждый раз узнавала, что их внешность - результат пластической хирургии, а не здорового образа жизни, они просто не упоминали об этом. Почему не запретят этим силиконовым куклам вводить в заблуждение людей?!»
Чарльз-Лион зачитывал лишь некоторые из беспрерывного потока примеров-сообщений.
«На плакате, страны, в которую я поехал отдыхать, был показан красивый пейзаж, я, как здравомыслящий человек, рассчитывал увидеть, конечно, не это место, но хотя бы подобное. Но приехав на место, я понял, что место моего пребывания и вся страна в целом выглядит совершенно не так, как на рекламных фото».
- А вот, Ваша честь, сообщения, касающиеся нашей государственной системы: «Данные о рождении и смерти людей на земле обновляются лишь раз в сутки, это значит, что мы, во-первых, не знаем реального числа проживающих на земле, а, во-вторых, умерший человек во всех системах может ещё до двадцати четырёх часов значится живым, а родившийся, ещё целые сутки может считаться не родившимся», - прочитал Чарльз-Лион. - Благодарю автора за столь интересный комментарий. Мы можем представить, сколько экономических преступлений может быть совершено от лица человека, которого не существует.
- Протестую, - закричал защитник. - Ваша Честь, мы не можем здесь фантазировать.
- Хорошо, - продолжил Чарльз-Лион. - Вот пример того, что дезинформация, как вынужденное явление имеет место быть. «Выписка по совершаемым банковским операциям содержит сведения только о уже полностью завершённым и всегда будет разниться с операциями снятия с нашего счета средств. Все знают, что расходные суммы с наших счетов зависают на то время, которое оставляет себе банк для окончательного проведения наших операций».
- Протестую, - снова возмутился защитник. - Это не дезинформация, это вынужденная техническая мера.
- Простите, но как тогда простые клиенты могут узнать реальное состояние своих счетов?..
- Это всего лишь вопрос знания банковских формулировок, в которых чётко говорится, как проводится банковская операция.
Дэвид видел, как Чарльз-Лион упускал из внимания комментарии, касающиеся властей, однако, их число росло, и скоро он уже не мог их дальше игнорировать. Чарльз-Лион выбрал самый безобидный из них:
- «N числа... N года... Я обратился в главное управление медицинской федерации предоставить полагающийся мне по закону протез марки N, мне пришёл ответ о том, что моё обращение перенаправлено в региональное представительство ведомства, оттуда пришёл ответ, что такие вопросы решается в районном филиале, оттуда мне прислали протез другой марки, а на моё прошение предоставить протез именно марки N сказали обращаться в главное управление медицинской федерации, куда я изначально и направлял своё заявление».
Пользователи жаловались на стандартные формальные отговорки в ответ на их обращения и заявления в органы власти, на результаты выборов, известные всем заранее, на новости, не отражающие реальное положение вещей.
Дэвид видел, что даже его обвинитель комментировать подобные сообщения не брался, их просто не зачитывали, предоставляя зрителям право читать их самостоятельно в общем чате.
Дэвид не мог не заметить, что множилось и количество примеров, когда человека просто кто-то обманул. На самом деле под понятие «дезинформация» подходил любой случай из разряда тех, что в прошлом бы любой человек назвал словом «ложь». Но нет, сейчас слова «обман» и «ложь» вышли из обихода. Дэвид видел, как закипают, поднимаются наверх из людей их обиды на то, что правильнее было бы назвать не дезинформацией, а неправдой. Многие присылали по несколько сообщений. Электронный чат канала заменял фамилии, названия городов буквами алфавита, дабы избежать дальнейших разбирательств ещё и по этим делам, и в этом Дэвиду виделась опять всё та же ложь.
- Ваша честь, я прошу перерыв, - взмолился обвинитель, не успевая уже отвечать на град комментариев.
Перерыв был назначен. Когда же процесс возобновился вновь, Дэвид увидел, что число зрителей достигло числа более двухсот тысяч человек. Теперь столь высокая цифра Дэвида уже не пугала. Напротив, в том потоке присланных подписчиками канала примеров лжи его собственный проступок становился всё менее значительным и терялся. У Дэвида появилась надежда.
Обвинитель начал с того, что стал настаивать на уточнении понятий, дабы избежать неверного понимания того, что вроде бы по умолчанию должно быть всем и так понятно.
- Прочитав все сообщения наших уважаемых зрителей-присяжных, - сказал обвинитель. - Я обнаружил, что множество проблем возникает из-за того, что два разных человека вкладывают различный смысл в одно и то же понятие. Согласен, в нашем обществе до сих пор нет полного перечня определения каждого из употребляемых в нашем языке слов, но, видимо, он крайне необходим. Когда мы говорим, что сегодня день, то один человек считает днём промежуток времени от восхода до заката солнца, другой почему-то приравнивает понятие «день» понятию «сутки от текущего момента», третий считает, что день начинает и заканчивается в ноль часов ноль минут. Большинства подобных проблем можно было бы избежать, если бы мы имели одинаковое понимание употребляемых в нашем языке слов. Мы говорим «товар», и человек думает, что это та вещь, что продаётся, исключая возможность того, что эта вещь не «продаётся», а «продавалась». Это «дезинформация»? Нет, это лишь неверно истолкованное понятие. Муж уходит из дома и говорит жене, что вернётся в шесть часов, но почему она думает, что он вернётся именно в этот день? Это лишь косвенным образом следует из контекста ситуации. Опять «дезинформация»? Отнюдь, требуется лишь пояснение понятия «возвратиться».
Дэвид наблюдал, как растёт одобряющая реакция присяжных на слова прокурора, и в то же время поднимается и негодование по поводу произносимых им слов. Зрители-присяжные в своих мнениях разделялись.
- Нам нужно ввести точные, узаконенные определения хотя бы основных понятий. Вы пишите, что власти обязаны выполнять ваши требования, но могут ли обычные люди выполнить всё то, чего хотят граждане их страны? Очевидно, что нет. Значит, в их должностных обязанностях надо прописать не «обязаны», а «обязаны стараться». Если пластическая хирургия сделала возможным людям менять свой облик до совершенно футуристического, то чтобы избежать недоразумений, нам надо просто уточнить понятие «человек».
- Да, всё верно, нам надо задуматься, кто же такой человек, люди... - вступил Чарльз-Лион. - Что вообще есть наш мир, жизнь?.. С какого момента мы считаем живое существо человеком. Кто такой мужчина, кто женщина?.. Может ли искусственно выращенный эмбрион считаться ребёнком... Что есть семья?
- Вы, коллега, говорите как раз о тех понятиях, которые понятны, потому что оговорены в гражданском кодексе, - отмахнулся от Чарльза-Лиона прокурор. - А вот такие глаголы, как «получил», «отдал» требуют указания чётких временных рамок, потому что из-за этого возникает обычная пустая путаница, а не «дезинформация». Каждый начинает думать что-то своё...
- Почему же человек, интересы которого вы теперь представляете, подумал, что-то там себе на основании полученных сообщений и теперь выдвигает обвинения? Где написано, что клиент банка может рассчитывать на получение денег на основании каких-то сообщений?..
- Нет, позвольте, не каких-то, а сообщений от той же самой банковской системы, что ведёт отслеживание его расчётного счета. Всё, что касается системы финансов, это не просто халатность, это уже преступление. Ваша честь, я предлагаю завершить наши сегодняшние прения и назначить дату следующего заседания.
Судья стукнул молоточком об стол, обозначив конец дебатов. Чем закончилось сегодняшнее слушание, Дэвид так и не понял.
На следующий день к нему в камеру пришёл Чарльз-Лион. Выглядел он довольным и принёс пиво.
- Ну что ж, у меня хорошие новости, - начал он, открывая и протягивая Дэвиду холодную жестяную банку. - Вы заметили, как подскочило число участников процесса, когда мы объявили опрос? Собрать более пятисот тысяч зрителей трансляции - это небывалый успех. И какая была проявлена активность... Хочу вам сказать, нами заинтересовалось не меньше сотни крупных рекламодателей. Ваше имя теперь известно многим. Ваше лицо, несомненно, станет востребованным ведущими мировыми брендами. И ещё новость, у нас теперь появился сценарист...
- Что это значит?.. - робко поинтересовался Дэвид. - Это хорошо?
- Хорошо тем, что сам этот факт подтверждает высокий рейтинг нашего процесса. Сценаристы берутся писать только избранным. Понимаете, это показывает, что наш процесс, несомненно, повысил в глазах общественности свой статус. Но плохо тем, что мы с вами, равно как и судья, и прокурор, теперь лишаемся свободы в своих словах и действиях. Следующее заседание, чтобы удержать внимание и интерес участников, пройдёт согласно написанному профессионалом тексту. Завтра, кстати, принесу уже сочинённую сценаристом вашу речь. Вам надо будет выучить и произнести её слово в слово...
- Почему же так? - спрашивал Дэвид, когда они уже допивали по второй банке пива. - Столько лжи в этом мире, а судят меня, и я должен следовать правилам, и подчиняться...
- Ну... - протянул Лион-Чарльз. - Наше общество давно уже утратило свободу. Да и что такое свобода? Разве свободен человек? Вот смотрите, у меня есть тело. Я хочу, например, взлететь. Прыгаю...
Чарльз-Лион встал и подпрыгнул, благо пива в его банке уже не осталось.
- И что? - спросил он.
- Что? - переспросил Дэвид.
- И ничего, - ответил Чарльз-Лион, открывая по второй банке. - Я не взлетел. Тело не слушает мои желания, а значит, я ограничен им и уже тем несвободен. К тому же, оно болит, хочет есть, хочет спать. Да и вообще я трачу почти всю свою жизнь на то, чтобы обслуживать его. Ну и скажите, и в чём тут свобода?
- Нет, это другое... - протянул Дэвид. - Это необходимость, некая данность...
- Вот именно! Есть понятия, которые мы должны воспринимать, как некую данность... Они не должны требовать объяснений, потому что и так должны отзываться где-то... Ну, в душе каждого человека что ли... Но вам не кажется, что мы утратили этот самый базис в наших душах?
Дэвид задумался. Кажется, он понимал, о чём говорит Чарльз-Лион, но он не мог этого четко сформулировать.
- Мир, человек, добро, зло, жизнь... Это то, что не должно требовать объяснений. Семья, ложь, закон... А мы теперь вынуждены писать какие-то юридические определения для всего, для самых фундаментальных понятий. Жизнь... С какого момента её считать? С момента зачатия человека в утробе матери или с момента, когда происходит первый вздох? А ведь это две разные даты... Разность составляет целых девять месяцев. Теперь заметьте, что все наши законы действуют именно с момента рождения человека, а до этого, кто это существо? Биологами доказано, что в утробе находится существо со всеми признаками человека, но он, получается, вне закона... Смерть... Когда она наступает?.. Кто те люди, которые лежат на поддерживающих их жизнь искусственных аппаратах?.. Кто вправе решать их судьбу?..
Дэвид кашлянул.
- Если мы будем писать определения всем понятиям, то каждое из них будет занимать по десятку листов... Человек? Вы можете мне описать, кто такой человек? А ведь весь наш закон, строится именно на этом понятии. Нет человека, нет закона... Почему люди раньше не нуждались в этих определениях, а теперь мы дошли до того, что должны описывать самое базовое понятие?
Дэвид слушал, допивая уже третью банку.
- Базис, базис... - приговаривал Чарльз-Лион, - мы утратили какой-то наш общий внутренний базис...
Допив третью банку, он встал.
- Ну что ж, мне пора, - сказал он. - Завтра вернусь к вам с вашей речью. Надо же, они взялись писать нам сценарий... - растерянно почесал он свой затылок. - В моей практике такого ещё не бывало, я не того масштаба личность, а вот надо же, смотри... Глядишь, ещё и процесс выиграем, хотя это вряд ли...
Адвокат ушёл, а Дэвид остался один на один со своими мыслями.
То, что произошло вчера, его взволновало. Он, не разбираясь во всех тонкостях юриспруденции, увидел лишь то, что людей задело. Причинённая в результате лжи каждому из них обида не забывалась. Они, добропорядочные граждане, как все современные люди, живущие в огромных многолюдных городах, вынуждены были находить общий язык со всеми окружающими, о чём старательно твердили им психологи. Они пытались сдерживаться, старались похоронить воспоминания о лжи в своих душах. Но стоило лишь дать людям легальную возможность пожаловаться... Ведь дело Дэвида простенькое, проще некуда, он, возможно, проявил некую халатность, из-за которой человек был дезинформирован, но люди ухватились за возможность высказаться на счет замеченной ими в прочих ситуациях лжи. Что же такое неправда? Почему она так ранит человека?.. И почему ею пропитано уже всё общество? А теперь её требуют узаконить, дать чёткую формулировку каждому существительному. Потом что? Будем писать, что означают числительные, предлоги, местоимения? Проще и безопаснее вообще перестать разговаривать...
Дэвид лёг и отвернулся к стене.

***

Третье заседание началось бурно. Зрители-присяжные активно продолжали присылать свои случаи «дезинформации», но их уже никто не читал, это не входило в регламент сегодняшнего заседания. Дэвид, выучивший написанную ему речь, ожидал своей очереди.
Началось заседание с обвинительной речи прокурора. Говорил он красиво, монолог его с частыми обращениями к присяжным был составлен по всем классическим законам риторики. Обвинитель взывал к правосудию, к установлению законной справедливости, речь была полна обобщений, что позволило ему раздуть преступление Дэвида до немыслимых масштабов.
Когда он закончил, все заметили, что почти сто тысяч зрителей покинули процесс. Это было провалом. Речь, красивая, правильная, не вызвала у зрителей-присяжных интереса.
Настала очередь защиты. Камеры устремились на Чарльза-Лиона. Дэвид заметил, что тот переживал. Потеря рейтинга во время речи его соперника, вроде бы, должна была Чарльза-Лиона лишь подбодрить, но в том то и была загвоздка, что любое судебное заседание, любой судебный процесс, имел своей целью собрать как можно больший рейтинг участников и тем самым получить как можно большую прибыль от каждого процесса, а для этого требовалось, чтобы все его участники были бы друг с другом заодно. Как по нотам, разными голосами они должны были пропеть единое, пришедшееся зрителям бы по вкусу произведение. Чарльзу-Лиону предстояло теперь исправить ту оплошность, что допустил прокурор, надо было вернуть и приумножить зрителей.
- Ваша честь, Господа присяжные, - начал Чарльз-Лион. - Защита признает, что подсудимый виновен, но давайте разберём, так ли уж велика степень его вины? Заслуживает ли он того, чтобы быть осуждённым по столь серьёзной статье, как «Дезинформация»?
Дэвид сразу же понял, что сейчас Чарльз-Лион произносит слова, написанные для него сценаристом. Чарльз-Лион по своей воле никогда бы не назвал Дэвида виновным. Вся последующая произносимая адвокатом речь перекликалась с тем, что предстояло после него сказать в своей последней заключительной речи самому Дэвиду. Чарльз-Лион говорил о том, что согласно всему сказанному на прошлых заседаниях, он просит пересмотреть статью и степень наказания, изменив «Дезинформацию», на «Служебную халатность». Чарльз-Лион приводил аргументы в пользу того, что Дэвид не имел выгоды, а любая «Дезинформация» предполагает факт корысти. Он говорил красивые фразы, а зрители убывали и убывали. Когда Чарльз-Лион закончил, стало понятно, что канал покинули более половины смотрящих. Зрителям было скучно.
Чарльз-Лион опустился на место. Дэвид видел, как тот раздосадовано смотрит в угол экрана, где красовалась цифровая банкнота. Она крупная, красивая говорила о сумме денег, заработанных за время процесса. И тут, Дэвид заметил, как Чарльз-Лион сверкнул стеклами очков и прошептал: «К черту сценарий».
- Ваша Честь, прошу слова! - выкрикнул Чарльз-Лион.
Пока судья пытался сообразить, в каком месте сценария предусмотрен такой ход, Чарльз-Лион уже говорил:
- Господа присяжные, мы три дня говорили здесь о фактах «Дезинформации» и все они оказались неубедительными. Признаюсь, я хотел доказать, что дезинформировать друг друга давно уже стало привычкой и основой современного общества, а если что-то стало нормой, то это надо узаконить, отклонение от нормы нельзя уже считать нарушением закона, соответственно мой подзащитный невиновен. Но, по словам обвинения, примеров, присланных вами недостаточно. Тогда позвольте, я приведу последний пример.
Дэвид видел, как понеслись одобрительные реакции, количество зрителей начало расти.
- Уважаемые присяжные, - продолжал Чарльз-Лион, - призываю вас посмотреть на самый узнаваемый символ нашего общества, на нашу цифровую банкноту. Вот она, красивая, яркая красуется у всех на мониторе. Она знакома всем нам с детства. Напишите в комментариях, какая надпись, помимо его достоинства, размещена на ней.
«В Боге наша вера», «В БОГЕ НАША ВЕРА», «На Бога уповаем» - тут же понеслись комментарии.
- Всё верно! Вы все верно пишите: «В Боге наша вера». А теперь, Ваша честь, я прошу провести опрос. Уважаемые присяжные, напишите в ваших комментариях, кто же такой этот самый Бог? Кто он для вас? Как вы его представляете? Кто он или что он?
Судья проведение опроса разрешил.
Наступила тишина. Все напряжённо ждали комментариев. Количество зрителей принялось расти, также росли их одобрительные оценки, но комментариев не было... Присяжные думали. Судья заёрзал. Складывалась нехорошая ситуация. Если бы количество зрителей не продолжало ползти вверх, он, наверняка, уже бы прерывал опрос. Почти минута и ни одного сообщения... И вот, наконец, появился первый комментарий:
- Бог - это тот, в кого мы верим...
- Кому мы поклоняемся...
- Кто является высшей силой...
- Он самый главный...
- Он исполняет наши желания!
Комментарии летели теперь один за другим.
- Он защищает нас...
- Он даёт нам пищу и жильё...
- Он способен исцелить любого...
И снова:
- Он самый лучший...
- Мы в него верим...
- Он самый главный...
- Он самый могущественный!
Комментарии повторяли друг друга, дополняли друг друга.
Число зрителей процесса летело вверх.
- А теперь, Ваша Честь, - продолжил Чарльз-Лион. - Прошу провести голосование. Всего один вопрос: «Видели ли вы когда-нибудь Бога?».
Судья на мгновение замялся, он всё ещё надеялся найти эти фразы Чарльза-Лиона в сценарии, но, не найдя их, голосование провести всё же разрешил.
И вот теперь весь главный экран заняла таблица, в которой был вопрос: «Видели ли вы когда-нибудь Бога?» и два варианта ответа «Да» и «Нет».
Голосование началось. К его концу количество зрителей-присяжных достигло миллиона. Люди спорили, делились комментариями и единогласно ответили «Нет».
- И вот, я задаю последний свой вопрос, - произнёс Лион-Чарльз. - Итак, почему, если никто не видел Бога, фраза о том, что в нём наша вера, записана на том, без чего немыслима жизнь нашего общества - на цифровой банкноте? Разве это не самая чудовищная дезинформация? Писать на самом главном атрибуте нашего общества о Боге, о самом главном, притом, что его не видел никто, что косвенно может свидетельствовать о том, что его просто нет.
Наступила тишина, только теперь она была какой-то угрожающей. Дэвид, даже через экран чувствовал, как думают, как ищут в своих головах ответ зрители-присяжные. Этот факт дезинформации сложно было оспорить. Дэвиду показалось, что его дело, такое простое, но разросшееся до решения столь серьёзных вопросов, может быть выиграно. Более миллиона человек, молчало и думало, и число их росло.
Судья объявил перерыв, а когда после этого заседание возобновилось, число участников процесса исчислялось уже десятками миллионов. Сеть гудела. Все обсуждали, почему был задан такой вопрос. Кто допустил такую вопиющую «дезинформацию» на цифровой банкноте? Были уже созданы новые форумы, информационные площадки, обсуждения, голосования. Люди спорили, дискутировали, разбирались, совещались. И вот, наконец, появился выработанный целой группой присяжных комментарий-ответ:
- Наш бог - деньги.
- Деньги наш бог, в них наша сила, поэтому эта фраза записана на цифровой банкноте.
- Признать деньги нашим Богом!
- За них можно купить всё!
- Они исполняют любые желания!
- Деньги самая могущественная сила!
- Деньги главнее всего.
Дэвид почувствовал, что его охватывает ужас.
Деньги, за них можно было купить в современном обществе всё - любовь, власть, красоту, здоровье. Будь у Дэвида достаточное количество денег, он бы не сидел сейчас здесь, не провёл бы томительные дни в одиночной камере.
Цифровая банкнота давно была признана самым узнаваемым символьным знаком. Деньги - они исполняли мечты, ради них люди лишались сна, ради зарабатывания денег готовы были стать на всю жизнь рабами.

***

Вечером в камеру Дэвида пришёл Чарльз-Лион.
- Мы проиграем? - безнадёжно спросил у него Дэвид.
- Проиграем, - подтвердил Чарльз-Лион. - Завтра четвёртое заседание, но приговор уже ясен.
- Скажи, а тебе хотелось бы выиграть этот процесс? Хотя бы один процесс в своей жизни? - спросил Дэвид, принимая из рук Чарльза-Лиона принесённую им банку пива.
- Выиграть... - задумался адвокат. - Хотелось бы, наверно, особенно когда появилась надежда, только вот зачем?.. Моя задача ведь была не выиграть, а собрать как можно больше зрителей, для повышения доходности нашего процесса.
- Вы так спокойно об этом говорите...
- А вы видели, чем закончился процесс? Идея прочитать о том, что написано на цифровой банкноте пришла мне спонтанно, а чем всё закончилось? Общество решило, что деньги - наш бог. А ведь они правы...
- И вы с ними согласны?
- Я?.. - задумался Чарльз-Лион. - Беда в том, что мы забыли, что такое Бог. Вот вы помните?
- Я?.. - переспросил Дэвид. - Не знаю... Но мне казалось, что это всё-таки не деньги. Это нечто большее... Что-то великое... Какой-то недостижимый могущественный идеал.
- Недостижимый могущественный идеал - это большая сумма денег, - произнёс Чарльз-Лион. - Вот и получается, что опять правы они, а не мы...
- То, что даёт счастье, свободу... - продолжал размышлять Дэвид.
- Опять получаются деньги...
- Но этого не может быть! - возмутился Дэвид. - Бог это что-то другое...
- Другое, - согласился Лион-Чарльз. - Но как вы это докажете? Его никто не видел, знание о нём, за всей суетой нашей жизни, утрачено. Кто он?
Дэвиду оставалось лишь грустно пожать плечами.
Всю ночь он силился понять, кто же такой Бог. Человек ли это, вещь, личность или какая-то иная сущность? Он пытался вспомнить то, что знает о Боге, но ничего, кроме общих фраз придумать так и не смог. Только почему-то всё внутри него бунтовало, когда он понуждал себя приравнять деньги Богу. С исчезновением денег у конкретного человека исчезало постепенно и всё то, что было за них куплено: проходила любовь, увядала красота, покидали слава, уважение и почёт, испарялось здоровье, время нещадно разрушало дома, яхты, машины, а Дэвид помнил, как и без денег был когда-то счастлив. Был счастлив, когда рыбачил на рассвете с отцом, когда рвал вишни с росшего возле дома дерева и нёс их матери, а та варила из них варенье, когда бежал в школу после летних каникул, чтобы поболтать там с друзьями... Для этого не нужно было денег! Он чувствовал себя обманутым этим миром. Общество его самого самым беспощадным образом дезинформировало. «Деньги не бог, они не могут быть богом» - шептал про себя в ночи одолеваемый думами Дэвид.

***

Четвёртое заседание началось бурно, прямо с голосования. Присяжные, практически единодушно признали Дэвида виновным, а заодно они проголосовали за необходимость введения точных, включающих в себя все нюансы и утверждённые на уровне закона юридические определения всех используемых в обществе понятий, а ещё присяжные единодушно проголосовали за то, чтобы отныне считать деньги Богом и именно в таком контексте использовать понятие Бог.
- И, что теперь? - спросил после заседания у Чарльза-Лиона растерянный Дэвид.
- Ну, ваш процесс окончен. Вы теперь известный человек и, хочу заметить, довольно богатый. Нам удалось привлечь к вашему процессу рекордное количество зрителей. На процессе заработано столько, что вы можете сразу же купить себе свободу. В наше время она такой же предмет открытой купли-продажи, как и всё остальное. Сумма необходимая для уплаты вам установлена, она у вас есть, выплачивайте её, а потом... Я думаю, у вас не будет отбоя от крупных компаний. Снимайтесь в рекламе, давайте интервью, принимайте участие в ток-шоу, в общем, зарабатывайте. Вы будете обеспеченным человеком до конца своих дней.
- И это всё? - удивлённо спросил Дэвид.
- Всё, - подтвердил Чарльз-Лион. - А вы что хотели? Я сделал для вас, всё что смог... Пользуйтесь моментом. Популярным вы будете недолго. Сейчас сеть шумит. Ваш процесс всколыхнул сообщество. Ваше лицо известно каждому. Люди активно отозвались на поднятые в ходе нашего процесса вопросы. Тысячи новых сообществ, миллионы новых созданных тем, миллиарды комментариев... Но, уверяю вас, через неделю-другую о вас забудут... Людям потребуются новые эмоции, новые страсти, новые лица. Зарабатывайте деньги и уезжайте куда-нибудь, в какой-нибудь райский уголок...
На следующий день всё общество шумело. Самого популярного человека, имя которого и без того было сейчас у всех на слуху, Дэвида Клайва, не стало. Обсуждали, был ли это несчастный случай, самоубийство, убийство...
Чарльз-Лион на все вопросы лишь многозначительно вздыхал и потирал очки.


2020