Паутина. Книга вторая. Глава десятая

Глава десятая

1976 год, август. Акташские лагеря.

      В последнее время Славика Родионова терзали нехорошие предчувствия. За семь с половиной лет, проведённых в лагере, он сумел стать негласным лидером не только в своём бараке, но и по всей зоне. Теперь, если где-то возникали серьёзные трения между заключенными, все обращались непосредственно к нему. Считалось, что только он сможет справедливо рассудить любой, даже самый сложный, конфликт. Поэтому его решение обе враждующие стороны принимали беспрекословно: "Если Вяча сказал, значит, так тому и быть!".
      Руководство зоны тоже стало прислушиваться к его мнению. Начальник лагеря, майор Глеб Семёнович Стародуб, быстро понял: такой лидер среди заключенных лично для него большая удача! Раньше в зоне периодически возникали малые войны между бараками. Всё это доставляло ему массу хлопот! Зеки, вооруженные заточками, порой, устраивали настоящую резню. Остановить конфликт можно было только применив огнестрельное оружие. С появлением в лагере Вячеслава Родионова подобные эксцессы быстро прекратились.
      Глеб Семёнович стал приглашать Славика к себе в кабинет. Для чего? Да просто так! Ему было интересно пообщаться с этим удивительным человеком, сумевшим взять власть над заключенными в свои руки. Читая его дело, майор Стародуб так и не смог до конца понять истинную причину появления Родионова в лагере. Формулировка была настолько замысловатая, что предположить можно было всё что угодно. Вот только диссидентом Вяча, точно, не был! Видно, кому-то очень понадобилось, чтобы этот крепкий парень с бесстрашными глазами навсегда исчез из привычного ему мира, чтобы закончить своё существование здесь, у подножия горы Акташ.
      Вяча в первую же встречу предложил майору разделить управление лагерем. Он пообещал держать заключенных в узде, поддерживать в зоне порядок. Майор, со своей стороны, должен оградить их от чрезмерного усердия вохровцев, которые считали своим долгом лишний раз продемонстрировать перед зеками свою власть. Иногда они в своём усердии переходили все допустимые рамки. С этим следовало покончить! В конце-концов, зеки такие же люди. Многие попали сюда по странному стечению обстоятельств, когда вина их не полностью доказана. Не лучше ли обеим сторонам поддерживать нейтралитет?..
      Майор, подумав, вынужден был согласиться.


      Совершенно неожиданно отношение Глеба Семёновича к Родионову резко изменилось. Он перестал приглашать Вячу к себе. В последнюю их встречу майор откровенно избегал смотреть ему в глаза. Славик почувствовал неладное...
      Заключенных возили к месту работы в специально оборудованных фургонах. Раньше охрана позволяла себе некоторые вольности: Разговаривала с зеками. Угощала сигаретами, рассказывала свежие анекдоты... Теперь вохровцы хранили молчание. Их лица были Славику незнакомы. Он поделился своими наблюдениями с Пашкой Анохиным.
      - Что-то, брателло, атмосфера нынче стрёмная, - сказал он. - Чую, пахнет большой бякой! Ты заметил - они сменили охрану.
      - Заметил! - подтвердил Пашка и взглянул на двух вохровцев, хмуро сидевших в кузове. - А ещё я заметил, они карабины сняли с предохранителей. Никогда раньше такого не было!
      Их везли к штольне. Заключенные думали, они едут работать... Однако, в штольне с самого начала всё пошло не так! Они даже не успели дойти до своего рабочего места, где их ожидала первая смена. Сначала выключился свет. Само по себе это обстоятельство уже должно было насторожить зеков. Но этого не случилось. Они даже обрадовались - появилась возможность устроить длительный перекур. В такой темноте продвигаться вперёд невозможно. Когда ещё найдут неисправность на линии и устранят её. Лично они никуда не спешат - они могут и подождать...  Но время шло, а про них словно забыли!.. А потом раздался едва слышный взрыв!
      Пашка поднял голову, прислушался.
      - Это в четвёртой штольне! - с уверенностью сказал он и дотронулся рукой до Славика. Даже в полной темноте они сразу поняли друг друга.
      - Бегом, к выходу! - прокричал Славик.
      Они кинулись в обратную сторону, спотыкаясь об обломки породы. Следом за ними последовали остальные заключённые. Все были охвачены необъяснимой тревогой. Все стремились обратно, к свету. Но они не успели! Почти одновременно прозвучало ещё два взрыва. "Третья и вторая штольня! - подумал Пашка. - Следующая будет наша..."
      Додумать он не успел, следующий взрыв прогремел совсем рядом!..


      ...Пашка Анохин с трудом открыл глаза. Он не сразу вспомнил, что произошло. На ногу давил огромный камень, глаза резало от пыли. Он заворочался и, ценой огромных усилий, вылез из-под глыбы. Теперь можно было осмотреться. Из груды щебня торчала рука со знакомой наколкой... Шкворень!.. Пашка стал быстро разгребать щебень, надеясь на чудо, но вскоре увидел мёртвое тело и лужу крови... Его стошнило! Превозмогая слабость, охватившую тело, он стал выбираться из штольни. Туда, где были видны проблески дневного света.
      Он полз медленно, напрягая последние силы. Хотелось закричать, позвать на помощь. Но он уже понимал: помощи ждать неоткуда - их всех заранее приговорили!
      И всё же он смог выбраться наружу. Прополз ещё метров десять и увидел Славика. Тот полулежал, прислонившись спиной к дереву, его лицо было смертельно бледным. Увидев Анохина, Славик криво усмехнулся:
      - А, брателло! Значит, и тебе посчастливилось выбраться на белый свет. Фартовые мы с тобой. Остальные все лежат там, в братской могиле... Обе смены!
      Его живот был перетянут нательной рубашкой, сквозь неё проступала кровь.
      - Ты ранен? - спросил Пашка.
      - Как видишь. Поспешил я выбраться из этого ада - нужно было затаиться. Но я плохо тогда соображал, действовал, как во сне. Увидел людей, обрадовался. Думал - помогут!.. Из последних сил поднялся на ноги и получил две пули в живот... Похоже, им было приказано никого из штольни живым не выпускать!.. Очнулся потом, кое-как себя перевязал... Вот сижу теперь, жду конца!
      Пашка подполз поближе.
      - Надо бы осмотреть раны, - озабоченно произнёс он. - Может быть, можно что-то сделать?
      - Не суетись - уже ничего сделать нельзя! Ты забыл: у меня две пули в животе... Это конец!
      Славик закрыл глаза. Немного помолчав, он заговорил снова:
      - Ты сейчас думай о себе. Я надеюсь, брателло, ты доберёшься до людей и расскажешь им о том, что здесь произошло. Люди должны знать!..
      Славик ещё что-то говорил, но голос его угасал, речь становилась бессвязной. Голова безвольно опустилась на грудь. Пашка стал искать пульс на его руке и не нашел. И тогда он встал и нетвёрдыми шагами пошёл в сторону лагеря. Он знал: где-то там внизу должна протекать речка - он должен до неё добраться. Чистая холодная вода омоет его лицо, утолит жажду, успокоит нервы... А между тем уже стемнело. Всё небо усеялось звёздами и взошла полная луна. Отблески её света, отражавшиеся в воде, даже сквозь многочисленные стволы деревьев были хорошо видны. Они и указали ему дорогу. Пашка доковылял до берега, лёг и стал жадно пить. Затем, опустил голову в холодную воду и долго держал её, пока в лёгких не закончился воздух. Потом поднялся, продышался, сел на камень. В голове немножко прояснилось. Он стал осматривать правую ногу, которая кровоточила. Именно на неё пришёлся удар огромного куска породы, из-под которого он едва выбрался. Теперь нога находилась в плачевном состоянии - она совсем отказывалась служить... Но, хочешь не хочешь, а в лагерь возвращаться надо!..
      До лагеря добрался уже на рассвете. Лагерь опустел: не слышалось лая собак, на вышках не было часовых, на территории не горел свет... Пашка подошёл к воротам - они были не заперты. Зашёл на территорию, обошёл пустые бараки, заглянул в административное здание. В медпункте нашёл бинты и йод. Теперь можно было обработать раны и перевязать ногу... В одном из столов обнаружил забытую кем-то почти полную пачку Беломора и спички... Ситуация необычная: он впервые находился один, без присмотра! Если надумает куда-то пойти, его уже никто не остановит.
      Но осталось дело, которое он должен был закончить. Пашка разыскал лопату и вернулся к штольне... На рытьё могилы у него ушел целый день. В свежий холмик вместо креста воткнул лопату, сел рядышком, закурил... "Спи спокойно, брателло! Я выполню твою последнюю просьбу - доберусь до людей. И расскажу им правду об Акташских лагерях. Обещаю! Чего бы мне это не стоило!"
      В путь он отправился на следующее утро. Пашка не знал, в какую сторону нужно идти, поэтому решил пробираться вдоль берега, вниз по течению. Рано или поздно река выведет его к людям... Питался ягодами и грибами. По ночам разводил костёр. Потом - на потухшем пепелище - укладывался спать. Он потерял счёт дням, похудел, покрылся струпьями; его одежда превратилась в лохмотья... Наконец, совсем выбившись из сил, он рухнул прямо на берегу реки. Там его и нашёл старый охотник, проплывавший мимо на своей лодке.

* * *

      - Однако, потрепало тебя, парень! И гнус совсем заел! Интересно, сколько времени ты провёл в тайге?.. Судя по виду: целый месяц - не меньше...
      Охотник курил папироску и разговаривал сам с собой - просто произносил вслух свои мысли. Рука его лежала на рукояти подвесного мотора, который натужно тарахтел, поднимая из прибрежных камышей диких уток.
      Пашка открыл глаза, тихо спросил:
      - Где я?
      - Очнулся, однако! - обрадовался охотник. - А ты, парень, у меня в лодке. Только лежи спокойно, не помри раньше времени... Не сделай такую глупость - уважь старика! Похудел ты сильно, наверное половину веса потерял... Ну ничего! Отвезу тебя в избушку, смажу раны медвежьим жиром и начну потихоньку откармливать...
      Старик ещё долго что-то говорил, но Пашка его не слышал - он снова провалился в забытьё. Он даже не пришёл в себя, когда тот, натужно напрягаясь, выгрузил его из лодки и волоком, на своём брезентовом плаще, потащил по узкой тропинке. При этом старик безбожно матерился. Потому-что не было в нём уже сил, чтобы просто взять на руки и пронести каких-то сорок метров к маленькой охотничьей избушке это высохшее от длительного голодания тело.
      Снова Анохин очнулся только на следующее утро. Лежит как будто на нарах, в бараке. Вот сейчас подойдёт Славик и сдернет с него одеяло: "Пора, брателло, на смену - родина ждёт!" ...Но нет - это не барак! Комнатка маленькая, и солнце пробивается в окошко. И Славик уже не подойдёт - нет больше Славика!.. У Пашки на глаза навернулись слёзы. Он вспомнил всё: и взрывы в штольнях, и долгое скитание по тайге, и этого деда, что сидит сейчас рядом...
      - Как вас зовут? - прошептал Пашка.
      - Зови меня Иваном Матвеичем - не ошибёшься! - ответил дед. И тут же задал встречный вопрос: "А ты сам-то кто будешь? Как забрёл в наши места?.. Ты, как я понимаю, шел вниз по течению?"
      Пашка кивнул:
      - Ты угадал, батя! Я шёл вниз по течению.
      Дед хитро прищурился:
      - А что у нас находится в тех краях?.. Я ведь хорошо знаю эти места. Там кроме лагеря для заключенных ничего нет. Или ты геолог и отстал от экспедиции?
      Пашка покачал головой:
      - Нет, батя, я не геолог. Я как раз из того лагеря!
      И он рассказал старику всё: Как попал в лагерь, как провел там почти восемь лет... Как потом их всех похоронили в штольнях... Старик слушал, не перебивая. Только нервно курил папиросы - одну за другой...
      - Тогда что же это получается! - произнёс он. - Нынешние власти начинают заметать следы?
      - Я тоже так думаю, - сказал Анохин. - Иначе, зачем им убивать столько людей?


      ...Иван Матвеевич Косых родом был из Мурома. В Акташские лагеря попал в далёком тридцать седьмом, в возрасте двадцати шести лет. Война заключенных, работающих на рудниках, не затронула. Они, лишённые всякой связи с внешним миром, продолжали упорно трудиться. Видно, даже в эти лихие времена родина нуждалась в чёрном мраморе.
      После войны, в пятьдесят третьем году, амнистия обошла эти лагеря стороной. И закончил бы Иван Тимофеевич свой жизненный путь как многие: в безымянной могилке. Если бы не новый начальник Глеб Семёнович Стародуб. Когда добыча мрамора стала резко сокращаться, остатки заключенных согнали в один лагерь, а начальником поставили Глеба Семёновича.
      Человек очень странный, не подходивший под стандартные параметры настоящего чекиста, он не вызывал доверия у начальства. Однако и упрекнуть его было не в чем. Вполне подходящая кандидатура для того, чтобы возглавить заброшенный лагерь, обреченный на вымирание. Здесь немалую роль сыграло ещё одно обстоятельство: капитан Стародуб был убеждённым холостяком. Он не имел семьи и, похоже, никогда к этому не стремился.
      Как-то, пересматривая дела заключенных, Глеб Семёнович обнаружил, что один из них, Иван Косых, является его земляком - он тоже был из Мурома. Этот тихий, уютный городок на берегу Оки постоянно снился капитану. Всё, что в его жизни было значимым и запоминающимся, происходило там: и первая любовь, закончившаяся ничем, и буйные октябрьские ветры в семнадцатом году... Глеб Семёнович вызвал земляка в кабинет, угостил горячим крепким чаем. И завязалась долгая беседа. Они были с Иваном Косых примерно одного возраста. Оказалось, их многое связывало в детстве: были общие знакомые, даже дома их находились на соседних улицах...


      - А Стародуба ты знаешь? - неожиданно спросил старик.
      Пашка с удивлением посмотрел на него.
      - Семёныча?.. Начальника лагеря?.. Кто же его не знает! Справедливый был дядька - зря нашего брата не обижал!
      - Справедливый, говоришь? Ну что же, возможно это и так! Я ведь тоже сидел в этом лагере. Если бы не Семёныч - он тогда ещё капитаном был... Короче, это он организовал мне побег. Дал продукты на дорогу, указал, в какую сторону нужно идти... И шёл я тем же маршрутом, что и ты. Меня тогда тоже охотники подобрали. Помогли устроиться на новом месте. В нашем лагере все политические сидели, и якуты, проживающие в здешних местах, относились к нам неплохо. Наверное, жалели! Если нужно покормить или приютить - никогда не отказывали. И я не первый, кому они помогли: до меня тоже заключенные бежали, и тоже - успешно! В этих краях легко затеряться.
      - Да уж, затеряться в этих края нетрудно! - согласился Пашка. - Если бы не вы, лежать бы мне сейчас на берегу реки...
      Старик ничего не ответил, его мысли были где-то там, в "пятидесятых"...
      - Вот ведь как всё повернулось! - продолжал он. - Раньше приличным человеком был. А теперь на его совести столько жизней...
      - Это вы о Семёныче?
      - О нём!.. О ком же ещё! Оказывается, быть справедливым не так-то просто. Иногда, чтобы противостоять злу, нужно встать у него на пути. А это не каждому по силам.
      -  Да уж, с этим не поспоришь! А вы, Иван Матвеевич, я вижу, так здесь и остались?
      - А куда мне было деваться без документов, чудак-человек! Меня здесь приютили, обогрели. Постепенно освоился, женился, построил свой дом. Власти в такую глушь не заглядывают. Ты, парень, тоже можешь здесь остаться. Невесту мы тебе подберём, промысловому делу обучим, дом тоже поможем поставить. Здесь таких, как мы с тобой, половина населения.
      - Нет, - покачал головой Пашка, - мне в Саратов надо! У меня там родители и сёстры - я хочу их увидеть!


      Время в охотничьей избушке старика текло медленно, раны на теле Пашки Анохина заживали плохо. Особенно тревожила правая нога. Иван Матвеевич, в очередной раз меняя повязку, заметил сильное покраснение у основания бедра. И тогда он понял: парня надо срочно везти в посёлок. Тем более, что у Пашки неожиданно поднялась высокая температура.
      Как назло, погода испортилась! Поднялся сильный встречный ветер; старый мотор надрывался из последних сил, пытаясь преодолеть разбушевавшуюся стихию. Лодка, практически, стояла на месте... Анохин, укутанный в одеяло, сидел на днище, прислонившись к борту. Волны перехлёстывали через край, обдавая его брызгами - скоро он промок до нитки, начал бредить...
      Старик ругал себя последними словами. И было за что! Он так и не удосужился вовремя купить новый мотор, хотя деньги на покупку у него были. Всё откладывал на потом. Поленился! И вот результат: В самый ответственный момент, когда на кону жизнь человека, мотор недвусмысленно намекал: силы его на исходе! Вот сейчас он заглохнет, и тогда - конец! Амба!.. Проклиная всё на свете, старик свернул к берегу и разжёг костёр. Анохина он оставил в лодке. Не было у него сил перенести парня на берег, поближе к костру. Чтобы Павел совсем не замёрз, он укрыл его своим плащом. А одеяло выжал и развесил на кольях у костра сушиться. Сам стал вычерпывать воду из лодки... Анохин всё так же продолжал бредить...
      К вечеру ветер затих, и старик продолжил свой путь. К ночи едва добрался до посёлка. Анохин лежал в лодке без сознания. Он не видел, как его вытаскивали из лодки и несли на носилках к дому. Как потом растирали его тело водкой. Молодая девушка сделала ему укол пенициллина и покачала головой: "Я очень удивлюсь, если этот парень выживет!" - сказала она.

* * *

Следующая глава: http://proza.ru/2023/11/17/206

К началу книги: http://proza.ru/2023/10/02/1186