Жуков против Рокоссовского

Много лет назад я оказался в гостях у бывшего фронтовика. Мой отец воевал, но с Японией в Манчжурии и северной Корее, а этот фронтовик – с немцами. Недолго служил у Жукова в штабе в годы Отечественной. Недолго, но на всю жизнь сохранил глубокое уважение к маршалу. Тогда не догадался спросить, а теперь уже не посоветуешься, увы. Никогда не мог понять этого восторженного отношения к маршалу. Возможно, полководец был выдающийся, но в отношении к людям, да и в смысле банальной порядочности фигура крайне неоднозначная.

Понятно, мы там не жили, да и завистников, недоброжелателей у маршала Победы было немало. Но крайне недоброе впечатление о Георгии Константиновиче осталось после прочтения его же собственных парадных мемуаров. Особенно сильно и наглядно, если тут же перечитать мемуары Рокоссовского.

Насколько близко шли судьбы двух будущих маршалов и насколько разные люди. Оба из достаточно простых семей, начинали ещё в царской армии, дослужились до унтеров. Оба кавалеристы, военные храбрые, отчаянные даже. Гоняли немца в Первую Мировую.

И потом всю жизнь рядом. Курсы красных командиров закончили с разницей в один год. То один другим командовал, то другой. Вплоть до Берлина, который по праву первого должен был освобождать Рокоссовский. Но его притормозили, как говорят, из соображений политических. Негоже, чтобы главную битву Отечественной выиграл поляк по рождению. Потому пришлось дожидаться прилёта из Москвы Жукова.

Кстати, и парадом Победы командовали вместе. Рокоссовский войска вёл, а Жуков парад принимал. Я больше того скажу - большое счастье, что до двух великих маршалов не дошли руки Носовского и академика Фоменко. Любимое дело - исторических двойников искать.

Хотите поразительный факт? Рокоссовский и Жуков даже родились в один год. Не просто год - оба в декабре. Какие ещё нужны доказательства? Любому виршеплёту от истории очевидно - это же один и тот же человек! Осталось только докопаться, что польское словечко "Рокошовшке" переводится как "Жуков" и вообще пасьянс сойдётся идеально! Фамилия-то одна!

Шутки-шутками, только даже из сравнения мемуаров двух маршалов очень видна разница. Рокоссовский - человек крайне интеллигентный. С отношением как к офицерам, так и простым солдатам крайне деликатным. Способный вдохновить на подвиг, но даром людей на пулемёты не бросавший. Берёг людей.

И Жуков - скандалист с подчинёнными, и скажем так, совсем другого склада фигура с начальством. Любимое дело - сначала наорать, обвинить во всех грехах, а потом уже приказы раздавать. Собственный авторитет, беспрекословная власть над людьми и субординация, а уже потом военные расчёты. Великий в своей жестокости и беспощадности военачальник.

Маршал Малиновский вспоминал, что, когда он был заместителем министра обороны Жукова, тот позволял себе даже ударить своего заместителя. И маршал решил: «Если он снова ударит, я ему врежу». Конечно, об этих словах Малиновского мало известно, негоже выносить сор из избы, особенно на таком высоком уровне. 

Может быть, впечатления обманчивые, мы там не жили. Сужу исключительно по собственным мемуарам Жукова. Они, кстати, в отличие от книги Рокоссовского, довольно скучные. Более-менее любопытны молодые годы, а дальше уже сплошные "батальоны пошли на запад". Есть подозрение, что Жукову воспоминания, не говоря уже о размышлениях, писали некие литературные призраки. Дело для крупного офицера не такое уж и редкое.

Опять же, не мне судить боевого маршала, но полное впечатление, он - командир поля боя, великий и ужасный языческий бог сражений, как назвал его один из историков. А вот штабная культура давалась крайне тяжело, ровно в силу отсутствия военного образования.

Поэтому, когда перед Великой Отечественной Жуков возглавил генштаб - это была беда. Сравните умницу, во многом кабинетного интеллектуала Шапошникова и кавалериста-рубаку Жукова. Не на своём месте оказался будущий маршал. Многие современники, мягко говоря, не в восторге от того, что творилось в Генштабе при Жукове.

Кстати, товарищ Сталин Шапошникова всегда уважительно, в полу-шутку называл "мозгом армии". А вот про послевоенного Жукова сказал, как припечатал "шкурником был, шкурником и остался". Если кто не помнит, подростком у своего дяди-мануфактурщика юный Георгий шапки шил. Только, сдаётся мне, совсем не про шапки намекал товарищ Сталин.

Надо сказать, Сталин очень чутко угадал сильные стороны Жукова. Поэтому из генштаба будущий маршал ушёл достаточно быстро. А на фронтах цены такому командиру не было. Про недостатки Жукова тоже написано не в бровь, а в глаз. Рокоссовским написано и вовсе не в мемуарах.

В тридцатом году, будучи командиром дивизии, Рокоссовский пишет известную характеристику своему подчинённому, командиру бригады его же дивизии Жукову. Пишет много дежурных фраз о воле и решительности, инициативности и дисциплине. И тут же припечатывает словом: "По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства. Болезненно самолюбив."

Положа руку на сердце и оглядываясь на жизненный путь Жукова, ведь прямо в точку Константин Константинович написал! Кстати, опять Фоменковщина - оба Константиновичи. Да что ты будешь делать, тьфу.

И вывод Рокоссовского вполне совпадает с более поздним решением Сталина. Толковый офицер для командования войсками в поле. А вот штабная работа, извините, там другой частью головы работать надо. Вот как пишет Рокоссовский: "Может быть использован с пользой для дела по должности помощника командира дивизии или командира мехсоединения. На штабную и преподавательскую работу быть не может - органически её ненавидит».

Дорожки будущих маршалов разошлись ненадолго в тридцать седьмом. Рокоссовский под арестом по непонятному обвинению. Что-то такое пишут и на Жукова, но тому удаётся пройти по краешку. В сороковом Рокоссовский выходит на свободу и оказывается в Киевском округе, под командой у своего бывшего командира бригады.

При обороне Москвы опять Жуков командующий фронтом, в который входит армия Рокоссовского. История, как Рокоссовский собирал отступающие части с разрушенным управлением и создавал из них, по сути, с нуля оборону столицы, известна хорошо.

Именно тогда у берегов реки Истры, вернее даже при Истринском водохранилище, происходит история, которую историки с пеной у рта обсуждают полвека. И прямого ответа кто прав - в общем-то нет. Одни представляют Жукова в этой битве самодуром, положившим зазря кучу солдатских жизней, чтобы дать укорот Рокоссовскому. Другие, наоборот, видят в решении прозорливость комфронта, непонятую командующим армией.

Конец ноября сорок первого. Армия Рокоссовского вкогтилась в землю у Истры. Враг яростно рвётся к Москве и держать его просто уже нечем. Силы противника на отдельных участках фронта раз в десять больше наших. Вопрос не в том, сможем ли удержаться, вопрос - насколько сможем задержать наступающие армады. Дождаться ввода в бой последних резервов, среднеазиатских и дальневосточных дивизий.

Рокоссовский понимает, удерживать рубеж в таком виде - преступление. Гораздо выгоднее отойти за реку и водохранилище, превратить водную преграду в естественную крепость. Генерал предлагает Жукову отступление за Истру и натыкается на грубый окрик "стоять до последнего". Такое ощущение, Жуков даже не хочет вникать в суть замысла.

Рокоссовский в мемуарах пишет, что как военный был обязан выполнить приказ. Но долг командира и коммуниста не позволял бездумно пожечь людей в бессмысленной, обречённой на отступление, если не бегство, обороне. Генерал направляет донесение через голову Жукова в генштаб, тому самому маршалу Шапошникову.

Через пару часов приходит ответ из генштаба - Рокоссовский предлагает дело. Генштаб согласен с отводом сил за водохранилище и закреплением на плацдарме. Рокоссовский пишет так: "Настроение у нас повысилось. Теперь, думали мы, на истринском рубеже немцы поломают себе зубы. Их основная сила - танки - упрутся в непреодолимую преграду. Радость, однако, была недолгой."

Для Жукова - двойное личное оскорбление. Мало того, что Рокоссовский "прыгнул через голову" сразу в генштаб. Так ещё и ответ подписан Шапошниковым, сменившим Жукова после провала штабной работы. Георгий Константинович впадает в ярость, иначе не скажешь. Жуков шлёт расстрельную телеграмму в войска: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков».

Помните характеристику молодому командиру бригады? "Болезненно самолюбив" - вот, чего не учёл Рокоссовский. "Командую я!" перевешивает любые аргументы о военной целесообразности и сохранении солдат. А как же нас учили в школе "я - последняя буква в алфавите"?

Армия Рокоссовского приказ выполнила. Пять дней держали на неудобном рубеже водохранилища наступающие танки немцев. Только двадцать пятого числа Жуков был вынужден признать очевидное - удерживать рубеж далее невозможно. И сильно поредевшие батальоны стали отходить на наш берег Истры.

В таком изложении выглядит по-настоящему людоедски. Есть и другие соображения, вполне вероятно, что на своём участке Рокоссовский не знал и не мог видеть общей картины фронта. А картина была крайне плачевная.

Враг рвался к Москве через Клин и Солнечногорск. Отойди войска Рокоссовского за реку, он бы просто освободил фашистам дорогу для обхода его армии. Да вполне возможно и сам угодил бы позднее в котёл.

Теперь уже известно, что в тот же день, когда прилетела расстрельная телеграмма, у Жукова был разговор по ВЧ со Сталиным. Командующий фронтом просил резервов - нужны две армии и не менее двух сотен новых танков. Сталин резервы обещал, в секрете формировались две резервные армии, но прямо сейчас их не было. Подмога придёт не раньше, чем через две-три недели. А пока надо держаться зубами за землю.

Кстати, через пару дней Жуков, не раскрывая полностью карт, даст телеграмму Рокоссовскому. В ней предписывалось самому командующему армией срочно выехать в Солнечногорск и заняться его обороной. А его начальнику штаба Лобачёву с такой же задачей ехать в Клин. Жуков подчёркивает: "Клин и Солнечногорск - главное."

Кстати, дороги были перерезаны немцами настолько, что добраться на машине до Солнечногорска просто не удалось! Командарму пришлось лететь под обстрелом на лёгком биплане У-2. Оборону и там собирали на живую нитку, отойди шестнадцатая армия за Истру, скорее всего, фронт был бы разорван.

Мы там не были, понять кто более прав невозможно. Чего стояло больше за приказом Жукова - оскорблённого самолюбия или стратегического военного расчёта. Москву отстояли, почти в невозможных условиях, но отстояли. И в этом было главное.

Одного не могу простить товарищу Жукову. Даже безобразные трофейные дела - тьфу, ерунда. Не могу понять, как боевой маршал так быстро переметнулся на сторону Хрущёва. И пошёл арестовывать, а может и убивать, Сталинского наркома Берию. По сути, совершать государственный переворот. Ровно как и отношение к Сталину после ухода вождя у Жукова сильно поменялось.

А вот Рокоссовский убеждения сохранил до последнего. От Хрущёва был далеко, ещё Сталин поставил Константина Константиновича в министры обороны новой Польши. Наводить там порядок и создавать лояльную Союзу армию. Но в пятьдесят шестом дошли руки и до маршала Победы. Рокоссовский отказался принять клоунское шоу двадцатого съезда с осуждением культа личности вождя.

Говорят, на одном из приёмов Рокоссовский и создатель авиации дальнего действия Голованов демонстративно отказались чокаться с Хрущёвым. И оба немедленно оказались в опале. Рокоссовский был отозван из Польши в Союз.

Ещё один шанс маршалу был дан в шестьдесят втором. Хрущёв настойчиво попросил Константина Константиновича накропать статейку. Про то, как товарищ Сталин не разбирался в военном деле и любил репрессии. По глобусу воевал и всё в этом духе. Ответ Рокоссовского известен: « Не могу, потому что это неправда. Товарищ Сталин для меня святой!» Собственно, на этом военная карьера Рокоссовского и закончилась.

Повторюсь, кто прав в давнем споре, уже не скажешь. И Жуков, и Рокоссовский навсегда останутся в памяти победителями, маршалами Победы. Людьми, сделавшими со своими товарищами вместе невозможное. Людьми, которым мы с Вами обязаны жизнями. Вечная слава обоим!

Возможно, именно это пытался донести мне  тот малознакомый фронтовик. Ведь и на его плечах вытащена Великая Отечественная. Потому - не нам судить её командиров. Поклониться и сказать: "Спасибо!"

Далее я приведу выдержки из книги писателя Феликса Чуева, который рассказывает о жизни и быте маршала после войны:
...Когда я думаю о нем [о Рокоссовском], жизнь его вспыхивает передо мной яркими картинками. Вот он в штатском костюме, на Выставке достижений народного хозяйства, едет в открытом экскурсионном троллейбусе, и кто-то его уже узнал и раскрыл рот от изумления, а он улыбается и жестами умоляет не привлекать внимание.
...Мне говорили, что на даче он любил сажать картошку и всегда сам ее выкапывал.

..В санатории имени Фабрициуса каждому маршалу для экскурсий и поездок по городу полагался автомобиль. Н. Т. Лукашов [заместитель начальника санатория] вспоминает: «Я как-то иду в центре Сочи, смотрю – Константин Константинович стоит в очереди на автобус. Его никто не узнает. Я потом говорю ему:
– Почему вы не сказали, я бы вам дал машину!
– А я на рынок ездил, – ответил Рокоссовский».
В столовой он отказался от «маршальского» зала, сидел в общем. И все отдыхающие маршалы, узнав, что сам Рокоссовский обедает в общем зале, не решались на «маршальский», только один генерал армии важно восседал там…

...Вот в военном санатории медицинская сестра делает замечание одному генералу, сидящему под палящим солнцем с непокрытой головой, а тот ей отвечает: «Если с моей головой что случится, ничего страшного ни для кого не будет, а вот если с тем человеком что-то произойдет,- генерал указал на сидящего на пляже Константина Константиновича,- то лично товарищ Сталин вам всем головы поотрывает!»

...Известный детский поэт С. Я. Маршак рассказывал, как на аллее одного из подмосковных санаториев он часто встречал высокого, подтянутого мужчину. Стали здороваться друг с другом, потом как-то вместе оказались на одной скамейке. «Было что-то очень знакомое в нем, в его выправке,- говорил Маршак,- и я спросил, не военный ли он?
– Военный.
– Наверно, были и на фронте?
– Воевал. Приходилось.
– Я тоже часто бывал на фронтах, – сказал ему Маршак и стал говорить о своих воинских доблестях. А потом поинтересовался фамилией собеседника – уж больно знакомое лицо!
– Рокоссовский,– просто ответил новый знакомый.
– Представляете мое состояние! – смеялся Самуил Яковлевич.

Вот его пригласили на празднование годовщины освобождения Минска. Праздник устроили необычный, с огромным количеством цветов. И не то чтобы букеты преподносили – было по-другому. Толпы народа образовали живой коридор, по которому шел Рокоссовский, и ему под ноги бросали розы. Это его последний праздник. Константин Константинович уже был тяжело болен. Он смущенно шагал, стараясь не наступать на живые цветы, но ему бросали их под ноги. И этим все сказано.

После войны Сталин от имени государства подарил Рокоссовскому роскошный особняк на Патриарших Прудах. А что Константин Константинович? Разделив особняк на несколько квартир, он предоставил их своим сослуживцам по штабу фронта, с кем прошел войну.

Сталин узнал об этом и дал Рокоссовскому огромную квартиру [огромную по советским меркам: 200, может 300 метров] в центре Москвы на улице Горького, в одном из тех домов, цоколь которого был облицован красным гранитом, привезенным в 1941 году немцами под Москву для сооружения памятника германскому солдату-победителю…

Не было в Рокоссовском жадности, хватательства, что ли. Это вызывало и восхищение, но и ненависть с гаденьким ворчанием исподтишка тех, кто, как им казалось, встал вровень с ним, а то и повыше, а он, – ишь ты, белая ворона, чистоплюй, аристократ, сталинский любимчик… Да, Сталин ценил его и за это, что тоже возбуждало зависть возивших вагонами барахло из Германии…

Вот такой вот он, всемирно известный, великий человек. Без всяких рисовок и понтов. Да, сегодня есть в России лица, которые покупают яхты за сотни миллионов долларов, которые строят дворцы за сотни миллионов рублей. Но все они будут забыты историей, а Рокоссовской, в своей маленькой лодке, разделивший свой дом с друзьями, он вписан в историю золотыми буквами, он в ней навсегда. Ведь величие, оно не длиной яхты измеряется...

Вспоминается мне недавнее интервью правнучки. О том, что написано выше, она не рассказала, вместо этого она поведала о карьеризме Рокоссовского и о том, как он ходил выпивать... Она, правнучка великого, внесла многочисленные дополнения в мемуары маршала, и во время интервью предлагала их покупать...

Все смешалось в этой жизни: родственные связи, совесть, корыстный интерес... И сколько искренних, но недостаточно сознательных умов, доверившихся родственникам/авторитетам/экспертам, увело куда-то в сторону, в непролазные дебри лжи... Даже личность Рокоссовского стала предметом манипуляций для достижения политических целей, даже Рокоссовский не свят для тех, для кого должен быть свят. Кому верить? Никому, кроме себя. Все нужно проверять.

А правда о Рокоссовском (или по крайне мере ее квинтэссенция), она проста. Она в одной той фотографии, где он на простенькой лодке, в майке и шортах, с удочкой в руках... Где же твоя яхта, маршал?.. Именно эту фотографию я вставил в заставку.